Евг. Евтушенко

***

Я до сих пор ничего не писала о своем отце, потому что его у меня не было. То есть, он где-то был, конечно, но я абсолютно ничего о нем не знала. Все мои попытки расспросить о нем маму оканчивались неудачами. Она либо просто отмахивалась, либо бросала какие-то неопределенные фразы, мол, вот не надо было мне с ним связываться, знала же, знала, что не надо. А когда мама на меня злилась, то часто говорила, что мой характер точно такой, как у… Но, как у кого, так и оставалось загадкой.

Конечно же, в такой ситуации мне оставалось думать самое банальное и представлять отца, как человека, который испугался трудностей, не захотел воспитывать больного ребенка, безжалостно бросил нас с мамой. А если так, то и расспрашивать о нем незачем. Но с другой стороны, были некоторые нюансы, которые как бы подсказывали мне, что в этой истории все далеко не так просто и банально. Однако всю правду о моем отце и его взаимоотношениях с мамой я узнала только лишь после ее смерти, из уст одной доброй женщины, которой мама уже перед самой смертью рассказала всю эту невеселую историю. Эту женщину звали Любовь Семеновна. Мои друзья верующие тогда наняли ее, чтобы она нам с мамой помогала. Видимо, мама почувствовала к ней большую симпатию, прониклась доверием, и это откровение было ее своеобразной исповедью. Не доверять этому рассказу я не могу, хотя, возможно, он далеко не полный и отрывочный.

В первый раз моя мама вышла замуж, если я не ошибаюсь, в 24 года. Как я поняла, это был брак не столько по любви, во всяком случае, с ее стороны, сколько по расчету ее семьи. По-видимому, ее просто уговорили вступить в этот, во многих отношениях очень выгодный, брак. Однако семейная жизнь молодоженов с самого начала не складывалась. Причиной тому была свекровь, которая почему-то поедом ела молодую невестку, постоянно ругала её из-за малейшего пустяка, по поводу и без повода, не давала нормально жить и радоваться семейному счастью. Естественно, мамины нервы не выдерживали. Она плакала, нервничала, обижалась, что еще больше усугубляло неприязнь свекрови.

Потом молодые попытались жить у маминых родителей. Но и здесь возникли сложности во взаимоотношениях между старшим и младшим поколением, которые разжигала, по преимуществу, теперь уже мамина мама, моя будущая бабушка. В общем, через год их как поженили, так и развели. А когда уже развели, оказалось, что мама беременна. Бабушка настояла на аборте. Как я понимаю, мама потом всю жизнь не могла ей этого простить, потому что сама она очень сильно любила маленьких детей и по натуре была в первую очередь матерью, а потом уже женщиной и женой. И всех своих трёх племянниц она вынянчила.

Будучи уже совсем больной и измученной, она буквально расцветала, когда соседи приводили к нам посидеть свою маленькую дочку. Поэтому со стороны бабушки это был, конечно же, ужасный грех.

Нет, я не являюсь ярой противницей абортов. Уж лучше смерть до рождения, чем появление ребенка там, где его не будут любить. Но ведь в данном случае, по всей видимости, для мамы носимый ее под сердцем малыш был желанен, очень желанен, даже несмотря на развод. А кто знает, может ребенок не дал бы распасться ее семье, и тогда не было бы меня и моих мучений. Так что, по всей видимости, мне приходится расплачиваться и за этот грех своих предков.

Но, как же так, мама, спрашивала я её потом, если ты не хотела делать этот аборт, а хотела родить этого ребёнка, то зачем тогда согласилась? Почему не настояла на своём? «Привыкла слушаться и доверять своей маме, думала: она плохого не посоветует.» - отвечала она. Ну что тут можно сказать? Только лишь развести руками!

В то время во многих ещё семьях авторитет родителей был непререкаем даже и во вполне уже взрослом возрасте. А бабушка решила, что так будет лучше. После этого мама, видимо, решила жить своим умом, но было поздно и счастья ей это уже тоже не принесло…

Спустя некоторое время мама познакомилась с моим будущим отцом. В то время она работала секретарем в одном из шахтоуправлений тогда еще города Сталино. Отец же жил в другом городе, работал водителем, ездил по командировкам. Я не знаю, на какой машине он работал и что перевозил, но должно быть, его работа была как-то связана с угольной промышленностью, и это, в свою очередь, помогло ему познакомиться с мамой.

Я уже писала о том, что моя мама обладала необыкновенной красотой. Не влюбиться в нее было практически невозможно. За что мама полюбила моего будущего отца, я не знаю. Но, видимо, было в нем что-то такое, что позволило ей ответить ему взаимностью, хотя может быть и не сразу. Все, кто видел его единственную фотографию, которую мне посчастливилось у нас найти, отмечают, что он был, по-видимому, очень добрым.

