Эйджизм в социальной и психологической работе с пожилыми людьми

Департаменты и центры социального обслуживания так же вос­приимчивы к эйджизму, как и все общество. Многим социальным работникам свойственны эйджистские тенденции. Например, от­сутствие социально-психологической компетентности социальных работников и, как следствие, увеличение трудностей в общении с пожилыми, приобретение навыков манипулирования пожилы­ми, увеличение индексов агрессивности и враждебности по мере увеличения стажа работы показывают направленность деятельно­сти социальных работников, которая, во-первых, нарушает пра­во пожилого на достоинство и уважение (основной принцип со­циальной работы) и, во-вторых, ориентирована на достижение скрытой (от пожилого) цели, не совпадающей с открыто декла­рируемой целью [Краснова О. Б., 1999]. Социальные работники, являясь обычными людьми, не выходят за крут эйджистского по­ведения и предубеждения. Понимание незрелой и несовершенной природы «новой» профессии социального работника в российс­ком обществе и некоторых эйджистских допущений и приписы­ваний — императив для социальных работников.

Кроме социальных работников, непосредственно работающих с пожилыми людьми, есть еще и специалисты по социальной ра­боте, которых готовят высшие учебные заведения и которые ра­ботают не в таком тесном контакте с пожилыми клиентами (иногда таких контактов не бывает вовсе). Эти специалисты относительно далеки от индивидуальных пользователей социальных услуг, т. е. пожилых, и с «полным основанием» используют эйджистские сте­реотипы и представления.

Анализ статистики Национального центра здоровья Велико­британии (National Health Service), проведенный за 1991—1993 гг. П.Бриттоном и Р.Вудсом [Britton P. G., Woods R. Т., 1999], пока­зывает, что основные клиенты этого центра, обращающиеся за психологической помощью, — люди в возрасте от 16 до 64 лет. Менее 10% клиентов Центра — люди старше 65 лет. Авторы ставят вопрос: почему, если у пожилых людей с возрастом увеличивает­ся потребность в медицинской и социальной помощи, не наблю­дается этого в отношении психологической помощи? Может быть,

сами психологи игнорируют потребности пожилых людей? Мо­жет быть, клинические психологи — эйджисты? Скорее всего, сама психология не развита еще до такой степени, чтобы оказы­вать адекватную помощь пожилым, отсутствует методология ока­зания такой помощи. Поэтому пожилые люди остаются редкими клиентами практических и клинических психологов, чаще всего они хотят получать только медикаментозное лечение, «не ищут психологических подходов» \Britton P. G., Woods R. Т., 1999, с. 14].

Работа со старыми и пожилыми людьми рождает огромное число проблем для тех, кто ею занимается. Очень часто приходится стал­киваться с ситуациями тяжелых потерь, горя и смерти. Психоло­ги, оказывая помощь людям в этих ситуациях, должны работать с клиентом, его семьей и теми, кто ухаживает за ним. Но, не справ­ляясь с грузом этих тяжелых проблем, они сами могут попасть под влияние мифа «суперпсихолога», игнорируя собственные эмо­циональные реакции и недостаточный опыт, становясь профес­сионально и личностно уязвимыми. Особенно это касается начи­нающих психологов, у которых сложились неверные стереотипы в отношении старых и пожилых людей.

Как и многие другие виды предубеждений, эти распростра­ненные мифы обычно полезно обсудить с коллегами, чтобы пол­ностью осознать свои собственные чувства и представления о ста­ром возрасте, которые могут быть сложными и неоднозначными. Для этого нужны тренинга, которые бы проводились не только на стадии подготовки специалистов, но и в процессе их работы.

Одни люди с детства выносят негативный опыт общения со сво­ими прародителями, а другие — позитивный. Повседневный опыт также влияет на представления о старом возрасте. Например, мно­го ли социальных работников или психологов общаются со стары­ми людьми вне своей работы? Большинство из них чаще всего име­ет контакты только со своими бабушками/дедушками, да и те ча­сто неглубоки, поверхностны. Еще меньше среди начинающих пси­хологов и практикующих социальных работников тех, кто имеет пожилых или хотя бы 50 — 55-летних друзей. Таким образом, опыт общения с «нормальными» пожилыми людьми ограничен.

Как считают М.Маршалл и М.Диксон, «если мы не имеем позитивного опыта общения со старыми людьми в повседневной жизни, увеличивается риск видеть всех старых людей в одинако­вом свете, а именно в том, в каком мы видим их на своей работе. А видим мы их как инвалидов, беспомощных, имеющих много проблем» [Marshall M., Dixon M., 1996, с. 28]. Более того, соци­альные работники и психологи обычно контактируют со старыми людьми и их семьями в то время, когда они находятся в сложной, кризисной жизненной ситуации. Таким образом, если работаю­щие с пожилыми людьми имеют опыт общения с ними только как со своими пациентами и клиентами, то у них обычно появля-

ется уверенность, что пожилой возраст — это время инволюции и трудностей самого разного плана. А ведь пожилые люди способны учиться, развивать умения, приобретать новые интересы.

