Почести и привилегии царей

Хотя цари как должностные лица находились под постоянным контролем общины, однако они были "не совсем чиновники". Они имели ряд почестей и привилегий, которые воздавались в Спарте только лицам царского достоинства. Этот круг привилегий в целом совпадает с привилегиями гомеровских царей. В отличие от всех прочих рядовых граждан они единственные в Спарте питались полностью за государственный счет. Причем во время обедов им полагалась двойная порция, дабы они могли угощать своих друзей и сотрапезников (Her. VI, 57).

Цари в Спарте в отличие от рядовых граждан обладали более высокой степенью свободы, если о таковой вообще можно говорить в отношении спартанских граждан. Им единственным из спартиатов разрешалось обедать дома. При этом сохранялось их право на двойную порцию, которая доставлялась царям прямо домой (Her. VI, 56; 57; Xen. Lac. pol. 15). Цари, по-видимому, пользовались и невозможной для прочих спартиатов финансовой свободой. На них не распространялась государственная монополию на использование иностранной валюты, и они в отличие от рядовых граждан (Plut. Lys. 17) могли безнаказанно приобретать и хранить деньги у себя дома, в Спарте. По всей видимости, на них также не распространялся закон, запрещающий спартиатам свободно выезжать за пределы страны (Xen. Lac. pol. 14, 2 - 4; Plut. Lyc. 27). Сохранились свидетельства, что Павсаний "по своему почину" отправился в Византий на гермионской триере (Thuc. I, 128, 3 - 6), а Дорией предпринял экспедицию в Ливию и Сицилию не по воле общины, а исключительно по собственной инициативе (Her. V, 42 - 44).

При общении с царями соблюдался определенный церемониал. Так никто кроме эфоров не имел права сидеть в присутствии царей. Подать руку царю было недопустимо (Plut. Agis. 19; 21). При вступлении на трон каждый царь имел право объявлять амнистию государственным должникам (Her. VI, 59). По словам Геродота, этот спартанский обычай схож с персидским: "у персов также новый царь при восшествии на престол прощает недоимки всем городам" (VI, 59).

После смерти царя ему устраивали торжественные похороны "как герою" и объявляли траур на десять дней (Her. VI, 58). На этот срок отменялись все общественные дела. Судя по описанию Геродота, царские погребения были одними из самых зрелищных спектаклей, которые Пелопоннес когда-либо видел. В Греции классического периода, где почти нигде уже не сохранилось даже воспоминания о царской власти, эти погребальные церемонии казались очень странными и даже сравнивались с подобными же обычаями у варваров.

В Спарту на время погребения стекалось определенное количество периеков и илотов. К ним присоединялось и гражданское население: по одному мужчине и одной женщине от каждой спартанской семьи. Геродот подробно описывает саму процедуру и энтузиазм ее участников. Важно отметить, что на царское погребение в столицу собирались представители всего населения страны, в том числе и подчиненные классы, которые, возможно, в обычное время никогда Спарту не посещали. По словам Геродота, все эти тысячи "периеков, илотов и спартанцев вместе с женщинами собираются на погребение. Они яростно бьют себя в лоб, поднимают громкие вопли и при этом причитают, что покойный царь был самым лучшим из царей" (VI, 58). Царское погребение, таким образом, символизировало объединение всех сословий вокруг спартанских царей. После смерти царя в течение трех дней прекращалась всякая торговля, и агора посыпалась мякиной (Heraclid. Pont. FHG II, II, 5). Подобное помпезное зрелище явно контрастировало не только с аскетическими обычаями спартанского гражданства, но и с общими достаточно скромными установками всего греческого мира. На примере царской погребальной процедуры, совершаемой на "варварский" манер, странность спартанской царской власти внутри более широкого греческого контекста выступает в высшей степени рельефно.

Вышеперечисленный комплекс выгод, привилегий и почестей показывает, что когда-то цари, подобно гомеровским царям, были суверенными монархами, и путь развития царской власти в Спарте - это постоянное все большее и большее фактическое ограничение ее при формальном соблюдении древнего монархического церемониала.

Выводы

Царскую власть в Спарте некоторые ученые рассматривают как государственно-правовую аномалию. В целом это верно, если считать подобной аномалией все государственное устройство Спарты. Диархия была интегральной частью спартанской евномии наряду с эфоратом и герусией. Трудно себе представить функционирование спартанского политического механизма без этих трех основных компонентов. Спартанская диархия по сути своей была саморегулирующейся системой. Естественное соперничество двух царских домов автоматически ограничивало царскую власть как таковую и существенно сокращало усилия полиса в борьбе с царским самовластием.

