День пятый Инкарри

Пятница, 24 августа, 6 часов 30 минут

Куско, Перу

Всю ночь Джоан при свете керосиновой лампы проработала за столиком в своей камере. На источенном насекомыми столе лежал помятый лист желтой бумаги. Огрызок карандаша в руке Джоан затупился, а ластик совершенно стерся. Тем не менее она ряд за рядом продолжала расшифровывать значки, переписанные с оборотной стороны распятия отца Франсиско де Альмагро. Никто не отнял у пленницы этих записей, да и зачем? О подлинном значении нацарапанных символов знали только она и Генри.

Джоан постучала карандашом по губам.

— О чем же ты пытался нас предупредить? — в сотый раз прошептала она.

Сон к ней не шел. Ее томило как заточение, так и любопытство по поводу всего увиденного в лабораториях аббатства.

Товарищ по несчастью ничем не мог ее утешить.

Узнав о том, что его племянник в опасности, Генри отдалился от Джоан, замкнулся в себе, а его глаза стали жесткими и злыми. За обедом он не проронил ни слова. По сути, профессор почти не дотронулся до еды. Любая ее попытка подбодрить Генри наталкивалась на вежливый отпор.

Поэтому Джоан вернулась в свою камеру в раздражении и тревоге. Примерно в полночь, так и не сумев заснуть, Джоан принялась трудиться над шифром.

Она просмотрела свою работу. Большие куски текста были переведены, но осталось еще много пробелов. До сих пор успех расшифровки обусловливался в основном подсказкой самого аббата Руиса, поделившегося знаниями об el Sangre del Diablo. Джоан уже сообразила, что руноподобные символы соответствуют буквам алфавита: простой шифр замены. Нужно было лишь найти ту же последовательность символов, что в сочетании el Sangre del Diablo. Джоан уповала на то, что где-то в криптограмме монах упомянул это название.

И он упомянул!

Теперь, зная значение части символов, расшифровать остальную запись стало делом проб и ошибок. Однако трудности оставались. Джоан знала испанский далеко не в совершенстве. Вот если бы Генри был рядом! Ведь эти слова — предсмертное предупреждение монаха, последний его завет.

Джоан подняла бумагу. Когда она прочитала написанное, по ее спине пробежал холодок.

«Это мое последнее слово. Да простит меня Господь... Эдемский змей... бедствие... Кровь дьявола разрушает доброе Божье дело... Наше спасение в руках Прометея... молитесь... да не будет выпущен на волю змей».

Вздохнув, Джоан отложила карандаш и бумагу, потерла уставшие глаза. Отец де Альмагро либо сошел с ума, либо ужасно перепугался. Но после всего увиденного в подвалах Джоан не сомневалась в том, что в его бредовых словах содержится хотя бы крупица здравого смысла. Что бы монах ни обнаружил, это потрясло его до глубины души.

Размышления Джоан прервал звук приближающихся шагов.

Быстро сложив листок, она убрала его обратно в карман. Если ей удастся переговорить с Генри наедине, он выскажет свое мнение, если, конечно, захочет обратить внимание на ее слова. Джоан вспомнила, каким упрямым слыл Генри в молодости; его настроение было трудно уловить. Но она решила, что теперь это ее не остановит. Она заставит Генри выслушать себя, даже если придется выкручивать ему руки. Франсиско де Альмагро нашел в горах что-то ужасное, что-то связанное с таинственным металлом. Если Сэм попал там в передрягу, Генри обязан прислушаться к словам коллеги.

В дверь громко постучали.

— Аббат желает видеть вас обоих, — отрывисто проговорил Карлос.

Джоан резко обернулась, когда в ее двери зазвенели ключи.

Что дальше?

* * *

Генри снова оказался в кабинете аббата. Вдоль стен выстроились длинные ряды книг. Широкие окна были распахнуты, открывая взору церковь Санто-Доминго. Крест на шпиле блестел в утренних лучах солнца. За спиной Генри стоял с пистолетом в руках еще один монах.

Однако сгорбившийся в кресле Генри ничего не видел. Его мысленный взор рисовал Сэма, похороненного под грудами булыжника и тоннами гранита. Генри стиснул кулаки. Это его вина. О чем он думал, оставляя раскопки на кучку неопытных студентов? Генри знал ответ. Его ослепила возможность доказать свою теорию. Все остальное потеряло значимость. Даже безопасность Сэма...

Скрип тяжелых дверей объявил о прибытии еще кого-то. Оглянувшись через плечо, Генри увидел Джоан, которую ввел черноглазый Карлос. У нее опухли веки, а измятая блузка и брюки говорили о том, что Джоан тоже не удалось поспать.

Когда она вошла в комнату, то даже не улыбнулась Генри. С какой стати? Из-за его безрассудства этой женщине теперь тоже угрожает опасность. Он снова вошел в ее жизнь, только чтобы принести неприятности.

— Сядьте, — грубо приказал пленнице Карлос. — Аббат Руис скоро придет.

Монах буркнул что-то по-испански другому охраннику, слишком быстро и тихо, чтобы Генри смог разобрать слова. После этого Карлос удалился.

Джоан опустилась во второе кресло перед просторным столом из красного дерева.

— Как ты? — спросила она.

Генри не хотелось разговаривать, но Джоан заслуживала по меньшей мере того, чтобы ей вежливо ответили.

— Нормально. А ты?

— Я тоже. Долгая была ночь. — Джоан бросила взгляд на охранника и придвинулась чуть ближе. Тронув Генри за колено, она сделала вид, будто утешает своего друга, а сама еле слышно произнесла: — Кажется, я расшифровала почти всю запись на распятии.

Несмотря на отчаяние, Генри сразу оживился.

— Что?

Его волнение привлекло внимание охранника. Монах зло посмотрел на профессора и поднял пистолет выше.

Генри протянул руку и коснулся щеки Джоан. Чтобы разыгрывать любовные чувства к этой женщине, большого мастерства и не требовалось.

— Что ты такое говоришь? — прошептал он. — Я же выбросил распятие в лаборатории.

— У меня есть копия.

Генри вытаращил глаза. Всю ночь он упивался чувством собственной вины и злился, а Джоан тем временем трудилась над криптограммой. Он покраснел от стыда. Впрочем, почему его это удивило? Джоан всегда отличалась изобретательностью.

Джоан отрывисто продолжала:

— Он предупреждает об опасности таинственного металла. Его последние слова — о какой-то болезни или бедствии, связанном с веществом Z. По-моему, его орден об этом ничего не знал... и до сих пор не знает.

Генри почувствовал, что причастен к тайне. Непосредственно со своего места он ничем не мог помочь Сэму, но знание способно стать мощным оружием.

— Чего же он боялся?

Джоан поморщилась.

— Все я не расшифровала. Остались пробелы и непонятные упоминания: Эдемский змей, греческий миф о Прометее. — Она уставилась на Генри. — Без тебя не разобраться.

Генри быстро взглянул на охранника. Он должен был просмотреть ее перевод, но с них не спускали зорких глаз.

— Эдемский змей — это, безусловно, ссылка из Библии на искусителя запретным знанием, метафорическое упоминание о том, что и мучает и развращает.

— Как, по-видимому, и вещество Z.

Генри нахмурился.

— Возможно.

— А при чем тут Прометей?

Генри покачал головой:

— Я не вижу никакой связи. Он был одним из мифических титанов, который украл у богов огонь и принес его человечеству. Прометея наказали, приковав к скале, а его печень каждый день выклевывал орел.

— Странно... к чему об этом упоминать?

Генри откинулся на спинку кресла и задумался над загадкой. Все равно переживать из-за Сэма в лучшем случае бесполезно. Он снял очки и потер глаза.

— Должна же быть причина.

— Если предположить, что, выцарапывая это на кресте, монах еще не спятил.

— Не знаю. Дай мне сообразить. По словам аббата Руиса, Франсиско напал на основное месторождение el Sangre. Он уже знал о его свойстве трансформироваться, поэтому ты наверняка права. Он нашел в горах что-то изменившее его мнение об этом металле.

— Что-то до жути его перепугавшее.

Генри кивнул.

Но в конце концов его казнили и мумифицировали, если предположить, что после этой находки его действительно захватили инки. Если он хотел предостеречь о чем-то свой орден, запись на распятии оказалась очень верным шагом. Наверное, монах знал, что инкские шаманы оставят умершему все личные вещи, особенно золотые. В любом случае это была его единственная возможность. Очевидно, он надеялся, что тело вернут испанцам, а не мумифицируют и похоронят.

