Горгий (V в. до н. э.)

Родился в городе Леонтины, Сицилия — 380 до н. э., Ларисса, Фессалия — древнегреческий софист, крупнейший теоретик и учитель красноречия V века до н. э.

Горгий родился в г. Леонтины. Риторике обучался в Сицилии у знаменитого Коракса. В 427 году он прибыл в Афины, и его искусные речи привлекли всеобщее внимание. Возглавляя Леонийское посольство в Афинах, Горгий сумел своей речью уговорить афинян предоставить военную помощь. Позднее он объездил всю Грецию, повсюду выступая перед слушателями. На собрании греков в Олимпии в 392 году он обратился к собравшимся с призывом к единодушию в борьбе против варваров. Олимпийская речь Горгия надолго прославила его имя.

Горгий был одним из первых ораторов нового типа — не только практиком, но и теоретиком красноречия, за плату обучавшим юношей из богатых семей говорить и логически мыслить. Такие учителя назывались софистами, «специалистами по мудрости».

Горгий утверждал, что он учит не добродетели и мудрости, а только ораторскому искусству. Речь Горгия отличалась особой поэтической выразительностью. Он разработал и применял особые риторические приемы, прозванные горгианскими фигурами: аналогичные по форме и соответствующие по объему фразы, использование параллельных членов предложения и членов предложения, находящихся в антитезе. Для сочинений Горгия характерно ритмическое оформление и подобное звучание завершений.

Традиция сохранила немногое из творческого наследия Горгия. Сохранился, например, следующий совет оратору: «Серьёзные доводы противника опровергай шуткой, шутки — серьёзностью». Целиком сохранились лишь две речи, приписываемые Горгию, — «Похвала Елене» и «Оправдание Паламеда», написанные на сюжеты мифов о Троянской войне. Ораторское искусство Горгия заключало в себе много нововведений: симметрично построенные фразы, предложения с одинаковыми окончаниями, метафоры и сравнения; ритмическое членение речи и даже рифма приближали его речь к поэзии. Некоторые из этих приёмов надолго сохранили название «горгианские фигуры» («горгиевы фигуры»). Горгий писал свои речи на аттическом диалекте, что служит ярким свидетельством возросшей роли Афин в литературной жизни древней Эллады.

Горгий также был одним из учителей Антисфена — основателя школы киников.

Исокра́т (436 до н. э. — 338 до н. э.)

Знаменитый афинский ритор, сын Феодора, состоятельного владельца мастерской по производству флейт, ученик Горгия и других софистов, древнегреческий преподаватель риторики, теоретик ораторского искусства.

В период правления в Афинах тридцати тиранов Исократ руководил школой риторики на острове Хиос. В 403 он вернулся в Афины, около десяти лет был логографом. Около 390 создал в Афинах собственную школу риторики, которая стала крупнейшей в Древней Греции. Из 28 его речей дошло до нас 21, а также 9 писем к нескольким историческим личностям: македонскому царю Филиппу, тирану Дионисию и т. п. Судебные речи, числом 6, относятся к первой поре деятельности Исократа (402—390) и составлены для произнесения на суде одной из сторон, если только это не школьные образцы, сочиненные учителем в руководство ученикам по поводу действительных или даже вымышленных процессов: по крайней мере, Исократ в более поздние годы настойчиво отвергал всякую прикосновенность свою к судебному красноречию и о составителях подобных речей говорил с явным пренебрежением. Изобилуя общими местами и софистическими измышлениями, не выдаваясь в стилистическом отношении, судебные речи Исократа содержат в себе некоторые бытовые черты и намеки на исторические события, особенно на тиранию тридцати и следовавшие за её падением перемены.

Славу и богатство доставила Исократу преподавательская деятельность, сначала на Хиосе, потом в Афинах, а также составление сочинений наставительно-политических. В программной речи «Против софистов» Исократ обосновал свои взгляды на обучение риторике. Он полагал, что риторика должна стать средством нравственного и политического воспитания. В курс обучения своей школы Исократ ввел историю, право, литературу, философию. Для становления оратора, по мнению Исократа, необходимы три составляющие: природное дарование, правильное обучение и постоянная практика.

