2015-07-14
301
X x x
Анаксагор покинул родину не как беглец. Афины привлекали его тем, что вних он надеялся найти лучшие условия для занятий наукой и распространениясвоих взглядов. Родные сетовали, что Анаксагор забросил отцовское имение, ноон легко отказался от него в их пользу. На упреки, что он покидаетотечество, Анаксагор отвечал, что его истинное отечество - небо. Анаксагор стал первым философом и естествоиспытателем, вступившим нааттическую почву. В Афинах он всех поражал знаниями и приобрел множествоучеников и слушателей. Ведь до сих пор философия и наука оставалисьдостоянием Ионии и Италии. Мыслящие афиняне давно нуждались в человеке,который дал бы им основы нового миросозерцания. Среди учеников Анаксагорабыли трагик Еврипид, блестяще образованная гетера Аспазия и Перикл, с именемкоторого связана классическая эра афинской демократии. Перикл был избран главой правительства в 444 году. Это был талантливыйоратор и политик, тонкий ценитель искусства. Он окончательно сформулировал иутвердил принципы правового государства, завершив работу Солона и своегородственника Клисфена. В одной из публичных речей он говорил: "Свободные отвсякого принуждения в частной жизни, мы в общественном отношении не нарушаемзаконов... Повторяющимися из года в год состязаниями и жертвоприношениями мыдоставляем душе возможность получить многообразное отдохновение от трудов,равно как и благопристойностью домашней обстановки - повседневноенаслаждение, которое прогоняет уныние. Сверх того, благодаря обширностинашего города, к нам со всей земли стекаются все, так что мы наслаждаемсяблагами всех других народов с таким же удобством, как если бы это были плодынашей собственной земли" (4). Конечно, в этих словах можно видеть преувеличение, свойственное любымполитическим речам, но основные черты афинского строя отражены здесь верно. При Перикле искусство в буквальном смысле слова "вышло на улицу", приэтом ничего не утратив. "Мы любим красоту без прихотливости,- говорилПерикл,- и мудрость без изнеженности... Мы везде сооружаем памятникисодеянного нами добра и зла". В это время на скале Акрополя вырастают Парфенон и другие храмы,прославившие греческую классику. Друг Перикла Фидий создает своими статуяминовое племя богов, или вернее - сверхлюдей. Другой близкий к правителючеловек - Геродот - становится отцом античной историографии. В своихувлекательных книгах он описывает многие страны, где побывал, и события, окоторых знал, читал или слышал. Вместе с трагиком Софоклом Фидий и Геродотвходят в кружок Аспазии, покровителем которого был Перикл. Это былсобственный мир архонта, и тут он, в отличие от публичных мест, высказывалвслух мысли, которые вынужден был скрывать от толпы. Естественно, чтоАнаксагор с его ученостью и смелыми теориями пришелся по душе этим людям. Для самого клазоменца расцвет Афин был лишним доказательством значенияРазума не только в природе, но и в государстве. Он видел благотворныеследствия разумных законов, восхищался творениями человеческого гения и всебольше убеждался, что только Разум есть истинный устроитель всего. Он одинпревращает глыбы мрамора в статуи и храмы. Вся человеческая культура - плодразума. Строй войска и конституция, Парфенон и гончарные мастерские - всеэто детища Разума. Когда над залитым лунным светом Акрополем мерцали созвездия, ученыйвсматривался в небосвод и не мог не задаваться вопросом: в состоянии ли хаоспутем одного лишь превращения первоэлементов сложиться в гармоничный порядоккосмоса? Не стоит ли и за этим порядком разум? Этот вывод пришел как нечтосовершенно естественное. Анаксагор назвал мировое разумное начало "Нусом" - словом, котороепереводится как "смысл", "ум", "замысел" (5). В своей книге ученый писал:"Никакая вещь не возникает и не уничтожается, но соединяется из существующихвещей и разделяется". Но что управляет этими процессами? "И соединявшееся, иотделявшееся, и разделявшееся,- отвечает Анаксагор,все это определил Нус. Икак должно быть в будущем, и как было то, чего теперь нет, и как есть - всеустроил Нус, а также и вращение, которое теперь совершают звезды, солнце,луна, а также отделившиеся воздух и эфир" (6). Так изучение разумногоустройства мира оказалось путем, ведущим к идее мирового Разума. Как бы предвидя современное учение физики об энтропии, Анаксагорутверждал, что хаос - естественное свойство вещей. Вне Разума мир - лишьбеспорядочное скопление материи, только Разум сообщает ей структуру.