— Какой из всего этого вывод?

Генри посмотрел на Джоан с тревогой. Ответа он не знал.

Дверь снова открылась. В комнату вошел аббат Руис с раскрасневшимся от ходьбы или от волнения лицом. Следующий по пятам за аббатом Карл ос занял пост рядом с другим охранником. Руис добрался до письменного стола и со вздохом опустил грузное тело в кресло. Некоторое время он молча смотрел на Генри и Джоан.

— У меня хорошие новости, профессор Конклин. Рано утром с гор пришло сообщение.

Генри выпрямился.

— О Сэме и остальных?

— Вы обрадуетесь, услышав, что они выбрались из храма. Они в безопасности.

Генри с облегчением сглотнул. Джоан протянула к нему руку, и он благодарно пожал ее.

— Слава богу.

— Истинная правда, — проговорил Руис. — Но это еще не все.

Генри поднял глаза. Джоан все еще держала его за руку.

— Похоже, вы неплохо обучили своего племянника, — сказал Руис с широкой улыбкой.

— Что вы имеете в виду? — сурово спросил Генри.

— Вместе со своими товарищами он сделал в горах потрясающее открытие.

Ожидая продолжения, Генри прищурился. Аббат прислонился к спинке кресла, очевидно, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Он обнаружил затерянное племя инков, деревню, разместившуюся высоко в вулканическом конусе.

— Что?

Совершенно потрясенный, Генри еще крепче стиснул руку Джоан, не представляя, как отнестись к услышанному. Неужели аббат нарочно все это придумал? Однако зачем ему это?

— Вы... вы уверены? — в смущении спросил он.

— Мы как раз собираемся это проверить, — ответил Руис. — Я все утро занимался приготовлениями к нашей поездке.

— Нашей поездке?

— Да, нашей с вами. Нам понадобятся там ваши знания, профессор Конклин. Кроме того, ваше присутствие склонит вашего племянника к сотрудничеству с нами. — Аббат Руис бегло рассказал о сообщении Сэма и о том, как студентам удалось через пещеры выбраться в затерянную деревню. — Так что, вы понимаете, профессор Конклин, точное местоположение вулкана нам неизвестно. Там их сотни. Ваш племянник предложил жечь костры, и если вы будете рядом, уверен, он поторопится.

Новости оглушили Генри. На их осмысление требовалось время. Сэм спасся, но если Генри примет участие в плане Руиса, то, скорее всего, подвергнет племянника еще большей опасности. С другой стороны, за стенами аббатства у него, возможно, появится шанс предупредить Сэма и сорвать замысел Руиса...

Чувствуя, в каком Генри состоянии, Джоан ободряюще сжала его руку.

Аббат Руис встал.

— Через десять минут отправляется наш вертолет, — объявил он. — Время поджимает.

— Почему? — спросил Генри, черпая от Джоан силы.

Руис посмотрел на него сверху вниз.

— Потому что, как мы предполагаем, ваш племянник нашел не только племя инков. Возможно, он открыл главное месторождение el Sangre del Diablo. Зачем еще маленькому клану инков понадобилось там скрываться? Только чтобы что-то охранять.

Джоан и Генри обменялись затравленными взглядами.

— Мы должны спешить.

Аббат махнул Карлосу, и тот, шурша рясой, выступил вперед.

— Пошел, — бросил монах, тыча пистолетом в шею Генри.

Аббат, казалось, не заметил грубости своего помощника. Явно не желая больше тратить время на это дело, он обошел письменный стол и направился к выходу.

Под дулом пистолета Генри и Джоан поднялись.

— Вы останетесь здесь, — сказал Карлос, показывая на Джоан.

Ее брови изогнулись от страха. Не выпуская ее руки, Генри притянул Джоан к себе.

— Она пойдет со мной, или я тоже остаюсь.

Возле двери аббат остановился.

— Не бойтесь, профессор. Доктор Энгель остается здесь, только чтобы обеспечить вашу сговорчивость. Пока вы будете выполнять наши приказы, с ней ничего не случится.

— Черта с два! Я никуда не еду! — гневно выпалил Генри.

Аббат кивнул, и прежде, чем Генри успел что-либо сообразить, Карлос влепил Джоан звонкую пощечину. Женщина упала на пол, удивленно вскрикнув. Генри тотчас же опустился возле нее на колени. Джоан убрала руки от бледного лица. На пальцах осталась кровь из разбитой губы.

Генри гневно обернулся к Руису и Карлосу.

— Вы, сволочи! Можно было бы обойтись и без этого, черт побери!

— Так же как и без богохульства, — спокойно отозвался от дверей Руис. — Урок мог оказаться гораздо суровее. Итак, я еще раз приглашаю вас, профессор Конклин: идите, пожалуйста, со мной. Не противьтесь, иначе в следующий раз Карлос будет не столь снисходителен.

Джоан подтолкнула Генри.

— Иди, — дрожащим голосом проговорила она сквозь слезы. — Делай, что они велят.

Генри понимал, что должен ехать. И все же...

— Я не могу тебя здесь оставить.

Поднявшись на колени, Джоан вытерла с подбородка струйку крови.

— Придется, — едва не рыдая, возразила она и упала в объятия Генри. Внезапно окрепшим голосом она шепнула ему на ухо: — Иди, Генри. Помоги Сэму.

Эта перемена ошеломила профессора. Он тотчас догадался, что Джоан лишь разыгрывала перед похитителями нежную фиалку.

Между тем она продолжала:

— Если эти подонки правы насчет главного месторождения, о предостережении Франсиско де Альмагро знаешь только ты. Поэтому езжай. Я сделаю здесь все, что смогу.

Генри не нашел слов, чтобы оценить мужество этой женщины.

— Но...

Изображая рыдание, Джоан крепче обняла Генри и шепнула ему:

— Кончай миндальничать. Я от тебя такого не ожидала. — Она прижалась к нему щекой и заговорила громче, чтобы обмануть Карлоса и Руиса. — О, прошу тебя, делай все, что тебе скажут. Подумай обо мне. Только возвращайся назад!

Даже принимая во внимание все обстоятельства, Генри не смог сдержать скупой усмешки и спрятал лицо в густых волосах Джоан.

— А теперь ты немного переигрываешь.

Она нежно поцеловала его в висок, обдавая жарким дыханием, и снова перешла на шепот.

— Я нисколько не играла. Действительно будет лучше, если ты вернешься ко мне, Генри. Я не хочу, чтобы ты снова исчез из моей жизни, как после колледжа.

Несколько мгновений они молча сжимали друг друга в объятиях. Затем Джоан оттолкнула его.

— Иди!

Генри встал, чувствуя, что его висок все еще влажный от ее поцелуя. Профессор увидел стоявшие в глазах Джоан слезы — едва ли ей пришлось их выдавливать.

— Я вернусь, — тихонько пообещал он.

Карлос схватил его за локоть.

— Пошли, — мрачно бросил он и рванул Генри в сторону.

Тот больше не сопротивлялся. Повернувшись к двери, он все же успел уловить последнее предостережение Джоан, дотронувшейся до кармана окровавленными пальцами.

В его ушах все еще звенели ее загадочные слова: «Остерегайся змея».

* * *

Когда на следующее утро Сэм проснулся и сполз с узкой соломенной постели, его поразили две вещи. Во-первых, то, что он вообще смог заснуть. Вокруг него по всей комнате были разбросаны многочисленные образцы ручной работы инков: керамика с узорами эмалью, висевшие на стенах ковры, изображавшие битвы богов, простая деревянная утварь и каменные табуретки. Сэм действительно попал в настоящую деревню инков! Он не мог поверить в то, что вчерашний сон оказался реальностью.

Во-вторых, он понял, что после местного пива страдает от жесточайшего похмелья. В голове стучало, словно внутри ее бил праздничный барабан, а во рту пересохло, как в Сахаре.

«Боже, я вроде столько и не пил», — простонал Сэм. Потянувшись, он поправил набедренную повязку, полученную вчера, и поднялся на ноги.

— Наверное, это от высоты, — заключил Сэм вслух. Отыскав в углу рубаху, он надел ее, нахлобучил шляпу и направился к двери. Денал с Норманом уже встали и куда-то ушли. Их кровати пустовали.

