Имущественное положение царей и законы против роскоши

Как и все спартиаты, цари имели земельные участки, которые назывались клерами.²⁸ Однако помимо гражданской земли, которая не подлежала разделу и продаже, они владели т. н. теменами, обширными участками на территории периеков.²⁹ Подобно гомеровским басилевсам (Il. XII, 313; Od. VI, 293; XVII, 299), цари получали лучшие участки земли, и в отличие от клеров рядовых граждан, эти темены³⁰ были их безусловной собственностью. По свидетельству Ксенофонта, "в городах периэков царю разрешают брать себе достаточное количество земли, чтобы он имел все необходимое, но не был бочаге, чем следует" (Lac. pol. 15, 3).³¹ Не исключено, что обычной практикой была сдача этих царских теменов в аренду периекам. Регулярные доходы с этих земельных наделов, возможно, являлись основой экономического процветания спартанских царей. Цари также вполне могли увеличивать свою недвижимость, скупая земельные участки в областях периеков.³²

Кроме недвижимости, которая составляла главное богатство царей, в их распоряжении также были большие денежные средства. Так Платон среди прочих доходов спартанских царей упоминает и о "царском налоге" (basiliko;" fovro"), который лакедемоняне выплачивают своим царям. Под лакедемонянами в данном контексте, конечно, имеются в виду периеки.³³ Философ утверждает, что этот налог являлся весьма значительным (Alc. 123). Еще одним существенным источников доходов царей могла служить монополия на владение и разработку на территории Лаконии месторождений железной и медной руды, из которой изготавливалось военное вооружение, в том числе медные щиты (Xen. Lac. pol. 11, 3). Правда, прямых указаний источников на подобного рода монополию спартанских царей нет. Укажем только, что для древних монархий монополия на природные богатства страны не является чем-то исключительным. Так, например, македонские цари обладали монополией на владение строевым лесом.

Спартанские цари кроме денежного налога с периеков получали и натуральные продукты. Так после жертвоприношения им доставались шкуры и часть мяса жертвенных животных (Her. VI, 56, 57; Xen. Lac. pol. 15, 3). Ксенофонт сообщает еще об одном натуральном налоге в пользу царя - от каждого приплода свиней царь получал поросенка (15, 5).³⁴ Содержание царского дома отчасти возлагалось на всю общину. Известно, что басилевсы питались на общественный счет (Her. VI, 57). Они также получали немалую часть военной добычи, скорее всего, десятую ее часть (Her. IX, 81; Polyb. II, 62; Plut. Ages. 19). Таким образом царские дома в Спарте приобрели со временем значительные богатства (Xen. Lac. pol. 15, 6). Запрет на частное владение золотом и серебром, скорее всего, их не касался (Plut. Lys. 17).

Стремлением сохранить все накопленное имущество внутри царского дома объясняются, по-видимому, и случаи женитьбы царей на близких родственницах. Так Анаксандрид II (время правления ок. 560 - 520 гг. до н. э.) был женат на собственной племяннице, дочери своего брата (Her. V, 36 - 40; Paus. III, 3, 7). Как предполагают некоторые исследователи, нежелание царя развестись с ней по требованию эфоров, возможно, объясняется не столько любовью Анаксандрида к своей супруге, сколько стремлением сохранить имущество жены внутри семьи. Царь Леонид I (время правления 490 - 480 гг. до н. э.) также был женат на своей племяннице по имени Горго. Она была единственной наследницей царя Клеомена, брата Леонида по отцу (Her. V, 48). Иногда ради сохранения имущества внутри семьи женились и на собственных тетках. Так например Архидам II (время правления 469 - 427 гг. до н. э.) был женат на своей тетке по отцовской линии по имени Лампито. Она была единственной наследницей царя Леотихида II (Her. VI, 71).

Хотя наши сведения о богатстве спартанских царей относятся в основном к периоду эллинизма, однако нет никакого сомнения, что и в более ранние времена сами цари и их ближайшие родственники обладали значительным имуществом и являлись наиболее состоятельными людьми в Спарте. Об этом свидетельствуют, например, огромные штрафы, к которым присуждали царей во время судебных разбирательств. Так Плистоанакта в 446 г. до н. э. приговорили к штрафу в 15 талантов (Schol. ad Aristoph. Nub. 858 f.), а Агиса II в 419 г. до н. э. - к 17 талантам (Thuc. V, 63; Diod. XII, 78). Сам факт присуждения царей к денежным штрафам - явное свидетельство того, что, по крайней мере, уже в V в. до н. э. спартанские цари имели право приобретать деньги и хранить их у себя в домах.³⁵ Штрафы, к которым присуждались цари, были, вероятно, соразмерны их состоянию.