В общем, между ними возникло взаимное чувство. По-видимому, пройдя однажды весь ужас бракоразводного процесса, мама не особо стремилась снова заключать с кем-либо официальный брак. Наверное, именно поэтому она согласилась на любовь без обязательств. Хотя, по ее словам, между ними были какие-то разговоры относительно узаконивания их отношений, и отец даже показывал ей паспорт с чистой страницей, на которой ставятся отметки о семейном положении. Я до сих пор не могу понять, как это так у него получилось, ведь к тому времени у отца уже была законная жена и двое маленьких детей. К сожалению, эту горькую правду мама узнала, уже будучи беременной мною.

Однажды, когда она была уже на седьмом или восьмом месяце беременности, под окнами нашей квартиры появилась незнакомая пожилая женщина (как оказалось впоследствии, это была его мать). Она на всю округу стала посылать в мамин адрес самые отвратительные проклятия. «Чтоб тебе не разродиться! Чтоб тебе потом всю жизнь мучиться да слезами обливаться!» - кричала тогда моя горе-бабушка, как мне потом передала Любовь Семеновна.

Но, оказывается, у матери моего отца, которую у меня язык не поворачивается назвать своей бабушкой, была своя история и своя правда: Когда-то её родители тоже не позволили ей выйти замуж за человека, которого она очень сильно любила. И она потом всю жизнь мечтала соединить хотя бы детей. В конце концов, её мечта осуществилась, и она поженила их. Жена моего отца была дочерью горячо любимого ею всю жизнь человека, но вот только её сын полюбил другую – мою маму…Увы, любовь не всегда передаётся по наследству.

Вот так из поколения в поколения родители желая счастья своим детям, как они его понимают, портят и калечат им жизнь.

И всё это со страшной силой сконцентрировалось, в конце концов, на мне…

Но самое страшное и странное было в том, что все эти проклятия воплотились в реальность. У мамы из-за этого прихода чересчур жестокой гостьи произошел страшный нервный срыв, начались схватки, отошли воды. Ее отвезли в родильное отделение нашей больницы.

Может быть, одно это еще не привело бы к беде, но, то ли судьбе было так угодно, то ли проклятия уже начали действовать, но это родильное отделение было экспериментальным. В мамином случае эксперименты свелись к тому, что, вместо того, чтобы поскорее вызвать роды и вытащить меня на свет божий, маму начали накачивать кислородом. По всей видимости, таким образом врачи пытались предотвратить преждевременные роды. Так они продержали маму всухую еще десять суток. От всего этого я перевернулась, заняла неправильное поперечное положение. Во время родов меня вытягивали щипцами, повредили, как потом говорили врачи, центральный нерв. Вот так произошло мое появление на свет, и начались мои мучения… А позже был поставлен диагноз – ДЦП (детский церебральный паралич).

Оказывается, узнав, что я родилась больной, мой отец маму не бросил. Наоборот, он хотел жить с нами, предлагал вместе уехать подальше от всех. Но мама отказалась, То ли не решилась, то ли не смогла простить, то ли не захотела разрушать его семью. Тогда отец решил забрать одну меня. Не знаю, куда. Не знаю, что бы он со мной делал. Может быть, его жена была согласна меня принять. Но мама меня отдать не могла, потому что тоже очень сильно любила. Отец не сдавался и еще долгих четыре или пять лет приезжал к ней, уговаривал, целыми ночами сидел под окнами. Но однажды они окончательно поссорились, и после этого он у нас больше не появлялся. Несмотря ни на что, мама по-видимому его тоже очень любила и очень тяжело переживала из-за этого разрыва: серьезно и долго болела.

В моей памяти сохранились воспоминания об одном странном случае, относящемуся к тому времени. Однажды мы с дедушкой, как всегда, гуляли на улице. Вдруг он увидел кого-то вдалеке, спохватился, взял меня на руки и бегом понесся домой. Прибежав в квартиру, он закрыл двери на все замки, а мне сказал: «Сиди тихо, а то цыгане тебя хотят забрать». Дедушкины слова очень сильно меня напугали. С той поры и по сей день я жутко боюсь цыган. Хотя…

Моего отца называли цыганом. Не знаю, действительно ли в нем текла цыганская кровь, или же это прозвище закрепилось за ним из-за темных волос и смуглой кожи. Тетя Люба сказала, что они были не чистыми цыганами. Но как бы там ни было, вполне возможно, что и во мне есть несколько капель цыганской крови, а значит, я долгое время боялась своего же народа.

