Глава 2. Основы психолингвистики 18 14 страница

Можно возразить: творческий потенциал Шекспира выше, но и потенциал сомневающегося студента недооценивать нельзя.

Что же такое творчество? В «Философском словаре» так опи­сывается творчество: «Творчество - это деятельность, порождаю­щая нечто, качественно новое, никогда ранее не бывавшее». Перед лицом такого определения сомнение студента, выраженное в при­веденной выше форме, уже явно не будет считаться «творческим актом»: фраза-сомнение высказывалась несчетное количество раз. А кроме того, фраза построена по такой издавна известной модели, что можно заменить в ней все составляющие на другие: «Надевать эту вещь или не надевать?», «Съесть на обед сразу весь салат или не съесть?» и т.д.

«Лист смородины груб и матерчат», - написал Борис Пас­тернак. И никакой литературный эрудит не опровергнет принад­лежности этой строки исключительно этому поэту.

Суть творческого результата, т.е. произведенного текста, в том, что он всегда не только оригинален, не повторяя пройденного, но он еще и обязательно социально значим.

Не так уж важно, идет ли речь об эстетической, научной, тех­нической или иной сфере деятельности; важно, чтобы знатоками той или иной сферы деятельности эта новизна была признана ценной. Правда, в обиходной речи, особенно в журналистике, как­то повелось употреблять разные слова (чаще всего оценочные эпи­теты) бездумно, «на авось», лишь бы похлеще и позначительнее они звучали. Получается САМЫЙ ВЕЛИЧАЙШИЙ, НАИБОЛЕЕ ВКУСНЕЙШИЙ, РОДНОЕ ОТЕЧЕСТВО. Зачастую уродливые клише «кочуют» из уст в уста: автор гола, финишировал старт, кон­тактный телефон, служба сервиса. Когда-то все они были, несом­ненно, новыми, но наносимый ими ущерб языку и здравому смыс­лу «творчеством» можно назвать только в кавычках.

Речевая деятельность как творчество - это создание рече­вого произведения согласно нормам определенного языка, постро­енного на знаниях и умениях продуциента и несущего в себе эле­мент новизны и социальной значимости.

Особенно часто принято говорить о детском словотворчестве. И здесь решение вопроса не так уж и легко дается. С одной сторо­ны, ребенок усваивает родной язык в общении с родными и близ­кими - другого языкового материала ребенку просто неоткуда взять. С другой стороны, как пишут специалисты, процесс творчества распадается на несколько этапов:

1)подготовка к творческому акту (накопление знаний в сфере интересов человека, анализ имеющихся фактов);

2)созревание, для которого характерно прежде всего крити­ческое отношение к прежним представлениям о чем-либо;

3)озарение, т. е. кажущееся внезапным усмотрение возможно­сти перестроить, переделать по-новому ранее сложившееся и обще­принятое суждение, конструкцию, явление или метод его изучения и описания;

4)проверка нового результата на истинность, на эффектив­ность, на ценность или значимость.

Правда, надо признать, что есть в истории человеческого твор­чества гениальные самоучки, которые доходят до всего сами, без обыч­ного этапа накопления добытых прежде знаний. Вот к их творчес­ким результатам ближе всего подходит детское словотворчество. В самом деле, если словотворчество профессиональных поэтов яв­ляется следствием полностью осознанного стремления к новизне сло­ва на основе накопленных знаний о языке (В. Маяковский, И. Севе­рянин и др.), то ребенок изобретает не существовавшие до него в языке слова и словосочетания из-за своего незнания, как можно го­ворить, а как нельзя. Еще ближе к детскому словотворчеству речь новичков в иностранном языке: «Преподаватель, я своя тетрадь дома покинул». Вместо глагола «оставить» используется глагол «покинуть» в значении оставить.

Можно ли считать это творчеством? Скорее нет. Такая новиз­на не может быть оценена как социально значимая, достойная по­ощрения.

