Глава двадцатая

Наверное, впервые за последнюю неделю я действительно выспалась. Больше не чувствовалось той усталости, которая в последнее время словно ходила за мной по пятам. Но, несмотря на это, открывать глаза всё ещё безумно не хотелось, так что я решила не спешить.

Как обычно это бывает во время пробуждения, контакт с внешним миром налаживался постепенно. Сначала я ощутила, что проснулась, хотя не слышала абсолютно ничего. Знаете, как это? Ты просто чувствуешь, что лежишь, и понимаешь – сон отступил, хотя кажется, что вокруг больше ничего не происходит. Вскоре удалось сосредоточиться не только на своём собственном теле, а ещё и на окружающем мире. Выходя из полудрёмы, я начала слышать спокойное и размеренное сопение точно позади меня, почувствовала, как волосы на макушке теребит лёгкий ветерок, который на деле оказался человеческим дыханием, а также ощутила тяжесть на своих плечах.

Почему-то я поначалу ни капли не удивилась, словно это было чем-то привычным. Поэтому повернула свою голову на подушке и открыла глаза, чтобы посмотреть, кто это, лишь желая убедиться, что там кто-то есть. И не прогадала ведь.

Прямо напротив меня лежал Гардинер. Расстояние между нами оказалось настолько мизерное, что достаточно было одному из нас податься вперёд буквально на пять-десять сантиметров, как мы непременно столкнулись бы, к примеру, лбами. Переведя свой взгляд на его плечо, что стоило мне некоторых усилий, так как я лежала на животе, заметила, что рука парня лежит на моей спине. Теперь понятно, откуда тяжесть взялась.

По какой-то причине я до сих пор не удивилась. Спокойно отвернувшись от него, решила попробовать заснуть ещё раз, но, напротив, проснулась окончательно. И вот когда это случилось, тогда моя реакция на эту ситуацию не заставила себя долго ждать. Я с Филом в одной постели. В одной, чёрт возьми, постели!

Мои глаза моментально распахнулись, а потом я уже резко всем телом развернулась к шатену, чтобы проверить, не галлюцинации ли у меня часом. Начав двигаться, я задела парня, что ему явно пришлось не по нраву. Нахмурившись, он убрал свою руку с меня и, перевернувшись на другой бок, спиной ко мне, принялся спокойно спать дальше.

- Э… А… Оно… - это всё, что мне удалось выдать, глядя на эту картину.

Уже в следующую секунду в памяти стали всплывать образы воспоминаний о прошлой ночи. Да уж, учитывая, что мы с Гардинером проснулись в одной постели, эта фраза кажется двусмысленной. Но не будем об этом. Главное, что теперь всё постепенно становится на свои места. Картинка складывается, а моё удивление постепенно исчезает.

Я вспомнила, как страшно мне было, стоило остаться одной, и как Фил прибежал ко мне, чтобы успокоить. В этот момент в груди потеплело, а на лице у меня появилась улыбка. Решив сделать кое-что, чего мне давно хотелось, я присела на кровати, так что теперь смотрела на спящего парня сверху вниз. Я помнила обо всех проблемах, которые ещё предстояло решить, понимала, что должна сейчас же разбудить его, но ничего не могла с собой поделать. Подавшись вперёд, посмотрела за плечо Гардинера на его спящее лицо, после чего, как-то странно (откровенно говоря, по-дурацки) улыбнувшись, немного отстранилась. В этот момент я слабо представляла, что должна делать. И, если честно, плохо осознавала, что вообще чувствую. На секунду даже показалось, будто за всем происходящим я наблюдаю со стороны, а не участвую в этом сама.

Решив, что нужно с этим что-то делать, я всё-таки собралась будить Фила. Но перед этим не смогла удержаться и, с опаской глядя на спящего, аккуратно поднесла руку к его волосам и прикоснулась к ним. Сначала это было лишь лёгкое касание пальцами кончиков его волос, а после, осмелев, я зарылась в них посильнее, начав перебирать. В этот момент показалось, будто Гардинер вздрогнул во сне, так что я даже испугалась, что таким образом разбудила его, но это, к моему счастью, было не так. Поэтому я решила коварно воспользоваться ситуацией, продолжая просто гладить парня по голове.

Не знаю, зачем мне вообще понадобилось делать это. Просто захотелось. Вспоминая, сколько раз он успокаивал меня подобным образом, я хотела как-то отплатить Филу. И этот совершенно несвойственный для меня жест сейчас казался подходящей благодарностью, пусть парень даже не узнает, что я делала это. Проводя рукой по его густым волосам, я вдруг заметила, что они заметно отрасли, хотя до сих пор не обращала на это внимания. Привычная причёска Гардинера, которая, как я когда-то упоминала, мне очень нравилась, изменилась до неузнаваемости. Сейчас волосы обрамляли его лицо, словно шапка, а, если учитывать, что они ещё совсем чуть-чуть вились, то это смотрелось очень даже мило.

- Таким пышным волосам любая девушка позавидовала бы, - зачем-то вслух сказала я. – Эх, Фил, что же ты со слабым полом делаешь?..

Не знаю, может это я что-то сделала не так, может сон ему плохой снился, а может звук моего голоса так подействовал на шатена, но он опять заворочался и развернулся лицом ко мне, обнимая обеими руками что-то маленькое и пушистое. Спустя несколько секунд я опознала свою Сосисочку, которая оказалась в плену Гардинера. Не сдержавшись, хихикнула. Так смешно было видеть взрослого человека, который обычно производит впечатление крутого парня, спящего с мягкой игрушкой. Случайно ли он так её обнял?

- Так нечестно, - опять сказала вслух. – Ты всё у меня отбираешь, - после этого я вновь улеглась на кровать, продолжая смотреть на Фила. Не знаю, почему, но сейчас хотелось говорить. Много чего накипело, а это такой хороший шанс… Поэтому я продолжила: – Всё-всё отбираешь… Сосисочку, папу, который, кажется, скоро усыновить тебя захочет. Отбираешь время. Силы. Всё уходит тебе, а мне ничего не остаётся. И что мне делать, если я всё отдаю?

Как и ожидалось, вопрос остался без ответа. Я ещё раз слабо улыбнулась, после чего решила, что пора заканчивать с этой минуткой сентиментальности. Если продолжу в том же духе, то сама себя пугать начну, так как подобное поведение для меня необычно. Именно поэтому, вновь присев на постели, я взглянула на часы, которые стояли на тумбочке возле кровати, и, заметив, что уже почти десять утра, с нескрываемым удивлением воскликнула:

- Ну ничего себе! – и, повернувшись к Гардинеру, начала довольно грубо трясти его за плечо, прикрикнув: - Фил, вставай! Мы безбожно проспали!

Но тот, казалось, вовсе не собирался подчиняться. Прошло примерно полминуты, а он всё не желал окончательно пробуждаться, лишь отмахнулся от меня и, переворачиваясь на другой бок, буркнул:

- Отстань уже и дай поспать. Я полночи не спал…

- Не ври! – теряя терпение, ответила я. – Когда мы засыпали, я взглянула на время – едва за полночь перевалило. Ты спал минимум девять часов!

- Представь себе, нет! – тоже грубо ответил Фил, приподнимаясь на локтях, после чего укоризненно посмотрел на меня. – Я почти до семи утра глаз не сомкнул по твоей вине. И, спустя три часа, ты будишь меня и утверждаешь, что я должен выспаться?!

- Как это по моей вине? – в тон ему спросила я, а в голове промелькнула мысль о том, что это начинает напоминать наши перебранки в самом начале. – Чем же я тебе не угодила?

- Хочешь – верь, хочешь – нет, но очень сложно заснуть, когда тебя изо всех сил колотят коленями по животу и при этом смеются так, словно в цирке сидят. Это мало того, что больно, но ещё и пугающе, между прочим.

Я замолчала, удивлённо глядя на Гардинера. Его лицо было серьёзным, а под глазами были видны синяки, так что не похоже, что он врёт. Но моё воображение отказывалось рисовать подобную картину. Да и на что это могло быть похоже? Лежим мы, значит, вместе, а тут я ни с того, ни с сего заливаюсь диким хохотом и начинаю пинать Фила – так, что ли?!

- Я действительно так делала? – на всякий случай решила уточнить, прежде чем начать сгорать со стыда.

