Непрерывное образование: границы возможностей

Новый вызов формирующейся системе непрерывного образования и складывающимся представлениям о ее роли и функции продиктован серьезными социальными и экономическими преобразованиями, падающими на 80 – 90-е годы. «Мир мнений» представителей разных философских и социологических школ в оценке этих изменений в жизни общества весьма разнообразен. Одни характеризуют общество как «новое индустриальное» (Д.Белл), другие - как «технотронное» (Д. Гэлбрейт), третьи – как «урбанистическое» (Л. Вирт), четвертые - как «завершенное» (Д. Макклелланд), пятые - как общество «информатики и высокой технологии» (О.Тоффлер, Дж. Несбит) и т.д. При всех различиях в подходах их объединяет снижение внимания к позитивным аспектам изменений, происходящих в жизни человечества, и глубокий анализ возникающих социальных, политических и этических проблем, нарастающих с той же быстротой, с какой множились материальные достижения современной цивилизации. Обобщающая и глубокая характеристика этих проблем, характерных для западного постиндустриального общества и в определенной степени для модернизируемой России, имеющих непосредственное отношение к непрерывному образованию, представлена в целом ряде исследований: польско-британского социолога З. Баумана, французского философа Доменика де Вильпена, австрийского философа Гюнтера Андерса и др.[77] Они позволяют осмыслить цели и функции непрерывного образования в новой реальности, характеризующейся: утратой человеком контроля над социальными процессами; его незащищенностью в ситуации неопределенности; неспособностью человека к планированию и достижению долговременных целей, жизненных стратегий и подменой их немедленными, хотя и несущественными результатами.

Какой вызов бросает новая современность теории и практике непрерывного образования? Для ответа на этот вопрос обратимся к высказываниям и оценкам ученых разных стран.

1.Утрата человеком контроля над социальными процессами. По мнению З.Баумана мерой социального прогресса может быть лишь степень уверенности человека в том, что общество, в котором он живет, зависит от его умонастроений и заявленных позиций, что оно может быть в случае необходимости изменено и усовершенствовано. «Глубочайший и, пожалуй, единственный смысл прогресса состоит в ощущении, что время на нашей стороне, что именно мы является причиной всего происходящего».[78] Отсюда ощущение человеком своей незаменимости. Но в реальной жизни складывается иная ситуация. Во-первых, растет численность «лишних» людей, т.е. тех, в чьих в услугах современная экономика практически не нуждается. Во-вторых, хозяйственная власть все в большей мере определяется контролем за информационными потоками, которые, в конечном счете, парализуют попытки людей самостоятельно осваивать окружающий мир. В-третьих, процесс глобализации приводит к «тоталитарному проникновению логики глобальных финансовых рынков во все аспекты жизни», а задаваемый ею порядок «становится показателем бессилия и подчинения»[79] Неподвластность социальной реальности человеку формирует у него чувство отдаленности от общества, бессилия перед лицом социальных институтов, невозможности воздействия на социальную среду, изолированности, отстраненности от норм и ценностей общества. Поэтому важнейшей чертой справедливого нравственного порядка является признание незаменимости каждого человека, признание права каждого пользоваться достижениями цивилизации.

2. Незащищенность человека в ситуации неопределенности. Вкачестве одной из ведущих особенностей современного общества, пришедшего на смену жесткой нормативности и тотальному контролю, З.Бауман рассматривает неопределенность. Она вызвана нарастанием нестабильности и хаоса в мировом масштабе, где отдельные корпорации и государства стремятся достичь своих целей, невзирая на интересы остальных членов международного сообщества. В этом мире человек легко приносится в жертву любым властным интересам. В свою очередь динамизм эпохи, характеризующийся ускоренным темпом технологических, хозяйственных и культурных перемен, приводит к непредсказуемости событий. Ощущение того, что все может случиться без предварительного уведомления, рождает чувство смятения, тревоги и уязвимости. Вера в непреходящие ценности человеческой жизни подрываются повседневным опытом, формирующим эгоистического индивида, думающего только о себе самом. В современном обществе, отмечает Доменик де Вильпен, «у людей есть права, но нет обязанностей, есть свобода, но нет ответственности».[80] Есть еще один важный источник ощущения незащищенности: человек, став обладателем огромной мощи науки и техники, стал опасен для самого себя, поскольку о себе, своих возможностях, своих тайнах он знает меньше, чем о природе и обществе. Стремление «не отстать» от времени приводит к тому, что люди, по меткому наблюдению Гюнтера Андерса, не могут позволить себе заинтересоваться тем, что есть уникального в каждом из них. Значение имеет не то, чем они являются, а то, чем кажутся. К этому же выводу приходит З. Бауман: личности заменены периодически сменяемыми масками, а биографии распадаются на серии эпизодов. В итоге личность лишается индивидуальности, способности формулировать свои мысли, переживать свои чувства.

Дополнительный источник тревог в мобильном обществе предоставляет ускоряющийся технический прогресс. На «смену» кризису компетентности (в силу ее «полураспада» через несколько лет после окончания университета) приходит более сложное явление – кризис идентичности, возникающий в результате осознания человеком своего несоответствия требованиям, продиктованным мобильным веком. Подобный кризис сопровождается ощущением отставания от жизни, подавленности, потерей чувства нового. Зачастую он переживается как признак того, что человек исчерпал свои возможности.