Когда ребенок говорит «намакаронился», «эти бабочки одина-ковее, чем другие», «копатка», то это очень интересно, мило, дос­тойно восхищения (надо ведь найти подходящие морфемы - по смыслу, по форме, причем почти мгновенно). Но творчество ли это?

Думается, что окончательный ответ на этот вопрос еще впере­ди. Надо, например, собрать обширный массив детских словообра­зований на разных языках, сопоставить его и узнать, нет ли бук­вальных разноязычных аналогий, нет ли обширных внутриязыко­вых совпадений. Иными словами: нет ли общих для всех детей за­кономерностей в том или ином типе инновационных словообразо­ваний. Только после этого можно будет дать ответ о степени инди­видуальности и о степени творчества в этом процессе.

Что же касается оценки любого акта речи в качестве творче­ства, то с одной стороны, можно соглашаться с мнением филоло­гов, что любой речевой акт - творческий, а с другой - считать ее неправомерной. Очевидно одно, языкотворчество, если не всегда предполагает изобретение новых слов, то уж новые синтагмати­ческие связи и новые контексты для известных слов - это обяза­тельное условие для поэтического, для писательского творчества.

2. ВдиёТаау ёаба. ГпёдТёёГааёПОё-е-апёёа ТабаГёдТи ГТПОбТаГёу удиёТаид ёаб

Разумеется, смысл и функция творчества в разговорной речи отличаются от эстетических свойств художественного текста. В живой коммуникации творчество проявляется прежде всего в язы­ковой игре.

Языковая игра - это нетрадиционное, неканоническое ис­пользование языка, это творчество в языке, ориентация на скры­тые эстетические возможности языкового знака.

Языковая игра возможна только после овладения норматив­ными способами речевой коммуникации. «Когда чувство нормы воспитано у человека, - писал Л.В.Щерба, - тогда-то он начинает чувствовать всю прелесть обоснованных отступлений от нее».

Если образованный человек говорит «цалую», «ну побегли», он знает, что это отступление от нормы. Но именно осознание тако­го отступления, нарочитое смешивание литературной нормы и об­ластных элементов делает игру игрой.

Языковая игра имеет установку на комический эффект. Она воп­лощает в себе веселую, смеховую грань речевой деятельности чело­века. Но смешное в речи не должно игнорироваться как нечто несу­щественное, недостойное внимания ученых. М.М.Бахтин писал: «Смех - дело весьма серьезное. Настоящий смех не отрицает серьез­ности, а очищает и восполняет ее. Очищает от догматизма, односто­ронности, окостенелости, от фанатизма и категоричности, от элемен­тов страха или устрашения, от дидактизма, от наивности и иллюзий, от дурной одноплановости и однозначности. Смех не дает серьезно­сти застыть и оторваться от незавершимой целостности бытия».

ОбГёдёёудйёТаТё ёабй:

1) языкотворческая; (создание нового более экономного спо­соба выражения мысли);

2) развитие мышления и языка; (полностью освоено мышле-
нием то, что освоено языком; мысль для которой язык нашел крат-
кое и четкое выражение становится достоянием народа и народно-
го мышления; появляются общеязыковые выражения: злой как со-
бака, реки крови, золото, не человек и пр.);

3) стремление развлечь себя и собеседника;

4) стремление к самоутверждению;

5) маскировочная (позволяет обойти цензуру культуры; позво-
ляет замаскировать сообщение и благодаря этому выразить те смыс-
лы, которые находятся под запретом).

1бёа1йудйёТаТё ёабй:

1. Сознательное смешение категорий языка и внеязыковой дей-
ствительности (семантический и прагматический аспекты).

- Что находится посреди Оки? (буква к)

- Где старший пропускает вперед младшего? (в словаре)

2. Активное вмешательство в синтактику (т.е. в формальные
отношения знаков друг к другу).

(Вспомните интерпретации квазисказки «Пуськи бятые».)

