Глава первая

Даллес А.

Д15 Искусство разведки: Пер. с англ. с сокраще­ниями.— М.: Междунар. отношения—МП «Улисс»,

1992.— 288 с.

ISBN 5-7133-0524-4

Книга одного из основателей и первого руководителя Центрального разведывательного управления США Аллена Даллеса входит в серию «Секретные миссии». Автор, признан­ный специалист в области теории и практики разведыватель­ной деятельности, даёт краткий очерк истории секретной службы вообще и американской в частности. Значительное внимание уделяет деятельности советской внешней разведки.

Для широкого кругачитателей.

Д.—————КБ-25-2-1991

003(01)—92

ББК 63.3(7)

© 1963 by Alien W. Dalles Перевод на русский язык

МП «Улисс», 1991 © Предисловие Р. В. Горева,

К читателю

Читатель, ожидающий от этой книги легкого зани­мательного сюжета с захватывающей интригой, напо­добие тех, что встречаются в книгах Чейза, Гарднера, Спиллейна или Флеминга, стремительно, будто снежный обвал в горах, обрушившийся на советский книжный ры­нок конца 80 — начала 90-х годов, не будет, видимо, разочарован камерно спокойным, можно даже сказать академически спокойным, содержанием книги Аллена Даллеса «Искусство разведки», вышедшей в США бо­лее четверти века назад и впервые выносимой на суд отечественной аудитории в публикациях серии «Секретные миссии». Именно поэтому представляется справедливым сказать несколько слов и о разведке вооб­ще, и об авторе этой книги, и его времени в частности, не навязывая читателю мнения или готового решения, не идеологизируя вопрос, а предоставляя ему самому определить свое отношение к предмету, о котором идёт речь в этой да и в других книгах серии.

В нашей стране долгое время культивировался инте­рес главным образом к героико-романтической стороне деятельности разведки (этот интерес, впрочем, достаточ­но высок и сегодня), но не к пониманию её как общест­венно-политического явления, уяснению её места в си­стеме государственных институтов, участию в решении крупных, порой жизненно важных, вопросов, затраги­вающих интересы государства. На романтическую идеа­лизацию образа разведки, представлявшегося, как пра­вило, через образ её отдельного сотрудника, были на­правлены усилия авторов наших книг, пьес, сценариев, режиссеров и актеров — иногда талантливых, нередко средних, зачастую посредственных. Достаточно вспом­нить разные по фабуле книги «Приключения майора Пронина» Л. Овалова (намёк на причастность героя к разведке был неназойлив, но достаточно ощутим), «И один в поле воин» Ю. Дольд-Михайлика, трилогию о «Резиденте» О. Шмелёва и В. Востокова, дилогию о приключениях советского разведчика Аскера Керимова А. Насибова, недавний бестселлер «Моя профессия — разведчик» Н. Губернаторова и Л. Корнешова и пере­кликающуюся с ним повесть В. Аграновского «Профес­сия — иностранец», многочисленные издания А. Лукина о Николае Кузнецове, стоящие особняком художест­венно-документальные книги о работе берлинской, брюссельско-парижской и бернско-женевской резидентур, художественные ленты, начиная с «Подвига разведчи­ка» до сегодняшних кино- и телесериалов, пропорхнув­ших через экран, как мотыльки-однодневки (в ряду которых бриллиантом в горсти подделок сверкает «Мерт­вый сезон» С. Кулиша). Наконец, похоронивший всех тиражами, кассовостью и доведенный в народе до анек­дота хмуро выдержанный, непередаваемо обольститель­ный Штирлиц, бодро промаршировавший от револю­ционного Петрограда до Подмосковья 70-х годов через все столицы мира.

Не входя в дальнейшие детали и не втягивая чита­теля в обсуждение художественных достоинств оте­чественных да и многих зарубежных произведений о разведке, скажем лишь, что в подавляющем большинстве случаев авторами не предпринималось сколько-нибудь существенных попыток (собственно, это по разным причинам и не являлось их целью) рассмотреть развед­ку как общественное явление или инструмент государ­ственной политики, представить её деятельность в ка­честве совокупности интеллектуально-нравственных (т. е. основанных на определенных принципах, убеждениях, мировоззрениях), трудовых и профессиональных усилий довольно значительного коллектива людей, объеди­нённых общими целями и задачами.

Разведка — слишком серьёзная профессия, чтобы относиться к ней поверхностно, видя лишь одну, наибо­лее привлекательную для большинства сторону — роман­тику и не замечая большого, до пота — труда.

Книга А. Даллеса примечательна прежде всего тем, что является одним из немногих произведений о раз­ведке, написанных не только теоретиком-профессионалом, заложившим фундамент современного ЦРУ и впо­следствии занимавшим в нём самые высокие руково­дящие посты, но и разведчиком-практиком, не только планировавшим, но и принимавшим прямое участие во многих тайных операциях периода второй мировой войны и последовавшей за ним так называемой «холод­ной войны», в разработку и ведение которой семьёй Дал­лесов¹ была внесена большая лепта.

Идеологизация общества в период разгара «холод­ной войны» в 50—60-х годах, а также её рецидивов в 70-е годы (не следует воспринимать идеологизацию одно­боко, лишь применительно к СССР и странам так назы­ваемого «социалистического содружества»; в полной мере этот процесс охватил также Соединенные Штаты и их союзников по различным военным, политическим и экономическим организациям, проявлением чего, в сущности, и являлась «холодная война») не могла не сказаться на ходе общественно-политических про­цессов.

Сказалась она и на культуре, в том числе на таком её важнейшем (если не главном) участке, как литера­тура. И если в нашей литературе о разведке того перио­да преобладала тема героизма советских разведчиков-одиночек, реже — описания успешных операций совет­ской разведки за кордоном или в тылу противника во время войны (например, известный сериал публикаций под общим названием «Чекисты рассказывают»), то в англо-американской приобрели широкую популярность образ Джеймса Бонда Флеминга, герои раннего Ле Карре, затем — полудокументальные «разоблачения» Баррона («КГБ» и «КГБ сегодня») и в последнее время персо­нажи бестселлера англо-американского книжного рын­ка — фолианта Эндрю и Гордиевского «КГБ. Взгляд изнутри». Говоря проще и с должной степенью откро­вения, публикации и той и другой стороны отвечали задаче 50—70-х годов — показать собственные преиму­щества на фоне убожества противной стороны мето­дами оглупления соперника, вплоть до его оболванивания.

Не избежал этого комплекса и Аллен Даллес ни как автор книги «Искусство разведки», ни как персонаж в публикациях о разведке. И если в первом случае Даллес

¹ Брат Аллена Даллеса Джон Фостер Даллес был крупным по­литиком послевоенного времени. Он занимал пост государственного секретаря США в администрации президента Д. Эйзенхауэра.