В «Панафинейской» речи, в речи «Против софистов» и в «Обмене состояниями» имеются некоторые автобиографические известия; здесь же преподаны правила декламации его речей. Из так называемых речей только немногие заслуживают это название; все прочие — или обращения к царям и правителям с наставлениями и похвалой, или упражнения в модном тогда стиле софистов.

Самая ранняя и вместе замечательнейшая из речей Исократа, «Панегирик», стоила автору 10 лет труда (390—380); наиболее поздняя, «Панафинейская» речь, начата им на 94 и кончена на 97 году жизни; обе речи названы так от праздников, к которым приурочивал автор их произнесение. На самом деле сочинения Исократа назначались для чтения дома или в кружке друзей и ни одно из них не произносилось ни в суде, ни в народном собрании. До конца дней своих, однако, Исократ стремился направлять события к определенной цели посредством воззваний к народам и царям и никак не мог понять, почему никто не пользуется его уроками в политике. Зато в роли мастера и учителя литературной прозы Исократ не имел соперников; слава его привлекала в его школу многочисленных учеников из разных мест европейской и азиатской частей Эллады.

Цицерон сравнивал дом Исократа с гимназией и с открытой для всей Эллады мастерской; школу его он называл троянским конем, из которого толпой вышли герои, ученики; число слушателей Исократа доходило, по словам его биографа, до ста. Из его школы вышли историки Ефор, Феопомп, Андротион, ораторы Ликург, Леодамант и др. Подобно софистам, Исократ учил за деньги, получая до 250 драхм серебром с ученика за курс; получал он иногда деньги и за свои сочинения — напр. за панегирик Евагору, саламинскому царю на Кипре, около 30 000 драхм серебром.

Ученикам частью преподавались правила построения речи, начиная с подбора отдельных слов и кончая образованием длинных периодов, частью читались, с комментариями, собственные сочинения учителя. Об одном и том же предмете говорить на разные лады, подновлять старое, новому придавать печать старины, великое уничтожать, ничтожное превозносить — таково, по словам Исократа, назначение речи; то же говорили софисты, когда учили неправое дело сделать правым, и наоборот.

Период увлечения чудесной силой слова ознаменовался быстрыми успехами в разработке грамматики, в выяснении различных стилей и т. п. Усилиями Исократа завершено было развитие аттической прозы и приспособление её для разнообразнейших видов литературы не одних афинян, но и всех эллинов. Влияние Исократа перешло в Рим, отразившись на цицероновской прозе, а через последнюю проникло в книжную речь новых народов. Не обращаясь за украшениями к поэтической речи, избегая всего вычурного и напыщенного, И. довольствовался в своих уроках риторики и в составлении образцовых произведений теми средствами языка, какие были для всех доступны в живой речи современных ему афинян. Образцы предложений Аристотель в своей «Риторике» заимствует из Исократа. Периодическая речь, гармоническая, тщательно отделанная в своих составных частях, была впервые создана Исократом и преподана многочисленным его ученикам. На афинян, в высшей степени чувствительных к красотам слова, да и на прочих эллинов подобные сочинения производили чарующее впечатление.

Но слава ритора не удовлетворяла Исократа; он желал учить современные поколения «не только красноречию, но и добродетели», то есть морали и политике. Ему казалось, что только незвучный голос и робость перед толпой мешала ему играть роль вдохновителя народов и царей. На самом деле больше, нежели голоса, недоставало Исократу. Ему не хватало ясного видения людей и событий, силы воли и решимости, страстного увлечения идеей и неутомимого изыскания живой действительности в её сокровенных мотивах и причинах — тех именно качеств, которые обеспечивали великим ораторам греческим и римским успех в многолюднейших собраниях. Вместо фактов, приуроченных к данному месту и времени, вместо неотразимых заключений из фактов Исократ обыкновенно предлагает своим читателям несколько общих положений о желательном порядке вещей и облекает эти мысли в изящную форму многоречивых советов в том убеждении, что народы или цари только дожидались благонамеренных указаний ритора и готовы согласовывать с ними свои поступки.

