Ростки флоры и фауны 3 страница

«Изображения верблюда на среднеазиатских монетах встречаются впервые в группе монет Кадфиза I, основателя государства Кушан. О владетелях Дома Кан (Самаркандский Согд) в названных ранее хрониках говорится, что они были потомками Кангюйского дома — выходцев из Дома Юечжей, правивших ранее владениями Ань (Бухарский Согд), Меймург, Кушания, Вардана и др. То же родство ряда владений подтверждают некоторые монеты из Бухарского оазиса, на которых М. М. Явич читает надписи К'н (Кан)».[915]

Среди находок римского происхождения в Беграме замечательны стеклянный кубок I в. н.э. с изображением сражающихся пеших и конных римлян, гири с иконами Марса и Афины. В буддийских ступах найдено множество римских монет; в могиле Тиллятепа неподалеку от города Шабургана нашли золотой императора Тиберия, выпущенный в Лугдунуме (Лион, Галлия) между 16 и 27 гг.[916]

VIII

Современники Гая, даже после его объявления Августом еще не знали, что живут в другом государственном строе, а не старой республике. Внешние ее признаки еще много веков будут превращаться в мимы для богатых. На востоке подобное превращение обрело причудливый вид в монетах.

В ранней республике Рима монеты напоминали карикатурные спартанские, введенные Ликургом:

«Затем он взялся за раздел и движимого имущества, чтобы до конца уничтожить всяческое неравенство, но, понимая, что открытое изъятие собственности вызовет резкое недовольство, одолел алчность и корыстолюбие косвенными средствами. Во-первых, он вывел из употребления всю золотую и серебряную монету, оставив в обращении только железную, да и той при огромном весе и размерах назначил ничтожную стоимость, так что для хранения суммы, равной десяти минам, требовался большой склад, а для перевозки — парная запряжка. По мере распространения новой монеты многие виды преступлений в Лакедемоне исчезли. Кому, в самом деле, могла припасть охота воровать, брать взятки или грабить, коль скоро нечисто нажитое и спрятать было немыслимо, и ничего завидного оно собою не представляло, и даже разбитое на куски не получало никакого употребления? Ведь Ликург, как сообщают, велел закалять железо, окуная его в уксус, и это лишало металл крепости, он становился хрупким и ни на что более не годным, ибо никакой дальнейшей обработке уже не поддавался».[917]

В Риме металл не портили: «Слова As, Assis и Assarius римляне употребляли, говоря о деньгах. И поскольку они начали свою чеканку с меди, асс был их самой древней денежной единицей. Синонимами слов as и assis были libra, libella и pondo; вес асса как денежной единицы был равен весу фунта, состоявшего из двенадцати унций; сохранилось не только множество монет достоинством в асс, но и частей асса, на которые его разделяли в монетарных целях. Не следует относить к римской чеканке все экземпляры этого рода, которые, не имея надписей, ничем не свидетельствуют о том, в какой местности отчеканены. Именно типы дают яснейшее свидетельство о римском штемпеле. Ибо асс имеет на аверсе голову Януса, семисс — Юпитера, триенс — Паллады, квадранс — Геркулеса, секстанс — Меркурия, унция — тоже Паллады; и при этом все они имеют нос корабля на реверсе».[918]

«Согласно Ливию, поскольку такую груду нельзя было поместить в сундук, ее складывали (stipabatur) в каком-то хранилище, чтобы она не занимала более нужное пространство, и из-за этого обстоятельства ее называли stips, отсюда — слово stipendia. Медные монеты римлян столь многочисленны, особенно монеты императорских серий, что их разделили на три класса: крупные, средние и мелкие, или — первый, второй и третий размер. Август зарезервировал за собой и своими преемниками право чеканить золото и серебро и оставил медь в распоряжении сената, официальная подпись которого, так сказать, выражается в хорошо известном символе S. C.[919]».[920]

Серебряная таньга была основной монетой Бухары ещё в период Бухарского ханства. В качестве разменной единицы чеканились медные пулы (фалсы). Таньга и пул чеканились несколькими монетными дворами, вес монет различных дворов нередко отличался. Выпуск золотых монет был нерегулярным. Существуют различные версии происхождения названия Бухары: по одной версии, слово бухара означает буддистский монастырь, по другой — обитель знания. Таньга в русском языке деньга, деньги. М. Р. Фасмер: «деньга (1361 г.) из тат., чагат. täŋkä деньги; серебряная монета, чув. täŋgǝ, казах. teŋgä, монг. teŋge, калм. tēŋgn̥ мелкая серебряная монета; Источник этих слов искали в ср.-перс. dāng, нов.-перс. dānag монета, др.-перс. δανάκη и в tamga, damga метка, штемпель».