ТпГТаГТё ТбТдапп ба+аОаТб+апоаа ёаао ТТ ааб! ёаГаёаг.

1) нарушение структуры языкового знака;

2) нарушение системных отношений между знаками.

Нарушение структуры языкового знака - это изменение отно­шений между двумя его сторонами: планом содержания и планом выражения. В частности, у «старого» содержания может появиться «новая» форма выражения или, наоборот, у «старой» формы - «но­вое», переносное значение.

В принципе, это естественное проявление жизни языка, его развития. Но одно дело - эволюционный процесс, стихийный и анонимный, а другое дело, когда говорящий пытается самовольно и мгновенно реорганизовать знак - в таком случае перед нами не более чем элемент игры, предназначенный лишь для данной ситуа­ции и данного момента. Это тот случай, когда человек знает, что так НЕ НАДО говорить, и все-таки говорит.

Рассмотрим только некоторые, наиболее часто встречающиеся нарушения структуры знака.

Искажение фонетической оболочки слова

Какчество (вместо качество)

Тыблоко (яблоко)

Очепятка (опечатка)

Графическое оформление целого текста Бокал из «Вены»

Испугались литераторы Разбежались плагиаторы Как в «Давыдку» я пришел Крикнул: «Пива!», сел за стол Меня вывели лакеи, взял

Под ручку полисмен Дал тихохонько по шее Старый хрен Просыпа­юсь, н е т п

^у

т и

Удивляюсь, изумляюсь Я в Коломенской части.

(Е. Венский. Пародия на фигурные стихи И. Рукавишникова)

Многозначность слова

АВТОМАТ

Как пользоваться автоматом для получения денег?

1.Зайти в отделение банка.

2.Достать автомат.

3.Получить деньги.

Женщины подобны диссертациям: они нуждаются в защите.

(Эмиль Короткий)

Паронимы

Что посмеешь, то и пожмешь. Фразеологизмы

Я хорошо усвоил чувство локтя, Который мне совали под ребро.

В. Высоцкий

Дети - цветы жизни. Но не давайте им распускаться.

Эмиль Короткий

Обыгрывание пословиц, поговорок, устойчивых фраз

Леди с дилижанса - пони легче.

Всё новое - это нехорошо забытое старое.

А. Кнышев

Создание псевдофразеологизмов

Трудно будет - деньги высылай. Будете рядом - проходите мимо.

Расширение плана содержания языкового знака

Молодая пара рассматривает фотографии залов Петрод-ворца: «Да, вот в таких комнатушках они и жили!»

Межъязыковая омонимия

В купе поезда «Вильнюс - Москва» сидят русский и литовец. Русский не понимает по-литовски. Литовец знает по-русски всего пару слов. Едут молча. Через час русский ставит на столик лит­ровую бутылку водки и два стакана. Наливает по 150 г и протяги­вает литовцу стакан. Попутчик:

- Тагр гтрасквзИ да1гша! («Так и умереть можно!») Русский литовцу в ответ:

- А ты молодец! Ну, по 200, так по 200!

Искажение формальной или смысловой стороны знака мы счи­таем нарушением его структуры. Если одновременно изменяются и внутренняя, и внешняя стороны языковой единицы, тогда следует говорить об образовании нового знака.

И если новые слова, естественным путем пополняющие сло­варный запас, называются неологизмами, то слова, образованные для данного момента, порожденные языковой игрой, называются окказионализмами (такие контаминации, как стрекозел, баоба-бочка, драмедия и пр.).

Ярким примером языковой игры, построенной на нарушении системных отношений между знаками, является каламбур.

Встречаются два кандидата наук.

- Что это у тебя в портфеле - небось докторская?

- Нет, ливерная.

«Гулять собак воспрещается» (табличка в фильме «Брилли­антовая рука»)

На нарочито неверной интерпретации производных слов по­строен игровой шутливый словарь, который создал еще в студен­ческие годы (в середине 60-х годов ХХ в.) вместе с друзьями психо­лингвист Б.Ю.Норман. Он получил название - «Энтимологичес-кий словарь».