В совершеннейшем из своих сочинений, «Панегирике», изданном после Анталкидова мира, Исократ советует эллинам прекратить раздирающие их распри и войны и соединённые силы Эллады направить на общего врага, царя персов, с предоставлением морской гегемонии афинянам, а сухопутной — спартанцам. Предлагая повторить старый, много раз не удававшийся опыт, Исократ в то же время перечислением заслуг Афин перед эллинами только раздражал лакедемонян и затруднял полюбовное соглашение между двумя государствами. С этого времени Исократ не переставал проповедовать мир в среде эллинов, борьбу эллинов против персов и завоевание Востока, где могли бы поселиться многие нуждающиеся эллины.

В умиротворителя Эллады и национального вождя эллинов Исократ пытался обратить то царя спартанского Архидама, то сиракузского тирана Дионисия Старшего, то царя македонян Филиппа. В 346 до н. э., когда Филипп владел уже многими городами Фракии, разрушил Олинфский союз, держал в своих руках Фермопилы и разорил Фокиду, Исократ приветствовал в беспощадном завоевателе благородного рыцаря, которому оставалось только опровергнуть клеветы афинских демагогов и стяжать себе вечную славу покорением Востока для свободных эллинов. Та же наивная вера в Филиппа проходит через всю «Панафенейскую» речь, выпущенную в свет в 339 г. Года за три до этого Исократ убеждал Филиппа беречь свою жизнь, столь необходимую для славы Эллады.

Сохранился рассказ, будто Искорат не перенес роковой вести о поражении союзных эллинских сил при Херонее и уморил себя голодом; но на самом деле Исократ оставался до конца верным своему самоослеплению. Ко времени после Херонейской битвы относится письмо Исократа к Филиппу, в котором ритор с радостью оповещает, что теперь, когда умиротворение эллинов наступило само собой, царю легко исполнить заветную мечту своего советника.

Исократ был ритор, бедный оригинальными идеями, мечтатель без точных сведений о положении вещей. Несравненный мастер формы, он был лишен энергии, энтузиазма и творчества мысли. Историческая роль его сводится, помимо выработки общеэллинского литературного языка, к распространению раньше приобретенных понятий, гуманных и цивилизующих, далеко за пределы Афин; многочисленные ученики и читатели Исократа тем легче усваивали эти понятия, чем меньше изложение их носило на себе печать сильной, оригинальной личности.

Фрасимах [Трасимах] (V в. до н. э.)

Фрасимах был гражданином города Халкидон, расположенного у пролива Босфор. Предположительно он работал софистом в Афинах, однако реальных доказательств того, что он был софистом, нет. Ему приписывают использование пеона в прозе, а также призыв к выражению эмоций через жесты.

Наиболее точно датированное упоминание Фрасимаха сделано в пьесе Аристофана, написанной в 427 г. до н. э. Нильс Рахут по сцене из этой пьесы заключил, что Фрасимах начал преподавать в Афинах за несколько лет до её написания. Более поздний фрагмент, принадлежащий Клименту Александрийскому, сталкивает Фрасимаха с Архелаем Македонским: «Еврипид в трагедии „Телеф“ спрашивает: „Должны ли мы, греки, быть рабами варваров?“, а Фрасимах в своей речи „К людям Ларисы“ ставит вопрос иначе: „Должны ли мы, греки, стать рабами Архелая, варвара?“». На основании чего Рахут заключает, что Фрасимах получил наибольшую известность в последние три десятилетия пятого века. Диллон и Гергель допускают, что этот отрывок был написан во втором веке н. э. Геродом Аттиком, у которого есть фрагменты схожие с работами Климента по духу, похожие на подлинные тексты пятого века до н. э., демонстрирующие детальное знание политики Фессалии.

Человек с таким же именем, упоминаемый в «Политике» Аристотеля, сверг демократию в городе Кумы. Но об этом событии нет никаких данных, невозможно судить, был ли это один и тот же Фрасимах или это были разные люди. Ещё раз Аристотель упоминает Фрасимаха в работе «О софистических опровержениях», где отводит ему центральную роль в развитии риторической теории. «Ибо, как говорят, начало чего бы то ни было есть, пожалуй, важнейшая часть, а потому и самая трудная… Именно так это получилось с искусством красноречия и почти со всеми другими искусствами. В самом деле, те, кто изобрел то или другое начало [искусства красноречия], продвинулись крайне мало. А те, кто ныне пользуется доброй славой, будучи преемниками многих продвигавшихся, как бы сменяя друг друга, приумножали таким именно образом: Тисий — после первых [изобретателей], Фрасимах — после Тисия, Теодор — после него, и так многие внесли не малую долю [в преуспеяние] искусства красноречия, а потому нечего удивляться определенной полноте этого искусства». Диллон и Гергель отмечают, что это, однако, не делает Фрасимаха учеником Тисия, а Теодора в свою очередь — учеником Фрасимаха.