Отведя в сторону тростниковую циновку над входом, Сэм замигал от яркого солнца. Рядом пели на деревьях птицы, запах лаванды почти перебивал постоянную серную вонь из вулканов.

— Давно пора, — произнесла Мэгги. Рядом с нею стояли Норман и Денал. — Ты обрадуешься, когда узнаешь, что у инков есть нечто вроде кофе.

Воздев руки, Сэм пошел на ее голос.

— Дай же мне его!

Глаза Сэма постепенно привыкли к солнцу, и он увидел, что трое его спутников, одетые в почти одинаковые рубахи, собрались вокруг двух женщин, которые трудились возле открытой кирпичной печи. Заметив, в каком Сэм состоянии, ребята улыбнулись.

Он приковылял к ним. Над небольшими отверстиями в каменной печи покоились толстые глиняные горшки — в них булькали каши и тушились другие утренние блюда. От очага исходил запах пекущегося хлеба, а также еще какой-то, незнакомый Сэму аромат.

Наклонившись над очагом, юноша глубоко вдохнул.

— Помет лам, — проговорила Мэгги.

Сэм выпрямился.

— Что?

— Они топят печи пометом лам.

Отступив назад, Сэм нахмурился.

— Очень мило.

Две молодые женщины, готовившие еду, переговаривались между собой и бросали на незнакомцев быстрые взгляды. Было заметно, что одна из них беременна. Сэм знал о строгом отношении инков к труду. Все работали. У них существовала поговорка: «Не кради, не лги, не ленись». Единственной поблажкой по отношению к беременной была низкая деревянная скамеечка, или «духо», представлявшая собой один из немногих предметов мебели у инков.

Сэм принял из рук Мэгги кружку и с сомнением посмотрел на густой напиток.

— Выпей, полегчает, — с бледной улыбкой посоветовала Мэгги: видимо, на ней тоже сказалось действие вчерашнего зелья.

Сэм пригубил кофе, отдававшее орехами и корицей. Обрадовавшись, что вкус напитка гораздо лучше, чем его внешний вид, он не спеша начал пить. Мэгги не ошиблась. В голове немного прояснилось, но мысли все равно путались. Сэм проклял чичу. Наконец он оторвался от дымящейся кружки.

— Какие у нас планы на утро?

— На утро? Сэм, уже почти полдень, — ответил ему Норман. — Я готов немного вздремнуть.

Он бодрился, однако бледное лицо выдавало его состояние. Поначалу болезненный вид фотографа не бросился Сэму в глаза. Теперь же он отметил, как тяжело опирается Норман на Денала.

— Как нога? — спросил Сэм.

Норман задрал край рубахи и показал забинтованное, но все равно распухшее колено.

Одна из женщин подалась вперед и, осмотрев ногу Нормана, протараторила что-то по-инкски. К Деналу обратились три пары глаз.

Он перевел. По счастью, его родной язык происходил от этого древнего языка и не очень от него отличался. Иначе группе пришлось бы туго.

— Она говорит, что Норману нужно сходить в храм.

— В храм? — удивился Сэм.

— Я не собираюсь доверяться какому-нибудь колдуну, — заявил Норман, отпуская край рубахи. — Потерплю, пока не прибудет помощь. Кстати о колдовстве: ты пробовал связаться с Филиппом?

Сэм покачал головой.

— Сейчас попробую. Если вертолета не будет до вечера, может, тебе все-таки лучше показаться знахарю. Инки известны своим искусством в области народной медицины. И даже хирургии.

Норман закатил глаза.

— Едва ли я смогу оплатить все расходы по лечению.

Сэм махнул ему на укрытие.

— Тогда хотя бы приляг. Я попробую связаться с Сайксом прямо сейчас.

Денал помог Норману добраться до комнаты. Сэм тоже вернулся следом за ними, чтобы достать из рюкзака рацию. Он с тревогой посмотрел на Нормана, когда, укладываясь на соломенную кровать, тот тихонько вскрикнул.

— Проследи, чтобы он побольше пил, — обратился Сэм к Деналу. — Когда уляжется, приходи ко мне. Мне нужно, чтобы ты помог мне поговорить с местными.

Затем Сэм скользнул за тростниковую циновку и, отойдя на несколько шагов, включил рацию. Индикатор батарейки горел красным огоньком. Это означало одно: без подзарядки она долго не протянет.

— База, ответь Сэму. База, ответь Сэму. Прием.

Мэгги подошла к нему.

В ответ почти сразу же раздалось:

— Давно пора, Конклин!

Голос Филиппа заглушался помехами.

— Удалось организовать подмогу? Норман серьезно ранен, и нам нужна срочная эвакуация.

Даже продолжительный шум не скрыл волнения в голосе аспиранта.

Едет твой дядя! Профессор! Он как раз покидает Куско! К завтрашнему рассвету он должен быть здесь с вертолетом и всем необходимым.

Мэгги порывисто схватила Сэма за локоть.

Филипп продолжал:

Мне не удалось с ним поговорить. По-прежнему нет связи. Но из Куско известие дошло до близлежащего городка Виллакуачи, а потом до нашей базы по сети, которую установили утром монахи, Мы узнали обо всем совсем недавно.

На Сэма нахлынули самые противоречивые чувства. Прилетает дядя Хэнк! Однако лоб Сэма прорезала глубокая складка. Он надеялся, что помощь придет сегодня, и, как выяснилось, напрасно... До любого, пусть самого примитивного, аэропорта сотни миль. Сэм нажал на кнопку передачи.

— Отличная новость, Филипп! Но отправь сюда этот вертолет как можно скорее. Попробуй поторопить дядю Хэнка. Мы всю ночь будем жечь костры, на случай если он прилетит пораньше. — Красная лампочка на индикаторе батарейки зловеще замигала. — Я заканчиваю, Филипп! Свяжемся на закате.

Почти весь ответ Филиппа проглотили помехи. От шума у Сэма возобновилась головная боль. Выругавшись, он выключил рацию и понадеялся, что его последние слова долетели до Филиппа.

— Завтра на рассвете, — проговорила Мэгги с облегчением в голосе и повернулась к деревне. — Как здорово, что сюда приедет профессор Конклин!

Сэм приблизился к девушке.

— Мне все-таки не дает покоя Норман. Я на самом деле считаю, что нам нужно поговорить с Камапаком, с шаманом. Вдруг у инков есть что-нибудь вроде нашего аспирина или какое-то болеутоляющее?

Из-за тростниковой циновки на улицу юркнул Денал и направился к студентам.

— Норман спит, — сообщил он, однако его губы были озабоченно поджаты.

— Может, нам и правда стоит найти этого шамана, — сказала Мэгги. — Денал, ты нам не поможешь?

Подросток кивнул и повернулся к деревне.

— Я спрошу. — Косясь на домики, он замешкался. — Тут что-то не так.

— О чем ты?

— Тут нет детей, — заявил Денал и посмотрел на товарищей.

Мэгги и Сэм обменялись озадаченными взглядами и уставились на каменные постройки.

— Как же нет... — начал было Сэм, но его голос оборвался.

Солнце уже клонилось к закату, а со вчерашнего дня они не заметили в деревне ни одного ребенка. Праздник затянулся до самой ночи, поэтому тогда отсутствие детей не удивило Сэма.

— Он прав, — согласилась Мэгги. — Я встала не меньше часа назад, но тоже не видела ни одного малыша.

Сэм показал в сторону очага, где все еще хлопотали две женщины.

— Она беременная. Значит, где-то есть и дети. Наверное, они из предосторожности прячут их от нас.

Мэгги недовольно сморщила нос.

— По-моему, нас приняли со всем радушием. Никакой охраны...

— А давайте спросим, — предложил Сэм, кивая на беременную женщину.

Он повел товарищей обратно к печи и подтолкнул к ней Денала.

— Спроси, где у них дети.

Денал приблизился к женщине и обратился к ней. Казалось, рядом с ним она испытывала неловкость и даже с опаской прикрыла свой огромный живот рукой. Женщина ответила, оживленно жестикулируя. Сэм посмотрел туда, куда она показывала, — на соседний вулканический конус, возвышающийся над их кальдерой.

Наконец Денал закончил разговор и обернулся к Сэму.

— Детей нет. Она говорит, что они отправляются в ханан пача. В рай.

Он кивнул на возвышавшийся вулкан.