Вначале, говорил Анаксагор, все природные элементы "были смешаны, а потомприведены в порядок божественным Разумом" (7). Одним словом, именно Нуссделал Вселенную тем, что она есть,- царством порядка, он ее "устроитель" и"автократор" - самодержец. Мысль о рациональном начале, присущем миру, уже высказываласьпредшественниками Анаксагора. Но ни милетские философы, ни Пифагор, ниГераклит не умели отделить дух от материи. Он назвал Нус "Разумомнезависимым и ни с чем не смешанным" (8). Правда, будучи большеестествоиспытателем, чем философом, Анаксагор еще не до конца осмыслилособую природу духовного. Поэтому, хотя он писал, что Нус "действуетпосредством мышления", он все же называл его "тончайшей и чистейшей из всехвещей" (9). Для человека наших дней это определение никак не вяжется с тем, что Нусу Анаксагора есть Бог (10). Но вспомним, что и Олимпийские боги рисовалисьгрекам в телесной форме. Преодоление этой особенности древнего мышленияначалось лишь после Сократа. Из старого язычества Анаксагор, кроме того, заимствовал и дуализм, иидею вечности мирового Правещества. Подобно мифологическимбогам-устроителям, Нус оказывался у него не Творцом, а лишь чем-то иликем-то, кто привел мир в порядок. По словам одного древнего автора, ученыйполагал, что "начало всего Разум и материя, причем Разум - деятельноеначало, материя же - страдательное" (11). Но, невзирая на все это, в лице Анаксагора религиозно-философская мысльсделала величайшей важности шаг, и следует согласиться с Аристотелем,говорившим, что человек, который признал Разум "виновником благоустройствамира и всего мирового порядка, представляется словно трезвый по сравнению спустословием тех, кто выступал раньше" (12). Поэтому с учением Анаксагоравпоследствии связывали первое, так называемое "космологическое",доказательство бытия Божия. В строгом смысле "доказательством" назвать егоневозможно. И вообще божественное сверхбытие не может быть "выведено" наоснове данных тварного мира. Тем не менее познание природы может дать некоесвидетельство о Творце, на которое указывал апостол Павел в Послании кРимлянам и которое рождало у многих людей благоговейное преклонение передмировым Разумом.X x x
Пока Перикл был в силе, Анаксагор мог смело и открыто высказывать своивзгляды. Но настало время, когда авторитет прославленного архонтапошатнулся. Возникла оппозиционная группа, призывавшая к установлению болеестрогого режима и мечтавшая о тираническом господстве Афин над всемгреческим миром. Праздные толпы горожан, которые Перикл силился занятьработой, превратились во влиятельный паразитический класс, живущий за счетгосударственных подачек. Эти низы "демоса" хорошо понимали, что ихбеззаботная жизнь зависит от богатств, притекающих от "союзников". Вождиэкстремистов постоянно подогревали воинственные настроения народа и сталитеснить Перикла. Правда, он еще считался главой нации, и поэтому ни Клеон -вождь радикалов, ни Фукидид - вождь аристократии не могли сразу добиться егопадения. Однако они решили уязвить его более тонким способом и началикампанию против кружка Аспазии. Все чаще раздавались голоса, обвинявшие Фидия в том, что он на щитеАфины Парфенонской изобразил себя и архонта, а ее лицу придал черты гетеры.В этом усматривали кощунство. Кроме того, Фидия обвинили в хищениидрагоценных материалов, отпущенных ему на строительство храма. В результатепротив скульптора был возбужден уголовный процесс, и конец своих дней онпровел в темнице. Следующей жертвой оказалась Аспазия. Как и Анаксагор, она была родом изАзии и не имела права гражданства. Перикл оставил ради нее свою жену, и этопослужило поводом для бесчисленных насмешек и глумления. Толпа с восторгомслушала плоские остроты, которые отпускали в адрес Аспазии комическиеактеры. В довершение всего ее, как и Фидия, обвинили в богохульстве, итолько заступничество Перикла, униженно просившего за свою подругу, спаслоее от казни. Очередь