Институт царской власти в Спарте проявил поразительную жизнеспособность. Цари исчезли вместе с исчезновением самой Спарты как независимого государства. Столь длительное сохранение царской власти, конечно, говорит о том, что политическое развитие Спарты сильно отступало от привычной нормы. Существование царей в классической и эллинистической Спарте считалось писателями древности анахронизмом, но вряд ли стоит говорить о спартанской царской власти как об абсолютно ненормальном явлении. Спартанская диархия сохранялась по тем же самым причинам, как и другие особые черты этого режима; они были реликтами племенного общества, удачно приспособленными для нужд олигархического по своей сути государства. В большинстве греческих полисов архаического времени первым шагом рождающегося полиса было уничтожение царской власти знатью, как например, в Афинах. Но если для греческих полисов спартанский путь развития является уникальным, то он имеет некоторое сходство с борьбой сословий в Риме. Правда царская власть в Риме была уничтожена, но два консула, пришедшие на смену римским царям, поистине имели царскую власть. Подобно спартанским царям, они пользовались неограниченным военным авторитетом, в то время как дома являлись лидерами сената.

Несмотря на тенденцию к уменьшению властных функций царей, тем не менее царская власть в Спарте так никогда и не стала призрачным институтом, сохраняющим только имя и форму и потерявшим свое главное содержание. Однако эфорат, уже в конце архаического периода превратившийся в главный исполнительный орган Спарты, сильно "пододвинул" царей даже в их основном домене - военном руководстве. Так уже в период Пелопоннесской войны эфоры координировали и контролировали все военные действия. Вместе с герусией они осуществляли жесткий контроль над царями, находящимися в действующей армии. Причем со времени Пелопоннесской войны явно прослеживается тенденция к росту коллегиальных проверяющих, посылаемых к военачальникам, главным образом к царям. Коллегии из десяти или одиннадцати советников неоднократно посылались в действующую армию к высшим военным руководителям, царям и навархам (Thuc. V, 63, 4; VIII, 39, 1). В 395 г. до н. э. к Агесилаю в Малую Азию отправляется уже тридцать советников (Xen. Hell. III, 4, 20; IV, 1, 5; 30; 34; Diod. XIV, 79; Plut. Lys. 30). Столько же сопровождало царя Агесиполида I в его походе против олинфян в 381 г. до н. э. (Xen. Hell. V, 3, 8). Это очень интересная практика - посылка чрезвычайных комиссий к театру военных действий. И по мере того, как в ходе войны усиливаются автократические и индивидуалистические тенденции в поведении представителей исполнительной власти, нарастает и давление на них со стороны государства. Спартанский полис компенсировал такого рода тенденции усилением контроля над своими главнокомандующими.

Аристотель называет спартанскую царскую власть постоянным наследственным военным руководством (Pol. III, 10, 1, 1285b; 6, 22, 1271а). Война в древних обществах - очень важная сфера деятельности, особенно в таких государствах, как Спарта, чья социальная организация была полностью на нее ориентирована. В таких условиях уменьшение или расширение властных функций спартанских царей во многом зависело от их военных успехов. Так успешный полководец вполне мог рассчитывать на то, что и дома он будет пользоваться большим влиянием. Этому способствовал и его вполне "мирные" функции: статус верховного жреца, простата периеков, судьи в делах семейного права, и, наконец, главы спартанских проксенов (Her VI, 57).

Царь, находясь вне армии и не имея никакого вооруженного отряда телохранителей, тем не менее мог обладать большим политическим весом благодаря целому ряду факторов, включая силу его собственной личности. Большое значение имели такие личные качества царя, как умение завоевывать авторитет, политическое чутье, талант военачальника и дипломата. Как известно, число спартанцев не царского происхождения, которые бы вершили спартанскую политику, можно пересчитать по пальцам одной руки - это легендарный эфор Хилон, полководцы и талантливые дипломаты Брасид, Лисандр и Анталкид. Самые же важные события спартанской истории чаще всего связаны с именами спартанских царей. Причем среди царей были не только выдающиеся полководцы, но и крупные реформаторы.

Так инициаторами поправки к Большой ретре, по свидетельству Плутарха, были цари Феопомп и Полидор (сер. VIII в. до н. э.). Им же традиция приписывает и учреждение эфората, второй по значению конституционной перемены после законов Ликурга (Arist. Pol. V, 9, 1, 1313 а 25 - 34). Царя Феопомпа как автора эфората Платон даже называет "третьм спасителем" государства (Leg. III, 692 a: trivto" swthvr). А спустя пять веков, уже в эллинистической Спарте цари Агис и Клеомен (2-й пол. III в. до н. э.) провели самые радикальные после законодательства Ликурга социально-политические реформы, среди которых было и уничтожение эфората.

Реформаторская деятельность спартанских царей - самое убедительное доказательство того, что царская власть в Спарте была очень важной политической силой, а сами цари пользовались огромным авторитетом в спартанском обществе.