— Думаешь, их приносят в жертву? — Объяснение мальчика поразило Мэгги. Насколько было известно, у инков не практиковалось детоубийство и кровавые ритуалы. — Неужели все дети?..

Она подошла к женщине и, сложив руки, покачала ими, изображая ребенка.

— Уа-уа... уа-уа?.. — спросила Мэгги, используя слово кечуа для обозначения младенцев, и показала на большой живот женщины.

Глаза беременной округлились от ужаса, а затем злобно прищурились. Она прижала руку к животу.

— Гуака, — твердо заявила женщина и быстро заговорила на языке кечуа.

— Гуака. Священное место, — перевел Денал. — Она говорит, что теперь в ее животе живут только боги, а не дети. Здесь давным-давно больше нет детей. Все уходят в храм.

Игнорируя чужаков, женщина повернулась к ним спиной, очевидно обиженная долгими расспросами.

— О чем она, по-твоему, говорила, Сэм? — спросила Мэгги.

— Не знаю. Похоже, теперь у нас есть еще одна причина поискать шамана. — Сэм поманил Денала и Мэгги за собой. — Пойдемте, найдем Камапака.

Поиски оказались сложнее, чем предполагал Сэм. Большинство мужчин, включая и шамана, отправились в поле или на охоту. От немногих оставшихся трудиться в деревне Деналу удалось выяснить, в какую сторону идти. Вскоре группа Сэма уже шагала по дорожке в джунгли. Они миновали ряды ухоженных плодовых деревьев. Затем показалась широкая вспаханная долина, на которой поля киноа, зерновой культуры типа проса, перемежались рядами кукурузы, посадками перца чили, бобов и кабачков. На невозделанных участках мужчины обрабатывали землю при помощи ножных плугов, а женщины помогали им простыми мотыгами. Мэгги и Сэм остановились, с изумлением наблюдая за этими древними орудиями в действии.

— Не могу поверить, — в сотый раз за день повторил Сэм.

Денал поддел его локтем и заметил:

— Нам сюда.

Сэм и Мэгги отправились за мальчиком, все еще оглядываясь через плечо. Они снова вошли в джунгли и вскоре добрались до вырубки, где с кучкой мужчин трудился шаман. На салазках лежали связки спиленных деревьев. Инки походили на родных братьев — все как на подбор сильные и мускулистые. Шамана отличали от остальных только татуировки. Сначала его напугало появление гостей, но потом он широко улыбнулся и помахал им рукой. Камапак быстро заговорил.

Денал перевел:

— Он нас приветствует. Говорит, что мы как раз вовремя.

— Вовремя для чего?

— Помочь отвезти дрова в поселок. Прошлой ночью, за праздник, они сожгли все запасы.

Сэм застонал. Голова все еще гудела от похмелья.

— Посланцы мы богов или нет, боюсь, придется нам отрабатывать свое содержание.

Он занял место рядом с Камапаком и взялся за один из заплечных ремней. Денал встал рядом.

Мэгги пошла вперед, помогая убирать с дороги куски вулканического камня.

Упряжка из шести мужчин поволокла салазки с большей легкостью, чем ожидал Сэм. Один из инков дал Сэму пожевать несколько листочков коки. Содержащийся в растении кокаин помогал выдерживать высоту... а также бороться с похмельем. Вскоре Сэм обнаружил, что головная боль прошла. Он задумался: может, листья ослабят у Нормана жар и уймут боль?

Чувствуя себя лучше, Сэм заговорил с шаманом. Денал служил переводчиком.

Расспросы Сэма о детях столкнулись с тем же, что у женщин, оцепенением.

— Из животов наших женщин детей получает храм. Это приближает к ханан пача. — Снова кивок в сторону возвышавшегося на юге вулканического конуса. — Бог Кон благословил наш народ. Теперь наши дети — это его дети. Они живут в ханан пача. Дар Кону.

Мэгги выслушала его и оглянулась на Сэма. Тот лишь пожал плечами. Кон являлся богом северных племен; в сказаниях он вел грандиозные битвы с Пачакамаком, творцом мира. Но говорилось, будто именно этот бог, Кон, создал на земле человека.

— А храм... — начал Сэм, жуя горькие листья. — Можно на него посмотреть?

Шаман прищурился и энергично покачал головой:

— Запрещено.

Столкнувшись с таким твердым отказом, Сэм не стал настаивать. «Вот тебе и посланцы бога грома», — мысленно заключил он. По-видимому, Ильяпа в этой деревне не очень котировался...

Мэгги проскользнула к Сэму и прошептала ему:

— Я думала над замечанием Денала об отсутствии детей и о самой деревне. В этом обществе отсутствует еще один элемент.

— Какой?

— Старики. Все, кого мы видели, примерно одного возраста — лет двадцати.

Осознав, что она права, Сэм споткнулся. Даже шаман выглядел не старше.

— Может, у них очень короткая продолжительность жизни?

Мэгги поморщилась.

— Живут тут изолированно. Крупных хищников нет, если не считать тех тварей в пещерах.

Сэм обратился к Камапаку и с помощью Денала расспросил шамана об отсутствии стариков.

Тот ответил столь же непонятно, как и прежде:

— Храм нас питает. Боги нас защищают.

Судя по напевному ритму слов, ответ пришел из далекой древности и годился для ответа на многие вопросы. Когда Мэгги попыталась сама навести справки о здоровье и болезнях среди местных, то услышала все ту же отговорку.

— Похоже, это относится и к старым, и к малым, и к хилым, и к больным, — поделилась она с Сэмом.

— Ты считаешь, их отдают в жертву?

Она пожала плечами.

Сэм задумался, а затем обратился к Деналу, пытаясь возобновить разговор с другого конца:

— Попробуй описать тех монстров, которых мы видели в пещерах.

Мальчик недовольно скривился — роль переводчика начинала его утомлять, — но выполнил просьбу. Слушая его, шаман мрачнел. Он приказал остановиться. В его словах таилась угроза.

— Не говорите о тех, кто проходит через уку пача, подземный мир. Они маллаки, духи, и даже шептать о них опасно.

С этими словами шаман дал знак браться за салазки.

Сэм бросил взгляд на вулканическую гору на юге.

— Рай вон там, ад — под нами. Все царства духов соединились у инков в одной этой долине. Пакарин, магическое звено.

— Как по-твоему, что это означает? — спросила Мэгги.

— Не знаю. Но буду очень рад, когда прилетит дядя Хэнк.

Вскоре группа доволокла свой груз до края деревни. К этому времени перевалило далеко за полдень. Работники сбросили упряжь и вошли в селение налегке. Улицы снова заполнил счастливый щебет людей. Казалось, даже крестьяне вернулись с полей для дневного отдыха.

Сэм, Мэгги и Денал поплелись к себе. Сэм заметил, что суетящиеся возле очага женщины раскладывают по каменным чашкам жареную кукурузу и рагу, и улыбнулся, внезапно почувствовав, как сильно проголодался.

— Надо разбудить Нормана, — сказала Мэгги. — Ему нужно поесть.

Денал побежал вперед, на ходу крикнув:

— Я его приведу!

Мэгги и Сэм заняли места в очереди перед печью. От других очагов по всей деревне, словно от маленьких вулканов, тоже поднимался к небу пар. Как большинство селений инков, эта деревушка разбивалась на айлью, соседские общины. В каждой имелась собственная кухня на открытом воздухе. Если позволяла погода, инки всегда питались вне стен дома.

Добравшись до начала очереди, Сэм получил чашку горячего рагу с черпаком жареной кукурузы сверху. Под ней прятался кусочек вяленого мяса ламы.

Сэм принюхивался к своему блюду, когда из двери выскочил Денал и с озабоченным лицом поспешил к ним.

— Что случилось? — спросила Мэгги.

— Его нет. — Денал оглядел площадку. — Валяются только одеяло и матрас.

— Валяются? — удивился Сэм.

Денал с трудом сглотнул, встревоженный и перепуганный.

— Как будто он с кем-то боролся.

Мэгги бросила взгляд на Сэма.

— Прежде чем паниковать, — предложил он, — давайте-ка просто спросим.

Сэм махнул Деналу в сторону беременной женщины, которая раскладывала рагу. Мальчик прервал ее работу и что-то затараторил. Женщина кивнула, и на ее лице расцвела улыбка. Но когда Денал обернулся к Сэму, то совсем не улыбался.

