Позднего возраста и проблема психической

КОМПЕНСАЦИИ'

В ряде работ, посвященных психологическим и медико-соци­альным проблемам геронтологии и реабилитации [Александрова М.Д., 1974; Александровский Ю.А., 1976 и др.], показано, что существу­ют межличностные проблемы, одинаково значимые для всех лю­дей пожилого и старческого возраста. Они связаны с реальными изменениями, которые неизбежно привносит старость в состоя­ние здоровья, социальное положение, круг общения, характер и общий стиль жизни человека.

Одним из условий, смягчающих или, наоборот, усиливающих неблагоприятные последствия прекращения профессиональной де­ятельности после выхода на пенсию, а также неизбежных в староти недугов и болезней,

' Данилов Ю.М. Семейные отношения психически больных позднего возрастай проблема психической компенсации // Психосоциальные и биологические факто­ры в патогенезе и лечении психических расстройств позднего возраста: Республи­канский сборник научных трудов. Т. 14 / Под ред. А. У. Тибиловой, Е. М. Мельника. — Л.: Изд. Ленингр. научно-исследовательского психоневрологического ин-та ИМ-В.М.Бехтерева.-1986.-С. 76-81.

смерти супруга и других «потерь» старе­ния, предстает характер взаимоотношений старого человека с се­мьей и другим ближайшим окружением.

Эти отношения у психически здоровых пожилых людей, как и у больных, могут складываться благополучно, либо (в силу раз­ных причин, о которых будет сказано ниже) быть напряженны­ми, но без внешних, явных признаков разлада и, наконец, могут оказаться открыто конфликтными и взаимонеприемлемыми. Од­нако у психически больных — в отличие от здоровых пожилых — семейные отношения оказываются чаще открыто конфликтными [Данилов Ю. М., 1984]. Этим объясняются попытки интерпретации их в патогенетическом плане, пока не нашедшем убедительных доказательств [Мягер В. К., 1975]. В то же время практическое зна­чение характера внутрисемейных отношений для медико-соци­альной адаптации больных исключительно велико. Именно в свя­зи с этим целесообразно поставить вопрос о взаимосвязи между характером заболевания, уровнем психической компенсации при психозах позднего возраста и различными вариантами семейных отношений больных.

При гармоничных взаимоотношениях семья выполняет по от­ношению ко всем своим членам психотерапевтическую функцию [Цыцарев С.В., 1986]. Она реализуется путем оказания эмоцио­нальной поддержки, предоставления условий для эмоционально­го отреагирования, поддержания чувства своей полезности и не­обходимости и т.д.

При этом важно подчеркнуть, что на разных этапах жизненного цикла семьи [Александровский Ю.А., 1976; Kephart, 1972] ее функ­ции по отношению к личности меняются. В молодом и зрелом воз­растах супруги играют активную роль в семье и имеют возможность произвольно регулировать наступление тех психологических пере­мен, которые неизбежно должны происходить в процессе развития внутрисемейных отношений.

В пожилом и старческом возрастах, несмотря на усиливающую­ся потребность именно в семейном общении (поскольку другие сферы общения по разным причинам полностью или частично «заб­локированы» для стариков), лидерские функции в семье почти всегда утрачиваются, появляется переживание собственной несостоятель­ности, беспомощности.

Основная психологическая функция семьи для старика со­стоит в оптимизации условий для поддержания у него преддавления о собственной необходимости и полезности для дру­гих, что поддерживает чувство осмысленности и наполненности жизни.