Бухара считается одним из священных городов суфизма.[921] Население главным образом составляют — узбеки, таджики, персы-ирани-арии. Арии приходили в Бухару из земель, известных в те дни как Арахосия (Ἀραχωσία), Ариана, Ария — современные территории Юго-восточного Афганистана и северного Пакистана (южнее Тохаристана).[922]

Георги И.-Г: «Бухарцы почитают себя чистыми потомками уцов».[923]

В 1406 г. Бухару описал испанец-путешественник:

«Прибыли в большой город, называемый Бояр (Бухара).[924] Лежит он на обширной равнине и окружен земляным валом и глубоким рвом, полным воды. На одном конце его — крепость, также земляная, так как в этой земле нет камня, чтобы делать ограды и стены; а возле крепости протекала река. У города значительное предместье, и там большие здания».[925]

Георги: «Кроме находящихся в Алкоране законов, имеют они еще и особые письменные, которые вообще посильны, и исполнение чинится по ним безо всякого отлагательства. Всяк, невзирая ни на разность племени, ни на веру, приемлется в Бухарии свободно и пользуется, пока живет мирно, совершенной вольностью производить всякий промысел, какой ему наиприбыльнейшим покажется; почему и есть между бухарцами великое множество жидов, аравитян, персиян, индийцев и иных восточных стран жителей; да и цыгане странствуют у них и живут под шатрами.

Хан чеканит золотую и серебряную монету, но сей последней выходит мало, потому что у бухарцев нет своего серебра. Золотая же монета состоит по большей части в червонцах, которые делаются из вымываемого из рек их золота просто, с одной только надписью, но весом и добротой бывают они почти равны голландским. В Бухарии производятся торги больше на наличные деньги; да и подати платятся наличными же деньгами. По торгам с персиянами получают они часто тамошние серебряные деньги, почему и ходят в Бухарии персидские рупии».[926]

Напрашивается связь между названием римской монеты — асс и титулами Азес, Азилис и отмеченным прозвищем племени асиев.

Похожее имя встречается и на раннеисламских монетах, «сразу после смерти в 632 г. основателя ислама Мухаммада мусульманские армии вышли за пределы Аравийского полуострова; их продвижение в Сирии и Северной Африке вызвало столкновение с Византией».[927]

«В 77 году хиджры (696-97 г.) была создана новая денежная система, связавшая золотой стандарт бывших византийских провинций с серебряным стандартом Ирана, и введен новый тип монеты: без всяких изображений, с одними лишь надписями, сочетавшими цитаты из Корана с обозначением достоинства монеты, года чекана и имени халифа и наместника».[928]

«П. С. Савельев, рассуждая о двух замечательных монетах, открытых г. Григорьевым, с именами Азиза и Джанибека, и из которых на одной Азиз назван покойным, весьма справедливо замечает, что при чтении надписи на лицевой стороне нужно отделять одно имя от другого, и что Джанибек, значущийся на монете, есть Джанибек второй. Имя Азиз имеет прибавочное слово шейх. Азиз-шейх есть точно такое же сложное имя, как Шах-мурад и множество других подобных имен. Титул же сеида, если только Азиз действительно носил его, значило, что хан этот происходил от пророка: на этом основании эмиры Бухарские величают себя сеидами».[929]

Девальвацию медного асса в Риме подстегнул Гай Октавиан:

«Август первый из императоров запечатлел в нумизматике проведенные в его правление Вековые игры. Эта практика была продолжена другими императорами-устроителями «вековых» игр: Клавдием, Домицианом Антонином Пием, Септимием Севером, Филиппом Арабом, Галлиеном. Свое отражение в легендах монет находили также Пифии, Дионисии, игры, посвященные отдельным императорам.[930] Вероятно, при Августе складывается практика изображения на военных медалях — фалерах портретов наследных принцев. Не исключено, что на фалерах изображался и сам Август. Хотя до сих пор таких медалей не найдено, однако известны медальоны с портретом Августа, используемые легионерами в качестве украшений на ножнах мечей.[931] Эти медальоны часто копировали изображения на легионных значках и на фалерах. Кроме того, при Августе получили распространение медали, на которых изображены Юпитер-Аммон — в виде барана с закрученными рогами, и сфинкс. По мнению О. Я. Неверова, эти изображения были призваны вызвать ассоциацию между Октавианом Августом и Александром Македонским, портрет которого также встречается на римских стеклянных фалерах.[932] В этом же контексте О. Я. Неверов рассматривает появление при Августе фалер с изображениями Вакха-Диониса и Силена. Александр Македонский во время своего восточного похода считал, что повторяет путь Вакха-Диониса. Династическая пропаганда на монетах, фалерах и на воинском снаряжении получила дальнейшее развитие при Тиберии».[933]