— Нормана забрали в храм.

* * *

К концу дня Джоан в сопровождении молодого монаха оказалась в одном из многочисленных лабораторных боксов, расположенных в самом сердце аббатства. Верный своему слову аббат распорядился, чтобы с ней обращались как с гостьей. Поэтому ее просьбу понаблюдать за работой исследователей неохотно выполнили, хотя и приставили к ней сторожевого пса. Сквозь смотровое окно Джоан постоянно видела Карлоса — его рука покоилась на кобуре пистолета.

Молодой монах по имени Энтони прервал размышления пленницы.

— Конечно, у всех нас есть свои собственные теории, — заявил он на прекрасном английском. — Наша вера вовсе не мешает исследованиям. Аббат всегда говорит, что вера должна выдержать испытание наукой.

Джоан кивнула и придвинулась к нему чуть ближе. Они стояли перед рядом компьютеров и мониторов. Кроме нескольких работающих в соседних блоках специалистов, одетых в такие же, как и у Джоан с Энтони, белые халаты, в лаборатории никого не было.

Энтони подсоединился к компьютеру. Возле локтя монаха лежал поднос с мельчайшими образцами металла инков — ряды заключенных в пластмассовые лунки золотых капелек. Над подносом клубился туман от только что принесенного из холодильника сухого льда. Джоан узнала, что в лаборатории пытаются выяснить природу металла, чтобы ускорить желанную цель — возвращение Христа обратно на Землю. Ученые уже разработали методы очистки металла от посторонних примесей и повышения его чудесных способностей.

Джоан внимательно разглядывала крошечные образцы. Чтобы проверить собственное предположение, ей требовалась одна из этих драгоценных крупиц. Однако как ее добыть? Металл лежал совсем близко, но под надзором строгих глаз мог с таким же успехом находиться за железной решеткой.

Женщина сжала кулаки, твердо намереваясь не сдаваться. Ей хватило бы и секунды. Глубоко вдохнув, Джоан решила во что бы то ни стало воспользоваться любой возможностью.

— Я почти готов, — сообщил молодой монах, набиравший что-то на клавиатуре.

Вглядываясь в поднос, Джоан крепче прижалась левой грудью к плечу монаха. Она выбрала его в экскурсоводы за молодость — чисто выбритому темноволосому юноше было не больше двадцати, — хотя выделила его из числа прочих еще и по другой причине. Когда Карлос впервые привел Джоан в лаборатории, по глазам юноши она заметила, что он не остался равнодушным к ее красоте. Джоан видела, как взгляд монаха метнулся к ее груди. В университете она достаточно насмотрелась студентов, чтобы угадывать, когда их интересуют не только научные знания. Обычно она мягко отражала такого рода поползновения, однако сейчас решила сыграть на чувствах юнца. Джоан подозревала, что его легко выведет из равновесия внимание женщины. Судя по реакции молодого человека, она не ошиблась.

Энтони судорожно сглотнул, его щеки зарделись. Он слегка отстранился от гостьи.

Джоан воспользовалась этим: опустившись на табурет, небрежно положила руку на колено юноши.

— Мне будет очень интересно услышать ваши собственные теории, Энтони. Вы здесь уже не новичок. Что вы думаете об el Sangre del Diablo?

Она легонько сжала его колено.

Энтони оглянулся на стеклянную перегородку, отделявшую их от Карлоса. Охраннику не было видно руки Джоан. На этот раз юный монах не отодвинулся, но его лицо стало почти пунцовым. Он окаменел, словно изваяние. Если бы Джоан пробежалась пальцами по его бедру, то, пожалуй, получила бы подтверждение того, в каком напряжении находится Энтони.

Она не отходила от него весь день, дотрагиваясь до него, как бы случайно задевая и нашептывая что-то на ухо. Постепенно ей удалось заманить юношу в эту лабораторию, где исследовались образцы таинственного металла. Теперь начиналось самое главное.

Джоан наклонила голову, внимательно слушая юношу.

— Расскажите мне, что вы думаете об этом металле, Энтони.

Он с трудом выговорил:

— Возможно, это наноботы.

Теперь пришла очередь Джоан испытывать замешательство. Ее рука соскользнула с колена Энтони.

— Простите?

Юноша порывисто кивнул, немного освобождаясь от скованности.

— Некоторые из нас... исследователи помоложе... считают, что металл может представлять собой плотное скопление наноботов.

— Так же как в нанотехнологии? — спросила Джоан.

Она прочитала несколько теоретических работ, обсуждавших возможность построения субклеточных механизмов — наноботов, способных манипулировать на молекулярном или даже атомном уровне. Недавняя опубликованная в «Сайентифик америкэн» статья описывала первую попытку ученых из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе создать таких микроскопических роботов. Джоан вспомнила то, что сама видела в электронный микроскоп: решетку крошечных октаэдров, соединенных вместе дополнительными крючками. Но наноботы? Невероятно! Наверное, местная молодежь начиталась научной фантастики.

— Взгляните, — предложил Энтони, взволнованный возможностью произвести на слушательницу впечатление. Дотянувшись до подноса, он стальным пинцетом достал гранулу металла и опустил в прибор. — Электронная кристаллография, — пояснил он. — Наша собственная разработка. Прибор может изолировать единицу кристаллической структуры металла и построить пространственное изображение. Только посмотрите.

Он постучал по монитору пинцетом.

Джоан подалась вперед и достала очки, на минуту забыв об обольщении юного монаха. Когда она попросила показать металл, то вовсе не подразумевала увидеть его так близко. Теперь в ней проснулся ученый.

На экране появилось отчетливое изображение медленно разворачивающегося объекта. Джоан узнала микроскопическую частицу металла. От миниатюрного октаэдра отходили шесть нитевидных отростков: один наверху, второй внизу и четыре посередине. Каждый венчался четырьмя крошечными крючочками наподобие воробьиного коготка.

Энтони показал кончиком карандаша на экран.

— По общим очертаниям и архитектуре он очень похож на гипотетический наноробот Эрика Дрекслера, предложенный им в книге «Двигатели созидания». Дрекслер построил теорию молекулярной машины в двух плоскостях: компьютерной и инженерной. Так сказать, мозг и плоть наноробота. — Монах похлопал по сердцевине октаэдра. — Это центральный процессор, его запрограммированный мозг, окруженный шестью узлами, или конструкторами, которые управляют руками. — Энтони провел указкой вдоль тонких когтистых крючочков. — Вот то, что Дрекслер назвал молекулярными манипуляторами.

Джоан нахмурилась.

— И вы полагаете, будто эта штука действительно может работать на молекулярном уровне?

— Почему бы и нет? — удивился Энтони. — Есть же в наших телах ферменты, которые действуют как природные органические наноботы. Или возьмите митохондрии внутри наших клеток. Эти органеллы не более чем микроскопические электростанции, управляющие веществом на атомном уровне, чтобы производить для наших клеток аденозинтрифосфат, или энергию. Даже тысячи вирусов в природе являются формами молекулярных устройств. — Он бросил на нее взгляд. — Так что, как вы видите, мать-природа преуспела и в этом. Наноботы уже существуют.

Женщина медленно кивнула, возвращаясь к экрану.

— Очень похоже на вирусы, — пробормотала она.

Джоан видела вспышки активности вирусных фагов. Под электронным микроскопом они напоминали приземлившиеся на поверхность мембран лунные модули, скорее механизмы, чем живые организмы. Изображение на экране мысленно перенесло Джоан к этим образцам вирусов.

— Что вы сказали? — спросил Энтони.

Она сжала губы.

— Просто размышляю вслух. Но вы правы. Даже приводящие к коровьему бешенству прионы могут рассматриваться как наноботы. Все они манипулируют ДНК на молекулярном уровне.

— Именно так! Органические наноботы, — подчеркнул монах. Его лицо покраснело от волнения. Он снова показал на экран. — Некоторые из нас думают, что это может быть первым из найденных неорганических наноботов.

Джоан сдвинула брови. «Все может быть. Но зачем? — недоумевала она. — Какова цель?» Она вспомнила выгравированное на распятии предупреждение отца де Альмагро. Его испугало связанное с металлом бедствие. Если монах не ошибался, не в этом ли заключается разгадка? Многие из упомянутых Джоан природных «органических» наноботов — вирусы, прионы — представляют собой переносчиков опасных болезней. Она чувствовала, что при наличии времени открыла бы тайну. «Особенно с таким оборудованием», — подумала Джоан, оглядывая огромную лабораторию.

