Баптистский период

Баптистский период – еще одна значительная страница в моей жизни, о которой мне хочется написать в своей книге. Но сначала небольшое предисловие.

В 1991 году распался, как карточный домик, некогда великий и несокрушимый Советский Союз.

После распада СССР, да и еще немного раньше – в период перестройки, все самое темное и негативное, что только было в человеческой натуре и вообще в обществе, все, что до сих пор как-то прикрывалось и пряталось от простого советского человека, стало вылезать наружу и цвести пышным цветом. Недаром эти годы впоследствии назвали «Лихие девяностые» - сплошные грабежи, убийства, насилие и разврат, национальные конфликты, рэкет, передел собственности и так далее.

Для некоторых такая ситуация послужила удобным способом почти мгновенного обогащения, для всех остальных же, в том числе и для нас с мамой, стала временем самой черной, беспросветной нищеты. Была страшная инфляция, по несколько месяцев не выплачивались пенсии и зарплаты, и люди просто не знали, как и на что жить. Я сама сейчас удивляюсь, как мы тогда только выживали с мамой, тем более, что к тому времени она уже давно была на пенсии и все больше и больше болела.

Мы чувствовали себя бесконечно одинокими и несчастными, ведь возле нас, двух больных, абсолютно беспомощных женщин, не было ни одной живой души, которая бы могла помочь и защитить. Лично я, наверное, больше всего тогда нуждалась именно в общении, в живом контакте с людьми…

И вот как-то раз в нашей квартире раздался неожиданный звонок в дверь. Мама открыла. Вошли какие-то чужие, совершенно незнакомые люди.

Как оказалось, их привела к нам Наташа - женщина, работавшая на том же предприятии, на котором много лет проработала и моя мама. Нужно сказать, что мама в те годы еще очень часто звонила на бывшую работу, прося то одного, то другого человека о помощи. Наташа работала не в мамином отделе, поэтому до этого визита они не были знакомы. Как я поняла, она просто услышала из какого-то разговора, что есть такая несчастная женщина, живущая с дочерью-инвалидом, и в ее сердце что-то откликнулось на наши беды и страдания. Как потом оказалось, эта Наташа была очень добрым, милым, отзывчивым человеком, с которым мы очень быстро нашли общий язык.

В то время она ходила на собрания в одну из баптистских церквей нашего города, где как-то раз рассказала о том, что слышала про нас с мамой. После этого рассказа ее «братья и сестры во Христе» решили нанести нам первый визит.

Вот так состоялось наше с мамой знакомство с баптистами, которое, конечно же, стало для нас полной неожиданностью. Поэтому вначале мы приняли их с неким недоверием и опаской. Но потом, когда они стали к нам часто приходить и что-то интересное рассказывать, я очень обрадовалась появлению этих людей в своей жизни, ведь, как я уже сказала, тогда я больше всего нуждалась именно в общении. Для меня это знакомство стало настоящим чудом. И уже только поэтому я тогда была готова поверить, что Бог существует - мне в самом деле начинало казалась, что баптистов привела в наш дом некая Высшая благая сила. К тому же, они очень часто приносили нам гуманитарную помощь в виде одежды, а иногда и продуктов, за что я им тоже, конечно, очень благодарна.

Мне всегда был чрезвычайно интересен любой человек, с которым я сталкивалась. Я пыталась узнать, понять и почувствовать всех людей, с которыми мне выпадало счастье близко общаться. К тому же, незадолго до этих событий я опять начала пробовать рисовать, и мои новые друзья стали для меня в этом отношении натурой, если можно так выразиться. Я рисовала, рисовала, рисовала… Привязывалась ко всем этим людям, узнавала их изнутри.

Конечно, все они были очень разные: молодые и старые, социально обеспеченные и победнее, понимающие и не очень, помогающие от чистого сердца и те, кто во всем ищет для себя выгоду (которые, кстати, отошли от меня очень быстро). Все, что я улавливала в этих людях, я пыталась отобразить в их портретах. Ведь, повторяю, мне тогда они все были очень интересны. Я с жадностью слушала и впитывала в себя каждое слово, которое они говорили.

