Глава девятнадцатая

Я запыхалась, пока добежала до нужного этажа больницы. На лифте ехать не хотелось, так как это казалось лишь бесполезной тратой времени – добраться своим ходом можно было в разы быстрее. Предварительно спросив у медсестры, куда мне следует пройти, я теперь бежала к намеченной цели так быстро, как только могла. Мне сказали, что моя мама уже пришла. Интересно, как она? Наверняка волнуется так, что мне и не снилось. Лишь бы всё было хорошо…

Выскочив из холла и повернув за угол, я оказалась в коротком коридоре, где стояло несколько мягких лавочек для ожидания. На одной из них, невидящим взглядом смотря на белые двери, за которыми, насколько я помню, был ещё один коридор, в котором располагались палаты и смотровые кабинеты, сидела моя мать. Лицо её было белее снега, женщина сутулилась, хотя раньше всегда пыталась держать спину прямой. Обычно внимательная к деталям Люси была неопрятно причёсана, её одежда смялась, а моего присутствия она, казалось, и вовсе не заметила.

Покачав головой из стороны в сторону, таким образом пытаясь отогнать от себя уже посетившие мою голову дурные мысли, я быстрым шагом направилась к ней. Оказавшись поблизости, буквально рухнула на скамейку, обнимая маму, отчего та вздрогнула. Бросив на меня мимолётный взгляд, женщина взяла мою ладонь в свои холодные дрожащие руки, после чего, поцеловав её, вновь посмотрела на двери.

- Врачи осматривают его, - сипло произнесла она. – Говорят, что, на первый взгляд, серьёзных повреждений нет, но он ударился головой и в сознание не приходил. Во всяком случае, минут пятнадцать назад всё было именно так. Они сказали, что должны провести более детальный осмотр, ведь, если у него серьёзная травма головы…

Люси подвёл её собственный голос. Я чувствовала, как она начинает труситься всё сильнее, так что сейчас с трудом заставляла себя выглядеть спокойной. Хоть на самом деле мне хотелось забиться в угол и, отгородившись от всего мира, тихонько плакать, дожидаясь новостей, я понимала, что не могу поступить так. Если я не буду сильной, моя мама будет чувствовать себя ещё хуже.

- Прости меня, - внезапно сказала она, заглядывая в мои глаза.

- За что? – вопросом на вопрос ответила я, удивлённо глядя на женщину. – Тебе не за что извиняться. К тому же, я уверена, что всё будет хорошо. Это же мой папочка, он и не из таких ситуаций сухим из воды выходил.

- Нет, - покачала головой та. – Ты прости меня, пожалуйста. Это я должна сидеть и успокаивать тебя, а не наоборот. Это мне положено обнимать тебя и говорить, что всё будет хорошо. Но я… не могу. Я не могу, Кэтрин. Прости меня за это.

Я слабо улыбнулась, после чего обняла Люси покрепче, уткнувшись носом в её плечо. Мне становилось всё сложнее держать себя в руках, но я продолжала упорно сдерживать слёзы, уговаривая себя, что мы ещё даже не знаем, что именно произошло с Робертом. Вполне возможно, что мы просто сидим и накручиваем себя, а всё, на самом деле, в порядке. Хотя, если вспомнить, как мы с мамой волновались, когда ему аппендицит удаляли, то наше теперешнее состояние кажется вполне объяснимым.

В коридоре послышались шаги, поэтому мы с Люси, моментально отстранившись друг от дружки, посмотрели в ту сторону, откуда доносился их звук. Вероятно, мы обе надеялись увидеть врача, который прямо сейчас объяснит нам ситуацию. Я, кстати, внезапно поняла, что начинаю недолюбливать представителей этой профессии. Господи, неужели так сложно послать хотя бы одну медсестру к нам, чтобы та рассказала, что происходит?!

Я сделала глубокий вдох и выдох. Нет, нельзя так думать и обвинять остальных. В конце концов, чем нам поможет медсестра, которая будет мельтешить перед глазами, повторяя, что пока ничего неизвестно? Мы это и так знаем. Нужно просто ждать.

К сожалению, в коридоре, вместо ожидаемого врача, появилась фигура Гардинера. Быстро отыскав нас взглядом, парень приблизился к нам, но остановился в нескольких шагах от скамейки, на которой мы сидели. Быстро посмотрев на дверь, он перевёл свой взгляд на мою маму и спросил:

- Что говорят?

Я почувствовала, как напряглась Люси, хоть и сидела к ней спиной. Помолчав несколько секунд, словно собираясь с мыслями, женщина ответила:

- Ничего конкретного. Внешние травмы угрозы не представляют, только рука, по всей видимости, сломана. А ещё Роберт ударился головой и пока в сознание не приходил, поэтому врачи решили осмотреть его на предмет травмы головного мозга. Если их опасения не подтвердятся, то можно будет считать, что он отделался лёгким испугом.

Я еле заметно ухмыльнулась. В эти секунды гордость Люси приходится как нельзя кстати. Если рядом со мной она могла позволить себе расслабиться, то, стоило ей увидеть Фила, как моя мама смогла выдать ему ещё более исчерпывающий ответ, чем мне.

- Понятно, - сказал шатен, после чего обеспокоенно посмотрел всё на те же злополучные двери. Не отводя от них взгляда, он спросил: - Может, вам принести что-нибудь? Воды, к примеру.

Я посмотрела на Люси. Несмотря на то, что она была, казалось, в шоковом состоянии, всё равно смотрела на Фила с опаской, словно он мог сделать ей что-нибудь плохое. В конце концов, вздохнув, она слабо улыбнулась и сказала:

- Я бы не отказалась от воды. Спасибо.

Шатен посмотрел на неё и, ободряюще улыбнувшись, сказал:

- Хорошо, я мигом. Кэтрин, - услышав своё собственное имя, я вздрогнула, после чего обернулась и увидела, как Гардинер снял с плеча свою сумку и мою, после чего, поставив их на скамейку рядом со мной, добавил: - Ты зачем-то оставила свои вещи прямо на сидении мотоцикла. Я оставлю их здесь вместе со своими, хорошо?

Глядя на свою сумку, которая теперь была прямо напротив меня, я кивнула, так и не взглянув на парня, который, узнав у Люси, какую воду она предпочитает – с газом или без, - пошёл к выходу из коридора в холл. Я принялась теребить ремешок от сумки, не зная, что сказать. Расспрашивать маму об отце казалось бесполезным занятием, а говорить о Филе не хотелось. Но женщина сама завела разговор.

- Наверное, мне стоит быть с ним помягче, - сказала она. – Всё-таки, Фил хороший мальчик. Как думаешь?

- А с чего бы ему быть плохим? – без особого интереса спросила я.

- Действительно, - тихо произнесла Люси, после чего ненадолго замолчала.

Всё это время я смотрела в одну точку. Мама до сих пор держала мою руку в своих, поэтому я чувствовала, что её трясёт. Но я не знала, как помочь ей. Хотелось обнять и пообещать, что всё, в конечном итоге, будет хорошо, но я не могу говорить о том, в чём не уверена. К тому же, с каждой секундой ком, подкативший к горлу, казался мне всё больше, а говорить становилось всё труднее. Ожидание. Как же я это ненавижу. Ты сидишь весь на иголках, словно ожидаешь смертельного приговора. Время в эти минуты тянется необычайно медленно, хочется разорвать временную петлю, чтобы узнать, что будет дальше, но это невозможно. Вместо этого приходится сидеть и ждать. Хороших или плохих новостей.

С одной стороны, это не так уж и ужасно. Даже если всё закончится плохо, ты до последнего можешь хвататься за надежду. Но на этом всё хорошее заканчивается. Надежда, в конечном итоге, оказывается призрачной, а ты осознаёшь, каким глупцом был, пока держался за неё. И даже если всё закончится хорошо, это время, проведённое в ожидании и неуверенности в том, что тебе могут сказать в следующую секунду, кажется настолько мучительным и выматывающим, что хочется отключиться, потеряться, уйти. Лишь бы не ждать.