- Именно, - почесав голову, сказал парень. – Нет, ты только представь. Лежу я себе, никого не трогаю, а потом чувствую резкую боль и слышу дьявольский смех. Открываю глаза, а оказывается, что ты меня колотишь, да ещё вцепилась в футболку так крепко, что сразу и отползти не получилось. Это…

Не знаю, почему, но именно в этот момент я не сдержалась и засмеялась. Если до этого моё воображение отказывалось работать, то теперь картина, описанная Гардинером, живо так нарисовалась в моём мозгу, так что сдержаться представлялось чем-то невозможным.

- Это не смешно, - довольно строго сказал мой собеседник, но вскоре, очевидно, тоже не вытерпев, прыснул.

Когда мне удалось унять приступ заливистого хохота, я посмотрела на Фила. Тот в этот момент тоже обратил на меня своё внимание, поэтому наши взгляды встретились. Я точно помню, что хотела сказать ему что-то, но после этого все мысли вылетели из головы. По какой-то причине сейчас я чувствую себя странно, находясь рядом с шатеном. Подобное началось у меня уже довольно давно, именно в тот момент я поняла, что Гардинер нравится мне, но то, что происходило в данный момент, вообще не поддаётся описанию. Словно за одну ночь наши отношения кардинально переменились. И мне показалось, что не только я так думаю.

- Ну, а я как себя ночью вёл? – вдруг спросил Фил, приподнимаясь на кровати, садясь напротив меня. – Не мешал тебе спать? Или же напротив?

Произнеся последнюю фразу, он самодовольно ухмыльнулся, из-за чего я почувствовала, что уже не буду собой, если не отвечу какой-нибудь колкостью.

- Спасибо тебе, конечно, за то, что составил компанию. Но было бы гораздо лучше, если бы я проснулась не под прессом твоей руки, а обнимая Сосисочку. И ты, между прочим, наглым образом оккупировал мою игрушку!

- А кто тебе доктор? – пожал плечами парень. – Сама о ней даже не вспомнила, а я подумал, что должно же и со мной хоть что-нибудь хорошее произойти, раз уж придётся спать с тобой, вот и забрал Сосисочку себе.

- Придурок, - прежде, чем успела подумать, выпалила я.

- Да-да, можешь не утруждаться, осыпая меня лестными эпитетами, - он зевнул. – Ладно, коль поспать у нас уже не получится, может, умоемся и позавтракаем? А ты заодно можешь позвонить родителям. Твоего отца надо навестить, а маму, как мне кажется, домой забрать.

- Угу, - буркнула я себе под нос. – Только позавтракать не получится, ведь готовой еды нет. Так что извини. Сейчас умоешься, а после можешь ехать по своим делам.

- Ты хотела сказать «Можешь ехать со мной в больницу»? – неожиданно спросил Фил и, прежде чем я успела что-либо спросить, добавил: - Да, я поеду с тобой. Было бы неплохо Роберта навестить. Или ты не хочешь, чтобы я тебя сопровождал?

Несколько секунд я лишь удивлённо смотрела на него, осознавая услышанное только что. Мне казалось, что Гардинер не задержится у меня в доме, раз уж ему чуть ли не по принуждению пришлось остаться здесь, а теперь он даже предлагает сопровождать меня в больницу. В груди опять потеплело. Начинаю ненавидеть это чувство.

- Я не против, - говорю ему после небольшой паузы.

Тогда шатен улыбнулся и, встав с постели, сказал, что пойдёт в выделенную ему комнату за вещами, а я пока что могу позвонить родным. После этого он вышел, а я решила не терять времени и связаться с мамой, но вдруг обнаружила, что мой телефон выключен.

- Наверное, сел, - под нос пробормотала я, вставая с кровати, чтобы направиться к себе в комнату за зарядным устройством.

Чёрт, я хоть когда-нибудь научусь следить за состоянием батареи?! Спрашивается, зачем мне в таком случае мобильник, если я так небрежно к нему отношусь. Ох, мне же могла мама звонить…

Оказавшись у себя, я быстро нашла на столе зарядку, после чего подключила её к телефону, а потом к розетке и принялась включать этот агрегат. Пока он искал сеть, я сидела и волновалась, так как Люси могло понадобиться что-то важное. Конечно, рядом с ней есть Долли, но я же её дочь, так что в такое время должна постоянно быть на связи. Да, я паникёр, но сейчас действительно очень беспокоюсь по этому поводу.

Буквально минуту спустя мне пришло сообщение о том, что у меня семь пропущенных вызовов. Три от моих подруг, которые, по всей видимости, хотели поинтересоваться, всё ли у меня в порядке, один от домработницы и три от мамы. Понятное дело, первым делом я набрала номер последней. Только-только начала звонить ей, как в комнате появился Гардинер, спрашивая:

- Кэтрин, могу я?..

Но я остановила его, приложив указательный палец к собственным губам, прося, чтобы помолчал. После этого жестом показала, что он может присесть на мою кровать, а сама подошла к подоконнику и, отодвинув занавеску, выглянула в окно. Сзади послышались шаги парня – видимо, начал бродить по моей комнате. Что же, пусть. Я вообще ждала ответа своей мамы, наблюдая за падающими снежинками. Ещё только середина ноября, а улицы уже полностью покрыты белой пеленой. Шутки матери-природы. Хотя я люблю снег. Даже очень.

- Алло, - послышался из трубки голос Люси, который вывел меня из задумчивости.

- Ох, - из-за того, что отвлеклась, ответ стал немного неожиданным, так что поначалу я растерялась, но быстро собралась, сказав: - Доброе утро, мам. Прости, что не отвечала, телефон, собака, сел. Ты как?

- Ничего страшного, - ответила мама, а я не без удовольствия отметила, что у неё довольно-таки бодрый и, я бы сказала, счастливый голос. – Я просто волновалась, не случилось ли у тебя чего…

- Всё в порядке, - поспешила заверить её. – Я… была не одна, так что всё хорошо.

- Вот как? – несмотря на вопросительный тон, женщина, казалось, не очень-то удивилась. – Лили и Дженни пришли, да?

- Нет, - я отвернулась от окна и посмотрела на Гардинера, который стоял возле письменного стола и что-то на нём рассматривал. Услышав последнюю фразу, он отвлёкся от своего дела и с интересом посмотрел на меня, а я же, напротив, отвернулась. – Фил. Его мама предложила, чтобы он остался со мной, если мне страшно. Вот я и согласилась.

Я закусила губу, ожидая, что же ответит на это Люси. Ведь, хоть вчера мы, казалось, пришли к некоему консенсусу, она могла отреагировать как угодно. Разозлиться и покричать, к примеру. Да, в нашей семье я опасаюсь её, а вовсе не отца.

- Прости, - сказала Люси, повергнув своей фразой меня в шок. Я даже рот открыла от удивления, не в силах сказать что-либо. Воспользовавшись этой паузой, она продолжила: - Прости, что из-за моей слабости тебе опять пришлось пройти через это. Мне, правда, жаль.

Я тут же начала говорить маме, что её вины в этом нет, да и вообще, всё хорошо, ведь Гардинер всё-таки остался со мной. После решила сменить тему, спросив об отце и о том, когда же её можно забрать из больницы. Как оказалось, сделать это возможно не раньше часа дня, посещения разрешаются тоже с этого времени, так что я смогу сама убедиться, что с Робертом, к счастью, уже всё хорошо. Из этого следовало, что нам с Филом нужно было где-то «потеряться» часика на три. Люси сказала, что к ней должны прийти подруги и обсудить кое-что, поэтому сначала я решила забежать к папе, а потом уже к ней.

Закончив разговаривать, я посмотрела на шатена, который всё так же стоял возле моего стола и продолжал что-то рассматривать на нём. Выведать, что же он делает, я всегда успею, поэтому решила сперва сказать:

- В больнице посещения разрешаются только с часа дня. И раньше маму не выпишут. Ты всё ещё планируешь ехать со мной?

- Ага, - бросив мимолётный взгляд на меня, сказал Гардинер, после чего вернулся к своему занятию. – Хотя, если тебя так напрягает моё присутствие, могу посидеть в гараже – мне фиолетово.

Мне вдруг показалось, что я чем-то его разозлила. Нотки недовольства так и сквозили в голосе шатена, вот только я не могла понять, что именно могло оскорбить его. Какая-то фраза, сказанная мною Люси, пришлась ему не по нраву? Желая узнать это, я начала издалека.

- Ты что делаешь? – спросила, сделав несколько шагов к нему навстречу, после чего парень вдруг зашуршал чем-то, а потом поднял лист бумаги и поместил его в вертикальное положение примерно на уровне моего лица.

- В жизни лучше, - сказал он после нескольких секунд подробного разглядывания меня и листа.