продемонстрировалсвою устойчивую зоологическую ненависть ко всему «красному», то во втором он упо­добился теннисному мячу, стремительно летающему на кортах политики, превращаясь из романтизированного обывателя, «рыцаря плаща и кинжала» в «акулу гряз­ного политического бандитизма».

К слову сказать, наш читатель (а позднее и зри­тель) познакомился с образом Аллена Даллеса, кото­рый запечатлён без карикатурности и истерического надрыва в известной повести, а затем и телесериале Ю. Семенова «Семнадцать мгновений весны». Несо­мненно, следует отдать должное и нашему признанному романисту и режиссеру Т. Лиозновой, и актеру В. Шале­вичу, сыгравшему роль Даллеса, хотя бы за то, что его образ был создан без привычного оглупления и сыгран в спокойной камерной манере. Не обошлось, правда, без стереотипа: знаменитая трубка Даллеса сыграла в эпи­зоде не меньшую роль, чем известная всему миру трубка Сталина,— столь многозначительно и тот и другой извле­кали её и таинственно раскуривали.

Каким он был, Аллен Даллес? На подобный вопрос, вероятно, невозможно получить однозначный ответ, если речь идёт о незаурядной личности, а он был именно таким.

Руководитель самой секретной службы Америки оста­вался довольно известной фигурой в американском обществе. Одни считали его обаятельным, добродуш­ным, романтичным человеком (именно таким он ста­рался предстать перед людьми), другие видели в нём человека жесткого, расчётливого, с необузданной и без­граничной фантазией, с авантюристическим тщесла­вием, который по своему желанию создавал и переде­лывал мир.

Альбер де Сюгонзак, корреспондент газеты «Франс суар», в своей статье после смерти А. Даллеса (послед­ний умер в 1969 г. от осложнения на лёгких, вызванного азиатским гриппом) писал: «Мне редко приходилось встречать столь открытых, добродушных и обаятельных людей, как А. Даллес. Здоровяк, под два метра ростом и весом не менее ста килограммов, седеющий, с жесткими усами, никогда не вынимавший изо рта трубку, вечно одетый в старый твидовый пиджак, он, казалось, не имел никаких забот в жизни»².

² См. Герэн А., Варэн Ж. Люди из ЦРУ.— М., 1985.— С. 36.

Р. Клайн, работавший долгие годы с А. Даллесом, отмечал, что его шеф по меньшей мере три четверти своего времени и сил посвящал делам нелегальной дея­тельности. Он обожал остроту риска и интеллектуаль­ную сложность зарубежных операций. Шпионаж был его стихией. Больше всего он не терпел застоя, в кругу близ­ких друзей часто повторял: «Я требую только действий. Пусть рискованных, пусть опрометчивых, пусть фари­сейских, однако же действий». Провалы, разоблачения его мало волновали.

А. Даллес много путешествовал, хорошо знал мир. Он боготворил Америку, с уважением относился к евро­пейской классической культуре, с наслаждением читал книги по китайской философии, стремился понять душу японцев, вчитываясь в «хайку» и «танку»³, а русских — через образы Достоевского и Толстого. И ещё он не любил всего советского. Что ж, это было его право. Его тянуло к необычному, опасному, но рассудочность ни­когда не покидала его.

Под добродушной внешностью скрывался сильный человек, обладавший всеми качествами, необходимыми профессиональному разведчику высочайшего класса.

В 23 года получив звание магистра наук в Принстонском университете, А. Даллес поступил на дипломати­ческую работу. Благодаря своему таланту и связямонбыстро продвигался по службе и вскоре был назначен руководителем ближневосточного отдела госдепартамен­та. Вошел он и в мир бизнеса, став совладельцем из­вестной юридической фирмы «Салливен энд Кромвелл», клиентами которой были крупнейшие американские компании, такие как, например, нефтяной концерн Рок­феллеров. Но ни карьера дипломата, ни бизнесмена, видимо, его не устраивала.

С 1942 года А. Даллес начал официально работать в Управлении стратегических служб (УСС), хотя у него уже раньше были тесные контакты с этим разведыва­тельным ведомством. Во главе Управления стоял 57-лет­ний Уильям Донован, герой первой мировой войны, миллионер, владелец одной из преуспевающих юриди­ческих фирм Уолл-стрита, человек смелый, независи­мый, рискованный. Он сумел привлечь в эту органи­зацию ряд наиболее блестящих и ярких умов своей страны, среди которых был А. Даллес.

³ «Хайку», «танка» — краткие национальные поэтические творения философского содержания.

Талант Даллеса как разведчика раскрылся в годы второй мировой войны, когда он, используя в качестве прикрытия дипломатический пост (официально он числился помощником посланника дипломатической миссии США в Берне), организовывал и лично участво­вал в ряде крупных разведывательных операций против гитлеровской Германии.

18 июня 1946 г. на торжественной церемонии на­граждения А. Даллеса медалью Почёта президент Тру­мэн заявил: «Господин Даллес за один год создал раз­ведывательную сеть информаторов и работников, зани­мающихся технической стороной разведки, сеть, рас­пространившуюся на Германию, Югославию, Чехосло­вакию, Болгарию, Венгрию, Испанию, Португалию, Северную Африку и полностью покрывшую Францию, Италию и Австрию... Среди наиболее важных достиже­ний Даллеса необходимо отметить первые сообщения, начавшие поступать с мая 1943 года, об эксперимен­тальной лаборатории немцев в Пенемюнде, которые работали над созданием телеуправляемых снарядов, его доклад о размещёнии этих снарядов на северном по­бережье Франции и в районе пролива Па-де-Кале, его информацию о разрушениях и убытках, нанесённых сосоюзниками Берлину и другим городам в результате бом­бардировок»⁴.

В 1982 году были рассекречены показания А. Далле­са перед одним из комитетов конгресса ещё в 1947 году. Тогда, похваляясь успехами УСС, он указал, что около 10 % личного состава гитлеровской разведки — абвера были настроены против Гитлера и сотрудничали с УСС. Руководитель абвера адмирал В. Канарис и его заме­ститель находились в прямом контакте с А. Даллесом, возглавлявшим резидентуру УСС в Швейцарии. По сло­вам Даллеса, он «достиг определённых успехов, про­никнув в германскую разведывательную службу, МИД Германии и некоторые другие ведомства»⁵.

После войны Даллес вернулся к частной юридиче­ской практике, однако не порвал своих связей с раз­ведкой, став неофициальным консультантом Белого дома и конгресса. Вместе с генерал-лейтенантом У. Донованом он разрабатывает концепцию централизованной разведывательной службы послевоенного периода. Дал-

⁴ Герэн А., Варэн Ж. Указ. соч.— С. 37.

⁵ Яковлев Н. Н. ЦРУ против СССР.— М, 1983.— С. 99.