Вот некоторые «толкования» из этого словаря.

Безграмотный - окончивший школу без похвальной грамоты.

Бездарь - человек, которому ничего не подарили на день рож­дения.

Головотяп (ужасн.) - палач.

Гончая - чаепитие.

Замша - заместительница директора.

Крахмал - небольшое поражение, неудача.

Лишайник - студент без стипендии.

Лобзик (детск.) - поцелуй в лоб.

Парапсихология (студ.) - двойка по психологии.

Сторож - публика.

Утконос - санитарка в больнице.

Фаталистка - невеста.

Язычник - лингвист.

Приведенные примеры наглядно демонстрируют психолинг­вистическую природу языковой игры. Отметим психолингвисти­ческие механизмы построения языковой игры:

• Линейный механизм кодирования и декодирования

• Механизм реализации программы (и его сознательное на­рушение)

• Грамматический механизм

• Механизм сочетания лексических значений

• Механизм формирования смысловых рядов

• Механизм смысловых замен

• Ассоциирование

• Механизм вероятностного прогнозирования

Кроме того, языковая игра позволяет примерить коммуникан­там другие речевые маски - социальные роли.

3. АёёуГёа ба-е-ааТё пбаёбёиоббй Га удйёТаб|э ёё-нТгюи

Несомненно, любое речетворчество совершается в простран­стве определенного языка. Как мы уже говорили, каждый язык имеет несколько стилей (нормированный, или кодифицированный; диа­лектный, арго, профессионализмы, молодежный сленг и т.д.). И в зависимости от того, к какому стилю языка тяготеет языковая лич­ность, в каком окружении она живет, эти условия будут определяю­щими и формирования языковой личности, и для речевого опыта, приобретенного ею. Но зачастую мы живем в окружении несколь­ких стилей, жанров языка - в конгломерате, который называется народным творчеством. А значит, живем и в окружении текстов разных жанров. Есть тексты, понимание которых необходимо че­ловеку для достижения узконаправленных целей. Но есть тексты, которые проникают в языковое сознание личности помимо ее воли. Они просачиваются в память, всплывая в речевом поведении в виде обкатанных цитат, готовых формул. Эти тексты формируют осо­бую область народного коллективного творчества, которая носит название речевой субкультуры.

Речевая субкультура существует в сознании носителей языка в виде цитат, выхваченных памятью из каких-либо текстов, из раз­нообразных коммуникативных ситуаций. Такие фразы передают экспрессию того контекста, осколком которого они являются; они несут в себе эмоциональную память о речевом акте, их породив­шем. Главное условие вхождения фразы в субкультуру - общеизве­стность социально-речевого контекста, в котором она возникла.

Когда-то А. Ахматова писала: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». О речевой субкультуре то же самое можно сказать с тем же основанием. В состав речевой суб­культуры может войти цитата из любого даже самого непрестиж­ного и даже непристойного источника.

Возьмем, к примеру, анекдот. Это, пожалуй, наиболее интен­сивно развивающийся ныне жанр устного народного творчества.

Расцвет его связан с особым статусом противовеса официальному единомыслию. Короткий, передаваемый из уст в уста, анекдот стал мгновенной реакцией на любые проявления жизни социума. Он охватывает самые разные сферы человеческого быта и бытия. Из анекдотов в речевую субкультуру вошло множество фраз, словечек, кусочков текста. Вот образцы.

«Трамвая жду» - несуразное объяснение (из анекдота о Штир­лице в лесу).

«А глаза такие добрые-добрые» - говорится в ответ на прояв­ление участия лицом к такому участию не расположенному (из анек­дота о дедушке Ленине, отдавшем детишкам кипяточек).