Я тем временем присмотрелась к надписи на бумаге. Это позволило мне понять, что Фил держит в руках не что иное, как мой портрет, нарисованный Майком и подаренный им же мне на День рождения. Отчего-то я тяжко вздохнула.

- Ты чего к этому рисунку прицепился? – спросила у парня, подходя ближе и забирая мою собственность.

- Майк совсем злым стал, так что теперь мне вообще свои рисунки не показывает, - он театрально вытер воображаемые слёзы, после чего голосом охрипшей бабушки (хотя это, наверное, должен был быть просто-напросто печальный тон) произнёс: - А я ведь всегда был поклонником его творчества. Но вот… Теперь мне ничего не остаётся, кроме как изредка смотреть на его давнюю работу.

Я закатила глаза к потолку. Почему-то именно в этот момент захотелось сравнить Гардинера с пятилетним ребёнком. Но это мне почему-то показалось в какой-то степени милым, а не разозлило, как это бывало прежде. Говорила же, что сегодня какой-то странный день.

- А мне кажется, что тут я даже лучше получилась, - говорю, глядя на рисунок. – Это, можно сказать, мой идеальный образ. Если таковой, конечно, вообще существует.

- Ну, не знаю, - пожал плечами мой собеседник. – Мне оригинал как-то больше нравится.

В этот момент у меня дрогнула рука. Слова Гардинера, наверное, раз двадцать прозвучали у меня в голове, как песня, поставленная на повтор в плеере. Сама не знаю, чем вызвана подобная реакция. Наверное, дело в том, что максимум, что я раньше могла от него добиться, это: «Я не ненавижу тебя». Подобная фраза, хоть и грела душу, всё же была недостаточно хорошей, чтобы я почувствовала себя по-настоящему хорошо. И вот сейчас, пусть это и не было «Ты мне нравишься», я оказалась на седьмом небе от счастья. Еле удалось сдержать дурацкую улыбку, которая так и норовила появиться на моём лице.

- И всё же, - продолжил парень, не зацикливаясь на своих словах, в отличие от меня, - тебе действительно стоит поставить это в рамку. Согласись, так будет гораздо удобнее томно вздыхать, разглядывая рисунок долгими одинокими вечерами.

- Что?! – буквально выкрикнула я, так как эти его слова стали кувалдой, больно ударившей меня по голове. – Это кто тут сидит и томно вздыхает одинокими вечерами?! Да, к твоему сведенью, не такие уж они и одинокие!

Упс, кажется, я сболтнула лишнего. Хищная улыбка, появившаяся на лице Гардинера, - прямое тому подтверждение.

- Вот даже как, - медленно протянул он. – Ну, и кто же составляет тебе компанию? Мне же теперь жуть, как любопытно.

- А вот это вообще не твоё дело! – горделиво сказала я, вздёрнув подбородок.

- Пусть и не моё, - согласился тот, - но, тем не менее, я пока единственный, кто спал с тобой в одной постели.

- Это!.. – начала и не закончила я, так как мне было попросту нечего сказать на это.

- Что, крыть больше нечем? – насмешливо протянул парень. – Ох, мне льстит, что я был у тебя первым. Но, будь добра, в следующий раз веди себя скромнее и не пытайся спихнуть меня с кровати, дорогая.

- Придурок! – теперь действительно кричала я, отчего-то не в силах сдерживать свои эмоции. – Ты самый настоящий придурок, Гардинер!

- Премного благодарен.

Это его ухмыляющееся лицо. Как же сейчас хочется расцарапать его ногтями, но, как назло, несколько дней назад состригла. Я там что-то говорила о том, что Фил меня не раздражает? Так вот, это было давно и неправда!

- Зачем ты вообще сюда пришёл? – спрашиваю, кладя лист обратно на стол, попутно пытаясь успокоиться. – Неужели действительно так хотел на рисунок посмотреть?

- На самом деле, я всего лишь хотел узнать, где у вас можно новую зубную щётку раздобыть, и отдать тебе это, - он потянулся свободной рукой в карман штанов, в которых спал, после чего вытащил оттуда тюбик с мазью и протянул его мне, сказав: - Этим синяк на руке намажешь. Я часто пользуюсь, поэтому даже с собой ношу, так что могу гарантировать – через два дня от него и следа не останется.

Я приняла тюбик, слегка удивлённо глядя на него. Переведя взгляд на руку, за которую меня в воскресенье схватил тот незнакомец, в очередной раз заметила синяк, что так и не сошёл с того дня. Да, он был огромным, но я и представить не могла, что шатен обратит на это внимание. Не зная, что ещё сказать, так как даже элементарные слова благодарности вылетели из головы, пробормотала:

- Твоя щётка с прошлого раза осталась, всё ещё в стаканчике стоит, вот её и возьми. Единственная белая.

Гардинер почему-то тихонько прыснул, прежде чем поблагодарить меня.

- Что? – раздражённо спрашиваю его, чувствуя, что не очень хочу знать ответ на этот вопрос.

- Ничего, просто это так мило. Ты даже такие мелочи обо мне запоминаешь. Ах, я покорён.

- Да она просто единственная такая там! – процедила сквозь зубы я, чувствуя, что у меня горят щёки и уши. – И вообще, что с тобой творится? Ведёшь себя странно, это даже пугает.

- А ты представь, что я скучал, - сказал парень, после чего, подмигнув, вышел из комнаты, оставив ошарашенную меня стоять и смотреть ему вслед.

Казалось, что жар усилился и охватил теперь всё тело, отчего я опустилась на корточки, накрывая голову руками. Чёрт. Идиот. Он самый настоящий идиот, из-за которого у меня аритмия. Ненавижу.

Через какое-то время Фил вышел из ванной. К счастью, к тому моменту я уже успела встать и более-менее прийти в себя. Собиралась позвонить подругам, чтобы они заодно сказали, почему меня в школе нет, но шатен не дал возможности сделать это. Заявив, что нужно было бы позавтракать, он отправил меня в ванную умываться, пообещав, что будет ждать на кухне, полностью игнорируя мои слова о том, что готового ничего не осталось.

Когда с процедурой утреннего очищения было покончено, я спустилась вниз, проследовав на кухню. По пути мелькнула мысль о том, что желательно, вообще-то, переодеться, но я быстро отмела её. У меня в комнате замка нет, если Гардинеру приспичит зайти туда в этот момент, я просто выброшусь из окна от стыда.

- Ну, и что ты планируешь делать? – спросила я, оказавшись в нужной комнате. – Или ты у нас мастер готовки?

В этот момент парень стоял напротив открытого холодильника и приценивался. Со стороны выглядело так, словно это я гость, а не он. Но в тот момент было как-то всё равно.

- Да, у вас мало того, что ничего готового нет, так ещё и мышь в холодильнике повесилась, - констатировал он. – Что же, будем использовать то, что есть.

- Послушай, вовсе не обязательно готовить что-то. Лично я перебьюсь бутербродами и ещё чем-нибудь. Думаю, ты не умрёшь, если поступишь так же.

Фил пристально посмотрел на меня. Казалось, что сейчас он осознал одну немаловажную вещь.

- Ты не умеешь готовить, я правильно понял?

Обычно я не стесняюсь этого, но теперь, когда это спросил он, ощутила неловкость.

- Научусь, - сказала, отворачиваясь.

- Это отлично, что ты так оптимистично подходишь к этому делу, - сказал шатен, после чего подошёл и положил свою руку мне на плечо со словами: - Думаю, нужно начать прямо сейчас, раз уж ты так и рвёшься в бой. Согласна?

- Кто тебе сказал? – вопросом на вопрос ответила я, насторожившись. – И вообще, ты сам-то готовить умеешь?

- До звания профессионального повара мне как до луны пешком, но основы знаю. Я в детстве часто готовил.

- А что же твоя мама? Тоже не умеет?

- Умеет. Вот только сложно было готовить, лёжа в больнице.

Повисло неловкое молчание. Кажется, я невольно затронула тему, которую лучше избегать. Чёрт, мне скоро понадобится отдельный блокнот, в который нужно записать все темы, которые с Гардинером лучше не обсуждать.

- Ладно, - сказал парень, нарушив тишину. – Нам понадобятся ножи, сковородка, кастрюля и несколько тарелок. Где этим добром разжиться можно?

- Всё в нижнем левом ящике – там несколько отделений. Найдёшь всё, что тебе нужно.