Нет никакого сомнения, что Александр Македонский со своей ватагой оставил среди местных потомство. Это потомство должно было гордиться родством с почитаемым римлянами завоевателем. Особенно соблазнительны должны были быть девицы с примесью македонской-фракийской породы.

В составном имени Гондофарн вторая его часть — фарн.

Попытки прояснить значение этого слова совершались. Его объясняли как имя божественного покровителя племени, рода, дома, семьи и отдельной личности, каковыми выступает наряду с другими дикими животными баран. Изображения барана, появляющиеся со времени появления римлян в Центральной Азии связывают со скифосакскими, в целом ираноязычными, представлениями о мире.[934]

Фарн в образе барана был неизменным спутником сака или сармата всюду — в быту и сражениях, в земной и загробной жизни. Во всех известных сакских и сарматских бронзовых котлах, происходящих из Ферганы, Поволжья, южного Урала, Крыма и других мест, обычно на закраинах неизменно фигурируют скульптурные изображения козла или барана, воплощавшего оберега, покровителя, плодородие и обилие.[935]

Через триста лет в сасанидском Иране при Шапуре II (309 — 379 гг.), образ барана символ бога-фарна приобретает каноническую форму[936] в зороастризме.[937]

В различных областях доисламской Средней Азии по сообщению китайских летописей Бейши (VII в.) и Суйшу (644 г. н.э.) основой трона местных владетелей был золотой баран: у правителей Бохана (Фергана), Хе (Кушания), Унагэ (Мерв), Босы (Персия).[938] Престол правителя Гуйцы (Куча) имел вид золотого льва, Ань (Бухара) — золотого верблюда, Цао — (Уструшана) золотого коня.[939]

Слово фарн присутствует и в имени начальника одного из отрядов римских пленных. Баран и в Риме был важным животным. Счет двенадцати знакам зодиака начинается с Овна.[940] В Риме полагали, что основа всякого состояния — скотина. Название денег по латыни происходит от слова скот. Каждый римлянин знал, что его народ ведет свое происхождение от пастухов. Пастух Фавстул был пестуном Ромула и Рема. Бытовал древний вопрос покупателя к продавцу овец: «Клянешься ли ты, что эти овцы, о которых идет речь, действительно здоровы, как здоров скот овечьей породы, не считая косых, глухих, бесшерстных, то есть с голым животом; что он не происходит от больного скота, что им можно действительно владеть и что все это так и есть в действительности?»[941]

Считается, что на момент основания Рима существовало только 3 трибы: Рамны (латиняне), Титии (сабиняне) и Луцеры (этруски).[942] Первоначально в каждую трибу входило 100, затем — 300 родов. Эти три трибы и составили римский народ.[943]

«Древнейшими признаками царской власти в этрусских полисах служили атрибуты, которые, согласно римской традиции, перешли к представителям высшей власти Рима: переносное сиденье = курульное кресло, фасции, тога, разрисованная или расшитая пальмовыми листьями, скипетр… От переносного сиденья следует отличать трон. Великолепный его экземпляр найден в гробнице «Реголини — Галасси». Ножки трона имеют форму звериных лап, спинка и сиденье украшены изображениями в зверином стиле». А. И. Немировский указывает на Анатолийское происхождение этих признаков. «В эгейско-анатолийский регион уводит и двойной топор, входящий как элемент в фасции — атрибут власти этрусских царей, а затем римских консулов. Греки называли его лабрис.[944] От слова labris происходит слово labyrinthos (лабиринт). На кносских табличках слово лабиринт обозначает обширное погребальное сооружение сложной планировки, как естественное (пещера), так и искусственное (подземный храм с погребениями). В этрусском мире лабрис связан с культом мертвых. Лабрис в руках царя служил орудием, с помощью которого он мог казнить людей, принося человеческие жертвы подземным богам.[945]