лес полностью разделял идеи своего учителя о том, что разведка должна находиться под руководством прези­дента страны и непосредственно подчиняться ему, что центральное руководство разведки должно координи­ровать деятельность всех имеющихся разведывательных ведомств, что оно должно нести ответственность перед президентом за выработку разведывательных целей, сбор и анализ разведданных для планирования и проведения национальной политики. В задачи нового ведомства должно было входить осуществление подрывных опе­раций за границей.

Расклад политических сил в стране не позволил У. Доновану реализовать свои планы, но А. Даллес про­должал настойчиво работать в этом направлении, правда, находясь в тени. В 1947 году им был подготовлен мемо­рандум по созданию новой разведывательной служ­бы США.

В 1946 году президент Г. Трумэн создает Централь­ную разведывательную группу (ЦРГ) во главе с контр­адмиралом С. Соуерсом, который стал первым началь­ником Центральной разведки. На «крестинах» ЦРГ Трумэн вручил её руководителям символические черные шляпы, плащи и кинжалы, титуловав их «рыцарями плаща и кинжала».

В 1947 году был принят Закон о национальной без­опасности, по которому ЦРГ было преобразовано в Цент­ральное разведывательное управление (ЦРУ). В статье 102 закона сказано: «Настоящим утверждается под руко­водством Совета национальной безопасности Централь­ное разведывательное управление во главе с директором Центральной разведки». Этим законом определены основные функции последнего: советник президента по вопросам деятельности разведки, руководитель разведывательного сообщества США и руководитель (у нас он именуется директором ЦРУ.— Р. Г.) Цент­рального разведывательного управления.

В вышеуказанном законе нашла отражение боль­шая часть рекомендаций Даллеса. Положения закона, касающиеся ЦРУ, были преднамеренно неопределенны и двусмысленны и, как писал Даллес, законодатели обеспечили уникальное положение американской раз­ведке. ЦРУ, воспользовавшись расплывчатостью закона, действовало так, как считало нужным.

По признанию бывших руководителей ЦРУ, возник­новение и рост их ведомства связаны с развязыванием политики «холодной войны». «Раздавалось всё больше голосов, призывающих к тому, чтобы США не только располагали возможностями собирать и анализировать разведывательные данные по проблемам «холодной вой­ны», но и создавали механизм, позволяющий вести политические и полувоенные сражения»⁶,— писал бывший директор ЦРУ Л. Колби об этом периоде.

В 1948 году Даллес представил Трумэну доклад (счи­тающийся до сих пор секретным) группы экспертов, которую он возглавлял по поручению президента для обследования деятельности ЦРУ и выработки рекомен­даций по её улучшению. В нём Даллес доказывал, что ЦРУ должно быть целиком оперативным ведомством вопреки мнению Трумэна, считавшего, что Централь­ное разведывательное управление должно быть не более чем информационным инструментом президента. Но вскоре Трумэн вынужден был принять точку зрения Даллеса, так как понял, что для реализации доктрины «сдерживания коммунизма» одних разведывательных данных мало, нужны специфическое оружие и подго­товленные люди.

Весной 1948 года Белый дом считал, что война с Со­ветским Союзом на пороге... В умах работников управ­ления специальных операций ЦРУ на этот счёт не было никаких сомнений. Враг — Советский Союз, «советская цель — наша миссия. Мы профессионально и эмоцио­нально посвятили себя только этой задаче. Мы рассмат­ривали себя такими же участниками американского крестового похода против Сталина, как и против Гит­лера»⁷.

В этой атмосфере настойчиво проводимая идея Даллеса о том, что ЦРУ должно пользоваться исклю­чительным правом осуществлять тайные разведыватель­ные операции, нашла поддержку в правительственных кругах и у самого президента.

Реализации этой идеи способствовал и Закон о нацио­нальной безопасности, который в разделе функций ЦРУ включал пункт, взятый из меморандума Даллеса: «Осу­ществлять другие связанные с разведывательной дея­тельностью функции и обязанности, которые затраги­вают национальную безопасность и которые Совет

⁶ Colby W. Honorable Men: My Life in the CIA.— N. Y., 1978.— P. 28.

⁷ Rositzke H. The ClA's Secret Operatics.— N. Y., 1979.— P. 13.

национальной безопасности может поручить ЦРУ». Этот пункт послужил надежным обоснованием «законности» тайных операций, ставших основой деятельности ЦРУ. По мнению Ф. Праути, в прошлом главного офицера связи Пентагона с ЦРУ, даллесовская концепция раз­ведки предусматривает 10 % обычной разведки и 90 % подрывной работы⁸.

В 1951 году Даллес был назначен заместителем ди­ректора ЦРУ по планированию и шефом нового дирек­тората, ведавшего тайными подрывными операциями. В 1953 году вновь избранный президент Эйзенхауэр сделал Даллеса директором Центрального разведыва­тельного управления. Даллес был первым гражданским лицом, ставшим во главе ЦРУ. Р. Бисселл, заместитель директора ЦРУ по планированию, назвал Даллеса «непревзойдённым специалистом в деле создания развед­ки и повышения её эффективности».

Именно Даллесу принадлежит инициатива строитель­ства дляЦРУ, ютившегося прежде в здании старой правительственной типографии в Вашингтоне, комплекса в Лэнгли. Правда, ему самому не удалось занять спла­нированный по собственному вкусу кабинет: после про­вала операции ЦРУ на Кубе ему пришлось подать в отставку.

Своеобразным символом Лэнгли является возвышаю­щийся в главном вестибюле здания бюст А. Даллеса, апологета тайных операций, дух которого поныне веет над ЦРУ. Он привнёс в ведомство «плаща и кинжала» атмосферу бизнеса. На языке сотрудников ЦРУ оно стало именоваться «компанией», «фирмой», а сами они считают себя его «детьми», «служащими».

«С момента своего рождения,— пишет американ­ский социолог У. Домхофф,— и на протяжении даль­нейшей истории ЦРУ находилось под контролем членов высшего класса и функционировало в механизме элиты власти»⁹. Так же как и в Управлении стратегических служб генерала У. Донована, в ЦРУ с первых дней его существования на ведущие посты были выдвинуты пред­ставители финансовых, деловых, юридических кругов, связанные с Уолл-стритом. Первым руководителем под­рывных операций стал миллионер Ф. Визнер, юрист, один из партнеров адвокатской фирмы «Картер, Ле-

⁸ См. Prouty P. The Secret Team.— Englewood Cliffs, 1973.— P. 66.

⁹ Domhoff G. W. Who Rules America.— N. Y„ 1967.— P. 127.

диярц, Милбург». Из той же фирмы вышел заместитель директора ЦРУ У. Джексон, юрист и акционер многих компаний. Этот список можно продолжить.

50-е годы ознаменовались расцветом тайных опера­ций американской разведки. Исходя из «особой» роли Америки в мире и проникнув духом превосходства аме­риканского образа жизни, ЦРУ во главе со своим дирек­тором бросилось спасать «цивилизованный мир» от коммунистической угрозы.