Кивнув, Фил подошёл к вышеупомянутому ящику, после чего достал оттуда даже больше посуды, чем назвал. Через некоторое время он вытащил из холодильника продукты, которых на деле оказалось уж очень много для нас двоих. Ассортимент был не ахти, но вот той же картошки было не меньше килограмма. При всём моём обжорстве, не думаю, что мы вдвоём способны были съесть всё это в один присест, учитывая, что там было кое-что ещё. Я поспешила озвучить эту мысль.

- А это не только для нас, - спокойно ответил Гардинер, начав мыть овощи. – Ваша домработница, как я понял, будет с твоей мамой до того момента, как её выпишут. Сомневаюсь, что в больнице великолепно кормят, а также в том, что после ночи, проведённой вдали от дома, миссис Моллиган захочет по кафе разъезжать. Было бы неплохо, если бы к её приезду в доме было хоть что-то съедобное и не пришлось ждать, пока домработница всё приготовит или, тем более, готовить самой. Поэтому сейчас мы с тобой сварганим что-нибудь простенькое, раз уж у нас так много свободного времени.

Чем дольше я его слушала, тем больше становились мои глаза. Со стороны могло показаться, что парень, словно отец, учит меня жизни.

- А я уж было подумала, что ты раскормить меня решил, - попробовала вставить хоть слово в этот поток речи я. – Это, между прочим, весьма некстати. Я на днях обнаружила, что потолстела. Ещё немного, и дверные проёмы начнут казаться мне узкими.

Фил слегка удивлённо посмотрел на меня, но потом улыбнулся и сказал:

- Да уж. Ты первая девушка, которая сообщает мне, что поправилась, а не наоборот. Но ты не волнуйся. Даже если в один ужасный день твои размеры станут необъятными, я тебя не брошу, - и я бы могла порадоваться последней фразе, если бы он, гадко улыбаясь, не добавил: - Привяжу тебя к мотоциклу и буду гонять по городу до победного конца.

Я так разозлилась из-за этого, что даже не стала возражать, когда меня усадили чистить картошку, просто потому, что Фил не верил, что я могу это сделать. Вот ему назло и стала доказывать ошибочность его предположений. Но, увы, так как делала я это в первый раз, несложно представить, на что были похожи первые почищенные картофелины. Лично мне это напоминало грецкие орехи…

- Мда, - прозвучал прямо надо мной голос Гардинера. – Выглядит жалко. Я тебя просил почистить картошку, а не фигурной вырезкой заняться.

- Ты это моей сковородке скажи, - произнесла, взяв в свободную от ножа руку вышеупомянутую посудину.

- Даже если ты стукнешь меня по голове, картошка от этого лучше не почистится.

- Раз такой умный, дай мне другое задание, а сам сиди и чисть!

- Хорошо. Яйца варить умеешь?

- Да уж как-нибудь справлюсь!

После этого мы поменялись местами. Если честно, всеми процессами на кухне руководил Фил, а я была кем-то вроде Подай-Принеси. Но каким-то чудом примерно через полтора часа у нас были готовы несколько салатов, пюре и мамино любимое блюдо – гренки. Не знаю, за что можно любить прожаренный хлеб, от которого разит чесноком, но именно его Люси просто обожает.

- Из-за тебя мы трудились дольше, чем потребовалось бы мне, будь я один, - сказал Гардинер, когда мы закончили. – Но можешь гордиться собой. Под конец у тебя начало получаться.

- Я же почти ничего не делала.

- Зато и вред приносить перестала. Это можно считать достижением.

Я вновь скрипнула зубами, но промолчала. В конце концов, благодаря Филу у меня теперь была разнообразная еда на столе, так что злиться было бы как минимум бестактно. Не сказав ничего, я просто поела, после чего отправила грязные тарелки в посудомойку. Так как парень продолжал доедать свою порцию, я решила вытащить из морозилки моё сокровище. Не знаю, почему, но в последнее время я подсела на крабовые палочки, хотя раньше терпеть их не могла. Вредно? Вполне возможно. Есть ли мне до этого дело? Ничуть.

- Это что? – спросил шатен, увидев, как я вытащила несколько палочек из упаковки и положила их в глубокую тарелку, чтобы потом залить тёплой водой, которую теперь подогревала в чайнике.

- Крабовые палочки, - безразлично ответила ему, жадно глядя на эту вкуснятину.

- Ты в курсе, что во время их изготовления ни один краб не пострадал?

- Мне нет до этого дела.

- Ладно, это твой желудок. Ешь всё, что хочешь.

Я решила проигнорировать его язвительный тон. Заливая палочки уже подогретой в чайнике водой, вдруг захотела спросить кое-что. Да-да, я помню, чем обычно заканчиваются все мои попытки расспросить Гардинера хоть о чём-нибудь, но ничего не могу с собой поделать.

- Так твоя мама раньше часто в больнице лежала?

Мне показалось, что лучше не поворачиваться. Если повернусь, боюсь увидеть, что Фил посмотрит на меня так же, как в тот день, когда мы поссорились. Поэтому пауза в нашем разговоре, что предшествовала его ответу, показалась мне вечной.

- Нет. На самом деле, только один раз, просто долго. До этого она дни и ночи на работе пропадала. Какое-то время я вообще был дома один, только потом начал оставаться с отцом. Но и тот готовить не умел. Да и не пытался он для меня этого делать. В семь лет я в первый раз жарил картошку. Хотя родители, когда пришли домой, подумали, что это сухарики из чёрного хлеба.

Я хихикнула. Хоть парню и было тогда семь лет, мне немало польстило то, что я не одна, кто при первой попытке готовить изуродовал картошку. И какая разница, что мне шестнадцать?

- А Эллиот совсем готовить не умеет? – спросила я, заранее зная, что отец Гардинера и мистер Уильямс – два разных человека. За столько времени уж догадалась, но не буду же я лезть ещё глубже в дебри его тайн, когда шатен только начал открываться мне.

- Эллиот? Да... Не умеет.

На этом обсуждение этой темы закончилось. К счастью, на сей раз мне хватило ума и печального опыта для того, чтобы вовремя остановиться. Оставшееся время мы с Филом болтали о разных бесполезных вещах. Хотя на деле оказалось, что не так уж мало от них пользы. Выяснилось, что у нас с парнем одинаковые предпочтения в музыке, нам нравится много одинаковых фильмов, да и вообще, с ним просто было, о чём поговорить. Конечно, во многих вопросах наше мнение расходилось, из-за чего у нас разгорелся спор. Если бы не напоминание в телефоне, которое я предусмотрительно оставила, чтобы не опоздать к родителям в больницу, думаю, мы бы доказывали друг другу свою точку зрения до вечера.

Отвлёкшись от своего разговора, мы разошлись по своим комнатам, чтобы собраться. Когда с этим было покончено, вытащили мотоцикл Фила из гаража, а после уселись на него и помчались в больницу. Сегодня ехать на нём было практически невозможно. За одну ночь на улице похолодало, а во время езды ветер буквально хлестал по лицу и рукам, на которых не было перчаток. Поэтому к тому моменту, когда мы наконец-то добрались до пункта назначения, я превратилась в ледышку.

Стоило оказаться в помещении, оба вздохнули с облегчением. Здесь было так хорошо… Так тепло… А когда мы проходили мимо батарей, я вообще готова была прилечь рядышком и свернуться на полу клубочком, словно кот. Жаль, что сделать это не получилось.

Я предварительно узнала у Долли, в каких именно палатах лежат мои родители. Насколько я помню, к Люси сейчас должны были заскочить подруги, поэтому я сразу же сказала Гардинеру, что сначала мы идём к моему отцу.

В этот раз подъём наверх показался мне настоящим адом. В прошлый раз я так спешила, что не обращала ни на что внимания ни при подъёме, ни при спуске. Сейчас же, взбираясь по скользким ступенькам лестницы (да, из принципа я не поехала на лифте) в бахилах, чувствовала себя настоящим альпинистом, так как держалась за перила и очень сильно напрягалась. Хотелось убить Фила, спокойно бежавшего вверх, не прилагая, казалось, никаких усилий. А ещё промелькнула мысль, что было бы неплохо заняться спортом. Или хотя бы зарядку по утрам начать делать.

Когда же мы, наконец, оказались на нужном этаже, я готова была, казалось, целовать этот бетонный пол, потому что он не скользкий. Всё-таки идти, не опасаясь, что вот-вот сядешь на шпагат без своего согласия, куда как приятнее.