- Знаешь, - вдруг подала голос мама, отвлекая меня от собственных мыслей, - я бы хотела попробовать хотя бы раз побыть хорошей родительницей. А то всё время таким был Роберт, а я была словно сторожевой собакой, которая только и делала, что постоянно лаяла на вас обоих.

- Это не так, мам, - сказала я ей, поворачиваясь, но Люси не стала меня слушать.

- Если подумать, с самого дня моего знакомства с твоим отцом всё обстояло именно так, - говорила она, словно рассказывая давным-давно выученный наизусть стих. – Да. Начиная с того момента, как мы с ним впервые встретились, Роберт был весёлым клоуном, а я строгой учительницей. Но, хочешь – верь, хочешь – нет, я изменилась. Хоть сейчас я кажусь тебе строгой, раньше дела обстояли куда хуже. Он изменил меня. Несмотря на то, что до этого никому не удавалось сделать это.

- Неужели ты наконец-то решила рассказать мне, как вы с ним познакомились? – легко улыбнувшись, спросила я.

- Там рассказывать нечего, - ответила Люси. – Познакомились мы весьма обычно. Я упала на ступеньках прямо перед входом в университет. Опаздывала на пары, поэтому торопилась. И это ещё ничего, но на мне тогда было длинное белое платье, которое, естественно, порвалось. Дело было весной, неделя была ясная, дождей не было, вот я и принарядилась. Никто и пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне, а Роберт отделился от своей компании и поспешил на выручку к совершенно незнакомой девушке. Он помог мне собрать все вещи, что высыпались из открытой сумки, в которую я до этого пыталась отчаянно засунуть книгу, потом поднял меня и даже обтёр мои ноги своим же платком, который намочил своей же водой из бутылки. Потом он проводил меня до аудитории, несмотря на то, что сам опаздывал. Шикарно звучит, не правда ли?

Я улыбнулась. Так как мама почему-то держала в секрете историю их с папой знакомства, я её слышала в первый раз. И мне это нравилось. Нравилось смотреть, как горят её глаза, когда она вспоминает об этом, как на лице появляется улыбка, несмотря на то, в какой ситуации мы сейчас оказались. Нравилось узнавать о своих родителях то, чего я прежде не знала. Если бы ещё и обстоятельства были другие…

- Звучит здорово, - отгоняя плохие мысли, ответила я. – Не удивлюсь, если ты тут же в него влюбилась.

- Ага, если бы, - со смешком сказала женщина, вновь мельком посмотрев на белые двери. – Он, конечно, был милым и, возможно, первое впечатление о твоём отце у меня могло бы быть хорошим, если бы под конец разговора, когда я спросила, как могу его отблагодарить, он вдруг не заявил: «Лучшей благодарностью с твоей стороны я посчитаю одну вещь. Будет прекрасно, если ты перестанешь так фальшиво улыбаться, когда разговариваешь со мной».

- Прямо так и сказал? – удивилась я, хотя продолжала улыбаться.

- Да-да, именно так. Ты же знаешь, я у нас мадам гордая, поэтому неудивительно, что очень разозлилась на него из-за этого. Несмотря на то, что я действительно улыбалась всем подряд, поэтому зачастую это получалось неискренне, признавать этого не хотелось. А, если учесть ещё и то, что я в тот момент была на четвёртом курсе, а он всего лишь на первом, то ты можешь представить, как сильно я разозлилась. «Как смеет какой-то первокурсник говорить мне подобные вещи при первой встрече?», - примерно так я думала тогда. А твой отец, кстати, довольно быстро понял, что именно меня так злит, поэтому, стоило нам встретиться в коридоре или же неподалёку от входа в университет, как он тут же начинал меня подначивать, всё сильнее уязвляя мою гордость. Ох, как же я его ненавидела в те моменты. Будучи зацикленной на общественном мнении, я очень стеснялась и злилась из-за того, что стала жертвой насмешек мальчишки, который был младше меня на четыре года. Казалось, что наши отношения никогда не изменятся.

- И как же тогда получилось, что вы до сих пор вместе? – мне удалось спросить это, не выдав насмешки в голосе, хотя сама я со злорадством сидела и думала, что мои родители далеко не такие идеальные и правильные, какими хотят казаться.

- Хоть Роберту нравилось издеваться надо мной, не будем забывать о том, что он всё-таки добрый. Был и остаётся. Я в молодости дурочкой была – всё гонялась за принцами на белых конях. Ну, в моём случае, за мнимым принцем на мнимом коне. Был у меня однокурсник, которого звали Крис Бакли. Красавец – ничего не скажешь. И деньги были, и мозги, да и хорошим он человеком казался, на первый взгляд. Неудивительно, что девушки увивались за ним. Такое ведь и сейчас есть, да? Я имею в виду, у вас ведь в школе тоже наверняка есть парнишка, на которого девчонки так и вешаются?

Это заставило меня иронично улыбнуться. Да, есть у нас такой, ты с ним несколько минут назад разговаривала. Но я решила, что не стоит говорить это маме, поэтому просто кивнула. Люси зачем-то кивнула в ответ, после чего продолжила:

- Вот и Крис был именно из таких. Я, как и большинство, влюбилась в него. Во всяком случае, мне так казалось. Естественно, я изо всех сил старалась ему понравиться. Мне было известно, каких девушек он предпочитает, поэтому старалась быть именно такой – отпустила волосы, так что они волнами ложились на плечи, полностью закрывая спину, похудела на несколько килограмм, начала краситься, хотя на дух не переносила ту некачественную (по тем временам) косметику, даже носила всё время платья. Редко в моём гардеробе появлялись какие-то юбки, кофты, брюки или же ещё какие-то вещи. Потому что Бакли нравились девушки в платьях. Вот только мне смелости не хватало подойти к нему, ведь компании у нас были совершенно разные. Да и пробраться к нему через толпу девушек казалось чем-то невозможным. Поэтому я никому не рассказывала о своём увлечении, наивно полагая, что рано или поздно меня заметят. Каждой девушке хочется считать, что она особенная, вот и я была не исключением. К сожалению, когда я проболталась своей «подруге», - она вдруг сделала характерный жест одной рукой, изображая кавычки, - что мне нравится Крис, эта девушка, опасаясь любой конкуренции, рассказала об этом остальным. Меня быстро поставили на место, объяснив, кто я, и почему мне лучше даже не высовываться.

Люси вдруг иронично улыбнулась, после чего покачала головой из стороны в сторону. Я же, тем временем, задумалась о том, как сильно мы отличаемся. Моей маме не хватило духу подойти к тому Крису, я же практически без колебаний предложила Гардинеру дружить. Стоило завистницам атаковать её, чтобы избавиться ещё от одной возможной конкурентки, моя мама, похоже, отступилась, а я бы поставила на место их. Ибо никто, кроме родителей, не имеет права указывать мне, что делать, с кем общаться и кого любить.

- Я и не ожидала, - продолжила женщина, - что тем, кто заступится за меня, окажется Роберт. Так как ему нравилось подначивать меня, он ходил за мной чуть ли не по пятам, поэтому вовремя оказался в нужном месте в нужное время, вот и помог мне избавиться от назойливых девушек. Не то, чтобы я была ему настолько благодарна, поэтому чуть ли не на следующий день поняла, что влюбилась, просто после этого пересмотрела своё к нему отношение. И, к своему удивлению, заметила, что Роберт очень интересный и весёлый парень. И, хоть он младше, мне с ним есть, о чём поговорить, а ведь я опасалась, что с ним будет неинтересно. Но это было не так. Постепенно я начала привыкать к его компании, мы даже иногда ходили гулять. Конечно, я, опасаясь каких-либо сплетен, старалась не встречаться с ним на виду однокурсников, ведь сама считала, что серьёзные отношения с парнем младше тебя невозможны. Поэтому, стоило моей настоящей лучшей подруге спросить меня, хотела бы я с ним встречаться, как я чуть ли не пяткой в грудь себя била, отвечая: «Конечно, нет!»