Уже в первый год пребывания у власти в ЦРУ А. Дал­лес успешно осуществляет крупную, своего рода проб­ную тайную операцию «Аякс», в ходе которой было свергнуто правительство Ирана во главе с премьер-ми­нистром Моссадыком и восстановлен шахский режим. Непосредственно переворотом внутри страны руко­водил агент ЦРУ Кермит (Ким) Рузвельт (ныне из­вестен в ЦРУ под кличкой «мистер Иран»), внук пре­зидента Теодора Рузвельта.

В своей книге «Искусство разведки» А. Даллес намекает на роль, которую сыграло ЦРУ в Иране. «Сторонникам шаха была оказана поддержка из­вне»,— писал он, не указывая прямо, что она исходила от ЦРУ.

Эта акция была направлена на защиту интересов американского капитала в сфере международных нефтяных компаний. Интересно отметить, что операция затрагивала и личные коммерческие интересы шефа ЦРУ, поскольку его фирма «Салливен энд Кромвелл» вела дела Англо-иранской нефтяной компании.

В 1954 году Эйзенхауэр был обеспокоен возрастаю­щим влиянием Советского Союза в Латинской Америке, особенно в Гватемале. «Нам нужно было разделаться с пришедшим к власти коммунистическим правитель­ством»,— заявил позднее в одном из выступлений быв­ший президент. Последовала тайная акция ЦРУ — и неугодное правительство было свергнуто. Вскоре после этих событий на совещании в Белом доме Эйзенхауэр, обратившись к А. Даллесу, сказал: «Благодарю Вас, Аллен, Вы предотвратили появление советского плацдарма в Центральной Америке». Затем последовало вмешательство ЦРУ в дела Егип­та, Коста-Рики, Бирмы, Индонезии, Лаоса, Вьетнама, Филиппин, Кубы.

Для реализациисвоих тайных планов ЦРУ не избе­гало явно преступных методов. Как однажды заявил А Даллес журналистам, директор ЦРУ должен остав­лять мораль за дверью.

Планы политических убийств иностранных лидеров зародились в ЦРУ при президенте Эйзенхауэре и нача­ли реализовываться под непосредственным руководством А. Даллеса. Комиссия сената во главе с Чёрчем в сере­дине 70-х годов расследовала деятельность Централь­ного разведывательного управления, связанную с орга­низацией покушений на государственных и обществен­ных деятелей. И хотя эта комиссия всячески старалась оправдать американские спецслужбы, тем не менее была вынуждена признать заговоры с целью убийства. За­мышлялись покушения на Ф. Кастро (имеются дока­зательства по крайней мере восьми попыток убрать лидера Кубинской революции), Сукарно, Джоу Эньлая. В I960 году А. Даллес отдал приказ убить премьер-ми­нистра Конго П. Лумумбу, для чего из Вашингтона в эту страну со специальным ядом был направлен один из руко­водителей американской разведки.

Авторы доклада также были вынуждены признать, что в начале б0-х годов в ЦРУ было создано специаль­ное подразделение, предназначенное для организации и осуществления убийств под кодовым названием ZR-RIFLE.

Подтвердилась связь ЦРУ с американской мафией с целью проведения переворотов и устранения поли­тических деятелей. Так, в августе 1960 года А. Даллес утвердил планы привлечения американской мафии в опе­рации против Ф. Кастро.

Представляет интерес и сообщение комиссии Чёрча о том, что ЦРУ активно занималось программой по испытанию химических и биологических средств, пригод­ных для использования в оперативной работе с целью оказания воздействия на человека и контроле за его поведением.

Прямое вмешательство разведки в сферу политики началось при Даллесе, хотя последний упорно отрицал это. В настоящей книге он попытался доказать, что ЦРУ не делает политики и во всем следует указаниям прези­дента и СНБ. Все его утверждения не выдерживают никакой критики, достаточно вспомнить его признание в 1954 году, что ЦРУ было «серым кардиналом», стоявшим за полдюжиной ярых проамериканских режимов. Не ограничиваясь чисто разведывательными задачами, оно превратилось в прямого творца политики, ставя перед собой цель сражаться с коммунизмом во всём мире. Всё это стало возможным благодаря созданию Белым домом климата наибольшего благоприятствова­ния подрывной деятельности разведывательного ведом­ства, что поставило его директора в исключительное положение.

Хотя Даллес и писал, что документы, архивы, дейст­вия и бюджетные расходы ЦРУ были открыты для президентского совета по разведывательной деятельно­сти (созданного Эйзенхауэром в 1956 г.) и что рекомен­дации этого совета играли неоценимую роль в его ра­боте как главы разведки, на самом деле он их просто игнорировал. В 1957 году Совет вынужден был обра­тить внимание Эйзенхауэра на тайные операции ЦРУ, которые поглощали до 80 % бюджета, и лишь немногие из них были хотя бы формально одобрены Советом. Даже госдепартамент мало знал о том, чем занимается ЦРУ.

Даллес считал нужным согласовывать свои планы в основном только с президентом. Удавалось это ему потому, что он пользовался могущественной поддержкой монополистических кругов, особенно нефтяных, интере­сы которых ЦРУ успешно защищало на Ближнем Во­стоке, в Юго-Восточной Азии и Латинской Америке.

Среди американских магнатов были и недоброже­латели Даллеса, которые резко критиковали его дейст­вия. К ним в основном относились владельцы монопо­лий, ориентировавшиеся на внутренний американский рынок и считавшие, что чрезмерная активность США за рубежом может пойти им во вред. Представитель 1 этой группы Джозеф Кеннеди (отец бывшего президен­та США) после событий в заливе Кочинос в 1961 году однозначно выразил свое мнение о ЦРУ: «Я знаю это заведение, и я бы не платил ему ста долларов в неделю. Это счастье, что их поймали за руку, пока они до конца не оперились» ¹⁰.

Вторжение на Кубу было последней тайной опера­цией А. Даллеса.Он начал разрабатывать её ещё при президенте Эйзенхауэре и продолжил при Дж. Кеннеди, который, как и другие представители правящей верхуш­ки США, был ярым сторонником уничтожения Кубин­ской революции. Эйзенхауэр недвусмысленно настраи-

¹⁰ Schlesenger A. R. Kennedy and his Time.— P. 456.

вал нового президента на «тихую агрессию», подчеркивая, что правительство США должно оказать помощь кубин­ским контрреволюционным силам до полного конца. А. Даллесу при поддержке руководства военного ве­домства удалось убедить Дж. Кеннеди в необходимости проведения операции по свержению режима Ф. Кастро. У Даллеса была особая заинтересованность в осущест­влении намеченного плана. Он надеялся укрепить свои позиции при новой администрации очередным успехом в Карибском море, а также превратить остров в свою вотчину, базу для борьбы с демократическими силами во всей Латинской Америке.

