Проблема сущности человека и смысла жизни. Проблема антропосоциогенеза

Проблема сущности человека находится в центре философского учения о человеке. Раскрытие сущности входит в само определение любого предмета и без этого вообще невозможно вести разговор о его функциях, значении, существовании и т.д. В истории развития науки ее представители усматривали отличие человека от животного и объясняли его сущность, используя различные специфические качества человека. Действительно, человека можно отличать от животного и по плоским ногтям, и по улыбке, и по уму, и по религии и т.д. и т.п. При этом нельзя не заметить, что в данном случае сущность человека пытаются определить исходя не из самого человека, а апеллируя к тем признакам, которые отличают его от ближайшего вида, т.е. как бы со стороны. Однако с методологической точки зрения, такой прием оказывается не совсем правомерным, ибо сущность любого предмета определяется, прежде всего, имманентным способом бытия самого этого предмета, внутренними законами его собственного существования. К тому же не все отличительные признаки человека являются существенными. Как свидетельствует современная наука, в основе исторического бытия и развития человека, обусловливая его сущность, лежит трудовая деятельность, осуществляемая всегда в рамках общественного производства. Человек не может производить и заниматься трудовой деятельностью, не вступая прямо или опосредованно в общественные отношения, совокупность которых и образует общество. С развитием общественного производства и трудовой деятельности развиваются и общественные отношения людей. В той степени, в какой индивид аккумулирует, осваивает и реализует всю совокупность общественных отношений, происходит и его собственное развитие. Отметим, что речь идет именно о всей совокупности общественных отношений: материальных и идеальных (идеологических), настоящих и прошлых. Это положение имеет важное методологическое значение, ибо из него следует, что человека надо понимать не вульгарно-материалистически, не идеалистически, не дуалистически, а диалектически. Другими словами, его нельзя сводить лишь к «экономическому человеку» или только к «человеку разумному», или к «человеку играющему» и т. д. Человек есть существо и производящее, и разумное, и культурное, и нравственное, и политическое и т.д. одновременно. Он аккумулирует в себе в большей или меньшей степени весь спектр общественных отношений и таким образом реализует свою социальную сущность. Другой аспект этого вопроса состоит в том, что человек — это дитя человеческой истории. Современный человек не взялся «ниоткуда», он есть результат развития общественно-исторического процесса. Иными словами, речь идет о единстве человека и человеческого рода. Однако человек — не только результат общества и общественных отношений, он в свою очередь и творец их. Таким образом, он оказывается в одно и то же время и объектом и субъектом общественных отношений. В человеке реализуется единство, тождество субъекта и объекта. Существует диалектическое взаимодействие между человеком и обществом: человек — это микрообщество, проявление общества на микроуровне, а общество — это «сам человек в его общественных отношениях».

Определение сущности и смысла жизни человека - одна из важнейших философских и сложнейших человеческих проблем, от верного решения которой многое зависит. Кажется, тысячелетия развития должны были приблизить людей к её разрешению, однако, современные философы считают, что это не так и вряд ли произойдёт в обозримом будущем... Сложность разрешения этой проблемы, прежде всего, связана с различием подходов и суждений о человеке и его природе в философской антропологии и в других дисциплинах, практиках. Более того, среди специалистов по общественным и естественным наукам есть немало людей, которые, вообще, отрицают существование какой-то осмысленной природы человека или полагают, что "философское рациональное обсуждение целей человека не ведёт к априорным или математически доказуемым истинам и не может привести к согласию в этом вопросе по существу", из чего логически следует невозможность детерминирования сущности человека и понимания его предназначения. Однако, не менее логично и то, что жизненные проблемы людей, коих немало, наверное, возникают не сами по себе, а являются следствием их ошибочных, нерациональных действий, и исторический опыт побуждает искать их решение в человеке и его сущности и разуме. Если этого не делать, развитие человека и общества будут неоптимальны и чреваты осложнениями, чему подтверждением давние прогнозы о грядущем апокалипсисе... То есть, чтобы ни говорили специалисты и к чему бы ни вело философское рациональное обсуждение целей человека, а пока оно ведёт к неопределённости, оптимизация действий людей, преодоление ошибок и разрешение накопившихся проблем невозможны без опоры на сущность и имманентные ей задачи существования человека, которые предполагают их определение для объективного анализа и рационализации его жизни. Все, кто сколько-нибудь последовательно и глубоко анализировал представления о человеке и его сущности, отмечали огромное их многообразие, противоречивость и парадоксальность. Скажем, Б.Юдин считает, что эта тема архаична и не заслуживает внимания, а Л.Касс пишет, что проблема природы человека возникает в самых неожиданных местах. Весьма любопытным в происходящем вокруг понятия природы человека является то, что не зная и не определив её вполне, люди уже говорят о возможности её изменения в результате биотехнологической революции, как и о некоем постчеловеческом будущем /Ф.Фукуяма/, по-видимому, по аналогии с постиндустриальным обществом, которое является такой же искусственной конструкцией. С точки зрения человечества было бы во всех отношениях полезнее говорить не о чём-то происходящем постфактум, а о начале собственно истории человека разумного, который, наконец-то, осознал себя и своё предназначение и последовательно занялся самосовершенствованием! Пока же приходится разбираться в "Вавилонах" представлений о природе человека и искать нечто общезначимое и взаимоприемлемое, на основе которого может начаться этот новый этап истории человечества. Естественно предположить, что разнообразие представлений о человеке определяется не столько многообразием его сущности, которая весьма непроста и несовершенна, сколько разнообразием представлений людей и их различиями в развитии и разумности, точке зрения на предмет и мировоззрении, степени объективности и полноте охвата предмета, влиянием авторитетов и господствующих представлений, наконец, и это самое важное, - жизненной ориентацией людей на обогащение и власть, для достижения которых важнее знание происходящего вовне, а не в себе... Наше человековедение считается со сложностью данной проблемы и предлагает не только свой вариант объяснения, но и конструктивное обоснование возможности её решения. Основная задача данной статьи - оценить и соотнести между собой важнейшие представления о человеке под углом зрения человековедения для формирования общезначимого определения его сущности и смысла жизни. Антропосоциогенез — процесс историко-эволюционного формирования физического типа человека, первоначального развития его трудовой деятельности, речи, атакже общества.