В связи с этим понятно, почему старики, занимающиеся вос­питанием внуков, ведением домашнего хозяйства и т.п., значи­тельно более компенсированы в нервно-психическом плане, чем одинокие или находящиеся в социально-психологической изо­ляции [Дифференцированные лечебно-восстановительные методы при психических заболеваниях в позднем возрасте, 1982.] <. >

Имеющиеся в этой области данные социологических и психоло­гических исследований [Александрова М.Д., 1974; Френкель З.Г. 1940; Бурмин И. А., 1966; Давыдовский И. В., 1966] позволяют пред­положить, что психологическое благополучие старых людей (на­пример, кавказских, киргизских, японских долгожителей), на­ряду с другими факторами, объясняется особым положением ста­риков в патриархальных семьях, где у них сохраняется возмож­ность активно участвовать в жизни семьи и в какой-то мере уп­равлять происходящими в ней процессами [Паниев Н.В., 1959' Леонтьева В.Н., 1963; Латышев И.И., 1985].

Семья, однако, в настоящее время чаще недостаточно либо вовсе не реализует эти функции по отношению к старикам [Диф­ференцированные лечебно-восстановительные методы при пси­хических заболеваниях в позднем возрасте, 1982; Данилов Ю.М., 1984]. В зависимости от характера семейных отношений и индиви­дуально-психологических особенностей стариков (в первую оче­редь, их адаптационных ресурсов) в семьях выявляются разные формы приспособления к новой семейной роли; как путем выра­ботки новых стереотипов семейного воздействия, так и посред­ством компенсации в других сферах отношений (например, в об­щественной работе и т.п.).

При психических заболеваниях также действует указанный пси­хологический механизм, хотя и имеет свою специфику. В прове­денном нами исследовании установлено, что в зависимости от клинических особенностей заболевания, степени личностных из­менений, установок и ценностных ориентации больные по-раз­ному воспринимают отношение к ним со стороны здоровых чле­нов семьи и различаются по способности адаптироваться к изме­нениям семейной ситуации.

Приводим основные результаты. В работе ставились следующие задачи:

1) попытаться определить, влияет ли характер психического заболевания на отношение семьи к пожилым больным;

2) выявить, имеются ли различия в восприятии больными ста­риками отношения к ним родственников;

3) уточнить, какова наиболее реальная задача семейной пси­хотерапии, т.е. определить возможности психологической кор­рекции семейных отношений у психически больных старых лю­дей.

Для решения поставленных выше вопросов нами проведено об­следование двух групп больных пожилого возраста, находившихся на стационарном лечении в отделении гериатрической психиат­рии НИИ им. В. М. Бехтерева.

Первая группа состояла из 69 больных, 56 из них страдали атесклерозом сосудов головного мозга, 13 — гипертонической бо­лезнью. Средний возраст составил 68 лет. Мужчин было 22, жен-шин - 47.

Хроническими соматическими заболеваниями в степени лег­кой или умеренно выраженной декомпенсации страдали 27 чело­век; часто обостряющиеся соматические болезни с грубо выра­женной декомпенсацией, частичным ослаблением способности к самообслуживанию наблюдались у 38 больных; у 4 человек отме­чалась полная соматическая декомпенсация, они постоянно нуж­дались в постороннем уходе.

На передний план в клинической картине у 27 больных высту­пало слабоумие с амнестической дезориентировкой, либо аментивноподобное состояние спутанности. У части этих больных вы­раженное слабоумие сопровождалось тревогой и психомоторным беспокойством с грубыми поведенческими расстройствами; со­матические нарушения, осложнявшие картину основного заболе­вания экзогенным налетом, наблюдались у 4 больных.

Что касается микросоциального окружения, то 9 (13%) боль­ных жили с супругом, 23 (33,4 %) — с супругом и детьми, 37 (53,6 %) — с детьми или дальними родственниками. Средний воз­раст «основного опекуна» составил 66 лет, среди них хронически­ми заболеваниями сердечно-сосудистой системы, органов дыха­ния, желудочно-кишечного тракта в степени легкой декомпенса­ции страдали 42 (60,8 %) человека; тяжелыми, часто обостряющи­мися заболеваниями с умеренно выраженной декомпенсацией — 18 (26 %) человек (у них способность оказывать помощь больному была частично снижена); грубая декомпенсация из-за тяжелых за­болеваний, выраженное снижение способности обслуживать боль­ного было у 9 (13%).

