Протекание терапии

Госпоже А. показана индивидуальная терапия, тем не менее супругам предлагают пройти парную личностно-центрированную психотерапию, так как проблема в немалой мере сохраняется из-за специфического поведения мужа, а в ее основе лежит общая для пары причина — нарушение в развитии Доры. Личные реак­ции на кризисное событие каждого из супругов, видимо, явля­лись основанием для последующего ухудшения отношений. Цель терапии — наладить застывшее общение между мужем и женой. С госпожой А. упор должен делаться на принятие, с господи­ном А. — на уважение; все их усилия следует комментировать поло­жительно, даже несмотря на продолжающие существовать серьез­ные проблемы. Подчинение жены могло бы в таком случае рассматриваться как способ помочь утвердиться мужу, а его домини­рование — как попытка придать ей уверенности.

На первых сеансах пара держится оборонительно и недоверчи­во. Госпожа А. выглядит неуверенной и отдает всю инициативу мужу. Он же, напротив, ведет себя живо и старается демонстри­ровать понимание ко всему. Он льстит жене замечаниями, звуча­щими либо неуместно, либо преувеличенно (что она «умнейшая женщина», «очень чувствительная»). Госпожа А., кажется, не за­мечает надуманности этих комплиментов и каждый раз их не ком­ментирует. Более того, она часто настолько подчиняется мужу, что позволяет ему отвечать на обращенные к ней вопросы. Ее вы­сказывания господин А. комментирует, используя терапевтический жаргон («Несомненно, важной темой для моей жены является... Ее можно понять...»); кроме того, он часто фактически не дает ей говорить («Я уже заранее точно знаю, что ты сейчас скажешь!»).

Госпожа А. заводит разговор о свободном времени и о том, чтобы проводить его вместе. Муж отмахивается от этого и аргу­ментирует невозможность тем, что он должен зарабатывать день­ги для достижения желаемого уровня жизни. Это приводит к разногласию: жена упрекает его, что он не разрешает ей пойти рабо­тать. Но он говорит, что ее работа только ухудшит общее финан­совое состояние семьи, и она робко соглашается.

В то время как господин А. ищет признания терапевта в роли интеллектуала, его жена представляет себя побежденной, скор­бящей жертвой и просит сочувствия. Господин А. почти принци­пиально отвергает все то, что говорит психотерапевт, например заводит спор о словах и начинает доказывать отличие слова «заме­нимый» от слова «сменный», таким образом загоняя терапевта в угол. Зато госпожа А. постепенно выходит из оцепенения, стано­вится смелее и начинает принимать все большее участие в беседах. Когда муж упрекает ее в том, что она часто молчит во время ссор, она отвечает, что отвыкла спорить, потому что всегда чувствовала себя слабее. Она осмеливается сказать, что боится не угодить мужу и того, что он ее бросит; а также женщина сомневается, хорошая ли она мать, и не очень верит в себя. Так как муж мало с ней разговаривает, ей кажется, что он не воспринимаем eе всерьез, — вероятно, считает неспособной ничего понять. Все эти слова клиентки оказываются очень важными: господин А. впервые проявляет искреннее участие в происходящем. Узнав, как мало ценит себя его жена, он крайне теряется. Вслед за этим происхо­дит осторожное сближение партнеров, и ситуация стабилизиру­ется. Инициативу в беседах перенимает госпожа А. Она на глазах становится более открытой и использует сеансы для того, чтобы высказать свои желания. Она приходит к выводу, что, вероятно, больше нуждается в признании и в том, чтобы выговориться, чем ее муж. Наверное, она слишком давит на мужа, уже с порога на­чиная осыпать его новостями из семейной жизни.

Госпожа А. четко формулирует свои желания: она ждет от мужа большей эмоциональной близости, большей нежности. Выясня­ется, что для господина А. очень важно быть понятым в сексуаль­ном плане. После рождения дочери его сексуальное влечение к жене стало уменьшаться, так как он почувствовал давление с ее стороны, поэтому он пытается себя защитить. Вопрос о зачатии нового ребенка очень актуален и связан с сильными страхами. Терапевт осторожно интерпретирует это так: стремление госпо­дина А. к свободе пока что сильнее, чем увлеченность семьей и ролью отца. Не свидетельствует ли противостояние супругов о том, что они оба нуждаются в душевной поддержке друг друга? Чем яснее выражается госпожа А., тем внимательнее слушает ее муж, очевидно, не ожидавший увидеть ее в новом свете. Чем четче она выражает свои желания, тем больше он проявляет готовность по­нять их и найти общие способы их осуществления. На обоих кли­ентах хорошо сказывается то, что на сеансах можно обсуждать актуальные сексуальные проблемы. Господину А. впервые удается описать свою неуверенность, и это уменьшает нагрузку — так же как и то, что госпожа А. рассказала о своих желаниях.