- Как смешно это слышать сейчас, когда вы около двадцати лет женаты, - перебила свою маму я.

- Согласна, - ответила она. – Но тогда я действительно ничего такого не хотела, всего лишь плыла по течению, продолжая убеждать себя в том, что влюблена в Криса, хотя сама уже не понимала, зачем оно мне надо. И вот, в один день произошло чудо из чудес – Бакли меня заметил. На одной из смежных пар он сел позади меня, потом завязал со мной разговор, а через несколько дней пригласил погулять. Чуть ли не прыгая от счастья, ведь моя мечта наконец-то сбылась, я рассказала об этом Роберту, не скрывая своих эмоций. Я-то думала, что он порадуется за меня, ведь на тот момент мы уже полгода были друзьями, но этого не произошло. Вместо этого твой отец почему-то разозлился, начал отговаривать меня, из-за чего рассердилась уже я. Мы поссорились, а я, естественно, пошла на встречу с Бакли. Если бы я знала, насколько Роберт окажется прав, то ни за что не сделала бы этого.

Мама вдруг замолчала, посмотрев в пол, а я обеспокоенно заёрзала на месте. Хотелось услышать продолжение.

- И что же дальше? – не вытерпев, спросила у неё.

- А дальше… А ничего дальше. Крис поступил омерзительно. После этого я выбросила из дома все платья, накупив брючных костюмов, и подстригла свои длинные волосы, а также краситься перестала. Как видишь, по сей день ниже плеч не отращиваю. Кстати, что удивительно, практически все начали смеяться надо мной, ведь я подстриглась тогда почти под мальчика, желая окончательно порвать с прошлым, даже родители были в шоке от моего нового образа. Помню, меня так задели всеобщие издёвки, что прямо посреди пар я выбежала из университета, оказавшись под дождём. Не помню, сколько просидела на улице, вымокнув до нитки, пока из здания не начали выходить студенты. Никто не обращал внимания на меня, сидевшую на лавочке, ведь домой я пойти не могла, так как родители готовы были убить за прогулы, а кошелёк, как назло, забыла, даже в кафе не пошла. Да и настроение было такое, что хотелось изобразить из себя жертву, замерзая на улице. И тут ко мне подошёл Роберт. Как настоящий рыцарь, он отдал мне зонтик, после чего сказал, чтобы я сейчас же шла домой. Твой отец не был дураком, поэтому он, конечно же, понял, что я всё-таки ходила к Крису. Мне казалось, он не простит меня, но я всё равно начала извиняться.

Я в этот момент отвернулась, глядя в сторону выхода в холл, так как мне вдруг показалось, что Гардинера нет подозрительно долго, поэтому заметить паузу в рассказе матери удалось не сразу. Когда же я повернулась, то увидела эмоцию, которую прежде не видела на её лице. Люси смотрела в пол, глаза были наполовину закрыты, губы расплылись в полуулыбке. На белом лице проступил лёгкий румянец – казалось, будто она на секунду перенеслась в то время. Со стороны женщина выглядела так, будто прямо сейчас Роберт гладит её по щеке, говоря какие-то слова. Я сглотнула подступивший к горлу комок. Раньше я не особо задумывалась над тем, какие именно чувства питает к моему отцу Люси, так как была идеалистом и наивно полагала, что абсолютно все браки заключались по взаимной любви.

Теперь же я осознала. Что бы там ни происходило, как бы мои родители ни ссорились (а ведь и это периодически случается), мама любит Роберта. Так, как я мечтаю кого-нибудь полюбить. Несмотря на гордость, она отдала всю себя – это видно. Эта женщина целиком и полностью доверилась одному-единственному человеку. Я мечтаю об этом. Мечтаю найти человека, которому так же смогу доверять. А ещё всем сердцем желаю того, чтобы прямо сейчас на пороге появился доктор и сказал, что с папой всё хорошо. Очень-очень желаю.

- Он простил меня, - с какой-то непонятной интонацией то ли умиротворения, то ли абсолютного счастья в голосе произнесла мама. – Простил, а после мы опять начали общаться. После наглого и самоуверенного Криса, каким он на самом деле оказался, твой отец был прямо-таки даром свыше. Бакли чуть ли силой не… унизил меня, а Роберт был нежен. Я, несмотря на то, что сама просила прощения не так давно, всё равно боялась показываться с ним на людях. Казалось бы, какая теперь разница, что подумают другие? А я боялась. И отталкивала его в университете раз за разом, хотя со временем и сама начала понимать - он уже не просто друг. Я скучала, когда его не было рядом, думала о нём даже тогда, когда была чем-то занята. И даже когда мы были рядом, мне всё время хотелось чего-то большего, но я начала думать о том, что ему, вероятно, в тягость общаться со мной. Я же старше, наверняка у него была возможность завести подружку его возраста. Я думала так, словно была его старше чуть ли не в два раза, хотя разница в нашем возрасте всего лишь четыре года. И однажды ему это надоело. Роберт, когда я в очередной раз оттолкнула его в университете, подошёл ко мне и прямо спросил: «Если ты меня стесняешься, зачем общаешься?» В тот момент я не знала, что ответить. Я просто стояла и смотрела в его лицо, на котором было выражение, которое мне было невыносимо видеть. Мы были в коридоре, все мои однокурсники смотрели на нас. Кто-то посмеивался, кто-то просто заинтересованно наблюдал. Но в тот момент мне наконец-то стало наплевать на них. Твой отец что-то говорил, говорил, говорил – он никогда не хотел принуждать меня к чему-либо силой, даже голос повысил лишь в тот единственный раз. И именно тогда в моей голове что-то щёлкнуло. Я плюнула на всё, а потом поцеловала его. При всех. Сказать, что он удивился, - ничего не сказать, да я и сама была в шоке. Но не пожалела об этом. И не жалею, как видишь, до сих пор.

Я хихикнула, но вовсе не потому, что было смешно. Это, наверное, был нервный смешок с примесью счастья. У меня создалось ощущение, будто я за это время прожила частицу жизни своих родителей. Короткая история определённого отрезка времени. Она не моя, но такая родная. И, казалось бы, такая знакомая, пусть я и слышу её первый раз. Не важно, что кое-какие вещи моя мама утаила, о них можно догадаться. Сейчас главным было то, что она доверила мне то, о чём раньше молчала, пусть мне и не ясно, почему.

- Спасибо, что рассказала, - неожиданно сказала я, обхватив руки Люси своими. – Никогда не думала, что скажу подобное, ведь раньше даже не задумывалась об этом, но я действительно рада, что всё сложилось так, как сложилось. Я рада, что вы с папой вместе.

- Ты так говоришь, будто это ты наша мама, а не мы твои родители, - улыбнувшись, сказала та.

- Странно, но сейчас я почувствовала себя именно так, - сказав это, я обняла мою маму крепко-крепко, чуть ли не в первый раз чувствуя, что между нами нет никакого барьера, существовавшего раньше. Словно его никогда и не было.

- Извините, - послышался знакомый мужской голос, услышав который, я отпрянула от женщины и посмотрела на того, кто говорил. – Я задержался, но, если вам ещё нужно, то вот вода.

Гардинер стоял прямо перед нами, держа в руках два одноразовых стаканчика с водой. Один из них он протянул моей родительнице, которая, улыбнувшись, приняла его из рук парня, а другой протянул мне.

- Но я не просила…

- Я подумал, что тебе это может понадобиться.