«Вот такой забавный я зверек!» - оправдание своим поступ­кам (дракон сжег всю деревню, потом сел на холме, оглядел всё, что он сделал и оценил этими словами).

Другой источник субкультуры - средства массовой инфор­мации, особенно телевидение. Наиболее показательна в этом смыс­ле телереклама, загоняющая в подсознание людей название фирм, товаров и услуг. Вбирая в себя тексты рекламы, субкультура прида­ет им буффонную смеховую тональность. Вот лишь некоторые из вошедших в субкультуру фраз: «Ну, очень смешные цены!», «Райс­кое наслаждение», «Без денег счастливым всегда можно стать», «Не дай себе засохнуть» и т.д.

Речевая субкультура являет собой разновидность языковой игры. А потому самым плодотворным ее источником становятся многочисленные «смеховые» телепередачи. Характерно, что в ши­рокое употребление чаще всего входят не сатирические политизи­рованные репризы, а фразы просто смешные, типа: «Ну, вопрос, конечно, интересный», про раков и т.п.

Любопытно то, что субкультура ассимилирует и высказыва­ния, не имеющие развлекательно-смехового эффекта. Народное со­знание трансформирует контекстную семантику подобных фраз, насыщая ее веселыми коннотациями. Примером подобного упот­ребления могут служить отрывки из выступлений политических деятелей: Процесс пошел, Я далек от мысли (Черномырдин), Бу­дем мочить террористов в сортире (Путин), Наш народ будет жить плохо, но недолго (Лукашенко).

Значительный объем языкового материала входит в субкуль­туру из популярных песен. Многократное повторение текста како­го-нибудь шлягера приводит к впечатыванию в языковое сознание ключевой фразы: «Не сыпь мне соль на рану», «Эх, Леха, Леха, мне без тебя так плохо» и т.д.

Сюда же относятся песни из кинофильмов и мультиков: Глав­ное, чтобы костюмчик сидел, А бабочка крылышками - бяк-бяк­бяк, Эх, жизнь моя - жестянка. А ну ее в болото!

Много цитат входит в субкультуру из так называемой бардов­ской песни. Причем более всего ее обогатили тексты В. Высоцкого: Если друг оказался вдруг и ни друг, и ни враг, а так; Жираф боль­шой: ему видней; Ты, Зин, на грубость нарываешься...

Разумеется, субкультура вбирает в себя и слова из песен дру­гих бардов. Однако, именно Высоцкому удалось добиться «карна­вального самоосмеяния» (по Бахтину).

Речевая субкультура есть выражение коллективного мироощу­щения. Оно заряжено жизнеутверждающей энергией коллективно­го бессознательного, которая объединяет людей, которая несет в себе ощущение бессмертия. Это миросозерцание связано с народной смеховой философией, основанной на радостном, веселом воспри­ятии мира. Поэтому осколки текстов обретают животворный кар­навальный эффект.

Далеко не случайным выступает тот факт, что источником суб­культуры часто становятся именно смеховые произведения, будь то художественная проза или кинокомедии.

Языковая игра в обыденной речи воспринимается как нормаль­ное положительное явление. Она вспыхивает веселыми искорками в живом повседневном общении людей. Эти творческие импульсы не исчезают бесследно: накапливаясь в речевой памяти коллекти­ва, они загораются ярким пламенем народного словотворчества, способного изменять языковую картину нации.

АТТбТпй ё даааГёу аёу ТапбаэааГёу

1. Что такое речевая деятельность?

2. Является ли речевая деятельность индивидуальной?

3. Рассмотрите пример речетворчества Игоря Северянина (Иго-
ря Васильевича Лотарева) с характерной для него эстетизацией са-
лонно-городских мотивов, игрой в романтический индивидуализм:

Ножки пледом закутайте

Дорогим ягуаровым

И садясь комфортабельно

В ландолете бензиновом

Жизнь доверьте вы мальчику

В макинтоше резиновом

И закройте глаза ему

Вашим платьем жасминовым,

Шумным платьем муаровым,

Шумным платьем муаровым.