В Риме был праздник регифугий (бег царя), отмечавшийся 24 февраля и связанный с жертвоприношением богам подземного мира — манам. Сущность церемонии состояла в том, что, принеся на комиции жертвы, царь убегал с форума…

Римское предание о вступлении на престол Тарквиния Древнего включает как составную часть легенду о Танаквиль. Беглец из Коринфа Демарат нашел убежище в Этрурии. От брака с этрусской женщиной у него родились двое сыновей — Лукумон и Арунт. Будучи этрусками лишь наполовину, они не пользовались полными правами гражданства. Поэтому, кагда Лукумон женился на знатной этрусской женщине Танаквиль, та уговорила его перебраться в Рим, где у него не могло возникнуть препятствий для карьеры. Распродав имущество, Лукумон и Танаквиль сели в повозку и отправились в Рим. По дороге на голову Лукумона камнем упал с неба орел. Танаквиль истолковала это знамение в том смысле, что супруг станет в Риме царем. Лукумон, или Луций Тарквиний, как его стали впоследствии называть, получил царскую власть, сменив умершего Анка Марция[946]».[947]

Рынд с топорами-бердышами, то есть оруженосцев-телохранителей при великих князьях и царях России в XVI–XVII вв., во время дворцовых приемов находившихся по обе стороны от трона, упразднил Петр I в 1698 г.[948] Выбор семьи Романовых в 1613 году, конечно же, был не случаен. Династия Романовых дала России 5 царей: Михаил Фёдорович, его сын Алексей Михайлович, и три его сына — Фёдор Алексеевич, Иван V и Пётр I. Последний принял императорский титул.

В современном английском языке баран, таран — Ram. Это восточногерманское слово появляется в английском, как мне сообщил мой сокурсник по филологическому факультету СПбГУ Дмитрий Петров, после норманского завоевания.[949] Ram это распространеннейшее имя среди представителей высших каст в Индии. В Европе со средних веков получает распространение имя Роман (Romanus, Ρωμαϊκή — римлянин, римский). Упомянуто это имя дважды и в Слове о полку Игореве.[950]

Среди римских родовых имен по мелкому скоту названы Порции (Свиньины), Овинии (Овцыны, Барановы, Овечкины), Каприлии (Козловы, Козлитины); по крупному Еквитии (Коневы), Таврии (Быковы, Коровьевы), Азинии (Ословы). От животных берутся разные прозвища, например прозвище Анниев — Caprae, Статилиев — Tauri, Помнониев — Vituli и много других.[951]

Фамилия изгнанного из Рима Фурином-Августом Овидия переводится на русский язык как Баранов или Овцын. Этот Баранов, пожив на пограничье республики, со временем прекратил ныть и стал рассуждать:

«И чтобы мне не рассказывать о засадах и смертельных опасностях, истинных, хотя [для вас] и маловероятных, [скажу только]: какое несчастье жить среди бессов[952] и гетов тому, кто всегда был на устах у народа! Какое несчастье, когда жизнь оберегается воротами и стеной, а безопасность достигается лишь благодаря расположению местности! Я, будучи молодым, избежал суровых военных сражений и брал в руки оружие, только играя; теперь состарившись, я вешаю на бок меч, на левую руку щит и на мои седины надеваю шлем.[953] Ведь как только часовой подаст с дозорной башни сигнал тревоги, тотчас трепещущей рукой я надеваю доспехи. Свирепый враг, вооруженный луками и пропитанными ядом стрелами, обозревает стены на храпящем коне; и подобно хищному волку, который уносит и волочит по полям и лесам животное, не спрятавшееся [заблаговременно] в овчарне, враждебный варвар забирает в плен всех, кого находит в полях, еще не укрывшегося за оградой ворот: его или ведут в плен, повесив на шею цепи, или он погибает от стрелы с ядом. Здесь живу я, новый житель беспокойного поселения. Увы, как долго тянется время моей жизни! И все-таки я вернулся к стихам и старым святыням: Муза по-дружески поддерживает меня в столь тяжких бедах![954] Ведь только нет никого, кому я мог бы продекламировать мои стихи и кто понял бы, услышав латинские слова. Сам для себя — а что же делать? — пишу и читаю, и мои сочинения не несут урона от своей же [собственной] оценки. Тем не менее я часто говорил себе: «Для кого теперь мне усердно трудиться? Неужто савроматы и геты будут читать мои писания»[955]?»[956]

Баран виден и в слове арий. Таран по латыни — aries, то есть баран, муфлон или архар. Таран для слова арий значение вторичное: в виде головы барана делали наконечник этого стенобитного орудия.