Переведя взгляд с шатена на стаканчик, я, выдавив слабое «Спасибо», дрожащими руками взяла его. Дрожь была настолько сильной, что я чуть не выронила пластиковую посудину. Если бы Фил не держал стаканчик, он бы точно упал. Ещё раз слабо поблагодарив парня, я крепко взялась за посудину, про себя благодаря все небесные силы за то, что мама не увидела это. А заодно проклиная их же, так как теперь Гардинер пристально смотрел на меня. К счастью, он не сел рядом со мной, а примостился на соседней лавочке. Не скрою, что была рада этому, так как меньше всего хотелось переживать ещё и из-за того, что он находится так близко лишь потому, что беспокоится о моём отце, а я сама ему противна.

- Спасибо, Фил, - внезапно сказала Люси, посмотрев на него. – Спасибо, что подвёз Кэтрин и остаёшься с нами. Если хочешь…

- Я останусь, если вы не против, - перебил женщину тот. – Мало ли, вдруг ещё что понадобится.

Мама посмотрела на парня долгим взглядом, который я никак не могла разгадать. Не знаю, что она чувствовала в тот момент, но всё же с искренней благодарностью сказала:

- Спасибо. Правда, спасибо.

Гардинер промолчал, отвернувшись от нас, после чего уставился в потолок. Теперь я следила за ним. Только делала это бездумно, скорее, это было нечто наподобие рефлекса, потому что думать я ни о чём не могла. Врачи не появлялись, проблемы не решались, а их было столько, что моя голова буквально готова была взорваться. Я хваталась за это наблюдение за действиями какого-то человека, как за последнюю соломинку, чтобы не сорваться и, забившись под скамейку, не начать кричать. Нет, что вы, я совершенно спокойна. Конечно…

Не знаю, сколько ещё времени мы просидели в полном молчании, когда белые двери, наконец, открылись, после чего оттуда вышел низкорослый мужчина с седой бородой и лысой головой, который, смерив мою маму непонятным взглядом, спросил:

- Вы же миссис Моллиган, я прав?

- Да, это я, - вставая, нервно произнесла женщина, скрещивая руки на груди. – Как он там?

- Что же, - доктор сделал шаг к ней, - наши опасения не оправдались. В связи со столкновением, у вашего мужа повреждена левая рука – та, на которую пришёлся удар, - а также левая нога. Также у вашего мужа лёгкое сотрясение мозга, но, в целом, опасаться за его жизнь не имеет смысла. Он уже пришёл в себя и чувствует себя хорошо. Если хотите, можете зайти к нему, но ненадолго, а я подробнее расскажу о том, что ему может понадобиться.

- А моя дочь?.. – Люси повернулась ко мне, но я видела лицо человека в белом, поэтому, ободряюще улыбнувшись, сказала:

- Всё в порядке, я тебя здесь подожду. Иди к папе и передай, что я его люблю.

Мама улыбнулась, после чего вместе с доктором скрылась за той белой дверью. Я же так и осталась сидеть на лавочке, а неподалёку от меня был Гардинер. Не знаю, почему, но я вдруг захотела, чтобы он ушёл. Не потому, что была зла, просто не хотелось, чтобы он был здесь. В данный момент я сама себе казалась настолько жалкой, что сидеть напротив него и делать вид, будто всё в порядке, представлялось чем-то невозможным. Да и вообще, я хотела домой. Подальше от всего этого – от проблем, горестей, негативных эмоций. Спрятаться в своей комнате и не выходить оттуда какое-то время.

Да, мне безумно хотелось, чтобы Фил ушёл. Но сказать об этом прямо, глядя ему в глаза, я почему-то не могла. Именно поэтому уставилась в пол, произнеся:

- Я бы тоже хотела сказать тебе спасибо. Ведь, несмотря ни на что, ты всё же помог мне. Даже рядом сидел, пока я пыталась успокоить свою маму.

Мой голос звучал спокойно, я была рада этому. Меньше всего хочется, чтобы он увидел, как мне на самом деле плохо. Хоть доктор и сказал, что с Робертом всё в порядке, я не почувствовала себя намного лучше. Если вообще почувствовала.

- Не за что, - так же спокойно ответил парень. Не знаю, смотрел ли он на меня, когда произносил эти слова, или же тоже предпочёл лицезреть кафель, но со стороны могло даже показаться, будто между нами ничего не изменилось. И это раздражало. – Я тоже беспокоился о Роберте.

Я усмехнулась. Конечно. Знала же, что других причин приехать сюда у него не было. Их и не должно быть.

- К счастью, с ним всё в порядке, - с ноткой облегчения в голосе произнесла я. – И тебе больше нет нужды находиться здесь. Нет, я тебя не выгоняю, не подумай. Но знай, если хочешь уйти, то тебя никто не держит.

Да, знаю, что это прозвучало грубо, но ничего не могу с собой поделать.

- Ты так хочешь, чтобы я ушёл? – спросил Гардинер и прежде, чем я успела что-либо сказать, добавил: - Это невооружённым взглядом заметно.

Не знаю, что произошло со мной после этого. Как оказалось, до сих пор мне словно удалось запереть все свои чувства в какой-то чемодан, который с трудом закрылся. И вот наступил тот момент, когда он не выдержал – замок сломался. Как обычно вываливаются в таких случаях вещи, так произошло и со всеми эмоциями, что накопились во мне за всё это время. В тот момент плевать мне было на то, что мы находимся в больнице, даже на то, что мама может в любой момент появиться в коридоре, я больше не обращала внимания. Я не думала, когда говорила, слова просто лились из меня рекой.

- Да, хочу. Я очень хочу, чтобы ты ушёл. Потому что мне невыносима одна лишь мысль, что ты сидишь сейчас рядом со мной и чувствуешь отвращение, презрение и ненависть. Я устала сидеть и делать вид, будто всё в порядке. Потому что ничего, чёрт возьми, не в порядке! Мне кажется, ещё совсем немного, и я с ума сойду! Сперва ты, потом тот случай на улице, теперь это… У меня больше нет сил. Мне кажется, что всё в мире против меня. Такое чувство, будто что-то уничтожает меня изнутри. И ненависть – это явно не то, что я хочу получить сейчас от человека, который по какой-то нелепой, дурацкой и даже мне до сих пор неясной причине стал мне дорог. И уж тем более я не хочу сидеть и улыбаться, когда радости во мне ноль процентов. Поэтому уйди, пожалуйста. Я, правда, так больше не могу. Сейчас сюда выйдет моя мама, потом мы с ней поедем домой. Можешь больше не мучить себя – иди куда хочешь.

Я сама себе закрыла рот рукой, так как поняла, если продолжу говорить – сама потом буду жалеть. Это уже превращается в настоящую истерику, сейчас я способна наговорить всё, что угодно. Могу и послать Гардинера в дальние дали, и оскорбить его, и ляпнуть что-нибудь похуже «стал мне дорог».

- Да уж, - послышался голос парня, а я вздрогнула. В этот момент я даже не знала, какие именно чувства испытывала. Наверное, их было слишком много для того, чтобы выделить какие-то отдельные. – Я всегда поражался способности женщин самим выдумывать проблемы и, что характерно, самим же в них верить и от них же страдать. Мне казалось, ты исключение, но теперь стало ясно, что это не так.

- И что ты хочешь сказать этим? – спрашиваю, в кои-то веки посмотрев в глаза шатену.

Как оказалось, Фил смотрел на меня, поэтому наши взгляды встретились. Мне сразу же захотелось отвернуться, но я не сделала этого. Если не хочу выглядеть ещё более жалкой, чем уже получилось себя выставить, нужно хотя бы в глаза ему спокойно смотреть.