Даллес гарантировал президенту Дж. Кеннеди успех, заверяя его в том, что за высадкой наемников после­дует всеобщее восстание на Кубе. Но тщательно под­готовленная операция закончилась полным провалом. 19 апреля 1961 г., по словам А. Даллеса, был худшим днём его жизни. Это была его личная трагедия и самая драматическая неудача США.

Наступил конец эры Аллена Даллеса.

Будучи долгие годы вне всякой критики, ЦРУ и её директор вдруг сразу стали объектом жесточайших нападок со всех сторон. Первый удар последовал от самого президента Дж. Кеннеди: «Я, вероятно, допу­стил ошибку, сохранив Аллена Даллеса... Даллес обла­дает огромными способностями. Но я никогда не рабо­тал с ним, и мне сложно оценить смысл того, что он говорит. Даллес — легендарная личность, а с легендар­ными личностями крайне трудно работать эффективно. Я допустил ошибку, поставив Бобби (брат президен­та.— Р. Г.) во главе министерства юстиции... Бобби должен быть в ЦРУ»¹¹.

Карьера А. Даллеса как разведчика закончилась. Он, правда, успел поработать в комиссии по расследо­ванию причин фиаско в заливе Кочинос. Благодаря его усилиям удалось избежать изъятия тайных операцийизведения ЦРУ и ограничения его функций сбором разве­дывательной информации. Дж. Кеннеди принял доводы А. Даллеса и всё оставил в ЦРУ по-старому, сменив только руководство.

27 сентября 1961 г. в своей речи по поводу отставки Даллеса с поста директора Центральной разведки

¹¹ Schlesenger A. R. Kennedy and his Times.—Boston, 1978.— P. 276.

Дж. Кеннеди высоко оценил его заслуги: «Я не могу назвать никого другого, кто бы служил стране с большим мужеством и самоотверженностью, чем г-н Аллен Дал­лес»¹².

«С уходом А. Даллеса в ЦРУ не стало последнего великого романтика, чьим достоянием были секреты — тайны»,— так бывший заместитель директора ЦРУ Р. Клайн отозвался о своем шефе, с которым он бок о бок проработал многие годы.

Бесспорно, А. Даллес «оставил свой след» в истории, так как ЦРУ является прежде всего делом его рук, и тем не менее правомерно задать вопрос: удалось ли ему создать свой «шедевр»? — спрашивает французский специалист по разведке А. Герэн и сам отвечает: «Да, он его создал». «Операция раскол» — под таким названием дело Даллеса вошло в историю ЦРУ — была очень често­любивым, сложным и широкомасштабным предприя­тием, новизну которой следует подчеркнуть особо. Суть этой операции прекрасно выражена в словах английского писателя Грэма Грина: «В наши дни разведка является на самом деле одним из методов ведения психологической войны. Её главная цель — посеять в лагере противника взаимные подозрения союзников». Для не­давно созданного ЦРУ она явилась своего рода «гене­ральной репетицией», как справедливо отмечает Санч де Грамон: «Расколы, разделения, распри — всюду, где бы они ни происходили, по ту или другую сторону «же­лезного занавеса», вдохновляются и поддерживаются ЦРУ»¹².

Спустя два года после отставки А. Даллеса появи­лась его книга «Искусство разведки», которую сразу на­рекли «библией разведчика». Можно лишь предпола­гать, почему он решил написать её: захотелось ли вкл­еить славы писателя или передать свой опыт другим, или просто появился «зуд в ладонях», как это зачастую бывает с отставными политиками и генералами, или за­хотелось объясниться с обществом по поводу своих не­удач. А может быть, и первое, и второе, и третье. Сам Даллес сказал по этому поводу: «Я пишу настоящую книгу как частное лицо, и мне хотелось бы сделать предельно ясным для всех, что высказанные мною взгля­ды являются исключительно моими собственными и не

¹² Цит. по: Герэн А., Варэн Ж. Указ. соч.—С. 37. " Там же.— С. 43.

были ни санкционированы, ни одобрены ниЦРУ, ни каким другим правительственным органом».

11 лет А. Даллес руководилЦРУ, стараясь сделать своё ведомство «лучшей разведывательной службой мира». За это время ЦРУ знало взлёты и падения, триумфы и провалы. Д. Кеннеди на открытии новой штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли 28 ноября 1961 г. метко подме­тил: «Ваши успехи проходят незамеченными, а о ва­ших неудачах трубят во все трубы».

После ухода А. Даллеса в отставку критика ЦРУ не прекратилась. Подрывная деятельность американской разведки во многих случаях принимала настолько скан­дальный характер, провалы её «тайных операций» были столь очевидны, что всё это стало вредить престижу и ЦРУ, и самим Соединенных Штатов Америки.

У А. Даллеса появилась потребность объясниться с американской общественностью, смягчить удары, наносимые его любимому детищу. «Работая над кни­гой, я хотел осветить действительное положение развед­ки в нашем свободном обществе»,— писал он.

Просматривается и ещё одна причина появления этой книги. А. Даллес прямо заявляет, что «из всех специаль­ностей профессию разведчика понимают, пожалуй, меньше всего и чаще превратно». Далее он пишет:

«Вряд ли можно ожидать понимания и поддержки деятельности американской разведки, если о ЦРУ знают что-то только посвященные и некоторые лица в испол­нительных и законодательных органах государственного аппарата, а остальные продолжают черпать сведения о разведке из материалов, авторы которых никогда «внутри» (ЦРУ.—Р. Г.) не были».

И как человек из «внутри», правда, жёстко придер­живаясь принципов конспирации, Даллес даёт доволь­но полную картину разведывательной деятельности.Егокнига — своеобразная энциклопедия, в которой пред­ставлены и история разведки, и структура американ­ской разведслужбы, планирование и руководство ею, методы и средства сбора информации и её использо­вание, техническое оснащение, кадровая политика, роль спецслужб и многие другие аспекты функционирования Разведки. Всё это, бесспорно, интересно как для спе­циалистов, так и для неискушенных читателей, желаю­щих пополнить свои знания о разведке.

Огромный практический опыт, аналитический склад ума и прекрасное владение пером позволили Даллесу написать очень интересную и содержательную книгу, которая разошлась по всему свету. Даже сейчас, почти через тридцать лет после первой публикации, основные положения книги актуальны. Недаром специалисты по разведке обращаются к этой работе и в наши дни, охотно её цитируют.

Представляя настоящую книгу советскому читате­лю, хотелось бы напомнить, что повествование Даллеса о противостоянии разведок, его взгляды и оценки аме­риканской и советской разведок порой отличаются субъ­ективизмом и предвзятостью. Взять, к примеру, обвине­ния советской разведки в том, чем занимаются все спец­службы мира, включая и американскую (речь идёт о вербовочной работе, сборе информации агентурным путем и других аспектах разведывательной деятельно­сти, которые, по словам автора, являются «кознями», «ухищрениями», «коварством Советов»). И всё же, не­смотря на негативное отношение к советской разведке, Даллес даёт высокую оценку советским разведчикам-нелегалам: «В общем информация, которую посредством секретных операций смогли добыть советские развед­чики во время второй мировой войны, содействовала военным усилиям Советов и представляет собой такого рода материал, который является предметом мечта­ний для разведки любой страны».

