Д-ру раймону гейгеру

22 января 1919 г.

Межев

Дорогой друг,

Одновременно с Вашим письмом появилось солнце, да какое ослепительное! Теперь оно исчезает только на короткие мгнове­ния ровно настолько, чтобы дать время выпасть новому снегу и освежить старый. Несмотря на холод — к которому я, впрочем, привык,— я совершаю утренний туалет при открытом окне, и... чувствую себя нисколько не лучше. Сплю мало и плохо. С же­лёзками никакого улучшения. Врач — который бывает здесь каж­дую пятницу — рекомендует мне солнечные ванны (это не очень удобно из-за соседей, но я приспособился). Он разрешил мне не­большие прогулки. Я даже начал немного — совсем немного — заниматься катаньем на санях; как Вы знаете, это вполне без­обидный спорт. Но мне предписан почти абсолютный покой. Правда, ходить здесь труднее, чем по аллеям Булонского леса. Надо все время карабкаться вверх, порой по колено в снегу.

Вы думаете, какодилат мне погложет? Я еще не приступил к лечению. Тут никто не умеет обращаться с прибором, а я... бо­юсь вонзить себе в кость эту штуку. Но в конце концов, если нужно, я попробую. Тогда придется выписать шприц, который я забыл взять с собой. Аптеки в Межеве, конечно, нет и в поми­не. Парикмахерской тоже нет. Вы даже не можете представить себе, до чего мы тут отрезаны от всего мира. Газеты, и те при­ходят не каждый день, но на это наплевать — я их не читаю. Все бы ничего, если бы у меня был нормальный сон. Валерьянка

совершенно не действует. Я написал Шалю, чтобы он передал Вам полагающиеся мне билеты на концерты МОН. Распределите их по своему усмотрению.

Пишите хоть изредка, чтобы меня подбодрить. Хандра одо­левает.

Сердечный привет от Вашего

Мориса Равеля

В тот же день, 22 января, Равель написал письмо Жан-Обри, почти в тех же выражениях.