Охота на диких баранов в тогдашней Маргиане и далее на восток[957] обычное дело.[958] Ovis orientalis cucloceros Hutton — копетдагский аркал, туркменский баран, крупный дикий баран с длинными и тяжелыми рогами (до 92 см) гомонимного типа (лишь изредка рога бывают сильно первертированные). В конце XX века еще встречался другой подвид (Ovis orientalis Severtzovi Nasonov — баран Кызылкумов или баран Северцова): на Алайском, Туркестанском, Зарафшанском и Гиссарском хребтах,[959] хребте Нуратау и небольших возвышенностях южных и центральных Кызылкумов.[960]

Другой Арий (Ἄρειος) был в окружении Октавиана и пользовался его огромным доверием:

«Сам Цезарь (Гай Осьмушка) вступил в город, беседуя с философом Арием и держа его за руку, чтобы таким свидетельством особого уважения сразу же возвысить философа в глазах сограждан. Он вошел в гимнасий, поднялся на воздвигнутое там возвышение и, когда люди, в страхе, упали ниц, велел им встать и объявил, что освобождает город от всякой вины — во-первых, ради основателя его, Александра, во-вторых, потому что восхищен красотою и величиной Александрии, и в-третьих, чтобы угодить своему другу Арию. Вот какою честью был взыскан Арий, и его заступничество спасло многих и многих. Среди спасенных им был и Филострат, софист, не знавший себе равных в искусстве говорить без подготовки, но совершенно безосновательно причислявший себя к Академии. Цезарю его самонадеянность внушала отвращение, и он отклонил все просьбы Филострата. Тогда софист, с небритою седою бородой, в темном плаще, стал ходить следом за Арием, твердя один и тот же стих:

Мудрец поможет мудрым, если сам он мудр.

Узнав об этом, Цезарь помиловал его, не столько желая избавить Филострата от страха, сколько Ария от зависти».[961]

Об этом Арии известно несоразмерно мало его влиянию на Октавиана.[962] Считается, что «он был философ-стоик, гражданин Александрии, наставник Октавиана Августа, который ценил философа столь высоко, что после завоевания Александрии пощадил город ради него. Считается, что Арий имел двух сыновей, Дионисия и Никанора, которые учили Августа философии. Фемистий, который говорит, что Август ценил Ария не меньше, чем Агриппу. Квинтилиан утверждает, что Арий учил или писал о риторике. Предположительно, он тот самый Арий, чьё жизнеописание содержала утраченная заключительная часть книги VII Диогена Лаэртского. Ария Дидима считают тем Арием, труды которого цитирует Стобей, подводя итоги философских школ стоицизма, перипатетиков и платоников. Полное имя Арий Дидим нам известно от Евсевия Кесарийского, который цитирует два продолжительных отрывка из трудов Ария о его воззрениях о Боге, космическом пожаре и душе».[963]

Для ведийской литературы характерно использование слова ārya в качестве общего этнонима всех арийских племён, исповедовавших ведийскую религию и противопоставленных anārya (неарий), dasyu, dāsa (враги-аборигены, дасы), mleccha (варвар). В Ригведе этноним упоминается 36 раз в 34 гимнах. Арийский мир в Ригведе охватывает прежде всего Sapta Sindhavaḥ (Семиречье, реки Пенджаба) и объединяет 5 больших племён: Anu, Druhyu, Yadu, Turvaśa и Pūru. Вот как видят ныне представляемую в Ригведе историю:

«Приблизительно в середине II тысячелетия до н.э. в северо-западную Индию, в район современного Пенджаба, с запада, через перевалы Гиндукуша, начали вторгаться воинственные племена, называвшие себя ариями. Они говорили на одном из древних языков индоевропейского происхождения, весьма близком к языку соседних племен, населявших древний Иран, отличались не только воинскими талантами, но и даром поэтического слова, в котором умели запечатлеть свой взгляд на мир — какой он есть и каким они хотели его видеть. И главным сокровищем этих племен стали гимны, легшие в основу будущего их собрания — Ригведы».[964]