Книга издается в аннотированном переводе, что объ­ясняется отнюдь не идеологическими соображениями и не стремлением издателей убрать не понравившиеся им по тем или иным причинам части текста.

Со времени выхода книги в свет мир кардинально изменился. В наши дни по меньшей мере странно вы­глядят приводимые в книге высказывания Н. С. Хрущева о том, что СССР собирается силой уничтожить капи­талистическую систему, или характеристики, даваемые автором разведывательным службам восточноевропей­ских стран.

Господствовавший в начале 60-х годов дух «холод­ной войны», открытая конфронтация США и СССР, их взаимные обвинения в агрессивности наложили свой отпечаток на содержание ряда глав. Поэтому сделанные в книге купюры преследовали цель по возможности устранить идеологические наслоения периода «холод­ной войны» и явные анахронизмы, которые только за­трудняют восприятие того ценного, что есть в книге.

Нам остается лишь рекомендовать читателю запас­тись терпением и, внимательно ознакомившись с содер­жанием книги А. Даллеса и приложений к ней, самому сделать выводы об одной из наиболее трудных и вместе с тем увлекательных профессий—профессии развед­чика.

В.В.Горев, кандидат военных наук, капитан 1-го ранга в отставке

Глава первая

Немного о себе

Интерес к международным делам пробудился во мне рано, фактически уже в детские годы. Я воспиты­вался на рассказах моего деда с отцовской стороны о его путешествии на парусном судне из Бостона в ин­дийский порт Мадрас, где он был миссионером. Во время этого путешествия, продолжавшегося 131 день, судно, на борту которого находился дед, едва не затонуло. В юно­сти я часто бывал у родителей матери в Вашингтоне. Дед Джон У. Фостер в 1892 году занимал пост государ­ственного секретаря при президенте У. Гаррисоне. Он участвовал в Гражданской войне, затем стал генералом, а позднее был нашим посланником в Мексике, России и Испании. Моя мать провела большую часть своей мо­лодости в столицах этих стран, отец получил образо­вание за границей. Я рос в атмосфере семейных споров по поводу происходящих в мире событий.

Наиболее ранние мои воспоминания относятся к испанской и бурской войнам. В 1901 году, когда мне было восемь лет, я жадно прислушивался к жарким спорам моего деда с его зятем Робертом Лансингом (впоследствии занимавшим пост государственного секре­таря при президенте В. Вильсоне) о том, чьё дело — англичан или буров — является правым. Я даже изложил на бумаге — в весьма решительной форме и с мно­жеством орфографических ошибок — свои взгляды на этот счёт. Сочинение мое было обнаружено взрослыми и издано в виде маленькой книжечки, ставшей в районе Вашингтона настоящим «бестселлером». Я был на сто­роне «обиженных».

За несколько месяцев до начала первой мировой войны, в 1914 году, я закончил университет и, не ожи­дая, как и все, предстоявших трагических событий, отправился путешествовать по свету, работал школь­ным учителем сначала в Индии, затем в Китае, и много поездил по Дальнему Востоку. В 1915 году я вернулся в Соединенные Штаты и за год до вступления Америки в войну был принят на дипломатическую службу.

На протяжении последующих десяти лет жизнь моя протекала исключительно интересно: сначала я служил в Австро-Венгрии, где в 1916—1917 годах был свидетелем начала крушения Габсбургской монархии, затем в дни войны я занимался в Швейцарии сбором разведыва­тельных данных о том, что происходило за линией фрон­та в Германии, Австро-Венгрии и на Балканах. Факти­чески я был в большей степени разведчиком, чем дипло­матом. Будучи направлен в 1919 году на Парижскую мирную конференцию для участия в переговорах по подготовке Версальского договора, я участвовал в реше­нии вопроса об установлении границ новой Чехосло­вакии и работал над проблемами, связанными с рево­люцией в России и мирным урегулированием в Цент­ральной Европе. Когда конференция закончила свою работу, я был одним из тех, кто открыл в 1920 году нашу первую послевоенную миссию в Берлине, а после служебной поездки в Константинополь проработал че­тыре года начальником отдела госдепартамента по де­лам стран Ближнего Востока.

К этому моменту, к 1926 году, мои финансы оказа­лись полностью расстроены, и, хотя моя жажда позна­ния мира отнюдь не иссякла, я занялся адвокатской практикой в нью-йоркской юридической фирме, старшим компаньоном в которой был мой брат. Время от времени в моей практике случались перерывы, когда я возвра­щался на государственную службу, выступая в должно­сти юридического советника при наших делегациях на конференциях Лиги Наций по сокращению воору­жений. По роду моей деятельности мне довелось встре­чаться с Гитлером, Муссолини, Литвиновым и руково­дящими деятелями Англии и Франции.

Моё тесное общение с братом — Джоном Фостером Даллесом не ограничивалось только сферой юриспру­денции. Хотя он был на пять лет старше меня, мы про­вели значительную часть нашей юности вместе. Каждое лето в начале нынешнего столетия и позднее, когда только позволяла работа, Фостер и я приезжали в летнюю загородную резиденцию нашей семьи в Гендерсон-Харбор на юго-восточном берегу озера Онтарио. Джон У. Фостер основал семейное пристанище в Гендерсон-Харборе в конце минувшего века отчасти ради того, что­бы удовлетворить свою страсть к ловле рыбы (черта, которую мы с братом унаследовали от него). Вскоре к нему перебрались туда мои мать и отец с пятью своими детьми, старшим из которых был мой брат Фостер. И на­конец, круг представителей старшего поколения попол­нился зятем г-на Фостера Робертом Лансингом и моей теткой г-жой Элеонорой Фостер Лансинг.

Здесь, в чудесной местности, мы не только преда­вались радостям рыбной ловли, парусного спорта и игре в теннис, но и вели нескончаемые споры по важнейшим мировым проблемам, решать которые училась в то время наша страна. Участие в спорах бывшего — а также бу­дущего — государственного секретаря, естественно, при­давало им определенный вес и авторитетность. Мы, дети, вначале ограничивались ролью слушателей и уче­ников, но по мере того, как взрослели, становились активными участниками дискуссий по международным вопросам. Фостер Даллес часто выступал в этих случаях выразителем взглядов младшего поколения.