3. Неспособность человека к планированию и достижению долговременных целей, жизненных стратегий и подмена их немедленными, хотя и не столь существенными результатами. Отсутствие четких идеалов в условиях все возрастающей неопределенности, когда люди в одиночку вынуждены противостоять складывающимся обстоятельствам, имеет несколько последствий, тесно связанных друг с другом. Одно из них, как уже отмечалось, - смещение интересов и целей человека в сугубо личную сферу. То, что человек сам для себя творит «домашнюю философию», не передоверяя этот процесс властям, свидетельство роста его самосознания, стремления к достойной жизни «здесь и сейчас». Но превращение его в «человека массы» с помощью потребления массового товара и массовой культуры, отсутствие чувства солидарности содействует омещаниванию с его ограниченностью жизненных идеалов и потребительским отношением к жизни. Другое следствие, вытекающее из первого, - замена долгосрочных жизненных планов краткосрочными целями. Неподвластность человеку социальной реальности ставит под сомнение саму возможность формирования и реализации долговременных целей, за которыми стоят идеальные представления о «конечном» результате и способах его достижения. Проблематичность долгосрочного прогноза в ситуации непредсказуемости снижает притязания личности до реализации практических, доступных целей, свободных от общественной значимости, но зато обеспечивающих чувство удовлетворенности. В этом случае нравственные оценки, объектом которых являются средства достижения целей, уступают место прагматической оценке, оправдывающей любые средства. В свою очередь подмена жизненных стратегий планированием на «близкую дистанцию» еще в большей мере приводит к фрагментации человеческой жизни. Как связаны между собой критический анализ современной эпохи и идеи непрерывного образования? Что он привносит нового в сложившуюся на предыдущем этапе интерпретацию сущности непрерывного образования? Прежде всего исследователи достаточно четко определяют «границы» возможностей образования:: «Существует много доказательств справедливости идеи, согласно которой образование не может заменить собой социальные и экономические реформы, - писал один из ведущих специалистов в области социльно-экономических проблем образования шведский ученый Т. Хюссен. - Мы должны знать, что мы не можем изменить характерные черты некоторого общества или повысить уровень его жизни, ограничив себя лишь задачей введения новой и лучшей системы образования». [81]В чем же заключаются подлинные возможности образования, и какой смысл «новое время» вкладывает в понятие «непрерывного образования»? Разумеется, как и ранее, образование призвано помочь человеку адаптироваться в новых условиях. Но качественное своеобразие «нового времени» побуждает к иной интерпретации требований, предъявляемых к человеку и к образованию. Научно-техническая революция побуждала работающего взрослого задуматься прежде всего о своем профессиональном соответствии. Иными словами, границы этого соответствия определялись функционально-ролевым подходом к личности. Поэтому характеристика компетентности ограничивалась анализом преимущественно профессиональной сферы, бросившей вызов содержанию и организации образования работающих взрослых. Постиндустриальное общество, как следует из представленного анализа в контексте рассматриваемой проблемы, на первый план выдвигает человека, его способность анализировать и постигать окружающий мир и самого себя, принимать на себя ответственность за происходящее. С этой точки зрения особый интерес представляют материалы Комиссии Европейского Сообщества (Брюссель, 2000 г.), в которых идея «Учеба через всю жизнь» названа ключевой не только в связи с необходимостью усилить конкурентоспособность Европы и улучшить «адаптированность» рабочей силы, но и в силу возросшей потребности людей самостоятельно планировать свою жизнь и необходимости «научиться жить при культурном, этническом и лингвистическом многообразии»[82] В Меморандуме подчеркивается: «Главные действующие лица в обществе знаний – сами люди». Этот принцип определил требования к базовым умениям и личностным качествам, требуемым для активного участия в жизни общества. К их числу причислены: умение работать с информационно – вычислительной техникой, иностранные языки, техническая культура, предпринимательство, помогающее в создании малых и средних предприятий, а также такие социальные качества, как саморегуляция, рискованность, самостоятельность.

Можно заключить, что новая ситуация качественно преобразила сущность профессиональной компетентности. Акцент сместился с предметных (технологических) знаний и умений, используемых работником при решении оперативных задач, в сторону концептуальных, полипрофессиональных знаний и умений, позволяющих решать стратегические задачи и успешно включаться в освоение инноваций. Важной профессиональной компетенцией стала экстремальная – способность действовать в экстремальных, стрессовых ситуациях. Тем самым профессиональная компетентность стала более автономной по отношению к конкретным запросам рынка труда. Одновременно расширился круг компетенций, «обслуживающих», как профессиональную, так и внепрофессиональную жизнь человека: коммуникативная, социальная, экономическая и другие, тесно связанные между собой. Особое значение приобрела коммуникативная компетентность как экстрофункциональная. В свете возрастающей роли личности особое значение приобретает аутокомпетентность, т.е. наличие адекватных представлений о себе, своих качествах, способностях, целях и мотивах деятельности (А.К.Маркова).

Потребность в «новообразованиях» (как в профессиональной сфере, так и за ее пределами) нашла свое отражение в качественно новом уровне интерпретации социальных «измерений» непрерывного образования: временном, пространственном, и личностном. Рассмотрим их более подробно.