- Прежде, чем я что-либо скажу, ответь мне на один вопрос, - Гардинер неожиданно встал со скамейки и, не прекращая смотреть на меня, подошёл ближе, встав прямо напротив меня. После этого он присел на корточки и, совсем легко улыбнувшись, спросил: - Я когда-нибудь говорил, что ненавижу тебя?

Я сглотнула подступивший к горлу комок. Сейчас парень находился так близко, что мне даже начало казаться, будто всё это сон. Казалось бы, прошло совсем немного времени с того момента, как он ночевал у меня, а около часа назад я вообще обнимала его, пока мы ехали на мотоцикле. Но теперь я поняла, что всё это не то. В данный момент казалось, будто Фил не просто находится рядом со мной физически, впервые за эти несколько дней я почувствовала, что он рядом ещё в каком-то смысле, даже описать это не могу. И только сейчас я поняла, что действительно скучала. Вокруг происходило множество отвратных вещей, казалось, никто не в силах мне помочь, а подсознательно я всё равно ждала этого человека. Неужели он и не уходил?

- Но ты же тогда сказал, что знаешь о споре, поэтому устал от этих игр и…

- Но разве я сказал, что ненавижу тебя? – повторил свой вопрос парень. – Если мне не изменяет память, то ничего подобного я не произносил.

- Тогда как мне понимать всё это? – не выдержав, я опять повысила голос. – Ты накричал на меня, сказал, что устал от всех этих игр, решил прекратить наше общение, в школе вёл себя так, будто мы вообще первый раз встретились. А теперь сидишь тут и со спокойным видом говоришь, что, оказывается, никогда не ненавидел меня! И что я, по-твоему, должна теперь думать?

Гардинер на какое-то время отвернулся от меня, глядя куда-то в сторону, а я сидела и думала, что такими темпами точно с ума сойду. Я уже не понимаю, что происходит, мозг отказывается воспринимать какую-либо информацию. Чувствую, сейчас Фил плюнет на всё и прекратит эти попытки завести разговор, ведь ему наверняка надоели мои претензии. Мне тоже. Но что поделать, если я хочу знать ответы хотя бы на такие элементарные вопросы, как эти?

- Признаться, я не знаю, - сказал парень, вновь посмотрев на меня. – Я не знаю, как тебе это понимать, и уж тем более не могу приказать тебе думать по этому поводу что-то определённое. Но я действительно не ненавижу тебя. И никогда даже не думал о тебе ничего подобного. Если честно, когда я услышал твой с Дженни разговор, то вовсе не разозлился. Совершенно. Скорее, моя реакция была похожа на: «О, я так и знал». Когда я подумал, что всё это игра, то с лёгкостью продолжил её, принимая установленные тобой правила. Потом мне это просто надоело, поэтому я и сказал тебе: «Будь, что будет». Дальше я просто плыл по течению, не особо заморачиваясь над тем, как именно называются наши отношения. Это превратилось для меня в обычное общение, не больше. Я не мастер объяснений, но, надеюсь, ты поняла, что я хотел сказать.

Я сидела молча, попросту не зная, как реагировать. Я хотела получить ответы на свои вопросы, хотя бы на несколько, и вот, Фил выполнил мою просьбу. Наверное, впервые. Если, конечно, не считать той минутки откровения в лагере. Поэтому сейчас мне действительно неизвестно, как нужно поступить.

- Ах, да, - словно вспомнив что-то важное, произнёс шатен. – Как же я мог забыть? Хочешь узнать, почему я тогда накричал на тебя? – я кивнула, так как пока что больше не была на что-либо способна. – Просто мне бы не хотелось, чтобы человек, для которого всё происходящее – шутка, копался в моём прошлом. Это вполне естественное желание, ты так не думаешь?

В голосе Гардинера я не услышала ни упрёка, ни обиды, ни высокомерия. Он не пытался задеть меня или же ещё что-либо в таком духе, а просто говорил то, о чём думает. И теперь я, кажется, начала понимать. Если я поверю ему, то, исходя из всего услышанного, могу сделать вывод, что парень действительно не ненавидел меня. И не его вина в том, что произошло. Конечно, со стороны моё поведение наверняка выглядело весьма нелицеприятным. Фил думал, будто я играю с ним, а я пыталась ему же доказать, что у меня есть какое-то право, чтобы узнать о нём нечто большее, хотя по сути никаких прав у меня на это нет и не было. В той ситуации, наверное, я была неправа даже больше, чем он. Теперь мне так кажется.

- Извини, - сказала ему после короткой паузы. – Я была неправа, когда пыталась насильно вытянуть из тебя хоть что-нибудь. Теперь я понимаю, что не стоило этого делать. Мне, правда, жаль.

Теперь я вполне спокойно смогла смотреть в его глаза. Не знаю, было ли это планом Гардинера изначально, но благодаря этому разговору я вдруг действительно почувствовала себя лучше. Отвлёкшись от остальных проблем, я принялась решать одну из них. Слушая Фила, думая о том, что лучше ему сказать, пытаясь понять, как он отреагирует, я на время забыла обо всём остальном. Даже когда я накричала на него, выплёскивая весь негатив, я уже начала чувствовать себя лучше.

У меня вдруг появилось ощущение, что в мозгу прояснилось. Я осознала, что всё, кажется, решается. Мой отец в порядке, думаю, скоро мне разрешат его увидеть. Этот странный человек, который пристал ко мне в парке, вряд ли когда-нибудь ещё встретится на моём пути, а Фил… Что-то не похоже, чтобы он злился или ещё что-нибудь в этом духе. Наверное, я действительно сама себя накрутила. В этот момент мне хотелось верить, что всё было именно так.

Парень, всё ещё сидевший на корточках, открыл рот для того, чтобы сказать мне что-то, но вдруг дверь позади него открылась, после чего оттуда вышла моя мама. Тут же посмотрев на неё, я встала, спрашивая, как там папа.

- С ним всё в порядке, он такой же несносный, как и прежде, - улыбнувшись, ответила женщина, после чего одной рукой упёрлась в стену, что меня насторожило. Я сделала шаг вперёд, обходя Гардинера, после чего подхватила её под свободную руку. Лицо Люси побелело ещё сильнее, но она продолжала говорить: - Представляешь, похоже, он нисколько не беспокоится по поводу случившегося. Сказал, что какой-то человек выскочил на дорогу прямо перед ним, когда он выезжал из-за поворота неподалёку от нашего дома… А потом он просто не справился с управлением, поэтому въехал в какое-то дерево. Но всё, видите ли, в порядке, ведь скорость была небольшая, так что он не особо пострадал. Как можно быть таким беспечным…

Я почувствовала, как мама начала оседать, её глаза закрывались, поэтому, до жути испугавшись, чуть ли не крикнула:

- Слушай, давай ты присядешь.

- Как я устала… - только и произнесла Люси, прежде чем потеряла равновесие.

Я бы точно не удержала её, если бы не Фил, который вовремя подскочил и подхватил её, не позволив упасть. Лицо женщины было уже не просто белым, а с каким-то серым оттенком, рот приоткрылся, а сама она была без сознания.

- Мама, - как-то жалобно пискнула я, позволив Гардинеру одному держать её, а сама принялась легко хлопать её ладонями по лицу. И снова паника. Снова я растерялась, поэтому уже плохо осознавала, что делаю и что именно говорю. – Мама… Мамочка, эй…

Я повторяла это, словно мантру, мыслей в голове совсем не было, поэтому я просто действовала рефлекторно, не особо надеясь, что это поможет.

У меня у самой в глазах потемнело. Я перестала что-либо делать, просто сделала шаг назад и принялась смотреть. В теле появилась какая-то вялость, оно буквально стало ватным. Мне показалось, что я сейчас сама упаду, но я стояла. Фил начал что-то говорить, но не мне, глядя на него я понимала, что он кричит, вот только почему-то совсем не слышала его. Парень бросил взгляд на меня, после чего положил Люси на скамейку. Буквально через секунду в коридоре появилась медсестра, выскочившая оттуда же, откуда пришла моя мама, держа в руках стеклянную бутылочку, жидкость из которой принялась наливать на ватку, а после поднесла её к носу женщины.