О состоятельности царских домов можно судить и по такому явному признаку большого богатства, как содержание конюшен и лошадей. Так царь Демарат (время правления ок. 515 - 491) одержал победу на Олимпийских играх, управляя собственной квадригой (Her. VI, 70). Известно, что и сестра Агесилая II Киниска также выставляла четверку скаковых лошадей на состязании в Олимпии (Xen. Ages. 9, 6).

Сам Агесилай, по-видимому, был настолько богат, что мог себе позволить широкий жест отдать половину доставшегося ему по суду состояния покойного царя Агиса родственникам его сына Леотихида с материнской стороны. Плутарх поясняет, что это были "вполне порядочные люди, но сильно нуждавшиеся" (Plut. Ages. 4, 1). Столь необыкновенная щедрость Агесилая вряд ли объясняется его исключительной щепетильностью в денежных делах, как нас хочет уверить Ксенофонт (Ages. 4, 5). Скорее всего, прав Плутарх, объясняющий широкий жест Агесилая его желанием приобрести расположение своих сограждан (Plut. Ages. 4, 1). Пример Агесилая показывает, что свои богатства цари успешно могли использовать для завоевания неформального авторитета и вербовки энергичных сторонников из среды спартанской элиты.

В эпоху же эллинизма спартанские царские дома обладали такими финансовыми возможностями, что могли на собственные средства проводить даже дорогостоящие социально-экономические реформы. Так например, имущество Агиса IV, которое он передал в общее пользование, заключалось в обширных полях и пастбищах, а также в 600 талантах (Plut. Agis, 9). Мать Агиса Агесистрату и его бабку Архидамию Плутарх называет самыми богатыми спартанками (Agis, 4). Конечно, это богатство нельзя сравнивать с сокровищами эллинистических царей, но стоит вспомнить, что Полибий называл самым богатым человеком в Греции некоего этолийца Александра, который обладал суммой в 300 талантов (XXI, 26, 9)

Хотя в Спарте и была сохранена царская власть, но принятие уже в архаический период целой серии законов против роскоши (сер. VI в. до н. э.) лишило царей и их окружение очень важного для любых элит атрибута - возможности не только жить по иным, чем прочие граждане стандартам, но и постоянно демонстрировать эти свои возможности в зримых категориях.³⁶ Традиционный спартанский образ жизни, включающий в том числе стандартизацию быта, в полной мере распространялся и на царей. Ведь граждане ждали от своих царей поведения, соответствующего общепринятым нормам. Цари, во всяком случае внешне, не должны были выделяться из общей массы граждан и демонстрировать свое богатство (Xen. Lac. pol. 15, 3).

Судя по некоторым данным, спартанские цари жили весьма скромно. Во всяком случае, мы ничего не знаем о существовании в Спарте царских дворцов. Авторитет того или иного царя зависел не только от его военных успехов, но и от умения соблюдать принятые в его родном городе стандарты поведения. Образцовым в этом отношении был царь Агесилай, сумевший без каких-либо конфликтов с общиной просидеть на престоле сорок лет (399 - 359), отчасти благодаря своему демонстративно скромному образу жизни (Plut. Ages. 36). Как рассказывает Плутарх, он пользовался огромным уважением своих сограждан не столько за военные успехи, сколько за величайшую скромность, проявленную им в своей частной жизни. Вот что пишет по этому поводу Плутарх: "По возвращении в Спарту он сразу же завоевал симпатии граждан и всеобщее удивление своими привычками и образом жизни. Ибо он не вернулся, как большинство полководцев, с чужбины другим человеком, изменившимся благодаря чужеземным нравам и недовольным всем отечественным…; наоборот, вел себя так, как если бы никогда не переходил на другую сторону Еврота, уважал и любил все обычаи, не меняя ничего ни в пище, ни в купаньях, ни в прислуге своей жены, ни в украшении своего оружия, ни в домашнем хозяйстве. Даже двери своего дома, которые были настолько древними, что казались поставленными еще Аристодемом,³⁷ он оставил в прежнем состоянии" (Ages. 19).³⁸