Но сначала пленнице предстояло провести один эксперимент. Перед тем как заниматься переносчиками болезни, всегда рекомендуется найти способ их стерилизовать. И умерший монах намекал на такой способ в своей шифровке: «Наше спасение в руках Прометея».

Прометей, носитель огня.

Неужели это ответ? Огонь всегда считался великолепным стерилизатором. Джоан вспомнила о мнении специалиста по металлам Дейла Киркпатрика. Тот заметил, что вещество Z использует энергию с идеальной эффективностью. Но что, если металл получит слишком много тепла, как, например, от огня? Возможно, из-за своей сверхчувствительности вещество не сможет выдержать таких экстремальных условий.

Джоан спустилась в лаборатории, чтобы выкрасть образец металла и проверить свое предположение. Она быстро оглянулась на отца Карлоса. Ее сторожевой пес явно утомился.

В стенах аббатства он чувствовал себя слишком уверенно, чтобы беспокоиться по поводу какой-то женщины.

Она небрежно сняла очки и, потянувшись за ручкой, вплотную придвинулась к Энтони. Тот сжался от неожиданности и отдернул руку. Его локоть вышиб очки, которые держала Джоан. Она постаралась, чтобы очки упали прямо на поднос с драгоценными образцами. Золотистые капельки заплясали и покатились по столу, словно шарики.

Энтони подскочил.

— Простите. Мне следовало быть поосторожнее.

— Ничего страшного.

Джоан оттолкнула свой табурет. Она быстро зажала в ладони два шарика. Остальные соскользнули на пол. К Энтони бросились помощники, чтобы собрать образцы. Джоан посторонилась.

Внезапно рядом с ней вырос Карлос с пистолетом наготове.

— Что случилось?

Джоан махнула свободной рукой в сторону суетящихся людей, поспешно пряча в карман украденные образцы.

— Похоже, даже эта благословенная лаборатория подчиняется третьему закону Мэрфи.

— Какому еще закону?

Джоан повернула к Карлосу невинное лицо.

— Закону подлости.

С рассвирепевшим лицом Карлос схватил ее за локоть.

— Вы достаточно здесь пробыли. Пошли!

Джоан не сопротивлялась. Она получила то, за чем приходила, и даже больше.

Стоявший на коленях Энтони помахал рукой. Джоан одарила его улыбкой. Юноша вполне это заслужил.

Карлос быстро повел пленницу по подземным лабиринтам. Ей казалось вполне уместным то, что отбросы испанской инквизиции под конец окопались в пыточной камере инков. Джоан размышляла, не случаен ли подобный выбор местоположения. Одни мучители заняли резиденцию других...

Вскоре Джоан оказалась перед дверью в свою камеру. Карлос жестом показал ей, чтобы входила внутрь. Но Джоан не торопилась. Она повернулась к нему со страдальческим лицом.

— Вряд ли у вас найдется сигарета. — Она не курила, но Карлос этого не знал. — Прошло два дня. Я больше не могу терпеть.

— Аббат запрещает курить в аббатстве.

Джоан прищурилась.

— Но ведь его здесь нет?

Губы Карлоса тронула улыбка. Он оглядел коридор, и в руках монаха появилась пачка сигарет. Карлос вытряхнул две.

— Возьмите.

Джоан сунула одну из них в карман, а другую — в рот.

— С вашего позволения, — сказала она, наклоняясь к монаху, чтобы прикурить.

Тот снова нахмурился, однако достал из рясы зажигалку и поднес к сигарете огонь.

— Спасибо, — поблагодарила Джоан.

Карлос молча кивнул на дверь ее камеры. Пленница попятилась, открыла дверь и вошла.

— Все это вас погубит, — проворчал монах, запирая ее на ключ.

Джоан услышала, как он удаляется, и с глубоким вздохом прислонилась к двери. Женщина сдержала кашель. У нее получилось! Позволив себе несколько секунд наслаждаться победой, Джоан оттолкнулась от двери и принялась за работу. Скоро пропавших образцов должны были хватиться.

Она уселась за маленький стол и осторожно пристроила сигарету на краю столешницы. Затем, внезапно испугавшись скрытых камер, наклонилась и достала из ящика статьи по нанотехнологии, которые прислал ей молодой монах. Джоан собиралась прочитать о его теории побольше. Ее внимание привлек выделенный абзац:

«Мы пришли к выводу, что каждая отдельная структура этого металла может представлять собой некое микроскопическое устройство. Однако это поднимает два вопроса. С какой целью оно сконструировано? И кто его запрограммировал?»

Джоан чуть выпрямилась, размышляя над двумя этими вопросами. Нанотехнология? Она снова представила себе кристаллическую форму нанобота и «руки» с крючочками. Если юный ученый не ошибался, то какую цель преследует странный металл? Неужели отец де Альмагро давным-давно нашел ответ на вопрос? Это ли привело его в ужас?

Согнувшись над столом, чтобы скрыть свои ухищрения, Джоан извлекла одну из двух золотых капелек. Независимо от ответа кое-что она знала наверняка. Металл сильно напугал монаха, и, возможно, тот намекал на способ его уничтожения.

Джоан катнула золотистую капельку по крышке дубового стола. Разогретый металл походил на частичку мягкой замазки. Джоан приходилось обращаться с ним со всей осторожностью. С помощью ручки женщина сняла с шарика тончайший слой и нанесла его на стол. Приходилось экономить. Весь опытный образец был не более муравья.

Наконец она взяла сигарету, стряхнула пепел и поднесла тлеющий кончик к металлу.

«Ну, отец де Альмагро, посмотрим, в Прометее ли наше спасение».

Облизывая губы, Джоан дотронулась до металла.

Раздался звук не громче резкого кашля, но результат оказался внушительным. Она отдернула руку и выронила сигарету. Повалил дым. От удивления Джоан вскрикнула громче только что прозвучавшего взрыва. Она помахала рукой, разгоняя дым. В дубовой крышке стола образовалась дыра.

— Бог ты мой, — пробормотала женщина, благодаря свою счастливую звезду за то, что не использовала всю каплю металла целиком. Тогда исчез бы весь стол, а возможно, и стена позади него.

Джоан оглянулась на дверь и прислушалась, не идет ли кто. Все было тихо.

Решительно встав, она шагнула к двери. В голове пленницы возник план. Она взяла оставшиеся образцы металла и взвесила их на ладони. Нужно с кем-нибудь связаться. Хорошо бы — с Генри.

Однако хватит ли ей этого изменчивого металла, чтобы с его помощью пробить себе дорогу на свободу? Кто знает... Джоан отступила от дверей.

Ученому, как и отцу де Альмагро, следовало проявить недюжинное терпение. Послание монаха шло пятьсот лет. Она пристально смотрела на дымящееся отверстие в столе. В конце концов Франсиско де Альмагро все-таки услышали...

* * *

Солнце садилось. Генри ждал на окаймленной джунглями летной полосе, пока дозаправится большой вертолет. Шесть членов экипажа заканчивали погрузку. Генри стоял в сторонке, у полуразрушенной полосы, по которой катались пустые канистры из-под масла. Неподалеку, под деревянным навесом, аббат Руис, сменивший рясу на костюм «сафари», спорил с усталым механиком-чилийцем. Похоже, их горячие дебаты вызвала цена на бензин.

Генри повернулся спиной к спорщикам. Слева от него стояли двое вооруженных охранников — на тот случай, если шестидесятилетний профессор рванет в джунгли. Впрочем, Генри знал, что даже если разоружит свою стражу, то не пройдет в этих джунглях и десяти шагов.

За кромкой леса блеснул на солнце металл — там защищали свое добро отряды партизан. Заросшая сорняками летная полоса, очевидно, служила им базой для переброски наркотиков и оружия. Генри заметил также сложенные возле укрытия ящики с водкой. Центр черного рынка, решил он.

Генри покорился судьбе. Весь день они летели из Куско на эту, не отмеченную какими-либо знаками взлетную полосу. Профессор прикинул, что часа через четыре вертолет сделает остановку еще на одной тайной заправке неподалеку от Мачу-Пикчу, а затем, часа через три-четыре, доберется до раскопок. Группа прибудет туда как раз на рассвете следующего дня.

До этого Генри должен придумать, как расстроить планы аббата.