Я тут же почувствовала отрезвляющий резкий запах нашатыря, благодаря которому начала приходить в себя, поэтому услышала слова Фила, который, возникнув прямо передо мной, обхватил моё лицо руками и начал говорить:

- Кэтрин, вот только тебе отключаться не надо. Посмотри на меня. Ну же, давай.

Я всё это время смотрела на лежавшую на скамейке Люси, а теперь не без труда перевела свой взгляд на парня. Тот заглянул мне в глаза и, несколько раз ободрительно похлопав по плечу, сказал:

- Вот, так-то лучше. Успокойся, Кэтрин, ничего страшного не произошло. Видишь?

Он кивнул головой в сторону моей мамы, которая уже пришла в себя. Медсестра теперь водила рукой перед её глазами, держа наготове ватку. Не поворачиваясь к нам, она спросила, нужна ли помощь, на что Фил ответил:

- Нет, я сам справлюсь, - после чего опять повернулся ко мне. – Видишь, с твоей мамой уже практически всё в порядке. Она просто перенервничала, вот и случилось с ней такое. Она не упала, так что не ушиблась. С моей мамой такое тоже неоднократно происходило, так что я в этом немного разбираюсь. Ты успокоилась?

Я закивала, но ничего не говорила. Отвернувшись от парня, я следила за всеми движениями медсестры, которая, словно почувствовав на себе мой взгляд, сказала:

- Ваш парень абсолютно прав, девушка. Можете не беспокоиться, такое мы чуть ли не каждый день видим. Сейчас я позову санитаров, мы положим вашу маму в палату, поставим ей капельницу, после чего она уснёт. Я, правда, думаю, что ей нужно будет эту ночку в больнице провести, но, уверяю, беспокоиться вам не о чем.

- То есть, она должна переночевать в больнице? – зачем-то переспросила я, отстраняясь от Гардинера, так как уже могла и сама стоять – запах нашатыря распространялся по коридору, так что я быстрее приходила в себя.

- Думаю, всего одну ночь. Ваша мать привезла вещи для вашего отца, но, думаю, на завтра ей самой пригодятся умывальные принадлежности и сменная одежда. Не могли бы вы привезти их?

- Я могу прямо сейчас позвонить нашей домработнице, она тогда сможет даже остаться здесь и присмотреть за папой и мамой ночью в том случае, если им что-нибудь понадобится, - сказала я, чувствуя, что мои мозги наконец-то собираются в кучку, так что способность думать возвращается.

- Это было бы великолепно, - улыбнулась медсестра, которая на деле была весьма добродушного вида бабушкой. – Я, кстати, могу принести вам успокоительного, если хотите, а ваш спутник пусть за водой сходит.

- Нет, я и без успокоительного обойдусь, а моего спутника разве что за смертью посылать, - я попыталась улыбнуться, сохраняя внешнее спокойствие, после чего подошла к маме и, доставая телефон из сумки, взяла её за руку, сказав: - Что же ты так, а?

Люси посмотрела на меня и, легко улыбнувшись, ответила:

- Ты уж извини меня.

- Не за что тебе извиняться, - я набрала телефон Долли и теперь принялась дожидаться её ответа.

- Какая же ты у меня хорошая, - мама закрыла глаза, принявшись поглаживать мою руку. – Такая сильная.

Я ничего не ответила, так как в этот момент наша домработница взяла трубку, так что я принялась объяснять ей, что да как. К счастью, Долли всегда была довольно сообразительной женщиной, поэтому повторять дважды не пришлось – она быстро сделала всё, что я просила, даже вспомнила о таких вещах, которые я и моя мама точно забыли бы взять, за что я была ей безмерно благодарна.

Вскоре в коридоре появились крепкие дядечки, которые переложили мою маму на носилки и, хоть та и попробовала возразить, что она не тяжелобольная (правда, вяло у неё это получилось), понесли в какую-то палату. Медсестра сказала, что, если хочу, я могу пойти вместе с ними и побыть с мамой ещё какое-то время, но я, улыбнувшись, вежливо отказалась от этого, попрощавшись с Люси.

Дело не в том, что я такая плохая, просто женщина, когда говорила о том, какая я хорошая и сильная, ошиблась, как минимум, в одном. Я ничуть не сильная, только гордость и желание хотя бы иногда не быть обузой просто не позволяют мне показывать, насколько я слабая.

- Кэтрин, ты уверена, что не хочешь остаться с родителями? Кто знает, может тебя скоро и к Роберту пустят.

- Уверена, - неожиданно твёрдо сказала я. – Сейчас я хочу домой. Ты меня отвезёшь?

- Я? – искренне удивившись, спросил Гардинер, но именно в этот момент мои «силы» начали меня подводить. Прежней твёрдости в голосе больше не было, поэтому я опять выглядела жалкой, произнося следующие фразы.

- Да. Прости, что опять прошу об одолжении, но я хочу оказаться там как можно быстрее. Пожалуйста, отвези меня домой.

Наверное, многим могло показаться, что сейчас я должна быть разбитой, горе должно окутать меня, но ничего подобного не было. Я ничего не чувствовала. Совсем. Моё состояние отлично можно описать словами «пустой сосуд», ведь именно так я себя ощущала по-настоящему. Чувства притупились, внутри просто стало пусто. Казалось, после всего, что произошло, я потеряла способность как-либо выражать свои эмоции. Ведь всё только-только наладилось, как вдруг…

- Хорошо, - сказал Фил, а в следующую секунду я увидела, что он взял наши вещи, после чего, протянув мне руку, сказал: - Идём.

Я посмотрела на его руку, не зная, что с ней делать. Тогда парень добавил:

- Это для того, чтобы ты вдруг не упала по дороге.

Я усмехнулась, после чего приняла его помощь, а потом мы вместе пошли по коридору и вышли в холл, а в последствии – из самой больницы. Всё это время, даже когда мы шли по асфальту перед стоянкой, Гардинер не отпускал меня, а вещи свои забрать просто не давал. Когда же мы добрались до его мотоцикла, то тут же поехали ко мне домой. К счастью, в этот раз время не тянулось мучительно медленно. Наверное, это благодаря тому, что я вообще ни о чём не думала. Поэтому довольно-таки быстро мы оказались возле моего дома.

Я встала с мотоцикла Фила, после чего вернула парню его шлем, который он опять отдал мне. Поблагодарив его за то, что подвёз, я должна была бы уйти в дом, но почему-то застыла на месте, не делая ни шагу в сторону.

- Ты что-то хочешь ещё мне сказать? – спросил парень, выжидающе глядя на меня.

Хочу ли я ему ещё что-то сказать? Даже не знаю. Если честно, мне сейчас вообще ничего и никому не хочется говорить, а хочется просто посидеть в тишине, но ни в коем случае не одной. Да, как же быстро меняются мои желания. Ещё совсем недавно хотелось оказаться в полном одиночестве, а теперь, когда я должна буду войти в абсолютно пустой дом, в котором ещё утром была в сборе вся наша семья, мне становится не по себе.

- Наверное, я не хочу оставаться одна, - вслух сказала я, отводя от Гардинера свой взгляд. – Ещё недавно это было чуть ли не единственным моим желанием, а теперь подобная перспектива кажется мне пугающей. Это странно, да?

- Не думаю, - ответили мне. – Перемена в твоих желаниях мне кажется вполне объяснимой. Но теперь мне интересно, что ты собираешься делать?

- Если честно, я не знаю. Но мне точно не хочется сейчас прощаться с тобой и идти в этот дом.