Какие характерные признаки свидетельствуют о творческом процессе в данном стихотворении?

4. Что такое языковая игра?

5. Укажите приемы использования языковой игры в данном
примере:

Часовой стоит на посту. Кто-то идет. Скажи пароль!

—Пароль.

—Проходи.

6. Что происходит с языковым знаком, если одновременно
изменяются и внутренняя, и внешняя стороны языковой единицы?

7. Приведите свои примеры энтимологии.

8. Каковы психолингвистические механизмы построения язы-
ковой игры?

АТГТёГёоаёиГау ёёОабаобба

1. Бревдо, И. Ф. Механизмы разрешения неоднозначности в шут­ке: автореф. дис.... канд. филол. наук / И.Ф. Бревдо. - Тверь, 1999.

2. Брудный, А.А. Психологическая герменевтика / А. А. Бруд-

ный. - М., 1 998.

3. Гридина, Т.А. Языковая игра: стереотип и творчество / Т.А. Гридина. - Екатеринбург, 1996.

4. Жинкин, Н.И. Язык - речь - творчество (Избранные труды): Исследования по семиотике, психолингвистике, поэтике / Н.И. Жин­кин. - М.: Лабиринт, 1998. - 368 с.

Аёааа 18. ИСНААГАд ВАхЁ. А|двА1\10ГА13 ТЙЁ0 1ЁЁ1ААЁЙ0ЁЕА

1. Предмет изучения возрастной ПЛ.

2. Коммуникация животных. Сравнение языка человека и кодов животных.

3. Вопрос о врожденном характере языковой способности человека.

4. Освоение речи ребенком. Дословесный период речевого разви­тия ребенка.

1. ТбааТаО ёдб-аГёу аТдбапоГТё ТЁ

Более 1 30 лет назад один из виднейших российских лингвис­тов А.А. Потебня обратил внимание на то, что маленький мальчик, разглядывая электролампочку, назвал ее «арбузиком». Этот факт стал для ученого поводом для серьезного обсуждения в книге «Мысль и язык». Казалось бы, ничего особенного здесь нет: ребенок не знал названия нового для него предмета, усмотрел сходство внешней формы ("нечто шарообразное") двух разных объектов и перенес известное ему слово для обозначения нового предмета. Однако к тому, что мы только что объяснили, надо было самостоятельно прий­ти: нигде об этом еще никто не писал. А ведь в этом частном случае заключены многие закономерности, одна из которых - мотивация нового значения слова, развитие многозначности слова (полисемия).

Через сто лет сформировалась наука ПЛ. И первым объектом ее изучения стала детская речь. К настоящему времени область, охваты­вающая проблемы речевого онтогенеза, претендует на выделение в самостоятельную исследовательскую дисциплину - возрастную ПЛ (еще ее называют онтолингвистикой, или лингвистикой детской речи).

Речевой онтогенез - совокупность речевых преобразований, претерпеваемых языковой личностью от рождения до конца жизни (термин «онтогенез» ввел нем. биолог Геккель в 1866 г.).

Предметом возрастной ПЛ является процесс речевого онтогенеза.

Одним из основополагающих в теории возрастной ПЛ являет­ся вопрос о соотношении наследственного и социального факторов в развитии речи.

2. ЕТТТбГёёадёу аэёаТОГйд. 1\1бааГаГёа удйёа -аёТааёа ё ёТаТа аэёаТОГйд

Людям всегда хотелось научиться понимать язык зверей и птиц, но вышло так, что животные первыми выучили язык людей. Честь «первого контакта» - разговора представителей разных видов, осуществившегося в конце 1960-х годов, принадлежит шимпанзе Уошо и её воспитателям - супругам Аллену и Беатрисе Гарднерам.