Мы шли медленно, потому что у меня, ко всему прочему, заболела нога. Очень, конечно, вовремя, но ничего с этим не поделаешь. Гардинер тихонько посмеивался надо мной, но я упрямо делала вид, что ничего не замечаю. Это помогло – он успокоился, но ненадолго. Вскоре мы встретили в коридоре вчерашнюю медсестру, которая приводила в себя мою маму, когда той стало плохо. Заметив нас, старушка доброжелательно улыбнулась и сказала:

- Я так и знала, что вы оба сегодня придёте. Вы к отцу или к матери? – последнюю фразу она произнесла, повернувшись ко мне, но довольно-таки быстро перевела взгляд на Фила, начав странно как-то улыбаться.

- Сначала к папе, если можно, - тоже улыбнувшись, сказала я.

- Отлично, тогда я провожу вас, - медсестра развернулась и неожиданно быстро засеменила по коридору в сторону палаты, в которой должен был лежать Роберт. Я тяжко вздохнула, после чего попросила её не идти так быстро.

В этот момент я почувствовала себя крайне неуютно, так как, будучи подростком, который, по идее, должен быть полон сил, просила старушку идти помедленнее. Глядя на меня сейчас, никому бы и в голову не пришло, что я бежала в квесте и играла в волейбол в спортивном лагере, в который была отправлена за хорошие показатели на уроках физкультуры. Но сейчас я действительно чувствовала себя уставшей, а причина этому была неизвестна.

- Что же ты такая вялая? – послышался голос Гардинера, но только я собралась ответить на этот вопрос, парень сказал то, что на какое-то время отняло у меня дар речи. – А сегодня ночью была такая энергичная.

Я открыла рот, не в силах что-либо сказать, а медсестра, тем временем, издала какой-то непонятный звук, похожий на «Ох», прикрывая рот руками и пряча улыбку.

- Хотя это я сейчас должен быть похож на умирающего лебедя, - продолжал, тем временем, парень, явно наслаждаясь ситуацией. – Ты так по кровати скакала, что мне заснуть так и не удалось.

В этот момент бабушка не выдержала, после чего начала хихикать, постоянно извиняясь перед нами, но, очевидно, не в силах остановиться. Довольно-таки скоро к ней присоединился и Фил, а уже чуть позже не выдержала и я. Настолько нелепо это звучало и выглядело со стороны, что никто из нас был не в силах противостоять этому.

Даже когда мы вошли в палату к моему отцу, ни я, ни шатен всё ещё до конца не успокоились. Медсестра оставила нас одних, а папа, заметив, что мы смеёмся, отложил яблоко, которое собирался надкусить, и пристально посмотрел на нас.

- И вам доброе утро, - сказал он, на что мы с Гардинером невнятно прохихикали ответное приветствие. Попеременно глядя то на меня, то на шатена, мужчина спросил: - Я пропустил что-то важное?

- Нет, - успокаиваясь, ответила я. – Поверь, ты не пропустил абсолютно ничего важного.

- Совсем ничего, - добавил парень. – Медсестра вам то же самое скажет.

Я несильно ударила его локтём в бок, после чего, улыбаясь, посмотрела на отца, который выглядел даже немного счастливым.

- Наконец-то моя дочь смеётся, - сказал он. – А я уж было отчаялся увидеть это. Фил, не расскажешь способ?

- Поверьте, вам лучше придумать что-нибудь другое, - ответил тот, вновь прыснув.

Я тоже с трудом сдержалась, чтобы вновь не начать хохотать, так как это могло показаться Роберту подозрительным. В одном я с Гардинером соглашусь на все сто процентов – моему отцу действительно лучше придумать какой-нибудь другой способ.

Опасаясь, что мужчина-таки захочет узнать причину такого странного поведения своей дочери и её друга, я поспешила перевести тему, начав расспрашивать его о том, как же он себя чувствует, попутно обнимая, так как действительно была рада видеть его в полном порядке и улыбающимся. То ли ему самому не хотелось узнавать подробности, то ли он понял, что это бесполезно, но папа не стал зацикливаться на мне и Филе, принявшись отвечать на вопросы и задавать ответные. Мы узнали подробности аварии. Оказалось, что, как и говорила мама, какой-то неизвестный действительно просто выскочил прямо перед автомобилем, но после этого его никто не видел. Я захотела сменить тему, поэтому оставшееся время мы болтали лишь о том, что нам нравилось. Таким образом, я даже заметить не успела, как мы провели у него целый час.

По истечении этого времени, в палату, предварительно постучавшись, вошла Люси, сказав, что хотела дать нам возможность поговорить только с Робертом, но мы уж слишком засиделись. Заметив, что шатен пришёл вместе со мной, она, казалось, немного удивилась, но довольно-таки скоро справилась с этим. Напомнив нам, что время посещений не резиновое, моя мама совсем немного поговорила с отцом, после чего поцеловала того в щёку и, слегка поправив повязку на его руке, отстранилась, сказав:

- Дорогой, нам пора. Я приду к тебе завтра, как только начнётся время посещений. И уйду не раньше, чем оно закончится, хорошо?

- Ты решила терроризировать меня даже тогда, когда я лежу в больнице? – улыбнувшись, спросил Роберт.

- Какой же ты у меня дурачок, - ответила мама, после чего отошла от его постели и направилась к выходу. Остановившись в дверях, она, лукаво посмотрев на него, добавила: – Я приду. И буду терроризировать тебя, пока не поправишься. И после этого. И так до самого конца.

- Ещё и на том свете продолжишь, - хохотнув, сказал тот.

Люси как-то странно улыбнулась, в этот момент напомнив мне подростка, после чего вышла, предложив нам с Филом сделать то же самое. Гардинер тоже попрощался с Робертом, пожав ему напоследок руку, после чего вышел. Я же немного задержалась.

- Завтра после школы я тоже приду, - сказала, обнимая папу. – Сегодня я её пропустила, а завтра стремглав полечу к тебе после окончания занятий. Хорошо?

- Конечно. Кстати, мне кажется, я должен отругать тебя за то, что прогуляла уроки. Мне сделать это?

- Запиши на мой счёт, - хихикнув, сказала я, а потом отстранилась, продолжая смотреть в столь любимые мною синие глаза мужчины. – Идёт?

- Посмотрим на твоё поведение. А сейчас беги, иначе твоя мама опять волноваться начнёт.

Я улыбнулась, после чего попрощалась с папой и направилась к выходу. И вот, стоило мне уже оказаться прямо у самой двери, как он неожиданно добавил:

- Кэтрин, - я обернулась, - а ты неплохо Фила к рукам прибрала. Я даже горжусь тобой.

Первые секунды я просто стояла, тупо глядя на улыбающееся лицо Роберта, после чего сказала:

- Мама права. Ты дурачок.

- Я головой ударился, так что мне можно.

Я улыбнулась, а потом наконец-то вышла из палаты. Оказавшись в коридоре, заметила, что Фил стоял рядом и ждал меня, но он был один. В голове промелькнула тревожная мысль, что парень мог всё слышать, но я поспешила отмести её. Даже если это и так, нужно вести себя, как ни в чём не бывало.

- Где мама? – спросила у него, подойдя ближе.

- Она со своими подругами спустилась вниз и сказала, что будет ждать тебя там.

Я кивнула. Перебросившись парочкой незначительных фраз, которые помогли мне определить, что Гардинер, к счастью, не слышал последней реплики моего отца или, во всяком случае, решил не подавать виду, что слышал, мы с ним пошли вниз. Спускаться было гораздо легче, так что без труда я оказалась на первом этаже. Люси, как и сказал Фил, была уже в холле и, пока Долли занималась, как я поняла, выпиской, стояла и разговаривала с четырьмя женщинами, каждую из которых я периодически видела у нас в доме. По всей видимости, именно они и были её подругами.

- Здравствуйте, - сказала я, подойдя ближе, на какое-то время забыв о парне, с которым шла. Сейчас главное было как можно скорее отделаться от компании этих людей, так как мне они, если честно, никогда не нравились. – Давно не виделись.

- Боже мой, - воскликнула одна из них, которую, кажется, звали Мелисса Брайтон. – Люси, она у тебя выросла настоящей красавицей.

- Действительно, - произнесла другая – миссис Беннет. – Лично я не видела твою дочку целых два года, поэтому мне особенно заметно, как она похорошела. Не обижайся, дорогая, - в этот момент она посмотрела на меня, так что стало ясно, к кому эта дамочка обращается, - но раньше ты казалась мне довольно-таки посредственной. А сейчас я бы даже сказала, что ты выглядишь… неплохо.

Я натянула на себя вежливую улыбку, хотя на деле хотелось сказать, что этот парик так удачно маскирует её лысину – лучше всех предыдущих. Но я сдержалась. Насколько я знаю, с этими «подругами» моя мама общается лишь потому, что ей от них что-то нужно. Цинично? Да. Но у Люси мало настоящих друзей. К тому же, в последнее время весь мир насквозь пропитан фальшью. На какое-то время я забыла об этом, но теперь вновь столкнулась с реальностью.