В «Риторике» Аристотель приписывает Фрасимаху остроумное сравнение: «Сравнение удачно, когда в нём есть метафора, так, например, можно сравнить щит с фиалом Арея, развалины с лохмотьями дома; сюда же [относится] и сравнение: „Никират — это Филоктет, укушенный Пратием“, которое употребил Фрасимах, увидя, что Никират, побежденный Пратием в декламации, отпустил себе волосы и неопрятен». Далее Фрасимах упоминается в «Риторике» в игре слов Иродика «… Иродик говорил Фрасимаху: ты всегда смел в борьбе…» Диллон и Гергель выдвигают предположение, что эта игра слов определила выбор Платона, избравшего Фрасимаха в качестве агрессивного и напыщенного защитника позиции «правда на стороне сильного» для диалога «Государство».

Платон упоминает Фрасимаха как успешного ритора в диалоге «Федр», но не говорит ни о каких его значимых деяниях. Византийский словарь Суда даёт краткое описание Фрасимаха, подтверждая его статус риторического теоретика. «Софист из Халкидона в Вифинии. Открыл точку и двоеточие, ввёл современный вид риторики. Являлся учеником философа Платона и ритора Исократа. Написал рекомендательные речи, „Искусство риторики“, „Средства риторики“». Диллон и Гергель назвали второе предложение «нелепым утверждением», как и то, что касается Платона и Исократа. Они предполагают, что в тексте есть пробел, где и был указан истинный учитель Фрасимаха, достойный соперник Платона и Исократа.

Дионисий Галикарнасский в своем сочинении «К Исею» восхваляет Фрасимаха за его риторическое умение. Дионисий определяет его как «простого, тонкого и находчивого и способного в соответствии с желанием изъясняться как кратко, так и многословно». Тем не менее, он считает Фрасимаха, не оставившего после себя судебных речей, а только руководства и публичные речи, посредственным оратором, уступающим «острому» и «чарующему» Лисию.

Своей значимостью Фрасимах обязан главным образом Платону, сделавшему его персонажем своего диалога «Государство». В этом диалоге Фрасимах отличается стойкостью и даже безрассудством в защите несправедливости, и также примечательно его смущение в конце 1-й Книги, после того, как Сократ обуздал его. Значение этого смущения, а также смысл утверждения Сократа а 6-й книге о том, что он и Фрасимах «только что стали друзьями да и раньше не были врагами», являются предметами споров.

Существует долгое философское исследование того, что именно имел в виду Фрасимах в 1-й книге «Государства». При этом его утверждения рассматриваются, как последовательные философские суждения, а не как воображаемые аргументы Платона.

В 1-й книге «Государства» Фрасимах выражает резкое несогласие с результатами дискуссии Сократа с Полемарком о справедливости. Требуя плату прежде, чем начнёт говорить, он заявляет, что «справедливость — это то, что пригодно сильнейшему» и что «несправедливость, достаточно обширная, сильнее справедливости, в ней больше силы, свободы и властности». Сократ возражает и вынуждает его признать, что существуют определённые нормы мудрого правления, а затем утверждает, что это ставит справедливость за пределы пригодности сильнейшему. Дальнейший диалог вызван неудовлетворённостью Главкона опровержением Сократа.

Имя «Фрасимах» означает «агрессивный воин», что, возможно, оказало влияние на его роль в диалоге.

В интерпретации Лео Штрауса Фрасимах и его определение справедливости представляют город с его законами и, таким образом, противопоставляются Сократу и философии в целом. Тем не менее, как человек мыслящий, Фрасимах имеет достаточно много общего с философами, чтобы иметь возможность защитить философию в городе.