К тому времени уже давно было известно, что животные спо­собны мыслить - то есть решать задачи «в уме», придумывая но­вые варианты поведения, а не только методом «проб и ошибок», путем перебора известных им способов действия. Это доказал не­мецкий психолог Вольфганг Кёлер, проводивший свои знамени­тые исследования интеллекта шимпанзе ещё в начале 20-го века. Широкую известность получил, например, эксперимент, в котором обезьяна после ряда неудачных попыток сбить высоко висящий банан палкой или достать его, взобравшись на ящик, садилась, «за­думывалась», а потом неожиданно вставала, ставила ящики один на другой, взбиралась на них с палкой и сбивала банан.

Эти опыты вдохновили учёных на первые попытки «очелове­чить» обезьян. В 30-е годы супруги-психологи Кэллог взяли на вос­питание детёныша шимпанзе по кличке Гуа, который рос вместе с их годовалым сыном Дональдом. Родители старались не делать раз­личий между «детьми» и общаться с ними одинаково. Но добиться особых успехов в воспитании Гуа им не удалось, а вот Дональд, всё свободное время проводивший с шимпанзе, стал обезьянничать -развитие его речи замедлилось, зато он научился в совершенстве подражать крикам и повадкам Гуа, и даже стал вслед за ним обгры­зать кору с деревьев. Испуганным родителям пришлось прекратить эксперимент, Гуа отправили в зоопарк. Другой паре психологов, супругам Хейс, воспитывавшим шимпанзе Вики, с огромным тру­дом удалось научить её говорить лишь несколько слов - «мама», «папа», «чашка».

Лишь в 1 966 году этологи Аллен и Беатриса Гарднеры, про­сматривая фильмы о Вики обратили внимание на то, что та хотела и могла общаться с помощью знаков: например, Вики очень люби­ла кататься на машине, и, чтобы донести своё желание до людей, придумала приносить и вручать им изображения автомобилей, ко­торые она вырывала из журналов. Неспособной к речи её делал не недостаток ума, а устройство гортани, не позволяющее обезьянам произносить большую часть человеческих звуков. И тогда Гардне­рам пришла в голову идея обучить шимпанзе языку жестов, кото­рым пользуются глухонемые. Так начался «проект Уошо».

Гарднеры воспитывали Уошо как собственного ребёнка, и вско­ре выяснилось, что как и ребёнок, она любит учиться и общаться. Она не просто запоминала жесты, при помощи которых к ней обра­щались приёмные родители, а задавала вопросы, комментировала собственные действия и действия своих учителей, сама заговари­вала с ними. За первый год жизни с Гарднерами Уошо освоила 30 знаков-слов амслена - американского языка глухонемых, за первые три года - 130 знаков. Овладевая языком в той же последовательно­сти, что и ребёнок, она научилась объединять знаки в простые пред­ложения. Вот, например, Уошо пристаёт к одному из исследовате­лей, чтобы он дал ей сигарету, которую тот курил: «Дай мне дым», «Дым Уошо», «Быстро дай дым». В конце концов исследователь сказал: «Попроси вежливо», на что Уошо ответила: «Пожалуйста, дай мне этот горячий дым». Легко дались ей и такие чисто челове­ческие умения, как шутить, обманывать и даже ругаться.

Результаты исследований семьи Уошо казались совершенно невероятными, но в 70-е несколько групп независимых исследова­телей, работавших по разным программам и с разными видами человекообразных обезьян, подтвердили и дополнили эти данные. Пожалуй, самой способной из всех 25 «говорящих» обезьян оказа­лась горилла Коко, живущая неподалёку от Сан Франциско со сво­ей «приёмной матерью» доктором Пенни Паттерсон. Среди «гово­рящих» обезьян Коко - настоящий профессор: она употребляет, по разным оценкам, от 500 до тысячи знаков амслена, способна по­нять еще около 2000 знаков и слов английского языка, а решая тес­ты, показывает коэффициент интеллекта, входящий в норму взрос­лого американца.