Э. Бенвенист: «Если иранскому обозначению страны — dahyu — соответствует в санскрите обозначение раба-чужестранца — dasyu, то происходит это по той причине, что иранцы совершенно естественно обозначали собственный народ, рассматриваемый изнутри, словом, производным от daha, человек, в то время как для индийцев этот же dahyu, рассматриваемый извне, необходимо представлялся как раб-чужестранец; так еще раз подтверждается важность противопоставления изнутри-извне».[965]

«Слово ārya в иранском ареале употребляется в качестве этнонима. Когда Дарий перечисляет своих предков: сын Vištāspa, внук Aršāma, он делает добавление, характеризуя себя как arya ariyačissa, ариец из арийцев. Таким образом, он применяет к себе определение, которое мы бы выразили словом иранец. В иранском слово arya противопоставляется слову anarya, не-arya; в индийских языках arya противопоставляется dāsa-, чужеземец, раб, враг…

Что значит ārya? Это очень трудная проблема…»[966]

Наконец, слово арий обозначало в иранских языках иранца, выходца из державы персов, а затем парфян, выходца из Арахосии-Арианы-Арии.[967]

В 1992 году, на занятиях санскритом с В. Г. Эрманом, я получил ясный ответ на вопрос: кто такие были и откуда взялись арийцы-арии? Владимир Гансович ответил:

— Мы не знаем.

Основатель Кушанского царства Куджула Кадфиз объединил пять племен.[968]

Страбон упоминает асиев, пасианов, тохаров и сакарвалов, «вышедших с того берега Яксарта, что после саков, согдианов и занят саками». Страбон был менее осведомлен, чем автор(ы) Ригвед.[969]

Ригведы, как и более поздняя индийская литература, не менее ценные источники по истории римских невозвращенцев, чем Энеида Вергилия или Шахнаме Фирдоуси. Хотя внешне иногда Ригведы напоминают собрание частушек-фесценнин-басен, чем произведение одного словесника.

В. Г. Эрман: Ко времени написания Ригведы «арийские племена расселились в Северо-Западной Индии, на веерообразной территории между Индом на западе, Сатледжем на востоке и Гималаями на севере. Южная граница проходила, очевидно, еще не очень далеко от Пятиречья; море в текстах Ригведы уже упоминается, но довольно смутно. Длительное время восточную границу так называемой Арьяварты, Страны ариев, определяла река Сарасвати — ныне это маленькая речка, теряющаяся в песках Раджастхана, но когда-то она была более широкой и полноводной и впадала, вероятно, в Инд, ниже слияния его с Сатледжем.

Из металлов в Ригведе наиболее часто упоминается золото, затем — металл, называемый аяс (лат. aes, медь, бронза — Д. Н.), что позднее стало означать «железо», но в этих текстах означает, очевидно, бронзу, или медь, или металл вообще. Не упоминается серебро. Арии еще не создали тогда городской цивилизации, но бронзовые орудия и оружие значительно превосходят протоиндийские; кроме того, уже известно было железо, и начинался переход к более совершенным железным орудиям. Искусство кузнецов, плотников, кожевников высоко ценилось, и разделение труда было достаточно развито. В Ригведе уже находим отрывочные упоминания о ткачестве.

Главной формой богатства были крупный рогатый скот, коровы; главной единицей стоимости в торговле была корова. Слово нишка, позднее означающее монету, в Ригведе означает золотое украшение.[970] Значение коровы в жизни общества многократно и выразительно подчеркивается в Ригведе. Богам возносятся молитвы преимущественно об умножении скота; войны ведутся ради угона стад у врагов, и сам термин для обозначения военной экспедиции, набега — гавишти — означает буквально «добыча коров». В ведийской поэзии корова — символ всего прекрасного и священного.[971]

Следующее место по значению и ценности среди домашних животных занимает лошадь. Лошадь сыграла особенно важную роль для обеспечения военного превосходства ариев над своими противниками. Боевые колесницы (повозки — Д. Н.), влекомые конями, долго оставались главной силой индийского войска. Верховая езда ведийской эпохе была менее известна.

Из домашних животных в Ригведе упоминаются еще овцы, козы, ослы, собаки. Собак использовали для охраны и пастьбы скота, ночной стражи, охоты.[972] Охотились на медведей (с луком), распространена была также охота с капканами и силками. Вторым по важности занятием после скотоводства было земледелие. В Ригведе упоминаются пахота плугами, жатва; практиковалось, по-видимому, и искусственное орошение. Зерно обозначается в текстах словом ява, что впоследствии значит «ячмень», но во времена Ригведы, видимо, зерно вообще. Рис в этот период еще неизвестен.