Чем больше я погружаюсь в воспоминания о том периоде своей жизни, тем больше и ярче в глубинах моей памяти возникают давно позабытые, казалось бы сцены и эпизоды непонятные тогда и, которые становятся понятными только сейчас…

Вот, вечер, мы сидим все вместе на кухне, ужинаем. Вдруг в тёмном уже окне возникает чьё-то лицо, все заволновались, засуетились… меня отправляют срочно спать в комнату…

Я лежу в своей кроватке и со страхом слышу настойчивые звонки и стук в дверь, кто-то входит в квартиру… мужчина… приглушённый разговор на повышенных тонах… этот кто-то заглядывает в кроватку, смотрит на меня, я зажмуриваюсь от страха и, чтобы не выдать, что не сплю… этот кто-то отходит… уходит… всё. Всё!

Вот я уже в санатории, лежу на топчане в массажной, сеанс массажа. Массажистка (допустим Света) с каким-то особым любопыством выспрашивает у меня: «как зовут твоего отца»? Я смотрю на неё с недоумением… «Не знаю, - отвечаю я – у меня нет отца».

- «Не знаешь?! Сейчас посмотрим в твоей истории, так… Васильевна, значит ты у нас – Васильевна! Значит, Василий – твоего отца зовут Василий! И, о чём-то оживлённо переговаривается с коллегой…. Я не понимаю… и тоже, кажется, было чьё-то лицо в окне…

Господи, неужели, он и в санаторий приезжал?! Хотел похитить меня, что ли?! Или просто увидеть?!

Ах, мама, мама, что же ты наделала, мамочка моя!

На какие муки обрекла и себя, и меня, и, может быть, и его тоже..

Еще мама рассказала Любовь Семеновне, что к ней приезжала какая-то женщина и тоже просила меня ей отдать, а себе родить другого, здорового ребенка. Как ни удивительно, но эта незнакомка даже говорила ей, что сможет меня вылечить. Но мама и в этом случае была непреклонной о чем, видимо, потом иногда и сожалела. По крайней мере, когда мы ссорились, она часто говорила, что очень сильно жалеет, что не отдала меня. Раньше я думала, что она имеет в виду, что нужно было отдать меня в детдом. Но оказывается, все намного сложнее и загадочнее.

Не знаю, смогла ли бы моя мама быть более счастливой, если бы отдала меня. Не знаю, как бы сложилась моя собственная судьба в этом случае. Что толку думать об этом, если уже ничего изменить нельзя. Но все-таки как странно и страшно думать о том, что когда-то я была нужна всем, а сейчас – никому.

Конечно же, когда я узнала из уст Любовь Семеновны всю эту историю, то была глубоко потрясена. Но более всего меня удивило то, что еще абсолютно ничего не зная обо всем этом, я явно ощущала на себе давление бабкиного проклятия. Может быть, еще будучи в утробе матери, ребенок уже все слышит, понимает и запоминает?!

***

Наверно, мама правильно делала, что не рассказывала мне всего этого. Я бы не смогла ей простить того, что она лишила меня отца и его любви. Я бы потребовала, чтобы она ему написала. Я хорошо понимаю, как больно, как тяжело, как обидно было маме. Я глубоко ей сочувствую. И все же она не имела никакого права оставлять меня без отца, без его помощи и заботы. Если бы она смогла его простить, и он хоть иногда у нас появлялся, то от этого было бы легче и мне, и ей самой.

Господи, чего же она меня лишила и что смогла дать взамен?! Да, мама очень сильно меня любила, но ее любовь была какой-то разрушительной, а не созидательной. Вольно или невольно, но она обрекла и меня, и себя на мучения и страдания.

Конечно же, когда я узнала всю правду о своем отце, у меня было желание найти его. Но я не смогла решиться. Не смогла простить. Ведь если он так сильно любил и маму, и меня, то как смог потом забыть совсем?! Нет, если бы я была здоровой и благополучной, то я бы, конечно, их разыскала. Разыскала хотя бы затем, чтобы просто посмотреть всем им в глаза, ответить на вопрос, смогли ли они быть счастливыми после всего этого.

Раньше мне казалось, что я уже смогла отпустить все это и всех этих людей с миром. Но сейчас, когда мне так тяжело, я снова не могу не думать обо всем этом. Зачем Богу, или судьбе, что, в общем-то, одно и то же, было угодно, чтобы мои родители встретились, чтобы я появилась на свет и прожила такую бессмысленную, наполненную одними страданиями жизнь. Зачем?!