Мне были интересны их увлечения и взгляды на жизнь. Я очень хотела понять, что привело каждого из этих людей к вере в Бога, почему, несмотря на все их явные различия, в этом вопросе они едины, почему их привлек именно баптизм, а, например, не православие.

Со временем, читая литературу по психологии и физиологии, я поняла, что выбор человеком той, или иной веры, или вообще неверия предопределяется, как и многое другое, его врожденными психологическими и психическими качествами, свойствами ума и особенностями характера, и почти не зависит от его желаний и свободной воли. Иными словами, выбор человека того, или иного мировоззрения предопределяется его генетическим кодом. Поэтому, познав, даже можно сказать, прочувствовав эту истину, я никогда не пыталась с ними спорить, в чем-то переубедить, и всегда занимала в разговорах с верующими позицию слушателя. Но беда в том, что баптисты, а затем и православные никогда не отвечали мне тем же. Мое мировоззрение в их глазах никогда не имело право на уважение. Я понимаю, что вера во что бы то ни было отвергает любые другие мнения и суждения, иначе она не была бы верой. Но именно это, наверное, меня больше всего в ней и отталкивает!

Еще одной причиной, по которой знакомые мне баптисты выбрали именно эту веру, было, с моей точки зрения, следующее. Тогда, в тяжелые 90-е годы, многие люди оказались без точки опоры, и действительно стали напоминать разбредшееся¸ оставшееся без пастуха стадо покорных овец. Свой пастух, который до этого каким-то образом организовывал и регламентировал их жизнь, исчез. Поэтому все их прежние ценности оказались пустыми пережитками прошлого. И тут вдруг появляется новый пастух из-за океана и начинает собирать это разрозненное стадо вокруг себя.

Для тех баптистов, которые, так сказать, опекали меня, таким пастухом оказался некий Питер. Такие западноевропейские протестантские пастыри, как он, стали раздавать нашим людям веру в вечную жизнь и надежду, что в скором времени они будут избавлены от страданий. Насаждаемый ими западноевропейский тип мышления учил русских, исконно православных людей доходящему до абсурда позитивному восприятию жизни и тому, что Бог – не судья, а любящий отец, который сделает для человека все, что тот ни пожелает, при условии, что последний будет верить в Него и его сына божьего Иисуса Христа. Конечно, с одной стороны все это было очень заманчиво и прекрасно. Но беда в том, что я со своим критическим, даже можно сказать, трагическим восприятием жизни не могла воспринять такой «ярый» позитив и начать применять по отношению к самой себе. Да и к тому же такие «прекрасные» духовные блага напрочь лишали человека способности думать и рассуждать, что, в свою очередь, делало мышление абсолютно разных людей до ужаса однообразным, шаблонным.

Была я и на собрании у своих друзей-баптистов. Ведь, конечно, мне было очень интересно лично послушать их кумира Питера. Что могу сказать – это был прекрасно подготовленный для своего дела человек, обладающий блестящими артистическими способностями, прекрасно знающий библию и умеющий подстраивать ее стихи и цитаты под любую жизненную ситуацию.

После окончания срока своей миссионерской деятельности в Украине этот Питер возвратился обратно в Америку, подготовив перед тем вместо себя местного пастуха. Но этот новый пастырь не обладал ни особенными ораторскими и артистическими способностями, ни харизмой, как принято сейчас говорить. Поэтому его стадо очень быстро опять начало разбредаться. К тому же, как я поняла, здесь имел большое значение и материальный аспект. То есть, пока с Америки шла какая-то гуманитарная помощь, люди как-то держались возле этой общины. Когда же она стала иссякать, рады церкви начали очень быстро редеть.

***

Итак, постепенно я стала все больше и больше понимать, что не могу, и никогда не смогу принять баптистскую веру. Как ни стараюсь, не могу, потому что не такая, как они! Я почувствовала, что мне нужно какое-то другое, более интеллектуальное и разностороннее, общение.

