Тринадцать

- Это не конец света, - спокойно сказал Стэн еще до того, как я сел подругую сторону его стола. - Это то, что у нас называется небольшая потеря.Товарная биржа Западного побережья вчера потерпела крах. Они застрахованы наслучай банкротства. Ты потерял немного денег. Мой финансовый менеджер всегда имел заниженные данные, потому, кактолько он это произнес, мои губы сжались. - Насколько "немного" мы потеряли.Стэн? - Около шестисот тысяч долларов, - ответил он, - Пятьсот девяносто счем-то тысяч. - Совсем? - О, позже ты должен получить по несколько центов на доллар согласнорешению отдела по делам о несостоятельности, - сказал он. - Но я бы считалих потерянными. Я сглотнул. - Хорошо, что есть другие вложения. Как дела в торговойпалате в Чикаго? - Там у тебя тоже есть определенные потери. Я уверен, временные. У тебясейчас самый длинный ряд убытков, который мне когда-либо приходилосьрегистрировать. Так не может продолжаться все время, но пока ситуация не излучших. Ты потерял около 800 тысяч долларов. Он называл большую сумму, чем та, которая у меня была! Как мог япотерять больше, чем имел? На бумаге! Он, должно быть, имеет в виду бумажныепотери. Невозможно утратить больше денег, чем имеешь. Если бы я был способен что-нибудь изучить о деньгах, возможно, было быхорошо уделить этому более пристальное внимание. Но мне пришлось бы учитьсяна протяжении месяцев; обращение с деньгами - это не полеты, это удушающетоскливое дело; трудно разобрался даже в схемах. - Все не так плохо, как кажется, - сказал он. - Убыток в миллиондолларов сократит твои налоги до нуля; ты потерял больше этой суммы и, такимобразом, ты не заплатишь ни цента подоходного налога в этом году. Но если быу меня был выбор, я бы предпочел не терять. Я не ощутил ни злости, ни отчаяния, словно очутился в комедийнойситуации, достаточно быстро повернуть стул, на котором я сидел, - и я увижутелевизионные камеры и людей в студии вместо стен этого офиса. Неизвестный писатель зарабатывает миллион и теряет его за одну ночь. Небанальна ли такая ситуация? Неужели это действительно моя жизнь? - размышляля, пока Стэн рассказывал мне обо всех этих бедах. Люди с миллионными доходами, - они всегда были кем-то еще. Я же всегдабыл самим собой. Я авиапилот, посредственный актер, продающий прогулки насамолете со скошенных полей. Я писатель, пишущий как можно реже, разве что -вдохновляемый слишком привлекательной идеей, чтобы оставить ее не изложеннойна бумаге... Какой мне интерес иметь дело с банковским счетом на более чемсто долларов, который все равно вряд ли кому нибудь понадобится сразу? - Должен также сообщить тебе, пока ты здесь, - продолжал спокойноговорить Стэн. - Относительно вклада, который ты сделал через Тамару, - этотгосударственный заем под высокие проценты на развитие за рубежом? Ее клиентисчез вместе с деньгами. Там было только пятьдесят тысяч долларов, но тебеследует знать. Я не мог в это поверить. - Он ее друг, Стэн! Она доверяла ему! И онисчез? - Как говорится, и адрес не оставил. - Он внимательно посмотрел мне влицо. - Ты доверяешь Тамаре? Вот тебе на. Пожалуйста, только не столь избитое клише! Хорошенькаяженщина накалывает богатого дурака на пятьдесят тысяч. - Стэн, ты хочешь сказать, что Тамара могла что-то сделать,...? - Возможно. Мне кажется, это ее почерк на обратной стороне чека. Другоеимя, но тот же почерк. - Ты шутишь. Он раскрыл папку, достал конверт и дал мне погашенный чек. На оборотебыла подпись Sea Кау Limited, by Wenly Smythe. Высокие стремительныепрописны буквы, изящные окончания букв "у". Увидев их на конверте, я готовбыл поклясться, что это было написано Тамарой. - Это может быть чей угодно почерк, - сказал я и протянул конвертобратно через стол. Стэн ничего больше не сказал. Он был уверен, что деньги у нее. НоТамара была в моем ведении; никакого расследования не могло быть, пока я егоне потребовал. Я никогда не спрошу и никогда не скажу ей об этом ни слова.Но я никогда ей не доверюсь. - У тебя на самом деле остались кое-какие деньги, - сказал он. - Иразумеется, - новые поступления, каждый месяц. После долгой полосы неудачдолжен произойти поворот в нашу пользу. Сейчас ты мог бы перевестиоставшиеся средства в иностранную валюту. У меня есть предчувствие, что курсдоллара относительно немецкой марки может упасть сейчас в любой момент, и тысмог бы за ночь вернуть себе утраченное. - Это без меня, - сказал я. - Поступай так, как будет лучше по твоемумнению, Стэн. Судя по вспышкам сигнальных огней и звону колоколов, возвещающих обопасности, мои владения, похоже, оказались атомной станцией за три минуты откатастрофы. Наконец я встал, взял с тахты свою летную куртку. - Когда-нибудь мы оглянемся на все это как на отправную точку, - сказаля ему. - С этого момента дела могут идти только лучше, не так ли? Словно не услышав этого, он произнес: - Я хотел сказать тебе еще одну вещь. Это непросто. Знаешь, говорят:"Власть коррумпирует, но при абсолютной власти - и коррупция абсолютная". Иэто так. Я думаю, это должно быть верно и для меня тоже. Я не знал, что он имеет в виду, но я боялся спрашивать. Его лицо былоневозмутимо. Стэн продажен? Это невозможно. Я уважал его много лет, я не могсомневаться в его честности. "Это должно быть верно и для меня" моглоозначать только то, что когда-то он, должно быть, перекрыл по ошибкерасходный счет. Это положение он, конечно, исправил, но тем не менеечувствует себя виноватым, обязанным сообщить мне. И, ясное дело, - если онговорит мне об этом сейчас, - он намерен не допускать впредь таких ошибок. - Ладно, Стэн. Сейчас важно выйти из этого положения. - Хорошо, - ответил он. Я забыл об этом разговоре. Оставшимися деньгами распоряжался Стэн илюди, которых он знал и которым доверял, - мы им хорошо платили за услуги.Хотелось ли им бросить все эти сложные денежные дела, запустить ихкуда-нибудь в небо? Конечно, нет, особенно сейчас, когда все шло не такплохо. Неудачи случаются со всеми, но мои менеджеры хорошо соображают, - думаля, скоро найдут решение - быстро и правильно.