В 1908—1909 годах мы были вместе в Париже. Фостер писал тогда свою дипломную работу в Сорбонне, а я готовился в Эльзасской школе к поступлению в Принстонский университет. В 1914—1919 годах наши пути шли раздельно: сначала я путешествовал вокруг света, а затем получил назначение на дипломатическую должность в Вене. Однако мы встретились снова на Париж­ской мирной конференции в 1919 году. Наши задачи на ней были различными. Он занимался международны­ми экономическими и финансовыми проблемами, я — политическими. Сотрудничество с ним было для меня очень ценным, оно продолжалось также и в последую­щие годы. Позднее мы вместе служили на государственной службе, когда в 1953 году он стал государственным секретарем при президенте Д. Эйзенхауэре, а я был переведён с должности заместителя директора Центрального разведывательного управления (ЦРУ),| которую занимал при президенте Г. Трумэне, на должность директора этого управления.¹

Фостера глубоко волновали кардинальные проблемы) нашего времени, трагедия двух братоубийственных войн

¹ На эту должность А. Даллес был назначен в 1951 году.—(Прим. пер.)

между наиболее высокоразвитыми странами мира. Он стал убежденным приверженцем деятельности нового разведывательного управления. Ему хотелось обеспе­чить себя и своих коллег в госдепартаменте надёжной информацией для должного анализа проблем, стоявших как перед президентом, так и перед ним. В силу своей юридической подготовки он всегда старался всесторонне оценить весомость того или иного довода. У него не было предвзятого мнения по внешнеполитическим вопро­сам. Он стремился проверять свои оценки, сопоставляя их с суровой прозой выводов разведки, методически исследовавшей один за другим все элементы каждой критической ситуации. Снабжать президента и госу­дарственного секретаря именно такими выводами и было обязанностью разведки.

Глубокое влияние как на Фостера, так и на меня в первые годы нашей деятельности в области права, дип­ломатии и международных отношений оказали принци­пы Вудро Вильсона. Нас волновала та высокая цель, кото­рую он преследовал, направляясь на парижские мирные переговоры, где первой и главной его задачей было создание Лиги Наций, призванной стоять на страже дела мира. Мы оба были разочарованы неудачей вер­сальских переговоров, не сумевших, несмотря на все усилия президента Вильсона, обеспечить прочные осно­вы мира. Брат мой, так же как и его коллеги по деле­гации, решительно возражал против содержавшегося в договоре нереалистического пункта о репарациях. В этот период я работал над той частью Версальского договора, которая касалась территориального передела мира в соответствии с границами, продиктованными победи­телями, и которую я считал не менее нереалистиче­ской. Наличие этих пунктов сыграло значительную роль (хотя в то время мы могли лишь смутно это предви­деть) в создании атмосферы озлобленности и ожесто­чения, что способствовало приходу Гитлера к власти и началу в 1939 году новой войны в Европе.

Когда в 1941 году над США нависла угроза войны, президент Франклин Д. Рузвельт вызвал в Вашингтон полковника (позднее генерал-майора) Уильяма Донована и поручил ему организовать централизованную Службу разведки. По моему мнению, Билл Донован — организатор и руководитель Управления стратегических служб (УСС) во время второй мировой войны — справедливо считается отцом современной американской разведки. После нападения японцев на Пёрл-Харбор он попросил меня перейти к нему, и я служил вместе с ним в УСС до окончания войн с Германией и Японией.

В течение этих четырех трудных лет я работал главным образом в Швейцарии, а после прекращения военных действий против Германии — в Берлине. Я сторонник освоения профессии методом анализа исторических прецедентов. Здесь же передо мной предстал один прецедент за другим, и я использую их для иллюстрации различных эпизодов в своём повествовании. После заключения перемирия с Японией я возвратился в Нью-Йорк и снова занялся адвокатской практикой. Это обстоятельство, однако, не помешало мне принять активное участие в разработке закона о создании в 1947 году центрального разведывательного управления².

В следующем году президент Трумэн предложил mhе возглавить комитет, состоящий из трёх членов (кроме меня, двумя другими его членами были Уильям Джек­сон, служивший во время войны в военной разведке, Матиас Корреа, работавший специальным помощни­ком при морском министре Джеймсе Форрестоле). Мы должны были представить правительству доклад об эффективности ЦРУ в том виде, в каком оно было орга­низовано согласно закону 1947 года, и о взаимодействии ЦРУ с другими государственными разведывательными органами.)

Наш доклад был представлен президенту Трумэну после его переизбрания, и я вновь занялся исключи­тельно адвокатской практикой, на этот раз, как я полагал, окончательно. Однако составление докладов для правительства влечёт за собой иногда совершенно не­ожиданные последствия, например вас могут попросить помочь претворить ваши рекомендации в жизнь. Именно так и произошло со мной. В докладе мы предлагали осуществить ряд довольно серьёзных изменений в организации ЦРУ, в частности в том, что касается анализа и оценки разведывательных данных. Генерал Уолтер Беделл Смит, возглавивший управление в 1951 году и уже назначивший Джэксона своим заместителем пригласил меня к себе, чтобы обсудить доклад. Я поехал в Вашингтон, рассчитывая пробыть там шесть недель, а между тем проработал в ЦРУ 11 лет, из них почти 9 лет в качестве его директора.

² Имеется в виду Закон о национальной безопасности С ILL 1947 года.— Прим. пер.

С того момента, как в ноябре 1961 года я оставил государственную службу, пришёл к выводу, что настало время, когда кто-то (пусть даже такое весьма заинтере­сованное лицо, как я, должен рассказать — в той мере, в какой это допустимо,— о деятельности разведки как жизненно важном элементе в структуре нашего госу­дарственного аппарата.

Я пишу настоящую книгу как частное лицо, и мне хотелось бы, чтобы для всех было предельно ясно, что высказываемые мною взгляды являются исключительно моими собственными и не были ни санкционированы, ни одобрены Центральным разведывательным управлением или каким бы то ни было другим правительственным органом.

Из всех специальностей профессию разведчика по­нимают, пожалуй, меньше всего и понимают превратно. Одну из причин такого положения метко охарактери­зовал президент Дж. Кеннеди, когда приехал в Лэнгли 28 ноября 1961 г., чтобы открыть новое здание штаб-квартиры ЦРУ и попрощаться со мной как с его дирек­тором. Он сказал: «О ваших успехах нигде не говорят, а о ваших неудачах трубят повсюду. Ясно, что вы не можете говорить о тех операциях, которые идут хорошо. Те же, которые идут плохо, обычно сами говорят за себя». Затем президент обратился к нескольким тысячам сотрудников и сотрудниц ЦРУ со словами ободрения:

«...Я уверен, что вы понимаете, как важна ваша работа и как она нужна, и как высоко будут оценены в далеком будущем ваши усилия. Поэтому хочу выразить вам сейчас мою благодарность и уверенность в том, что и в дальнейшем так же, как и прежде, вы будете оправды­вать высокую оценку, которую дает вам наша страна».