Основой арийского общества в эпоху Ригведы является патриархальный род. Во главе моногамной семьи стоит отец, патриарх — грихастха; род продолжается лишь по мужской линии. Молятся о рождении сыновей, дочери считаются нежелательными. Роды, патриархальные семьи, объединялись в грамы, или кланы, как условно переводят этот термин. Во главе племени стоял царь — раджа, или, скорее, вождь, который иногда избирался «округами», иногда же должность его была наследственной; но, во всяком случае, власть его не была абсолютной. Она была ограничена советом старейшин — сабха и племенным собранием — самити. Некоторые племена, по-видимому, управлялись непосредственно советом старейшин, каждый из коих носил титул «раджа». То была еще эпоха военной демократии.[973]

Но чаще все же царская власть была наследственной; у таких царей уже зарождалось нечто вроде «двора» (сабхасад), состоявшего из глав «кланов» — грамани. При царе также состоял подчиненный ему полководец (сенани), возглавлявший менее значительные военные походы. Очень важную роль играл верховный жрец (пурохита), ответственный за обряды, обеспечивающие процветание племени и военные победы. Кроме того, в каждом племени был свой род наследственных жрецов-певцов, возносивших молитвы богам и восхвалявших деяния царя; они и были создателями Ригведы.

Племена времен Ригведы не имели политической взаимосвязи; каждое племя было самостоятельной политической единицей. Но иногда, объединяясь против общего врага, они составляли военные союзы».[974]

Верховный бог ранних ариев — Юпитер, Juppiter, Jovis Pater, от juvare, помогать, первоначально Diovis, блестящий, Diespiter, Dispater, отец дня: в Ригведе — Дьяус, Дьяус-питар, Дьяус-отец.

«Но в отличие от своих античных собратьев ведийский Дьяус не утверждается на троне владыки богов, главы пантеона. В Ригведе мы застаем культ этого божества на стадии угасания, полузабытым отголоском более ранней эпохи. Он прославляется всего в шести гимнах Ригведы, причем неизменно в паре с Притхиви, богиней земли.

Неразрывная связь этих божеств выражается в Ригведе и в последующей литературе сложным словом (двандва) Дьявапритхиви — Дьяус и Притхиви, Небо и Земля — всеобщие родители, родители всего живого. Дьяус — отец и Притхиви — мать, «Великие, мудрые и могучие», «справедливые, осыпающие дарами почитателей», «сотворившие все живое», «чьей милостью бессмертие даровано их потомкам» — так обращаются к ним в гимнах. Однако значение их явно клонится к упадку; в других гимнах той же Ригведы говорится, что Небо и Земля сотворены богом Индрой, который явно превосходит их величием.

В гимнах говорится о Дьяусе как о быке, Дьяус — красный бык, мычащий с высоты.[975] В гимнах говорится о Дьяусе, вооруженном дубиной, — подразумеваются громовые удары, удары молнии, — о Дьяусе, «улыбающемся сквозь облака», что тоже должно означать молнию. После Ригведы образ Дьяуса окончательно блекнет и вскоре совсем исчезает из индийской мифологии. В послеведийской литературе его имя употребляется почти исключительно как нарицательное (причем как существительное женского рода) дьяус со значением небо».[976]

То, что арии-римляне пришли в Индию и насадили там свои обычаи, несомненно. Вот, например, в Гоа арии закрепились в количестве 66 семейств вокруг основанного ими поселения Маргао (ныне второй крупнейший город в Гоа). 30 семей облюбовали места к северу. 66 на санскрите звучит как сассат, а 30 как тис, поэтому земли, где осели арии стали называть Сальсете и Тисвади. Они принесли своих божеств, которых мы знаем ныне под именами: Мангириша, Махадева, Махалакшми, Махальсу, Шантадургу, Нагеша и Саптакотешвара.[977]

Отвоевывать себе место в Индии ариям-римлянам пришлось приспосабливаясь к местным условиям и наличествующим противникам.[978] Установление господства над индусами осуществлялось способом, который в русском языке понятий именовался в 1990-ые годы разводкой. Их виды дошли в местных сказках.[979]