Он связался с Филиппом Сайксом. В голосе аспиранта отчетливо слышалось облегчение, однако и страх тоже. Генри проклинал себя за то, что вовлек в передряги не только своего племянника, но и других студентов. Необходимо найти способ защитить их. Но как?

Кто-то возле вертолета крикнул, что баки заполнены.

— Заканчивайте погрузку! — перекрывая шум моторов, прокричал Руис в ответ и передал непреклонному чилийцу пачку банкнот. По-видимому, согласие было достигнуто.

Рядом с вертолетом еще стояли ящики с оборудованием для раскопок и взрывных работ. Среди всего этого Генри увидел четыре ящика с вытравленной на деревянных планках кириллицей. Наверное, контрабанда из России: гранаты, автоматы «АК-47», пластиковые бомбы. «Неплохое снаряжение для группы археологов», — невесело подумал профессор.

Аббат дал знак охранникам вести пленного к вертолетам. Генри не заблуждался на свой счет, считая себя всего лишь средством для достижения цели, от которого избавятся сразу же после использования. Он подозревал, что, как только аббат получит от него необходимое, его ждет судьба доктора Киркпатрика — пуля в голову. И такая же участь уготована Джоан, Сэму и остальным студентам...

Генри повели к вертолету. Пока Джоан оставалась в заложниках, профессору приходилось покорно ждать любой возникшей возможности. Пересекая замусоренную полосу, он мысленно перенесся к их последней минуте вместе, вспомнил запах ее волос, прикосновение кожи, когда Джоан шептала ему на ухо, тепло ее дыхания на шее. У него взмокли ладони, когда он представил, какая опасность нависла над этой женщиной. Нет, с ней ничего не должно случиться. Ни сейчас, ни позже. Надо найти способ ее освободить.

Когда Генри дошел до поджидавшего их вертолета, аббат Руис так и сиял.

— Мы отправляемся, профессор Конклин, — прокричал он и вскарабкался в кабину. — К вашим руинам.

Генри покоробило такое добродушие. Следом за аббатом его впихнули в вертолет. Профессор занял кресло рядом с руисом.

Тот грузно подался вперед, беседуя с пилотом, который показывал на радиопередатчик. Потом, уже без улыбки, обернулся к Генри.

— Похоже, все усложняется.

У профессора сильнее забилось сердце.

— Что вы имеете в виду?

— Ваш племянник связывался с лагерем. Кажется, у фотографа из «Нэшнл джиографик» большие неприятности.

Генри вспомнил, как Филипп рассказывал о ранении Нормана. Ему не дали выяснить все подробности, и он знал только, что фотографу нужна медицинская помощь.

— Что случилось?

Аббат начал выбираться из вертолета.

— Наш план изменился, — озабоченным тоном сообщил он. — Мне нужно достать еще горючего, чтобы хватило до самых раскопок. Без посадки.

Генри схватил его за руку.

— Что происходит?

Один из охранников сбросил руку профессора, освобождая аббата. Однако тот ответил:

— Похоже, ваш племянник считает, будто инки собираются принести фотографа в жертву.

Генри вздрогнул. Аббат Руис похлопал его по колену.

— Не беспокойтесь, профессор Конклин. Фотографа нам уже не спасти. Но мы попадем туда прежде, чем убьют остальных.

Придерживая над головой шляпу, великан нырнул под вращающиеся вхолостую лопасти.

Стиснув кулаки, Генри откинулся на спинку сиденья. Кровавые ритуалы. Он даже не учел их возможность, но, принимая во внимание религиозные обряды инков, должен был учесть! Сэм и остальные студенты попали в дьявольские тиски: с одной стороны — инквизиция, с другой — затерянное племя инкских воинов...

Из окна было видно, как аббат показывает пилоту поднятый большой палец, а партизаны подкатывают к вертолету две запасные бочки горючего.

Прищурив глаза, Генри догадался, что, меняя план, аббат руководствуется вовсе не добротой душевной. Если Сэм с остальными погибнут, месторождение Sangre может потеряться на целые века. Аббат Руис не собирался рисковать. В руки улыбающегося чилийца перекочевали еще две пачки банкнот.

Корпум вертолета вздрогнул: запасные бочки с горючим заняли свое место. Аббат поспешил обратно в кабину.

Генри откинул голову назад, и из его горла вырвался сдавленный стон.

Время пошло — для всех них.

* * *

Мэгги следила за тем, как Сэм меряет комнату шагами, словно бык, ожидающий выхода на арену. Сэм сжал шляпу так, что побелели костяшки пальцев, и время от времени хлопал ею по бедру. Как только их одежду постирали и высушили, он сразу же переоделся в джинсы и жилетку. Мэгги догадывалась, что Сэм сделал это от досады и злости на инков.

Хотя девушка понимала его, они с Деналом остались в той же свободной одежде, не желая обидеть хозяев.

Весь день Сэм пытался уговорить шамана, чтобы их впустили в храм или вернули Нормана назад. Камапак отвечал одно и то же. Теперь Сэм и сам мог это перевести: «Нельзя». Понятия не имея, где скрыт священный храм, ребята не могли строить планов по спасению. Лесистая долина простиралась на тысячу акров. Студентам оставалось лишь уповать на милость инков.

— Я связался с Филиппом и описал ему наше положение, — задыхаясь, проговорил Сэм. — Но какой от него толк?

Мэгги шагнула вперед и, схватив его за руку, остановила бесцельное хождение.

— Успокойся, Сэм.

В его глазах застыло чувство вины и отчаяние.

— Это все из-за меня. Не надо было оставлять его одного. О чем я только думал?

— Они приняли нас в свое племя, со всей теплотой. Откуда ты мог знать?

Сэм покачал головой.

— Все равно нужно было подстраховаться. Сначала Ральф... теперь вот Норман. Если бы я только... если бы только...

— Что? — спросила Мэгги, крепко сжимая его руку. Девушке нужно было, чтобы он ее выслушал. Его самобичевание не приносило пользы никому. — Ну что бы ты сделал, Сэм? Если бы ты оказался рядом с Норманом, когда за ним явились инки, как бы ты, по-твоему, сумел их остановить? Любое сопротивление привело бы к тому, что перебили бы всех нас.

Сэм вздрогнул, его взгляд прояснился.

— Что же нам делать?

— Пользоваться мозгами, вот что делать. Надо хорошенько подумать. — Мэгги отпустила Сэма, надеясь, что теперь он ее выслушает. — Во-первых, по-моему, они вовсе не собираются причинять нам вред. Норман ранен, поэтому его и забрали в храм. Мы все здоровы.

— Возможно... — Сэм посмотрел на Денала. Стоя возле камышовой циновки, тот выглядывал на улицу. Сэм понизил голос. — Но как насчет него? Они забирают туда и детей.

— Денал не ребенок. Для инков он уже взрослый. Вряд ли ему грозит опасность.

Но ты замечала, как они на него смотрят, когда он проходит мимо? Как будто с любопытством и смущением.

Мэгги кивнула. «И еще с опаской», — молча добавила она. Но ей не хотелось расстраивать Сэма еще больше.

Денал бросил с порога:

— Сюда идут.

Мэгги тоже услышала, как кто-то, не таясь, приближается. За стенами их укрытия звенели взволнованные голоса. Некоторые пели.

Сэм подошел к Деналу.

— Что там творится?

Мальчик пожал плечами, но Мэгги заметила, как его пальцы, придерживавшие камышовую циновку, задрожали. Сэм обнял его одной рукой за плечо, а в другую взял винчестер. Вооружившись, он отодвинул циновку и шагнул за порог с готовностью принять бой.

Мэгги поспешила к товарищам, не желая, чтобы Сэм сгоряча наломал дров.

Солнце совсем ушло за горизонт. Пока они думали о спасении Нормана, на деревню опустилась ночь. Повсюду зажигались яркие, словно звезды, факелы, а сверху светила полная луна.

Соседняя площадь постепенно наполнялась инками. Некоторые несли факелы, другие высекали искры, ударяя кусочками кремня. Послышалась ритмичная барабанная дробь, и стайка женщин принялась танцевать. В середине площади внезапно вспыхнул костер.

— Опять праздник, — заметила Мэгги.

К ним приблизился инка с кремнями и, белозубо улыбаясь, застучал ими в такт барабанам. К хору присоединились флейты и трубы.

— Такое впечатление, будто у этих ублюдков День независимости, — буркнул Сэм.

