Под арестом

АЛИМА АРЕСТОВАЛИ… Он вспомнил, что красавица Рахиль очень сердито на него сверкала глазами, но почему она возвела на него такое преступление, что Алим будто хотел ее ограбить, бедный молодой человек решительно не мог понять. Такая дикая и вместе с тем подлая клевета могла разразиться над головой лишь человека, которому хочешь отомстить и к которому питаешь глубокую ненависть. "Между тем, я знаю наверняка, – рассуждал Алим, – что караимке я нравился – не далее как неделю назад она со мной расцеловалась и сегодня вдруг оклеветала меня публично!". Бедный молодой человек не мог понять душевного состояния Рахили: именно за поцелуй-то она ему и мстила. Алим понимал борьбу, происходящую в душе Рахили, он, конечно, был ей не пара, она дочь именитого купца-миллионера, а он простой крестьянин Феодосийского уезда, но мстить так безжалостно, ни с того ни с сего озлобиться, оклеветать ни в чем неповинного человека – это для Алима была неразрешимая задача. Мы так же в свою очередь никак не можем понять душевного состояния молодого человека. Он был озадачен поступком Рахили, но не рассердился на нее; в его душе не было и тени враждебного чувства к караимке. Когда через несколько дней его потребовали к допросу и сообщили, что Рахиль обвиняет его в покушении на грабеж, Алим и тут не рассердился. Показания его были самые скромные. Он говорил, что в доме купца Бабаджана исполнял должность садовника, что ездил с хозяином в Одессу – и только. О своих отношениях к Рахили, о том, что она его расцеловала, он не сказал ни одного слова. Полицейский квартальный, производивший следствие, глядя на молодого, красивого татарина, сразу заподозрил его в интимных отношениях с купеческой дочкой и прямо, не стесняясь, объявил в глаза Алиму, что если он скажет о существовании этих романтических отношений, то поступок его с Рахилью на базаре будет отнесен к простой ссоре влюбленных, но не к грабежу и он, Алим, тотчас же получит свободу. Честный юноша с негодованием отверг предложение следователя, и участь его была решена. Началось дело о покушении на грабеж крестьянина Феодосийского уезда, деревни Копюрликой Алима Азамат оглу дочери купца 1‑ой гильдии Бабаджана Рахили. В доброе старое время тяжка была волокита по уголовным делам. Целый месяц Алим просидел в остроге Карасубазара, потом был переведен в Симферополь, там также не спешили с его делом, едва к концу года наконец состоялось решение уголовной палаты: отдать поселянина Феодосийского уезда, деревни Копюрликой Алима Азамат оглу, руководствуясь известными статьями закона, в Кишиневские арестантские роты на 3 года. Тяжело было услышать такое решение ни в чем неповинному молодому человеку, но он покорился.

Из родных степей Таврических его погнали в Бессарабские степи, конечно, предварительно приковав к пруту самых отъявленных злодеев. Дело Алима тянулось почти целый год, и лишь летом он был отправлен в Кишинев…

Спустя несколько месяцев по прибытии партии в Кишинев Алим своим примерным поведением обратил внимание начальства. Всегда кроткий, трезвый, он добросовестно работал, резко отличаясь от своих пьяных и буйных товарищей. Начальство нашло возможным облегчить его участь, перевести в Киев в роту исправляющихся. Там Алим также вел себя примерно, но случилось одно обстоятельство, которое нарушило мир его души. Один раз за обедом, за общим котлом, арестанты рассуждали об улучшении их пищи.

– Смотрите, братцы, – говорил высокий коренастый арестант, сосланный за воровство, – нам стали отпускать каждый день мясную порцию.

– Что ж за диковина, – сказал другой арестант, – в контору все шлют подаяния.

Ну да, подаяние всегда было, – заметил третий, – а теперь, видишь, какой-то крымский купец сразу отвалил вязанку денег – и начальство "ублаготворено", и на нашу долю попало; вот стали каждый день давать говядину, а в постные дни рыбу.

– А не знаете вы, братцы, фамилию этого караима? – спросил, весь побледнев, Алим.

– Демка, ты был в конторе, словно как при тебе называли фамилию этого купца то!

– А черт его знает, мне как-то невдомек, – ответил Демка, хлебая из чашки жирные щи, – не то Казань, не то Пеликан – не припомню.

– Должно быть Бабаджан, – глухо отозвался Алим.

– А пожалуй что и так, но доподлинно сказать не могу, – беспечно отвечал Демка.

Бедный Алим задрожал как в лихорадке, ложка вывалилась из его рук, он встал и, шатаясь, побрел в контору.

– Что-то, братцы, наш князь-то словно как белены объелся, вдруг выскочил из-за стола и побежал, – говорил Демка.

– А может, вдруг занедужилось, – говорили арестанты и начали рассуждать о другом.

В конторе Алиму без труда удалось узнать, что крупное пожертвование в пользу арестантов сделано купцом Бабовичем.

– Как! – мелькнуло в голове Алима. – Она оклеветала меня, погубила и присылает милостыню? Нет, милостыни я от нее не приму! – Я все ей прощу, кроме милостыни, – сказал гордый татарин и отправился к воротам. В это время сторож обедал в кухне, и его будка была пуста. Алим снял с гвоздя шинель сторожа, облекся в нее и без труда вышел.

С этих пор начались странствования этого легендарного героя, молва о которых и до сих пор не утихла в Крыму. Пятьдесят лет назад слова французского юриста, сказанные в наше время, вполне подтвердились: в каждом преступлении ищите прежде всего женщину. Перебраться из Киевской губернии в Таврические степи для Алима не составляло большого труда. Первое преступление Алимом совершено в самом Киеве. Выйдя из острога, он направил свои шаги на Подол к еврейским лавкам; не надо забывать, что это было днем в летнюю пору, когда на Подоле циркулировала толпа народа; но смелость города берет. Энергичный, страстный Алим высмотрел еврейскую лавку готового платья, в котором сидел один еврейчик в ожидании покупателей.

Алим вошел в лавку, затворил за собой дверь и повел к купцу такую речь:

– Слушай ты, пархатый пес! Мне необходимо переодеться в другое платье и иметь 10 рублей денег; я беглый арестант, ты, конечно, поймешь, терять мне нечего, и если ты только рот разинешь, я тебя зарежу как барана, вот этим ножом, – говорил Алим, вынимая из шаровар складной нож. Он быстро снял с вешалки нужное ему платье, завернул его в узел, выдвинул ящик выручки, достал 10 рублей и был таков!.

Таким образом, бедный арестант дошел до Перекопа. Душевные страдания Алима, мысль, что Рахиль прислала ему милостыню, конечно, не могла уничтожить страстной любви, которую он питал к ней. Прошло почти два года с тех пор, как он оставил Крым.

– Что сталось с ней, – думал влюбленный молодой человек.

– Быть может, она уже давно вышла замуж и забыла о своем злосчастном садовнике, которого так бессовестно оклеветала.