Впрочем, как и у других «говорящих» обезьян, основное раз­витие её речи и интеллекта происходило в первые годы жизни (та­лантливые обезьяны доходят в развитии речи до уровня двухлетне­го ребёнка, а в некоторых отношениях - трёхлетнего). Вырастая, они во многом остаются подобны детям, реагируя по-детски на жизненные ситуации и предпочитая игры всем другим способам времяпрепровождения.

По мнению критиков, жесты обезьян - вовсе не знаки, а про­стое подражание исследователям, то самое «обезьянничанье», в лучшем случае - «условные рефлексы», приобретённые в результа­те долгой дрессировки.

Возможно, в результате этой кампании по дискредитации ре­зультатов исследований «говорящих» обезьян и мы сейчас гово­рили бы о них как о научном курьёзе, если бы не фундаменталь­ные исследования Сью Сэвидж-Рамбо - скептически настроен­ной исследовательницы, решившей опровергнуть представления о «говорящих» обезьянах не в полемике, а в строгих эксперимен­тах, и выяснить окончательно, где границы возможностей обезья­ны в усвоении языка и понимает ли обезьяна знаки, которые вос­производит.

Началась серия экспериментов, в которых карликовые шим-панзе-бонобо (это не так давно открытый наиболее близкий к лю­дям вид человекообразных обезьян) общались с экспериментато­ром посредством компьютера на специально разработанном искус­ственном языке - йеркише (на пятистах клавишах компьютера были изображены слова-знаки этого языка). Одной из целей Рамбо было как можно меньше поощрять обезьян за правильные ответы (в от­личие от дрессировщиков), стараясь просто обмениваться с ними информацией. Взрослые обезьяны, с которыми работала Сэвидж-Рамбо, не проявляли особых талантов и только утверждали её скеп­сис. Но в один прекрасный момент малыш Канзи, - сын одной из этих обезьян, который всё время вертелся возле матери, вдруг на­чал по собственной инициативе отвечать за неё. До этого момента его никто ничему не учил, исследователи вообще не обращали на него особого внимания, но отвечал он блестяще. Вскоре обнаружи­лось, что также спонтанно он научился понимать и английский, а вдобавок проявил немалый талант к компьютерным играм. Посте­пенно благодаря успехам Канзи и его сестры Бонбониши от скеп­сиса Сэвидж-Рамбо не осталось и следа, и она начала предъявлять научному миру доказательства того, что её «говорящие» шимпанзе знают три языка (йеркиш, амслен и около 2000 английских слов), понимают значения слов и синтаксис предложений, способны к обобщению и метафоре, разговаривают друг с другом и учатся друг у друга. Вот пример диалога Канзи и Бонбониши на амслене: од­нажды на прогулке Бонбониша разволновалась, показывая: «Сле­ды собаки!» - «Нет, это белка». - «Нет, собака!» - «Здесь нет со­бак». - «Нет. Я знаю, что здесь их много. В секторе «А» много со­бак. Мне рассказали другие обезьяны».

Одна из главных проблем в попытках понять разум животных -то, что мы везде ищем «подобия» нашему разуму и нашему языку, не в силах представить ничего иного. Поэтому воспитатели говорящих обезьян - не столько исследователи, сколько педагоги, формирую­щие подопытных по образу и подобию своему. «Говорящие» обезья­ны - совсем другие существа, чем их природные сородичи, «глупые обезьяны», по определению Уошо. Но людьми они так и не становят­ся, по крайней мере, в глазах самих людей.

По мере накопления данных о высших способностях челове­кообразных обезьян становится всё более реальной перспектива разрешить старый, ожесточенный и до последнего времени совер­шенно схоластический спор о том, существует ли между психикой животных и психикой человека непроходимая пропасть.... Эти данные подтверждают мнение, высказанное еще Ч. Дарвиным, -разница в интеллектуальных способностях человека и высших жи­вотных скорее количественная, чем качественная.