Выделение человека из животного мира - столь же грандиозный скачок, как и возникновение живого из неживого. Ведь речь идет об образовании такого рода живых существ, внутри которого с известного момента прекращается процесс видообразования и начинается «творческая эволюция» совершенно особого типа.

Предыстория человечества по сей день остается такой же загадочной и таинственной, как и возникновение жизни. И дело здесь не просто в недостатке фактов. Дело еще в новых и новых открытиях, порой совершенно обескураживающих, парадоксальных, которые колеблют теории, еще недавно казавшиеся стройными и убедительными. Неудивительно, что современные научные представления о становлении человека покоятся в основном на гипотезах. Более или менее достоверными можно считать лишь общие (но как раз философски значимые) контуры и тенденции этого процесса. К вопросу о происхождении человека антропологи и философы подходят с различных и внешне даже противостоящих друг другу позиций. Антропологи озабочены поисками «недостающего звена» в биологической эволюции от обезьяноподобного предка человека к Homo sapiens. Философы стремятся выявить и обрисовать сам «перерыв постепенности» - революционный скачок, который имел место в процессе человеческого становления. Это способствует правильному пониманию мировоззренческого масштаба проблемы, перед которой стоит антропологическое исследование, и оказывает на него эвристическое воздействие. Давно признано, что превращение животных (гоминидов) в людей не могло быть неким мгновенным, одноактным событием. С неизбежностью должен был существовать длительный период становления человека (антропогенеза) и становления общества (социогенеза). Как показывают современные исследования, они представляют собой две неразрывно связанные стороны единого по своей природе процесса - антропосоциогенеза, длившегося в течение 3-3,5 млн лет, то есть почти в тысячу раз дольше, чем вся «писаная история». Важнейшая черта антропосоциогенеза - его комплексный характер. Поэтому неверно было бы утверждать, что, скажем, «сначала» возник труд, «потом» общество, а «еще позднее» - язык, мышление и сознание. С конца XIX века в теме антропосоциогенеза на первый план снова и снова выдвигается проблема труда. Однако, соглашаясь с этим, нельзя сразу же не принять во внимание, что труд и сам имеет свой генезис, превращаясь в полноценную предметно-практическую деятельность лишь во взаимодействии с такими факторами социализации, как язык, нравственность, мифология, ритуальная практика и т.д. Одним из важнейших факторов антропосоциогенеза было развитие языка. В самом широком смысле слова язык - это вся система культуры, поскольку посредством нее устанавливаются межчеловеческие связи. Язык в более узком смысле - это специализированная информационно-знаковая деятельность, именуемая речью. Посредством речи процесс общения между людьми достигает максимума эффективности. К языку испытывали благоговейное почтение. Ни одна из древнейших культур не опускалась до толкования языка как произвольного человеческого изобретения. Считалось само собой разумеющимся, что формальное и смысловое совершенство языка выше человеческих способностей. Язык мыслился как дар богов и как сила, роднящая богов и людей. Лишь в пространстве языка и с его помощью первичные материальные условия существования нашего прапредка могли подразделиться на такие важнейшие практические категории, как, скажем, святилище, жилище, утварь и т.д. Но это значит, что и предметно-практическая деятельность в полном и точном смысле этого слова могла сформироваться не раньше, чем появился язык. Как ни велики социализирующие возможности языка (членораздельной речи), их все-таки было недостаточно, чтобы обеспечить действительную солидарность по поводу труда и достигнуть внутристадного мира. Важную роль играло коллективно регулируемое произведение потомства. Именно в этой сфере в ходе антропосоциогенеза совершилась одна из самых радикальных революций, оказавшая глубокое воздействие на человека как субъекта предметно-практической деятельности. Только люди знают и классифицируют родственные отношения. Это знание существует издревле; оно не изгладится и не потеряет смысла, покуда человек остается человеком. Оно является невидимой предпосылкой бесчисленного множества высокоцивилизованных воззрений, в частности представления о том, что Homo sapiens - это не просто биологический вид, но семья народов, преемственный род человеческий. Табу на близкородственные связи - первый в ряду простейших нравственно-социальных запретов, возникших в глубокой древности и навеки сохранивших свое непреложное значение. Нравственно-социальные запреты конституируют первобытно-родовую общину в противовес животному стаду. Можно выделить три простейших нравственно-социальных требования, которые известны уже самым древним, самым примитивным сообществам и которые разделяются всеми без исключения представителями вида Homo sapiens, где бы и в какую бы эпоху эти требования ни обретались. Это, во-первых, уже известный нам абсолютный запрет на кровосмесительство; во-вторых, абсолютный запрет на убийство соплеменника (в дальнейшем - сородича, близкого); в-третьих, требование поддержания жизни (прокормления) любого из соплеменников, независимо от его физической приспособленности к жизни. В ходе антропосоциогенеза совершился необратимый переход к человеческому нравственному существованию. Жестокие карательные меры, которыми первобытно-родовая община принуждала своих членов к соблюдению простейших нравственных требований, создавали непреодолимое препятствие для возврата первочеловека в животное состояние. Это было суровое «понукание» к надбиологической солидарности, к историческому развитию на путях коллективной деятельности.