Постепенно у меня начало складываться такое ощущение, что я общаюсь не с живыми людьми, а с эдакими зомби, которых запрограммировали разговаривать на одну-единственную тему, причем, не отступая ни на шаг от ее конкретно заданной трактовки. И в тоже время я поражалась их бесконечным интерпретациям к каждому отдельному случаю одних и тех же мест Библии, которые делались с необычайным мастерством и артистизмом. Поэтому такое общение стало меня - мыслящего человека попросту раздражать.

Мне было интересно с этими людьми только тогда, когда они рассказывали что-то о себе и своих судьбах. Но когда начинались проповеди, все становилось совсем по-другому.

Конечно же, они принесли мне Библию, о которой до этого я только что-то смутно слышала. Естественно, мне было очень интересно почитать книгу, которая долгие годы считалась в нашей стране под запретом, понять, что же такого особенного находили в ней мои новые друзья.

Я прочла Библию раз, другой, третий но, как ни странно, не нашла в ней того кладезя истин и вселенского добра, который мне сулили баптисты и их проповеди. После этого я начала задаваться вопросом, почему я не вижу и не чувствую в Библии того, что чувствуют они.

К сожалению, я, наверное, и сейчас не могу дать на этот вопрос исчерпывающий ответ. Должно быть, у меня просто слишком критический, слишком аналитический ум, который не может бездумно вбирать в себя все, что написано, а подвергает сомнению и тщательному анализу даже слово Божье. Я понимаю, что для того, чтобы стать религиозным, набожным человеком, надо обладать способностью верить, а мне этого не дано. Я, наверное, отношусь, к тем людям, которые основывают своё мировоззрение не на слепой вере, а на конкретных знаниях о мироздании и его законах. То есть, в этом отношении я, скорее, материалист, нежели идеалист.

Признаться честно, читая Библию, я невольно чувствовала себя в роли старого, умудренного знаниями и опытом профессора, листающего детские сказки, или свой первый школьный учебник. Иными словами, для меня великие библейские истины были уже как бы пройденным этапом, чем-то таким, что я всосала в себя еще с молоком матери. Меня, например, глубоко поражал и возмущал этот их посыл, что если Бог есть, то люди должны быть добрыми и помогать друг другу, чтобы заслужить вечную жизнь. Мне это напоминает психологию детей младшего, или, в лучшем случае, среднего школьного возраста, которые в присутствии наблюдающего за ними ведут себя примерно. Но стоить взрослому только выйти за порог – дети начинают беситься и «ходить на головах». Такие люди, наверное, даже никогда не задумаются, что обратной строй этого духовного постулата есть смярдяковщина Достоевского, по которой «если Бога нет, то все позволено».

Дело было еще в том, что многое из написанного в Библии я восприняла совсем по другому, нежели баптисты и представители других христианских религий. Я ведь очень много читала, в том числе и о необычных, неизведанных возможностях человеческой психики - гипнозе, самовнушении и т.д. Поэтому я понимала, что то, что преподносилось этим людям, как чудо, было чем-то неизведанным и необычным, но вовсе не сверхъестественным, не объяснимым никем и ничем, чудом.

Так, например, я не смогла воспринять Христа, как Бога. Для меня он всегда был и остается человеком намного более высокого развития и возможностей, чем обычные люди, Великим, можно сказать, ВЕЛИЧАЙШИМ УЧИТЕЛЕМ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА – ЕГО ЦИВИЛИЗАТОРОМ. Богом Ему пришлось стать, чтобы донести и сохранить на века в сердцах человеческих СВОЁ УЧЕНИЕ, СВОИ ИСТИНЫ И ЗАПОВЕДИ. На меньшее, люди окружавшие Его, были не согласны и просто не смогли бы их воспринять. Знаете, меня всегда поражало одиночество этой высокоразвитой личности среди всех тех, кто несоизмерим с ним ни разумом, ни способностями.