Обсуждение сексуальных проблем и страха перед новой бере­менностью приводит к теме отклонения в развитии Доры. Кажет­ся, что тяжесть этой темы для обоих партнеров провоцирует их противостояние. Оба сложно переживают ситуацию, но не реша­ются себе в этом признаться и предъявляют друг другу несовмес­тимые требования. То, что требует от мужа жена, активизирует его страхи — и наоборот. За этим перетягиванием каната каждый прячет свою претензию на право быть несчастным ребенком. Здесь уже клиенты, особенно госпожа А., начинают более активно ис­следовать сами себя и свои личные проблемы. Теперь основное внимание психотерапевта направляется на то, чтобы по возмож­ности вербализировать содержание их чувств и понять точки отсчета собеседников — их высказанные и не высказанные личные мнения.

В середине парной психотерапии супруги выражают недоволь­ство ее ходом: госпожа А. говорит, что терапевт принимает сторо­ну мужа. У нее остается «неприятный осадок» после сеансов, по­тому что каждый раз выходит, что она сама виновата во всем. Господин А. считает, что психотерапевт придает значение всем его «неважным» высказываниям, а более серьезные фразы жены оставляет без внимания. Стараясь выглядеть искренним, муж хва­лит боевой дух жены, и ей это очень нравится. Терапевт просит ее описать, какого поведения она от него — или от «обоих муж­чин» — ждет. Но если нейтральную позицию клиентке занимать легко, то сказать о желании, чтобы ее похвалили, гораздо слож­нее. В сознании госпожи А. снова всплывают воспоминания дет­ства. Мужчины (отец, братья) распоряжаются и всегда правы; женщины (мать) — остаются ни с чем. Осознав, что в родитель­ской семье мужчины всегда получали все самое лучшее, она впа­дает в ярость.

Когда Доре на всю жизнь прописывают инвалидную коляску, госпожа А. больше не может скрывать свое горе. Жалобы на физи­ческое недомогание усиливаются, она много плачет на сеансах и дома. Иногда она оказывается в состоянии глубокого разочарова­ния, особенно если ей кажется, что муж все же проявляет к ней не такое сочувствие, какого она от него ждет. Ей все еще очень сложно серьезно отнестись к своей усталости. Вместо этого она старается успокоить своего мужа («Ей теперь совсем не так легко постоянно улыбаться...», — говорит он). Женщина очень хотела бы выстоять и справиться со всем самостоятельно. Господина А. все это трогает, он становится серьезнее, но когда жена требует от него поддержки, сразу настораживается. Теперь он четче выра­жает свои сомнения по поводу дочери. У него не хватает терпения с ней играть, и он не может расслабиться. Без специального обра­зования играть с девочкой, по его мнению, вообще невозможно. Госпожа А. внимательно слушает его слова о том, как он внутрен­не напряжен и подавлен с момента рождения Доры и обнаруже­ния ее порока развития.

Настроение и физическое состояние госпожи А. продолжают ухудшаться. Она прямо говорит, что у нее «сели батарейки», она чувствует себя усталой, но все же так до сих пор и не решается обратиться к мужу с ясным призывом о помощи. На последующих сеансах терапевт вместе с клиентами работает над выяснением того, насколько она истощена и какое значение имеет для нее способность выстоять. В конце концов это действует на господина А.: он видит, как обессилена жена и как она одновременно за­ставляет себя беречь его, а сама все больше закрывается от внеш­него мира («Я не хочу тебя винить, ты ведь весь в науке, я должна справиться сама»). При этом обоим супругам становится понятно, что госпожа А. берет всю ответственность за дочь на себя и в глу­бине души разочарована, что муж не поддерживает ее по соб­ственной воле. Наконец она снова говорит, что ей больше всего не хватает поддержки мужа в вопросе о ее работе. Хотя она не может точно сказать, что он должен делать. Господин А. осознает, что существует исключительно в качестве кормильца семьи, а жена считает его неисправимым — это оказывается для него очень важ­ным и задевает его. Вместе с тем он становится беспокойнее, по­тому что замечает, что очень хотел бы играть более значительную роль в семье.