— Смахивает на вечеринку, — согласилась Мэгги. — Но по какому поводу?

Увидев лицо Сэма, она пожалела о своем вопросе. Мэгги подошла к юноше, догадываясь, о чем он думает. Она тоже изучала культуру инков. Кровавый ритуал всегда сопровождался у них деревенским праздником. Жертвоприношение считалось радостным событием.

— Мы ведь не знаем, имеет ли это какое-нибудь отношение к Норману, — сказала Мэгги.

— Вот именно, — проворчал Сэм.

Жавшийся к порогу Денал вдруг рванулся вперед.

— Смотрите! — сказал он, показывая рукой.

Входившие на площадь расступились, пропуская одинокую фигуру, одетую в темно-коричневую рубаху и черную накидку, наброшенную на одно плечо. Казалось, человек пребывает в оцепенении: он шел слегка пошатываясь, словно пьяный.

Сэм недоуменно пролепетал:

— Норман?

Мэгги ухватила его за локоть.

— Пресвятая Дева, да это же он!

Переглянувшись, они кинулись к Норману. Вокруг полным ходом шло веселье. Музыка и пение стали громче. Друзья еще не добрались до Нормана, когда из толпы появился Камапак и преградил им дорогу. В свете факелов они увидели на его щеках и шее сеть татуировок: символы власти и изображения драконов с причудливым оперением.

Сэм вскинул было винтовку, однако Мэгги оттолкнула ее.

— Выслушай его.

Шаман торжественно заговорил. Денал переводил его слова:

— Боги ханан пача сочли вашего друга достойным. Теперь он айлью, родственник Верховного Инки.

— Верховного Инки? — переспросила Мэгги, все еще придерживая ствол винтовки. — Кто это?

Но шаман уже отвернулся, приглашая их присоединиться к Норману. Фотограф наконец заметил своих товарищей. Слабо помахав рукой, он заковылял к ним. Его лицо оставалось бледным, но уже не пепельным от болезни, а скорее побелевшим от какого-то сильного потрясения. Сэм поспешил к товарищу, а Мэгги с Деналом остались возле шамана.

Камапак с явным удовольствием следил за встречей. С помощью Денала Мэгги повторила свой вопрос.

— Я не поняла. Верховный Инка? Кто ваш Верховный Инка?

Когда Денал перевел вопрос, шаман нахмурился и медленно заговорил. Мальчик обернулся к Мэгги.

— Он говорит, что уже отвечал на этот вопрос. Это Инкарри. Он живет в храме Солнца.

— Инкарри?..

Мэгги вспомнила об обезглавленном вожде. Ее брови недоуменно сошлись на переносице.

Дальнейшие расспросы прервало возвращение Сэма вместе с Норманом.

— Ты не поверишь, — начал Сэм и кивнул Норману. — Покажи ей.

Норман приподнял рубаху, открывая голое колено. Мэгги подалась вперед, но не увидела ничего удивительного.

— Не понимаю... — Затем ее словно ударило молнией. — О боже!

Колено Нормана зажило. Даже более того, от пулевого ранения не осталось и следа. Не было ни малейшего шрама, словно пуля и не касалась колена.

— И это еще не самое удивительное, — проговорил тот, привлекая внимание Мэгги и Сэма.

— Что еще? — переспросил техасец.

Норман поднес ладони к лицу.

— Мои глаза.

— А что с ними?

Мэгги успела заметить, что на нем больше нет очков с толстыми стеклами. Фотограф оглядел площадь и благоговейным голосом произнес:

— Я все вижу. У меня снова стопроцентное зрение.

Прежде чем студенты успели как-то отреагировать, Камапак поднял руки и заговорил. Его слова, отражавшиеся от каменных стен и эхом разносившиеся по площади, предназначались не только для гостей, но и для всего племени.

— Что он говорит? — спросил Сэм у Денала, перекидывая винтовку через плечо.

Норман опередил мальчика и монотонно начал:

— Он говорит, что этой ночью, когда луна поднимется к зениту, явится Верховный Инка. Спустя многие века он сойдет со своего золотого трона к людям.

Камапак показал на группу студентов, и Норман закончил с удивлением на лице:

— Вот стоит будущее нашего племени. Они вернут Инкарри обратно в кай пача, средний мир. Снова начнется царство инков.

Собравшиеся инки радостно зашумели.

Только группа студентов молчала. Сэм разинул от удивления рот. Мэгги тоже не находила слов. «Откуда Норман узнал, что сказал шаман?» Денал придвинулся к Мэгги, не сводя испуганного взгляда с Нормана.

Пожимая плечами, тот произнес:

— Да не смотрите вы на меня так, ребята. Я завалил экзамен даже по начальному испанскому.

* * *

Празднование продолжалось, а Сэм сидел с Норманом на ступеньках площади. Ему хотелось получить ответы.

— Расскажи, что случилось. Что это за храм Солнца?

Норман покачал головой и провел пальцем по колену.

— Не знаю.

— Что ты такое говоришь? — спросила Мэгги.

Она сидела с другой стороны от Нормана. Денал, заняв ступеньку пониже, наблюдал за праздником. Мальчик курил сигарету из своего последнего драгоценного запаса. После всех переживаний Сэм не мог упрекать его за это.

— Как выглядел храм? — не унималась Мэгги.

Норман бросил на нее беспокойный и в то же время сердитый взгляд.

— Он такой... не помню.

— Тогда что ты помнишь? — настаивал Сэм.

Норман отвернулся, на его лице отсвечивали огни костра.

— Я помню, как меня сдернули с постели. Я пытался сопротивляться, но от слабости был способен лишь на пару пинков. Вскоре двое воинов понесли меня — должен добавить, не очень-то церемонясь, — по дорожке на юг. Минут через сорок пять мы добрались до южной стены конуса, там, где над ней нависает еще один большой черный вулкан. Начался крутой подъем, а потом я вдруг увидел в скале темную прорезь. С одной стороны вулкана открывался туннель.

— И куда он вел? — спросил Сэм.

— Не знаю. Но в конце туннеля я увидел дневной свет. Я в этом уверен.

— Может, этот туннель соединяется с другим вулканом, — предположила Мэгги. — Дорога в ханан пача у инков.

— Что еще? — допытывался Сэм у фотографа.

Тот медленно покачал головой.

— Я помню, как меня долго несли по коридору вниз, пока впереди не показалась пещера. Из нее выбивался свет факела. Когда мы приблизились, кто-то поприветствовал моих похитителей, подняв жезл.

Норман отвернулся и нахмурился.

— Ну и?..

— А после этого я ничего не помню, кроме того, как меня поволокли из туннеля обратно и в глаза ударили последние лучи заходящего солнца. — Он потрогал свою мантию. — Еще на мне оказалось вот это.

Мэгги откинулась назад, обдумывая услышанное.

— И ты понимаешь язык инков... — Она покачала головой. — Может, какой-нибудь гипнотический обучающий сеанс? Тогда был бы понятен провал в памяти. Но уровень целительства, твое колено, глаза — это далеко превосходит даже западную медицину. Это... это почти чудо.

Сэм насупился.

— Я не верю в чудеса. Всему есть объяснение. И оно в этом храме. — Он встретился глазами с Норманом. — Ты смог бы отыскать туда дорогу?

Норман поджал было губы, но ответил:

— Наверное. Путь протоптан и примерно через каждую сотню ярдов отмечен каменными знаками. Воины останавливались возле них, что-то произносили и шли дальше.

— Молитвенные тотемы, — буркнул Сэм.

Придется довольствоваться тем, что при необходимости храм Солнца можно отыскать. На следующий день прилетит дядя Хэнк, и Сэм собирался предоставить все эти тайны ему. После всех утомительных событий и волнений Сэм радовался, что Нормана вылечили, не важно как и почему.

Барабаны на площади замерли, танцовщики остановились. На каменный пьедестал взобралась женщина и начала негромко петь. Ее голос казался одиноким в этой расцвеченной огнями ночи. Вскоре толпа торжественно присоединилась к пению — сотня голосов взмыла к полуночному небу, словно дым. Поблизости тихонько запел Денал. Хотя Сэм и не понимал слов, он чувствовал смешанную с благоговением радость, почти как в церковных гимнах.

В его голове звучали слова Мэгги. Чудо. Неужели инки столкнулись с каким-то неведомым целебным источ