Вспомните Библию. Ведь Христос никогда никому не сказал: «Я – Бог! И, когда Его называли Богом, говорил: «Ты сказал это – не я». И никогда Он не говорил: Я исцелил тебя!» Обычно Христос говорил человеку, что его исцелила вера его. Не Он, и даже не Бог, а именно вера, что отсылает нас ко все тем же скрытым возможностям человеческой психики. Но такие вещи простым, невежественным людям тех времен было очень сложно понять. Поэтому они и восприняли Иисуса, как Бога.

А еще Христос ни один раз не сказал своим ученикам и всем, кто слушал его проповеди, что они – рабы божьи. Он говорил людям, что они – дети Божьи. А значит, ни о каких приказах рабского подчинения Богу в истинной религии Христа не может быть и речи.

Также я не могу принять библейскую интерпретацию образа Иуды. Это в высшей степени удивительно, но когда я впервые прочла сцену тайной вечери и обращенные к Иуде слова Христа о том, что последний его завтра предаст, у меня вдруг возникло такое ощущение, как будто я присутствую при этом разговоре. Я вдруг поняла и почувствовала то, что, наверное, не понимает никто из баптистов, да и вообще из всех христиан: Иуда - не предатель! Иисус вовсе не обличал его, а приказывал Иуде предать своего любимого учителя, чтобы таким образом он – Христос смог исполнить возложенную на Него миссию. Чтобы ему поверили и восприняли всерьез, Иисус вынужден был стать для своих последователей Богом. А для этого ему была нужна жертва.

Я почувствовала, что это мое открытие есть какое-то глубинное понимание реальности, которое снизошло на меня свыше.

Самое удивительное, что как-то совсем недавно в одном из номеров комсомолки мне попалась статья под заголовком «Иуда не был предателем». В нем говорилось о том, что археологи вроде бы нашли Евангелие от Иуды, в котором автор рассказывает, что, Иисус, на самом деле, вел с ним долгие беседы и подготавливал к предательству, объясняя его необходимость. Также в данной статье говорилось, что этот документ еще не до конца прошел проверку на подлинность, но ученые больше склоняются к мнению о том, что перед ними все-таки подлинное Евангелие от Иуды.

Но я абсолютно не нуждаюсь в каких-либо доказательствах в своем внутреннем знании о роли Иуды в судьбе Христа. Для меня эта статья стала просто еще одним подтверждением собственной правоты. Поэтому в подлинности найденного Евангелия от Иуды я нисколько не сомневаюсь!

Скажу больше. На мой взгляд, жертва Иуда гораздо больше жертвы его учителя. Ведь он пожертвовал своей репутацией, своим добрым именем. Пожертвовал не на одну короткую человеческую жизнь, а на все последующие века человеческой памяти. Ведь его имя стало нарицательным в отношении самых подлых предателей и лицемеров.

Но если Иуда не предавал Христа, то возникает вопрос, почему же он тогда повесился. Я думаю, что он просто не до конца понимал того, о чем его просил Великий Учитель. Он увидел только негативные, ужасные последствия своего поступка – распятие Христа. В грядущее же Воскресенье он, по всей видимости, не верил, поэтому и не стал ждать его, а в отчаянии повесился. То есть, он сам расценил свой поступок, как величайшее в мире предательство.

Это всего лишь несколько показательных иллюстраций того, насколько сильно мое восприятие библейских сюжетов расходилось с тем, как трактуют и интерпретируют их баптисты, а вместе с ними и весь остальной христианский мир. И как бы я ни старалась, я не могу, в угоду кому-то, или чему-то смотреть на данные вещи по-иному.

Возможно, для любого другого человека в этом не было бы большой проблемы и какой-то трагедии. Но беда в том, что подобные несогласия с верующими обрекали и обрекают меня на полное одиночество, потому что другие, скажем так, неверующие люди сейчас вообще далеки от милосердия и от общения с такими больными людьми, как я.

Поняв, что я не такая, как они, все мои, так называемые, друзья-баптисты постепенно начали рассеиваться и отходить от меня.