Я вновь посмотрела на Фила, чтобы увидеть его реакцию. На лице парня не отразилось никаких эмоций. На секунду показалось, что парень попросту не услышал того, что я ему сказала, но уже через пару секунд он поинтересовался:

- Это ты так ненавязчиво меня к себе домой приглашаешь?

- Если ты хочешь.

- А ты сама уверена, что хочешь этого?

Вот теперь на лице шатена наконец-то отразилась одна очень знакомая мне эмоция. Привычная весёлость, которая мне в нём так нравится, приправленная щепоткой насмешливости, сарказма. В этот раз к ней было примешано ещё что-то, но мы не на кулинарном шоу, чтобы отгадывать ингредиенты блюда, которое в данный момент называется «Эмоции Гардинера».

- Да. Абсолютно уверена, - без колебаний произнесла я, вдруг ощутив, что могу очень сильно пожалеть, если прямо сейчас не скажу этого. – Мне кажется, что я с ума сойду, если буду одна. А с тобой я постараюсь забыть об этом.

На какое-то время Фил замолчал, словно обдумывая, как ему поступить, после чего ухмыльнулся и сказал:

- Если позволишь загнать мотоцикл к вам в гараж, то я не против.

Я слабо улыбнулась, мысленно поблагодарив парня за то, что всё-таки согласился, а не стал припоминать события, следующие за его прошлым визитом. Быстренько заскочив в дом, я зашла в гараж, после чего открыла его изнутри, так как ключи от него были у отца, после чего Фил завёз своё транспортное средство, скромненько примостив его неподалёку от стены – там же, где оно стояло перед нашим отъездом в лагерь.

Я закрыла огромную электронную дверь, после чего мы вошли в дом. Стараясь изобразить из себя любезную хозяйку, я предложила своему гостю чай и перекусить. На часах было уже шесть вечера, так что я сама проголодалась, поэтому ничуть не удивилась, когда парень согласился. В который раз подумав о том, насколько Долли хорошая и продуманная женщина, я принялась разогревать приготовленную еду, которую она оставила, по всей видимости, специально для меня. И когда же только успела? Не перестаю поражаться её способностям, учитывая, что максимум, на что способна я, - это приготовить яичницу и бутерброды.

Мы с Гардинером уселись за стол, предварительно он помог мне накрыть на него, после чего начали ужинать. Парень извинился за то, что так долго нёс воду. Как оказалось, он просто не хотел нарушать нашу с мамой идиллию, так как услышал её рассказ и чувствовал, что ему нет необходимости присутствовать там. Потом он пошутил по поводу того, что мне желательно было бы не есть после шести, мы посмеялись, после чего опять затихли. В комнате застыли напряжение и неловкость, которые я явственно ощущала. Если до сих пор проблем, связанных с поиском темы для разговора, у нас не возникало, то сейчас оба не знали, что сказать. Со стороны мы, наверное, были похожи на семейную пару, где супруги разругались, а потому едят в полном молчании. И тут я кое-что вспомнила.

- Как хорошо, что эта медсестра услышала тебя. Ты же её позвал, да? Я в тот момент просто плохо соображала, так что не слышала, - сказала, вставая из-за стола, чтобы убрать, так как уже поела.

Градинер к тому моменту тоже закончил, поэтому тоже встал и, убрав за собой посуду, отправляя её в посудомоечную машину, сказал:

- Да, позвал. И я, кстати, заметил, что ты выпала из реальности. Сейчас хоть всё в порядке?

- Да, спасибо, - ответила я, а сама попыталась вернуть разговор в то русло, которое было нужно мне. Сама не знаю, с чем это связано, но мне почему-то захотелось произнести одну вещь вслух. – И всё же, милая старушка. Правда, путается.

- И в чём же конкретно она запуталась? – без особого интереса спросил парень, начав рыться в своём телефоне. Увидев мой полный негодования взгляд, он пояснил: - Я отправляю сообщение своей маме, чтобы она больше не волновалась. В тот раз я сдуру телефон забыл, за что и получил, как ты видела.

Я вновь почувствовала неловкость, так как разговор опять уходил в другую сторону, к тому же, не в самую приятную. Вспоминать события той пятницы мне не хотелось так же сильно, как и задумываться обо всём, что произошло сегодня.

- Ну, к примеру, - я решила проигнорировать последнюю реплику шатена и ответить на заданный им ранее вопрос, - она взяла и назвала тебя моим парнем.

- Да? – спросил тот, пряча телефон в карман.

- Целых два раза. Или ты даже внимания не обратил?

- В тот момент я думал только о том, чтобы удержать тебя, если ты падать начнёшь, а ещё следил за твоей мамой. Поэтому прости, но я даже не придал этому значения.

- Вот как…

Я закусила губу, так как слишком много досады было слышно в моём голосе. Надеюсь, Фил не услышал этого или опять не обратил внимания…

- Ты расстроилась? – с ухмылкой спросил парень, а я мысленно начала проклинать нас обоих. Себя за неосторожность, а его за чрезмерную внимательность, но вовсе не тогда, когда нужно.

- С чего ты взял? – тоже ухмыльнувшись, но при этом хмурясь, спросила я, отворачиваясь от него.

- А это не так? – с насмешкой спросил тот.

- Конечно не так! – громче, чем требовалось, сказала я. – С чего бы мне расстраиваться?

- Ох, жаль-жаль, - с какой-то непонятной интонацией сказал Гардинер, после чего я услышала, как он сделал несколько шагов. Прежде, чем я обернулась, парень прямо мне в ухо прошептал: - А сегодня днём ты так мило выглядела, когда говорила что-то там о дорогом человеке.

Я почувствовала, как по телу пробежали мурашки, но изо всех сил постаралась проигнорировать это. Моментально развернувшись, с вызовом посмотрела на шатена и, улыбаясь настолько самоуверенно, насколько это в принципе возможно, произнесла:

- Когда это такое было? Что-то не припомню. А, если меня и угораздило ляпнуть что-то в этом духе, то это, скорее всего, нервное. К тому же, в тот момент я на тебя злилась и пребывала в весьма плачевном состоянии, поэтому могла сказать любую глупость, за которую отвечать не собираюсь.

- Ладно-ладно, - самодовольно улыбаясь, сказал Фил, отходя от меня. – Если тебе легче, когда ты так думаешь, я возражать не стану.

- Неужели ты думаешь как-то иначе? – скрестив руки на груди, спросила его.

- Никто ведь мне не запретит этого.

На какое-то время мы замерли, глядя друг на друга. Не знаю, о чём думал в этот момент Гардинер, но мне хотелось врезать ему. Вот же задница, везде выгоду найдёт! Как я ненавижу его в такие моменты!

- А ты повеселела, - неожиданно сказал парень, после чего его самодовольная улыбка стала обычной.

- Что? – не поняла я.

- Теперь я знаю, о чём говорить с тобой, если хочу расшевелить, - словно не слыша меня, продолжал тот. – А то совсем поникла, но, стоило задеть тебя за живое, тут же оживилась. Могу записать это в список своих побед.

Я вздохнула. Нет, вот же… Буквально минуту назад мне хотелось врезать ему, а теперь… Я, похоже, счастлива из-за того, что он сказал. Ну не дура ли?

- Делай, что хочешь, - сказала я, мягко улыбнувшись.

Чёрт. Почему я становлюсь такой размазнёй, когда нахожусь рядом с этим человеком? Уму непостижимо. Но факт остаётся фактом. И да, Фил прав – он может записать это в список собственных побед. Потому что я на какое-то время действительно повеселела.

Но этого хватило ненадолго. Ты можешь сколько угодно убегать от собственных мыслей, но рано или поздно они всё равно застанут тебя врасплох. Со мной это случилось в самый неподходящий момент.