У больных этой группы наблюдалась наиболее выраженная пси­хическая и социальная дезадаптация, и именно здесь с особой силой «звучал» характер внутрисемейных отношений в связи с трудностью содержания больных в домашних условиях. Эти труд­ности значительно усугубляли возраст и соматические заболева­ния большинства опекунов. Наблюдались следующие типы отно­шения к больному старику: в 43 семьях родственники отказыва­лись от старика и стремились поместить его в стационар; в 20 семьях больных старались «удержать», причем главным образом это было обусловлено рентными, меркантильными установками близких (использование жилплощади больного, его пенсии, автомашины, дачи и др.).

Вторую группу обследованных составили 56 больных с функциональными психозами; 13 человек страдали инволюционным здхозом, 24 — маниакально-депрессивным и 19 — шизофрении. Средний возраст — 66,8 лет. Мужчин было 12, женщин — 44.

В период обследования параноидный синдром выявлен у 22 боль­ных, тревожно-депрессивный — у 25, меланхолический — у 4 астено-депрессивный — у 2, апатоабулический — у 3 больных! Психопатологическая симптоматика лишь в периоды обострения резко нарушала поведение больных, что приводило к помещению в стационар.

Хроническими соматическими заболеваниями в степени лег­кой или умеренно выраженной декомпенсации страдал 41 боль­ной; тяжелыми, часто обостряющимися соматическими болезня­ми с грубо выраженной декомпенсацией, частичным снижением способности к самообслуживанию — 10, полная соматическая де­компенсация, постоянная нуждаемость в постороннем уходе на­блюдалась у 5 больных.

Переходя к рассмотрению ближайшего окружения, следует от­метить, что 7 больных жили с супругом, 30 — с супругом и деть­ми, 19 — с детьми или дальними родственниками.

Что касается «основных опекунов», то среди них женщин было 37, мужчин — 19, средний возраст — 67 лет. Хроническими со­матическими заболеваниями желудочно-кишечного тракта, ор­ганов дыхания, сердечно-сосудистой системы в степени легкой декомпенсации страдали 32 человека, 14 — тяжелыми, часто обо­стряющимися заболеваниями с умеренно выраженной декомпен­сацией — у них способность оказывать помощь больному была частично снижена; грубая декомпенсация из-за тяжелых заболе­ваний, выраженное снижение способности обслуживать больно­го было у 10 человек.

В группе больных функциональными психозами отношение к больным в семьях заметно отличалось от наблюдавшихся в группе больных с выраженной деменцией. Так, в 39 семьях (главным об­разом больных с эндогенной и инволюционной депрессиями) пос­ле выписки больных домой, помимо контроля за приемом ле­карств, близкие стремились предоставить старику возможность «играть» его прежнюю «роль» и выполнять связанные с нею се­мейные функции, подчеркивали его значимость для семьи, не допускали изоляции. В 3 семьях наблюдался отказ семьи от боль­ного (при апатоабулическом синдроме); в 14 семьях, несмотря на негативные установки по отношению к больным, родственни­ки продолжали с ними жить одной семьей из конъюнктурных со­ображений (предстоящее получение жилплощади, сохранение в семье пенсии и т.д.).

Таким образом, клинические особенности заболевания и свя­занные с ними изменения личности и поведения больных су­щественно сказывались на отношении семей к пожилым боль­ным.

С другой стороны, больные с функциональными психозами (преимущественно депрессиями) оказывались значительно более

чувствительными (по сравнению с больными органическими пси­хозами) к тем положительным установкам, которые проявляли к _ним члены семьи, что, может быть, делает правомерной поста­новку вопроса о целенаправленной коррекции имеющихся у них психических нарушений «семейными средствами». Поэтому важ­нейшей целью семейной психотерапии при этих нарушениях дол­жно стать обучение семьи способам взаимодействия, при которых бы в полной мере реализовалась описанная выше психотерапев­тическая функция семьи по отношению к личности больного.