- Что же, спасибо за комплимент, - сказала мама, хотя по тону её голоса и напряжённой улыбке я поняла, что ей хочется сказать женщине что-то в таком же духе, как и мне. – Кстати, Кэтрин, а где Фил?

В этот момент я обернулась и заметила, что он стоит уже неподалёку от выхода из больницы. Конечно, я же ему ничего не сказала, поэтому он, кажется, решил подождать. Но почему же парень отошёл на такое огромное расстояние? Мог же и рядом со мной постоять. Если уж мне хватает терпения на подобных личностей, то ему и подавно должно.

- Фил? – скривилась Мелисса. – Вы о сыночке Уильямсов? Он здесь?

- Да вот же он, - презрительно произнесла миссис Беннет. – Люси, что он здесь делает? Разве твоя дочь общается с ним?

Я с недовольством отметила, что их теперешнее поведение похоже на поведение окружающих в тот день, когда Гардинер оказался на Дне рождения одного знакомого моих родителей. Когда Сэм потеряла сознание, большинство женщин так же судачили о нём.

- Я и сама с ним разговаривала, - сказала моя мама, по всей видимости, теряя терпение. Я же в этот момент чувствовала, что раздражаюсь из-за её «подруг». – Поначалу не была от этого в восторге, но он вполне нормальный парень.

- Нормальный! – скептически воскликнула какая-то смуглая женщина, имени которой я даже не знала, хоть и видела прежде. – Он не мог остаться нормальным. Слышала, даже сейчас он приносит неприятности своей матери и мистеру Уильямсу. Всё ещё думаешь, что такие могут измениться?

- Да что же вы о нём, как о прокажённом говорите?! – не выдержав, крикнула я, продолжая смотреть на Фила, который, услышав мой голос, вздрогнул и с интересом посмотрел в нашу сторону. – Я понятия не имею, что вы подразумеваете под «остаться нормальным», но этот человек ведёт себя более по-взрослому, чем вы. Хотя бы потому, что не обсуждает других у них за спиной.

Я повернулась лицом к маме, после чего, поцеловав её в щёчку, сказала:

- Ты езжай домой, а я прогуляюсь, - потом обвела взглядом всех женщин, смотревших на меня с неприкрытым возмущением. – Мы с Филом походим по улицам.

Люси тут же улыбнулась мне, сказав:

- Только слишком поздно не приходи.

Я улыбнулась в ответ и, сказав, что дома её ждёт сюрприз от меня и Гардинера, поспешила к парню, который так и продолжал стоять возле выхода из больницы, держа в руках телефон.

- Мы идём гулять, твоё мнение не учитывается, - быстро проговорила я, хватая его за руку, после чего поволокла на улицу.

Шатен не сопротивлялся, напротив, покорно шёл за мной. Когда мы оказались на улице, он выдернул свою руку из моей, засовывая её в карман, и, улыбнувшись, сказал:

- А ты, оказывается, можешь быть дерзкой.

- Ты слышал? – с сожалением спросила у него. Мне бы не хотелось, чтобы Фил знал, о чём говорили эти ограниченные люди.

- Да. Но, если ты думаешь, что я расстроился или что-то в этом роде, то успокойся. Я и так знаю, что чуть ли не все взрослые из нашего круга меня на дух не переносят.

- Но почему? – не выдержав, я повысила голос. – Я не верю, что ты сделал нечто настолько ужасное, чем заслужил подобное к себе отношение!

- Я ничего и не сделал, - пожал плечами тот. – Просто так сложились обстоятельства.

На какое-то время мы оба замолчали. Ну вот. В который раз он загоняет меня в тупик своими ответами. Если честно, это начинает немного раздражать. Ну что я могу поделать, если мне действительно хочется узнать его лучше? Со мной вообще в первый раз такое. Раньше я никогда настолько сильно не интересовалась людьми. Даже когда мои подруги не говорили мне что-то, я не старалась лезть в их души и выспрашивать, лишь со временем научилась тому, что называется неравнодушием. Меня можно назвать эгоисткой. Но сейчас вся моя гордость и всё, к чему я привыкла, испаряются. Когда я нахожусь рядом с Гардинером, мой мир переворачивается с ног на голову. Это и злит, и радует одновременно.

- Итак, куда же мы пойдём? – спросил парень, тем самым нарушая тишину. – Думаю, я мог бы оставить мотоцикл здесь, на стоянке, а сами мы походим по улицам неподалёку. Или, что ещё лучше, зайдём в парк. Как тебе такой расклад?

- А здесь рядом парк есть? – удивилась я. – Надо же. Думаю, мне нужно посмотреть карту Лондона, а то единственный известный мне парк – тот, рядом с которым я живу.

- Зачем же смотреть на карту, если прямо сейчас это можно увидеть воочию? – улыбнулся шатен. – Так мы идём?

- Конечно. Я же сама предложила погулять.

Сказав, что это просто чудесно, Гардинер первым направился в сторону выхода с территории больницы, а я пошла за ним. В этот момент старательно старалась не думать ни о чём, что может хоть как-нибудь испортить наши отношения. Филу не нравятся расспросы. Я ненавижу тайны. Какой выход? Не думать об этом. Во всяком случае, постараться хотя бы. Именно это я и сделаю.

Мы были только на входе в парк, когда парню позвонили. Я обычно не делаю такого, но посмотрела на экран его мобильного, увидев, кто решил побеспокоить шатена. Это была Фиби. В тот момент мне не помню, какой по счёту раз, захотелось прибить её. Вот всегда появляется в самые ненужные моменты. На сей раз, исходя из того, что я услышала, даже не пытаясь делать вид, что не обращаю внимания на её разговор с Гардинером, девушка хотела узнать, почему его не было в школе и где парень сейчас. По голосу Фила можно было понять, что он не очень хочет разговаривать, но это же Хоггарт. Она напоминает мне пиявку, только не отлипнет, если на неё растительное масло налить. Хотя я не проверяла.

Так как слушать это дальше мне не хотелось, я решила позвонить Лили. Всё равно ведь это нужно сделать, иначе подруги завтра в школе убьют меня за то, что были дезинформированы насчёт состояния здоровья моей семьи. Уроки закончились совсем недавно, так что она была вместе с Дженни. Таким образом, я убила сразу двух зайцев, поговорив с обеими девушками. Разговор занял около пятнадцати минут. Под конец они упомянули, что Гардинера тоже не было, на что я лишь хихикнула. Когда мы попрощались, парень, который закончил раньше, сказал:

- Ты прости, обычно я отключаю телефон, когда прихожу сюда. Это небольшой и наполовину заброшенный парк, люди наведываются сюда нечасто, так что мне удаётся гулять здесь в одиночку.

- Значит, ты часто приходишь сюда? – спросила я, запихивая телефон в карман пуховика, в данный момент не особо желая расспрашивать его о Фиби. Хотя, зная меня, я обязательно сделаю это в тот момент, когда мозги опять помашут мне ручкой.

- Не так, чтобы очень… Скорее, когда хочу побыть один. Раз в неделю, как минимум.

- И это не часто? – скептически произнесла я.

- Ну да, наверное, чаще, чем следовало бы, - со смехом сказал Фил. – Но я как-то не особо беспокоюсь по этому поводу. В конце концов, в школе я чересчур много общаюсь с людьми, из-за чего они начинают раздражать.

- Это всё из-за твоей популярности, - и плевать, что в моих словах был слышен упрёк.

- Я этого не просил, между прочим. Но что мне сделать, если девушки так и липнут ко мне?

Я скрипнула зубами. О да, любовные подвиги Гардинера – именно то, о чём мне хочется разговаривать. Дабы не выдать своего недовольства, я решила промолчать.

- Я даже всю эту игру с недельными отношениями затеял лишь для того, чтобы они лезть перестали, - продолжал он тем временем. – Думал, если покажу, что я на самом деле не такой, как они там себе нафантазировали, то все отстанут. Так нет же! Я с детства не был окружён таким количеством людей, как в школе. В такие моменты очень жалею, что не умею посылать девушек так, чтобы они отставали раз и навсегда.

- Что-то я ни разу не видела, что тебе это не нравится, - как можно более спокойно произнесла я. – Смысл жаловаться, если ничего не делаешь для того, чтобы что-нибудь изменить?