Так уж получилось, что мама Гардинера, стоило ей узнать о том, что произошло с моими родителями, тут же позвонила своему сыночку, потребовав, чтобы тот дал мне трубку. Мы какое-то время поговорили, ведь ей очень хотелось узнать, что я чувствую, а под конец разговора Сэм сказала то, чего я уж точно не ожидала услышать.

- Кэтрин, дорогая, я уже поговорила с Филом, он, если что, не против. Если вдруг почувствуешь себя одиноко и не захочешь оставаться одна, можешь либо к нам приехать, либо смело просить моего сына остаться с тобой. Только не оставайся одна, раз чувствуешь, что от этого тебе может стать хуже.

Услышав это, я так сильно растерялась, что, кроме вялой благодарности, толком ничего из себя выжать не смогла. Отдав парню его телефон, я начала нести полный бред, поэтому лучше даже не упоминать, что именно я говорила, можно сразу же сказать результат. В общем, как-то так получилось… Фил остался ночевать у меня дома.

В который раз дав ему отцовские вещи, я предложила Гардинеру спать в той же комнате для гостей, что и в прошлый раз, а потом показала ему, где комната моих родителей, так как сегодня собиралась провести ночь там. К счастью для меня, парень не стал интересоваться, почему я приняла такое решение, лишь напомнил, чтобы я не забыла Сосисочку. Сказав, что о ней я ни на секунду не переставала думать, пожелала ему спокойной ночи, после чего отправилась на боковую. Позвонив перед сном Долли, чтобы узнать, как там мои родители, я убедилась, что они в порядке. К сожалению, оба в тот момент спали, так что поговорить нам не удалось. Попрощавшись с домработницей, я легла в постель.

Вопреки всему, заснуть у меня получилось быстро. Как только моя голова коснулась подушки, я отключилась. Сперва мне ничего не снилось, а потом в сознании начали возникать картинки, которые постепенно сливались в единое целое, так что создавалось ощущение, будто я фильм смотрю. Он был обо мне, но я наблюдала за собой со стороны.

Я была семилетней девочкой и ходила по дому, выключая свет. Мне сразу же стало ясно, что это за день, когда я увидела торт, который стоял на столе, но его никто так и не попробовал. Да, это тот день, когда мои родители попали в аварию, - мой седьмой День рождения.

Выключив свет в доме, я побежала по коридору в свою комнату и взяла с кровати Сосисочку, которая тогда выглядела абсолютно новенькой – не то, что сейчас. После этого, как и сегодня, пошла в комнату родителей и умостилась на их кровати, надеясь заснуть. Но в ту ночь сделать это мне так и не удалось. На улице шёл дождь, поднялся сильный ветер, ветки деревьев царапали окно и бились в него. Это всё меня до жути пугало, я крепко-крепко прижимала к себе игрушку, надеясь, что скоро всё это кончится, но этого не происходило. Почему-то именно в тот момент было так страшно из-за того, что я осталась одна.

На долю секунды всё вокруг стало тёмным, а в следующее мгновение я опять увидела себя, только в этот раз я была старше и не лежала на кровати, а сидела на полу, забившись в угол. На улице всё так же шёл дождь, а я была одна, единственным отличием было то, что дом буквально ходил ходуном. Его отчего-то шатало, двери хлопали, а предметы слетали с тумбочек, вещи высыпались из шкафов. Было страшно. Я была в таком ужасе, что, свернувшись клубочком, схватилась за голову руками и начала дико, неистово и очень громко кричать. Я кричала, что есть мочи, надеясь, что сейчас хоть кто-нибудь придёт ко мне и поможет, но до сих пор оставалась одна.

Хоть я и спала, но почему-то в голове то и дело мелькали мысли о том, что никто не придёт. Я совершенно одна и никому не нужна, поэтому никто не захочет помочь мне. Было так плохо, что я начала рыдать. А дом так и продолжал ходить ходуном…

- Кэтрин! – словно откуда-то издалека послышался знакомый голос, но я не обратила на него внимания. В следующий момент тряска в доме стала сильнее, а голос громче. – Кэтрин, просыпайся!

Я открыла глаза и, увидев перед собой в кромешной тьме еле заметный силуэт, с ужасом отшатнулась от него, отползая на край кровати. В первое мгновенье показалось, что мой сон продолжается, но вскоре я поняла, что это не так.

- Тихо-тихо, - негромко произнёс Фил успокаивающим голосом. – Это же всего лишь я, чего так пугаться-то?

Он говорил со мной так, будто я ребёнок, испугавшийся монстра под кроватью, но в тот момент меня это не смутило. Глядя на него полубезумным взглядом, я всё ещё не могла поверить, что это он сейчас прямо передо мной.

- Ну как, успокоилась? – спокойно спросил парень. – Тебе что, кошмар приснился?

И в тот момент я, повинуясь какому-то неведомому инстинкту, буквально бросилась в его объятия. К счастью, Гардинер не растерялся, тут же обняв меня и принявшись поглаживать по голове. Какое-то время он ничего не говорил, а потом спросил:

- Что же тебе такое приснилось?

Я отстранилась, после чего покачала головой, не желая ничего рассказывать. Прикоснувшись к щекам, я почувствовала, что они мокрые. Отлично, значит я начала реветь во сне. Появление парня в моей комнате может означать лишь то, что я, в придачу, ещё и кричать начала, а он, услышав, прибежал ко мне на выручку.

- Прости, - сбивчиво начала говорить я. – Обычно я не боюсь оставаться дома одна, но сейчас, когда мама и папа в больнице… Это всё так напоминает день, когда они попали в аварию. Я не знаю, почему, но мне это приснилось и стало так страшно, я давно такого не испытывала… Слишком много всего произошло. Даже для меня это много! Я уже не знаю, что мне делать! Прости меня. Прости, пожалуйста…

Я свернулась в клубок точно так же, как до этого сделала это в своём сне, и начала тихонько плакать. В этот момент хотелось сгореть от стыда, но я не могла остановиться. Я снова одна в доме, когда мои родители лежат в больнице. Отлично! Просто великолепно, чёрт возьми! Как же мне это надоело…

- Успокойся уже и прекрати извиняться, а то за сегодня я слышал это от тебя больше раз, чем за всё время нашего общения, - сказал Гардинер, приподнимая моё лицо, после чего нежно провёл по нему тыльной стороной ладони, словно вытирая слёзы. Я всхлипнула, но ничего не сказала, давая говорить ему. – Ты не одна, я же здесь. А с твоими родителями всё будет хорошо. Просто не думай о плохом. Иди сюда.

После этого он опять обнял меня и улёгся рядом на кровати. Я, плюнув на свою гордость и на всё остальное, что раньше помешало бы мне находиться в таком положении, прильнула к нему, схватившись обеими руками за футболку своего отца, которая была на Филе. Парень крепче обнял меня и, укрывая одеялом, сказал:

- Видишь, ты вовсе не одна. Если хочешь, я побуду с тобой, пока ты не успокоишься. Хочешь?

Некоторое время я не отвечала, пытаясь до конца понять смысл сказанного. К счастью, довольно-таки быстро удалось хотя бы ненадолго овладеть своим голосом. Несколько раз всхлипнув, я произнесла:

- Останься. Останься со мной. Но, если тебе не трудно, не уходи, когда я засну. Будь со мной всю ночь.

Я прекрасно понимала, что наглею, это желание было настолько эгоистичным, что никто не стал бы осуждать Гардинера, если бы он отказался. Но вместо этого парень произнёс:

- Хорошо. А теперь успокойся и попытайся заснуть.

Я улыбнулась, несмотря на то, что по щекам всё ещё текли слёзы. Не было сил удивляться или радоваться его ответу, но улыбку сдержать не получилось. Уткнувшись носом в грудь Фила, вдыхая его запах, смешанный с запахом моего отца, через какое-то время я почувствовала себя лучше. Не знаю, сколько времени прошло, но я всё же заснула. И в этот раз кошмары мне не снились.