Социальным работникам приходится выслушивать пожилых лю­дей, которые рассказывают им о своей жизни; они могут чувство­вать при этом их печаль, уныние, разочарование. Однако пожи­лые люди имеют не только горький опыт. О многих событиях, которые имели место в их жизни, они не вспоминают. События для пожилых людей становятся значимыми только в том случае, если они находят отражение в их поздней жизни.

Часто это отражение имеет место в начале беседы (контакта) пожилого человека и социального работника, которому больно слы­шать, что, например, пожилой человек потерял ребенка 40 лет назад или что его женитьба/замужество не удалась. Социальный работник начинает чувствовать отчаяние пожилого человека, его ощущение, что «жизнь прошла зря». Пожилые люди, особенно в нашей стране, имеют еще и «травматическую память» — о вой­нах, репрессиях.

Конечно, мы должны сочувствовать пожилым, но, следуя это­му сочувствию, попадаем в ловушки, рассматривая всех пожилых и старых людей как жертв неудачного прошлого, которое угнета­ет их; все старые люди кажутся беспомощными жертвами про­шлых ситуаций. Такие неосознаваемые стереотипы пожилых лю­дей — разновидность эйджизма, которая ведет к обеднению прак­тики. Социальным работникам кажется, что они уже знают (после предыдущего контакта), чего им ожидать от пожилого человека, чего он хочет. Поэтому они с ним уже не консультируются, т.е. действуют, как они считают, в интересах клиента. Однако такие действия социальных работников вызывают раздражение и трево­гу у пожилых людей.

Аналогичную ошибку совершают психологи, которые недоста­точно хорошо понимают прошлое пожилого человека, подсозна­тельно воспринимая его как нерелевантного в ситуации старения. Этим они очень тонко, незаметно оказывают давление на своих клиентов, и пожилые начинают принимать свой образ как беспо­мощных, слабых людей. Причем делается это специалистами в по­рядке оказания помощи из лучших побуждений. Поэтому полезно применять метод биографического интервьюирования, для того чтобы высветить позитивные события в жизни пожилого человека. Стимуляция воспоминаний может облегчить принятие пожилым своей жизни, понимание, что она «не прошла зря». С.Тобин ука­зывает на то, что такая работа с пожилыми требует специальной профессиональной подготовки. Требуется изрядная доля толеран­тности, чтобы выслушивать скучные, бесконечно повторяющие­ся, а иногда преувеличенно раздутые и выдуманные истории, тер­петь эксцентричные выходки пожилых.

Требуется подумать о том, как бы мы сами хотели быть обслу­жены в подобной ситуации. Например, многие из нас посещали дома-интернаты для престарелых и говорили, что мы не хотели бы там оказаться, даже в самых элитных условиях. Трудно пред­ставить свою жизнь в ограничениях свободы и выбора, как это принято в подобных заведениях. Но если это не подходит для нас, может быть, это не годится и для тех, с кем мы работаем? Стоит задуматься: неподходящие условия в домах-интернатах это резуль­тат отсутствия финансирования, недомыслие тех, кто обязан за­ниматься пожилыми по долгу службы, или результат бытующего мнения, что старые люди могут подождать? Если это первое или второе, то нужно просвещать политиков и финансистов, которые считают, что процесс старения их никогда не коснется, или вовсе не думают об этом явлении. Если же это последнее, то это эйд-жизм, его необходимо распознавать и разрешать как проблему.

Психологи, работающие с пожилыми и старыми людьми, дол­жны иметь базовое образование по личностным и психологичес­ким характеристикам людей позднего возраста. Начиная работать с пожилыми и старыми людьми, многие специалисты получают шок от своих клиентов «client shock» \Britton P.G., Woods R.T., 1999, с. 20] уже в первую неделю работы. Корни этого шока лежат в недостаточном понимании старых людей, недооценке их по­требностей и потенциала. Причина другого стресса, который мо­гут получить специалисты, кроется в недостатке умений и компе­тентности, необходимых в работе с этой возрастной группой. Можно назвать и иные проблемы — необходимость знания рели­гии той культурной группы населения, которую они обслужива­ют, сексуальность старых людей (до недавнего времени было на­ложено табу на эту тему), личностные изменения в результате психических заболеваний. Главная опасность для тех, кто работает с пожилыми людьми, — потеря чувствительности к их индивиду­альным потребностям.

Л. Брейтспраак выделяет для специалистов три основных руко­водства в работе с пожилыми людьми:

- не позволять пожилым людям втягиваться в негативный имидж старения, например, нужно помогать им увидеть и по­нять, что источник их проблем лежит в ситуации, но не в них самих;

- требовать от пожилых брать ответственность за свою жизнь там, где это возможно;

- стимулировать деятельность пожилых людей, которая под­держивает ощущение интеграции и целостности жизни.

Старые люди иногда становятся эйджистами по отношению к своей возрастной группе. Поэтому задача тех, кто с ними работа­ет, — мягко разрешать их собственное отношение к своему возра­сту и к своей возрастной группе.