теперь была за Анаксагором (13). В 432 году по предложениюгадателя Диопифма в Афинах приняли закон, воспрещающий занятия метеорологиейкак подрывающие народную веру. Требовали привлечения к суду лиц,"распространявших учение о небесных телах". Это была прямая атака наАнаксагора. Книги его подвергли запрету. Даже Перикл не мог защитить своегодруга. Анаксагор утверждал, что солнце - не колесница Гелиоса, а раскаленноенебесное тело. Этого было достаточно, чтобы подпасть под действие новогозакона. Особенно активно выступал против ученого демагог Клеон - поборниксильной власти. Вспомнили заодно, что Анаксагор прибыл из страны,подвластной персам, и, следовательно, мог им сочувствовать. О дальнейших событиях источники говорят по-разному. Рассказывают, чтоАнаксагора отдали под стражу, где он в ожидании суда продолжал исследоватьквадратуру круга. По некоторым сведениям, Перикл добился замены казниизгнанием. Состоялся ли вообще суд - неизвестно (14). Мы знаем лишь, чтооколо 430 года из Пирейской гавани отплыл корабль, который должен былотвезти Анаксагора обратно в Малую Азию. Говорят, что, вступив на палубу,изгнанник сказал: "Не я теряю Афины, а Афины теряют меня". Были ли сказаны эти слова в действительности или нет, во всяком случаеони справедливы. Конец жизни Анаксагор провел в городе Лампсаке, где его окружали любовьи уважение граждан. На могиле ученого они поставили памятник с надписью:"Здесь лежит Анаксагор, проникший до крайнего предела истины в познаниинебесного космоса". Но и в Афинах Анаксагора не забыли. Книги его продолжали читать и послезапрета. Его последователи соблюдали строгую конспирацию и при вручении другдругу рукописей брали клятвы верности. Ненависть "охранителей" не моглауничтожить непобедимого стремления к знанию. И все же "школы Анаксагора" невозникло. Наиболее требовательные умы ученый не удовлетворял. Причины этогозаключались в самом духе афинской культуры. Она складывалась поднепосредственным влиянием Элевсина, Дельф и дионисической традиции. Здесьбыла популярна орфическая мистика. Люди искали ответа на глубочайшие вопросыбытия и жгучие жизненные проблемы, а Анаксагор взамен этого преподавал имфизику. Молодой Сократ с надеждой взялся за чтение книг клазоменца, но не нашелу него того, что искал. Ему понравилась мысль, что Разум причина всего, но вдальнейшем выяснилось, что анаксагоровский Нус сообщил лишь чисто внешнийтолчок Вселенной. А как он конкретно связан с миром вещей - оставалосьнеясным (15). Аристотель сравнивал Нус с "богом из машины", которогодраматурги спускали на сцену, чтобы облегчить развязку пьесы (16). С одной стороны, эти претензии к системе Анаксагора были справедливы.Нус, подобно "первому Двигателю" позднейших деистов, был почти лишьмеханической первопричиной движения и порядка. В остальном он как быбездействовал. Но, с другой стороны, от Анаксагора требовали слишкоммногого. Он был ученый, и Бог для него являлся в первую очередь"космологической гипотезой". Анаксагор в поисках высшей истины дошел до тойграни, до которой может вести наука, и остановился на пороге. Он увиделдействие Божества в принципе закономерности, но внутри самой Вселенной искалуже только естественных причин. Если у него и была вера, то ее можно сравнить с религией Эйнштейна,которая заключалась в восхищении разумностью космоса. Запросы же афинскихискателей истины шли гораздо дальше. Для них вообще вся натурфилософия быласлишком оторванной от основных проблем человека. Ведь недаром книги почтивсех натурфилософов назывались "О природе". Но достаточно ли брать за основуприроду, когда речь идет о загадках человеческой судьбы? В конце концов такли уж важно, из чего возникла Вселенная - из воды или воздуха - и каковобыло ее начало? Не важнее ли знать, в чем заключено добро и зло, что ждетчеловека по смерти, что властвует над жизнью: слепая Судьба или божественнаяСправедливость? Все эти вопросы волновали афинян больше, чем философияприроды, которая как мировоззрение исчерпала себя. Нужно было искать новыхответов и путей. Но прежде чем эти пути начали вырисовываться впереди,греческая мысль прошла через полосу кризиса, в которой определились ееглавные направления.