- Я делаю, просто стараюсь не выставлять свои деяния напоказ, - тут парень почему-то улыбнулся. – В конце концов, всегда был шанс, что кто-нибудь из тех, с кем я «встречаюсь», может мне понравиться. Если бы у меня появилась постоянная подружка, то и проблемы с остальными решились бы сами по себе.

Я чувствую, как злость закипает внутри меня. И каким, скажите на милость, образом разговор ушёл в эту сторону? Чем больше мы говорим обо всех пассиях Гардинера, тем неприятнее мне становится. Как он не может этого понять?

- Неужели ни одна из тех, с кем ты встречался, тебе не нравилась? – зачем-то спросила я, хотя было огромное желание «соскочить» с этой темы. Наверное, всему виной доля любви к мазохизму.

- Нет, - спокойно ответили мне. – Они же, в большинстве своём, одинаковые. Думают одинаково, поступают так же. Если мне не понравилась одна, нет шанса, что мне приглянется какая-то из её лайт-копий.

- Но Фиби была не такой? – и вот тут я поняла, что спросила явно не то, что следовало.

Фил удивлённо посмотрел на меня, словно ожидая прочесть на моём лице ответ на какой-то из интересующих его вопросов, но в этот момент я отвернулась. Чёрт возьми, вот сейчас я точно спросила лишнее. И дело не в том, что он разозлится. Дело в том, что я не хочу слышать ответ. Помнится, Майк говорил, что Хоггарт была единственной девушкой, которая когда-либо нравилась Гардинеру. И, раз уж это так, я очень не хочу слышать его восторженные дифирамбы в её честь. Мало мне того, что я выслушивала, как ему тяжело встречаться со столькими девушками?!

- Не пугай меня так больше, - неожиданно произнёс шатен. – Если бы я сейчас общался с любой другой девушкой, то подумал бы, что она ревнует.

- И не мечтай даже! – воскликнула я, но вовсе не потому, что считала так. Это было нечто наподобие заученного стихотворения, которое от зубов отскакивает, когда бы тебя ни попросили его рассказать. И я могла бы не говорить этого, но тогда моя гордость была бы окончательно разгромлена. – Чтобы тебя ревновать, нужно быть абсолютной идиоткой!

- Да-да, ты это, кажется, уже говорила, - вздохнул Фил. – И, раз уж мы разобрались со всем, позволь ответить на твой вопрос. Фиби не была особенной, она была первой. Ей просто довелось оказаться первой девушкой, с которой я начал хорошо общаться, вот потом наши отношения и приняли несколько иной характер. И, хоть тогда казалось, что это любовь до гроба, теперь я со смехом вспоминаю это.

- Хочешь сказать, тебе она не нравилась?

- Нравилась, конечно. Но не настолько, чтобы бегать за ней и страдать из-за разрушенных отношений. В смысле, с сожалением я о нашем разрыве не вспоминаю.

Я не смогла сдержать вздох облегчения. Хоть и сказала ему, что это не так, на самом деле всё это время я действительно ревновала Гардинера к Фиби. Это началось ещё с лагеря и продолжалось до сих пор. Вот только долгое время я старалась отрицать это. Но теперь, стоило услышать то, что я мечтала узнать так давно, нахлынувшее облегчение скрыть было попросту невозможно.

- У нас вечер откровений? – неожиданно спросила я и, не дожидаясь ответа на свой вопрос, добавила: - Раз уж это так, то спешу заметить, что твой друг мне не нравится. И, между прочим, уже давно.

- Ты о Майке что ли?

- Ага. О нём, родимом. Сейчас я тоже думаю, что он и не нравился-то мне по-настоящему.

- Но он точно не был первым, - неожиданно сказал Гардинер. – Я знаю, что в прошлом году тебе нравился я.

- Что-что?! – я так удивилась, что даже остановилась посреди улочки, по которой мы шли в парке. – Это… Кто тебе такое сказал?!

- У меня свои методы, - подмигнув мне, сказал Фил. – Или я в чём-то ошибся?

Он сделал шаг вперёд, заглядывая мне в глаза. У него на губах заиграла весёлая улыбка, отчего мне поначалу показалось, что для него всё, о чём мы говорим, - шутка, игра. Но, стоило и мне посмотреть в его глаза, как моё мнение вдруг в корне поменялось. Не знаю, что такое я увидела в этом взгляде, просто… Мне больше не казалось, что он принимает всё это за игру.

- Ты узнал это, потому что кто-то проболтался? Или же?.. – я не закончила свой вопрос, но в этом, казалось, не было ровным счётом никакой необходимости. Уверена, Фил и так меня прекрасно понял.

- Это было понятно по твоему поведению, - спокойно ответил тот. – А твой комментарий к одной из фотографий окончательно убедил меня в этом. Но, знаешь, что мне нравилось во всём этом больше всего?

- И что же? – мой голос слегка дрогнул, а в животе словно что-то перевернулось. Несмотря на то, что парень немного отстранился, мне всё казалось, что разговор уходит куда-то не туда. Или я просто начала принимать желаемое за действительное?

- То, как ты смотрела на меня, - в этот момент он улыбнулся ещё шире. – Это было даже мило. Если бы не твой ужасный характер, то я бы действительно мог сказать, что ты сама по себе милая.

- И как же я на тебя смотрела? – полностью игнорируя фразы, которые в данный момент казались мне ненужными, спросила я.

- Как? Хороший вопрос… - на секунду Фил задумался, но уже вскоре ответил: - Очень заинтересованно. И, кстати, у тебя всегда расширялись зрачки, стоило нам оказаться рядом друг с другом. Раньше я считал, что эта теория – бред полнейший, но именно из-за тебя начал думать, что, быть может, это и правда.

У него опять вырвался смешок. В этот момент казалось, что Гардинер ведёт себя не так, как обычно. Я сама вела себя несколько иначе. Отчётливо ощутив непонятное и доселе неизвестное мне желание, я говорила, не особо задумываясь над тем, что же будет дальше. Мне просто вдруг показалось, что, если я не начну ничего делать, тем более сейчас, наши отношения никогда не сдвинутся с мёртвой точки.

Люди слишком много думают обо всяких «Если» и чересчур беспокоятся о том, что будет «После». Не знаю, только ли из-за этого я начала так считать, но после недавних событий кое-что поняла. Если тебе хочется что-то сказать или сделать, не стоит тянуть. Вчера, когда я не знала, что произошло с моим отцом, в голове волей-неволей начали проноситься мысли о том, что можно было бы совершить, ведь действительно многие из моих и, мне думается, его желаний не были выполнены. В частности, из-за того, что Роберт много работает, но иногда и я была чересчур вредной, поэтому наше и без того ограниченное время для общения частенько сводилось к минимуму, хоть это и не мешало нам любить друг друга.

И вчера, стоило лишь на долю секунды задуматься над тем, что такого родного для меня человека может не стать… Показалось, будто весь мир для меня рухнул. Потеря отца означала бы и мою смерть. Наверное, именно из-за этого я тогда позволила себе больше не быть такой, как обычно. Я ненавижу показывать людям свои слабые места, а Филу открылась, причём без особого труда. Мне было больно, когда мы с парнем поссорились, я чуть с ума не сошла, когда было неизвестно, что же случилось с папой, поэтому очень сильно устала. Устала из-за мыслей о том, что чего-то там не доделала, а возможности завершить это уже не представится. Больше я не хочу сидеть и жалеть о чём-либо, ведь, как бы банально это ни звучало, завтра или даже сегодня кого-либо из нас может сбить автобус. И всё. Останутся лишь боль и сожаления, сожаления, сожаления… Нет, я не хочу этого!

И плевала я на это идиотское пари с высокой колокольни! Если кто-то скажет, что сейчас я стою и испытываю все эти чувства лишь из-за этого, придётся врезать ему. Дело тут совсем в другом.

- Фил, - нерешительно начала я, но на полпути велела себе собраться. – Скажи, а как я смотрю на тебя сейчас?

Я чувствовала себя глупо, этого не отнять, но чуть ли не в первый раз мне казалось, что всё правильно. Хоть и предпочитала не думать об этом, каждый раз после очередной встречи с этим парнем у меня оставалось какое-то непонятное чувство. Неудовлетворённость, что ли. А в этот раз я решила – будь, что будет. Один раз живём, в конце концов!

Гардинер внимательно посмотрел на меня. В кои-то веки мне удалось определить его эмоции – непонимание, некая растерянность. Что же, Фил, ты не одинок. Я сама не ожидала от себя подобного.

- В моём взгляде что-то изменилось? – спросила я.