Вряд ли можно ожидать надлежащего понимания и поддержки деятельности американской разведки, если о ЦРУ знают (да и то слишком мало) только посвящён­ные, немногие в исполнительных и законодательных органах государственного аппарата, а остальные продол­жают черпать сведения о разведке из публикаций, авторы которых знакомы только с внешней стороной Дела.

Естественно, имеются веские причины не разглашать секретов разведки. Следует всегда помнить, что сведения, сообщенные публике, становятся достоянием противника. Однако принципы, средства и методы — не то, что мы называем ремеслом разведки,— широко известны всем представителям этой службы независимо от того, какой стране она принадлежит. О чём нельзя говорить и о чём здесь не будет сказано — это где, как и когда эти профессиональные средства были или будут использованы в тех или иных операциях, если только об этом уже не было где-то произнесено, как, например, в случае с У-2³.

Деятельность ЦРУ не является тайной. Достаточно ознакомиться с Законом о национальной безопасности США 1947 года, чтобы получить общее представление о том, для чего создана эта организация. Конечно, имеется и секретная сторона дела, и закон разрешает Совету национальной безопасности (что фактически означает — президенту) возлагать на ЦРУ определённые задачи и обязанности в области разведки в дополнение к конкретно перечисленным в законе. Эти обязанности не предаются гласности. Однако ЦРУ не единственный орган государственного аппарата, где соблюдение тайны имеет большое значение. Госдепартамент и министерство обороны также тщательно хранят в тайне многое из того, чем они занимаются.

Одним из руководящих принципов моей разведыва­тельной деятельности на посту директора ЦРУ было сохранять в секрете всеми доступными средствами дан­ные о такой деятельности, которую действительно сле­дует держать в секрете, и не делать тайны из того, что известно всем и каждому или что совершенно очевидно как другу, так и врагу.

Вскоре после того, как я стал директором управления, мне представился удобный случай убедиться вв бесполезности некоторых видов секретности. Брат президента доктор Мильтон Эйзенхауэр договорился о встрече со мной. Президент вызвался подвезти его к моему управлению на своей машине. Они поехали (по видимому, не предупредив об этом секретную службу) но не могли найти нужного здания, пока не спросили меня по телефону точного адреса. Этот случай побудил меня разобраться, для чего нужна была вся эта бесполезная секретность. В то время на воротах штаб-квартир ЦРУ висела вывеска «Государственная типография» Однако у водителей вашингтонских экскурсионных автобусов вошло в привычку обязательно останавливать

³ 1 мая I960 г. самолет У-2, пилотируемый Пауэрсом, был сбит над советской территорией.— Прим. пер.

перед нашими главными воротами. Гид начинал разгла­гольствовать перед туристами о том, что за колючей проволокой, которую они видят перед собой, находится самое секретное, тщательно скрываемое здание в Ва­шингтоне: штаб-квартира американской шпионской орга­низации — Центрального разведывательного управления. Я также обнаружил, что наше местонахождение было известно практически всем без исключения шофе­рам такси в Вашингтоне. И стоило мне только распоря­диться повесить у наших дверей вывеску надлежащего содержания, как окружающий нас ореол таинственности бесследно исчез. Мы уже не казались посещавшим столицу гостям зловещими или загадочными, а стали для них всего-навсего одним из многих государственных учреждений. Излишняя секретность может причинить даже вред, так же как и излишняя болтливость.

Во время второй мировой войны имел место случай, когда известная доля гласности способствовала успеш­ному сбору разведывательных данных. В ноябре 1942 го­да я по заданию генерала Донована и УСС был направлен в Швейцарию. В ту пору я официально входил в состав американской дипломатической миссии в должно­сти помощника посланника. Один из ведущих швейцар­ских журналов опубликовал сообщение, в котором гово­рилось, что я приехал в эту страну как специальный секретный посланник президента Франклина Д. Руз­вельта. На первый взгляд могло показаться, что такая непрошеная реклама помешает моей работе. Однако произошло совершенно обратное. Несмотря на мои скромные, но вполне правдивые попытки отрицать эту версию, в неё все поверили. В результате в мою сеть стали стаями слетаться осведомители: некоторые из них, правда, страдали известными странностями, но были среди них и чрезвычайно ценные субъекты. Если бы я в достаточной мере не умел отделять зерна от плевел, то был бы непригоден для выполняемой мною работы.

Когда мы пытаемся сделать тайну из того, что имеет хоть какое-то отношение к разведке, тем самым растра­чиваем силы и энергию, которые следовало бы направить на сохранение в секрете и обеспечение безопасности таких операций, успех которых зависит от этого. Каждую ситуацию следует рассматривать в свете реальных фактов, взяв себе за правило скрывать от потенциального противника всю сколько-нибудь полезную для него ин­формацию о секретных разведывательных операциях или людях, участвующихв них. Рекомендации, которые Джордж Вашингтон дал полковнику Элиасу Дейтону в письме от 26 июля 1777 г., имеют важное значение и наши дни при разработке разведывательных операций.

«Необходимость добывания разведывательных сведений очевидна, и нет нужды ещё раз доказывать это. Мне остаётся лишь добавить, что вы должны стараться держать эту информацию в строжайшем секрете. Дело том, что от соблюдения конспирации зависит успех большинства подобных мероприятий, а при отсутствии они, как правило, обречены на провал, как бы хорошо они ни были спланированы и какой бы успех им не предрекали».

Большинство американцев склонны слишком много говорить о вещах, которые следует держать в секрете. Я считаю, что мы выдаём значительное число наших ceкретов в том, что касается военной техники и оружии что мы часто не делаем должного разграничения меж­ теми операциями, которые должны сохраняться секрете, и теми, которые по своему характеру не являют ся секретными и не могут быть сохранены в тайне. Иногда, наша пресса чрезмерно усердствует в погоне за «сенсационными» новостями о готовящихся нами дипломатических, политических и военных акциях. Во время войн мы понимали важность секретности, хотя даже и тогда имели место серьёзные случаи неосторожности. Следует, однако, помнить, что наш противник в «холодной войне» использует в своих интересах всё, о чем мы пробалты­ваемся или о чём объявляем открыто.

Конечно, при нашем государственном строе и при том естественном интересе, который вызывает деятельность наших разведывательных органов у американской обще­ственности и средств массовой информации, мы не можем воздвигнуть вокруг этой деятельности стену, да я и не предлагаю этого делать. Ни конгресс, ни прези­дент не имели этого в виду, когда принимался закон 1947 года. К тому же, если мы хотим укрепить веру общественности в миссию разведки и добиться того, чтобы профессия разведчика была оценена по достоин­ству, всё же должны сделать определённую информа­цию достоянием гласности. Но самое главное — необ­ходимо, чтобы как те, кто непосредственно занимается этой работой, то есть сотрудники разведывательных органов, так и общественность прониклись уверенности в том, что разведывательные операции могут сыграть в деле защиты государства огромную роль.