Жалобы госпожи А. постепенно уменьшаются. Хотя супруги по-прежнему почти не видятся, в оставшееся время они хорошо ла­дят и мило друг с другом общаются. Большим шагом вперед гос­пожа А. считает то, что она смогла откровенно рассказать о своем состоянии. Пусть она сделала это с запозданием, но все же ей стало от этого легче. Самым важным становится для клиентки желание, чтобы муж сказал ей, что он к ней испытывает — ей нужна уверенность. Господин А. тоже чувствует себя свободнее, так как его упрекнули не в отсутствии воли, а просто в иных предпочтениях. При этом ему теперь легче начать делать что-то для семьи. Жена только должна сказать ему, что именно нужно делать. Он не хочет быть вот так не у дел, всего лишь довеском к жене и дочери.

Госпожа А. выражает свою боль по поводу супружеской невер­ности мужа и заводит разговор о развитии их семейных отноше­ний. Оба супруга вспоминают, как их тянуло друг к другу раньше. В связи с этим они также мысленно возвращаются в детство, и обоим кажется, что, вотличие от их сегодняшнего состояния, оно было беззаботным и счастливым. Впервые госпожа А. описы­вает какое-то будничное происшествие, не предъявляя мужу уп­реков. Господин А. начинает больше заботиться о семье, посвяща­ет больше времени дочери и даже идет с ней в зоопарк. В разгово­ре о конфликте между госпожой А. и методисткой по лечебной гимнастике клиентка осознает, какой страх вызывают у нее раз­ногласия и как быстро она склоняется к тому, чтобы занизить свои требования или вообще отступить. Больше всего ей хочется разрешить противоречие «мягко». Женщина вспоминает сценки из детства и то, как родители наказывали ее «лишением любви». Иногда она чувствует себя в такой же мере подчиненной мужу, как когда-то отцу. Как тогда она не хотела рисковать и лишиться симпатии любимого человека, так не хочет и теперь.

Оба супруга явно стараются угодить друг другу, и каждый за­мечает это старание другого. Муж радуется, что жена относится к нему более открыто и позитивно, упрекает его намного реже, чем раньше. Жене приятно чувствовать, что и она, и семья небезразличны мужу, и ее раздражение утихает. Обоим становится ясно, что госпожа А. должна четче выражать спою потребность в поддерж­ке — и муж настоятельно поощряет ее в этом. Женщина пытается сделать это на практике и тут же чувствует, насколько сама себе мешает. Высказать просьбу для нее труднее, чем сделать работу самой. И дело не в супруге — он, наоборот, старается теперь во всем помогать ей. Глубоко в душе клиентки сидит убеждение, что любовь можно получить только с помощью достижений. Когда она не совершенна, т.е. не справляется со всем сама, женщина чувствует себя недостойной признания, ей кажется, что ее не за что хвалить. В такие моменты мать становится образцом активнос­ти и самообладания. Господин А. хорошо понимает жену, так как и за собой знает склонность к перфекционизму. Состояние обоих партнеров теперь немного лучше. Снова делая экскурс в биогра­фию, госпожа А. начинает чувствовать атмосферу своего детства, пропитанную требованиями быть успешной и духом субордина­ции, и это доводит ее до слез. Раньше она совсем не считала дет­ство таким несчастным. Она чувствует, как мало ценилось то, что не было непосредственно связано с исполнением долга. Она оп­лакивает ту свою «индивидуальность», которую родители упуска­ли из виду. Однако вместе с тем ее трогает воспоминание о глубо­кой симпатии к ней отца. Женщина снова видит сходство между ситуациями в родительском доме и в своей нынешней семье. Ког­да отец недостаточно хвалил ее, она стремилась быть лучше, и то же самое происходит теперь с мужем.

Психотерапия достигает поворотного пункта, когда во время обсуждения предстоящего отпуска разговор снова заходит о поро­ке развития дочери. Госпоже А. хочется сейчас получить немного свободы и чуть отдалиться от ребенка. При этом она мужественно говорит о своей агрессии по отношению к Доре, правда, сильно обвиняя себя за те случаи, когда не смогла сдержать ярость, если девочка не слушалась ее или срывала ее планы.