Парень молчал. Казалось, в этот момент ему было нечего сказать. Но спустя какое-то время он всё же произнёс:

- Это, конечно, льстит мне. Но было бы гораздо лучше, если бы сейчас мы поговорили серьёзно.

- А я серьёзно. Что насчёт тебя? Что ты думаешь обо всём этом?

В этот момент лицо парня вновь стало каменной маской, по которой нельзя ничего прочесть. Я же чувствовала себя так, словно собиралась обрезать провод на тикающей бомбе. Сейчас я либо буду спасена, либо она взорвётся. Но мне плевать. Я и так дала выход слишком многим эмоциям за это время. Сдерживаться дальше больше нет сил. Никаких.

- Пожалеешь ведь, - со вздохом сказал Фил, после чего сделал один шаг навстречу мне.

- Почему я должна?.. – и в который раз мне не удалось закончить вопрос.

В этот момент парень прикоснулся своей правой рукой к моей щеке, отчего я невольно вздрогнула. Его пальцы были холодными, из-за чего по коже пробежали мурашки. После этого прикосновения я, если честно, плохо осознавала всё, что происходит, но каждое движение, каждое чувство, что я испытывала в тот момент, врезалось в мою память, казалось бы, намертво.

Вскоре Гардинер медленно провёл рукой по моей щеке к шее, перемещаясь на плечо, несильно сжимая его. Я сглотнула подкативший к горлу комок, но продолжала стоять, не двигаясь. Буквально через секунду парень наклонился, второй рукой найдя мою правую руку, после чего сжал её в своей, да так крепко, что я даже немного удивилась и посмотрела вниз. После, подняв голову, обнаружила, что лицо Фила оказалось совсем рядом с моим. Не думая ни о чём, лишь повинуясь какому-то неведомому инстинкту, я как-то слабо улыбнулась, а потом закрыла глаза.

Буквально в следующую секунду дыхание парня опалило кожу моего лица, затем я почувствовала, как его губы прикоснулись к моим. Раньше я думала, что при первом поцелуе меня должен сразу же захлестнуть шквал эмоций, но это было не так. Стоило губам соприкоснуться, как все мысли вылетели из головы, все чувства пропали, осталось лишь одно – полная сосредоточенность на определённом участке тела.

Понятия не имею, сколько мы простояли вот так вот, ведь я совсем потерялась во времени. Но лишь в тот момент, когда Фил отстранился, я так ясно почувствовала всё. Сбившееся дыхание, лицо, которое горело вовсе не из-за того, что на него вдруг подуло чем-то теплым, бешено скачущее сердце и непонятное ощущение в животе, которое на деле бабочками назвать язык не повернётся. И как же приятно было слышать такое же частое дыхание Фила и чувствовать, как его рука всё сильнее сжимает мою.

Я и не заметила, как до этого схватилась за его куртку, но теперь это сыграло мне на руку. Не знаю, из-за чего я вдруг так осмелела, но начала притягивать парня ближе к себе и сама тянулась к нему. В голове было лишь одно: я хочу этого. И не волновало то, что будет дальше.

К счастью, парень не оттолкнул меня, чего я, между прочим, очень боялась. Наш поцелуй повторился, в этот раз я уже не потеряла голову, а ясно ощущала всё это. Его губы были тёплыми, но, казалось, немного покалывали. То ли это странная реакция моего организма, то ли у Фила они просто обветрились. Но это было неважно. Чуть ли не впервые всё шло так, как я того хотела. Неожиданностью же стало то, что он вдруг приоткрыл рот и провёл языком по моим губам, из-за чего я невольно открыла их.

Мои до сих пор закрытые глаза аж распахнулись от удивления, когда появился риск того, что этот детский поцелуй – касание одними лишь губами – может перерасти во что-то большее. В голове вновь смешались все мысли, внутри смешались все чувства, так что я не могла понять, а хочется ли продолжения. Но, к счастью, в этот раз Гардинер не подвёл. Отстранившись от меня теперь на расстояние половины вытянутой руки, он посмотрел мне в глаза и, слабо улыбнувшись, сказал:

- Думаю, ты согласишься, если на сегодня этим дело ограничится.

Какое-то время я смотрела в его глаза, не зная, что вообще должна сказать или сделать, но вскоре почувствовала, как задрожали сперва мои колени, а потом мандражка – иначе и не назовёшь – распространилась по всему моему телу, из-за чего я быстро прильнула к парню, выдёргивая свою руку из его, чтобы как можно крепче ухватиться за чужую куртку. Прикоснувшись лбом к груди шатена, я часто задышала, не в силах понять, что со мной творится. Нет, я, наверное, действительно странная, потому что вдруг возникло желание промыть рот. С мылом.

Парень тихонько засмеялся, после чего крепко обнял меня, ещё сильнее прижимая к себе. Я же стояла и просто-напросто пыталась осознать, что, чёрт возьми, происходит. Мы недолго стояли молча, так как потом Фил сказал:

- Теперь я знаю, что нужно делать, если хочу добиться от тебя правды. В таких ситуациях ты оказываешься куда честнее.

- Дебил, - сипло выговорила я, не особо надеясь быть услышанной, но, похоже, пора привыкнуть, что слух у Гардинера просто замечательный.

- Поздравляю, ведь ты только что поцеловалась с дебилом. Вот и живи теперь с этим.

Я хихикнула, но это, наверное, было нервное. Чёрт, вот сейчас он ведёт себя так, будто не произошло ничего необычного! Ей-Богу, будто пончик съел, а не поцеловал кого-то! Неужели это всё для него настолько привычно? А как же слова Фиби о том, что Фил целует только тех, кого любит?..

Осознание. Оно свалилось как снег на голову. А может ли быть?.. Нет, это кажется совершенно бредовой идеей, но другого объяснения произошедшему я просто не могу придумать. Значит ли это, что я тоже нравлюсь Гардинеру? Как же хочется узнать… Но вопрос «Фил, а ты в меня влюбился, правда ведь?» прозвучит крайне глупо в этой ситуации. Мозг, работай… Я знаю, что ты покинул меня давным-давно, но всё же постарайся…

Идея. Расспросить ненавязчиво? Подступиться издалека? Хорошо, как только успокоюсь.

- Я могу задать тебе один вопрос? – спрашиваю, не намереваясь отстраняться. Да, пусть Фил обнимает меня и дальше. Могу же и я побыть вредной.

- Не используй больше свою попытку, задавая вопрос о том, можешь ли ты задать вопрос. Дерзай.

Я вздохнула. В зависимости от того, что я сейчас услышу, можно будет сделать определённые выводы. Фил, пожалуйста… Ответь так, как я хочу.

- Что будет завтра? Я имею в виду, мы просто придём в школу и сделаем вид, что ничего не произошло? Или ты будешь избегать меня?

- Кэтрин, со стороны может показаться, что кто-то из нас кого-то изнасиловал…

- Прекрати шутить! – немного резко ответила я, отпрянув от парня, после чего посмотрела в его лицо.

Неожиданно для меня самой Гардинер отвёл взгляд, чего раньше никогда не делал. Он отпустил меня, но отходить не стал. Какое-то время молча постояв, он, улыбнувшись, наконец-то повернулся ко мне и произнёс:

- Завтра будет завтра. Тогда и посмотрим. Хотя лично у меня в планах забывать это не было, - он подмигнул мне, продолжая как-то ободряюще улыбаться.

Я вздохнула. Сложно передать, что я ощутила в этот момент. Покачав головой из стороны в сторону, подошла немного ближе к парню, хотя мы и так стояли совсем рядом, после чего произнесла:

- Ты точно будешь придурком, если сейчас же не обнимешь меня.

Опять смешок, после чего крепкие руки шатена обхватили меня, сомкнувшись за моей спиной. Я тоже обняла Гардинера. На самом деле, просьба обнять меня возникла в моей голове вовсе не из-за внезапно нахлынувшей нежности. Я просто побоялась и дальше смотреть ему в глаза.

В какой-то момент поймала себя на мысли, что логики в моих действиях больше не прослеживается. Ну и пусть. Думать о чём-то отвлечённом сейчас вовсе не хочется. Пусть проблемы останутся в стороне. Их, в принципе, уже не так уж и много. Врачи сказали, что с родителями всё хорошо, о них также есть, кому позаботиться, хотя и я, безусловно, в стороне не останусь. С подругами я связалась, так что они знают, что всё налаживается у меня, а я знаю, что у них всё по-прежнему нормально. Нужно будет лишь решить вопрос со школой. И да, я не могу не думать об учёбе даже в такие моменты.

Почему-то в голове возник образ Алекса, с которым я обе