Неопозитивизм

Неопозитивизм (или логический позитивизм) возникает в начале 20-ых годов 20 века (в 30-ые большинство неопозитивистов переезжают в США, оказав тем самым сильное влияние на американскую аналитическую философию). Неопозитивизм объединяет представителей различных философских школ, работающих в русле аналитической стратегии и центрированных на рассмотрении науки. В первую очередь, это представители «Венского кружка философов», объединившего философов, логиков и математиков. В нашем учебном знании мы будем рассматривать идеи Морица Шлика (1882 – 1936) - ученика М. Планка, семантика, и Рудольфа Карнапа (1891 – 1970) – ученика Г. Фреге, синтактика. Наряду с представителями «Венского кружка» в ряды неопозитивистов встали и представители «Берлинского общества научной философии» (Г. Райхенбах, К. Гемпель), а также Львовско-Варшавской школы логиков (Айдукевич, А. Тарский).

Цель, которую ставили перед собой неопозитивисты, заключается в научном постижении мира на основе данных логики, математики, физики. При этом очень важно было определить критерии, на основании которых можно проводить демаркацию научного и ненаучного знания. Другими словами, речь идет о критерии научности знания.

Б. Рассел и Л. Витгенштейн в свое время, обращаясь к анализу языка (причем в их случае это был чаще естественный язык повседневного общения, - прим. Е.И. Янчук), рассматривали и семантический, и синтаксический аспекты языка. Шлик и Карнап стремятся максимально отделить друг от друга семантику и синтактику. Прагматика же вовсе находится за пределами их философских интересов. Показательно в этом отношение замечание Шлика: «…наука не служит более задачам жизни и научное знание не ищется с целью его практического использования».

М. Шлик. Суть новой философии Шлик видит не в логике, а в природе самой логики. Философ говорит о том, что всякое познание есть выражение, т.е. репрезентация. Суть главной идеи Шлика можно выразить следующими положениями:

· Данные наблюдений позволяют ученому сформулировать предложения, на основе которых осуществляются предсказания. Такие предложения Шлик называет протокольными.

· Протокольные предложения перестают быть гипотетическими и признаются достоверными, если сделанные на их основе предсказания подтверждаются экспериментальными фактами.

Тем самым именно эксперимент проверяет науку на подлинность, достоверность. В терминах неопозитивизма такая проверка называется верификацией.

Р. Карнап. Сферой его профессионального интереса стало выяснение логического характера синтаксиса языка. С его точки зрения, для построения логически стройного языка необходимо задать характеристики знаков и правила преобразования одних языковых выражений в другие. Причем языков может быть множество, и языки могут быть любыми (у Карнапа это положение отражается в принципе толерантности). Главное, чтобы языки были построены правильно.

В логическом позитивизме утверждается, что существуют два принципиально отличных друг от друга вида научных знаний: фактуальное и формальное.

Фактуальное научное знание представляют эмпирические науки (опытно-экспериментальное естествознание). Они дают знание о мире, и предложения этих наук носят синтетический характер. Для определения истинности синтетических предложений необходимо обратиться к фактам. Для их понимания важна семантика.

В свою очередь формальное научное знание представляют логика и математика. Суждения этих наук не дают никакой информации о мире, они дают возможность преобразовывать имеющееся знание о мире, оперировать языковыми выражениями. Предложения этих наук являются аналитическими, т.е., как утверждает логический позитивизм вслед за Л. Витгенштейном, являются тавтологиями. Они истинны при любом фактическом положении вещей. Истинность их определяется всецело принятыми правилами языка. Другими словами, их истинность заключена в них самих. Для понимания таких предложений важна синтактика и знание конвенций.

Логический позитивизм утверждает, что предложения логики и математики, а также предложения эмпирических наук могут быть осмысленными (одни – в силу правил и конвенций, другие – в силу отношения к фактам). Истинность в тех случаях, когда она в принципе может быть установлена, выявляется путем верификации. А вот предложения философии (в том числе и суждения этические и эстетические) лишены смысла, они бессмысленны, являются псевдопредложениями, т.к. метод их эмпирической проверки указать невозможно.

Но в рассуждениях логических позитивистов о суждениях разного толка есть слабые места. Приведем их:

1. Принцип верификации требует сопоставления не с объективной реальностью, а с ощущениями субъекта.

2. Логический позитивизм исходит из догмы редукционизма, считая, что можно свести все теоретические положения к элементарным предложениям наблюдения. Как следствие, все содержание теории может быть сведено к чувственно данному. (К счастью, это далеко не так. В таком случае, наука в принципе не в состоянии выходить за пределы эмпирической плоскости. А ведь именно благодаря научному разуму человечество проникает в такие сферы бытия, которые недоступны наблюдению, непосредственному или с помощью приборов.)

3. Крайне упрощенно понимается процесс подтверждения предложений научной теории. Весь механизм подтверждения сводится к верификации, которая, в свою очередь, рассматривается как чуть ли не единственный критерий различения научных и ненаучных предложений.

Все эти недостатки и излишний субъективизм в трактовке верификации обусловили последующий отказ неопозитивистов от этого метода в данном понимании. Сегодня верификация в методологии науки рассматривается как способ подтверждения положений теории с опорой на объективную реальность.

Представители американской аналитической философии пошли дальше своих европейских учителей. Их новации были связаны с вовлечением прагматики в анализ языков научных текстов.

Американский философ Уилард Куайн считает, что аналитические и синтетические предложения, синтактика и семантика должны быть объединены в единой концептуальной схеме. Кроме этого, он включает в анализ высказываний деятельность людей, тем самым демонстрируя свою склонность к прагматизму. Еще решительнее это делает Дональд Дэвидсон. Он объединяет в единое целое семантику, синтактику и прагматику. Последняя, с его точки зрения, имеет дело с ценностями людей, с их убеждениями, что делает прагматику условием плодотворной интерсубъективности и коммуникации. Хилари Патнэм расширяет область прагматики и включает в нее политику и этику, мораль. А Ричард Рорти – это настоящий энтузиаст прагматизма. Философская прагматика в его творчестве довлеет над философской семантикой и синтактикой. От других представителей американской аналитики его отличает интерес к политике, истории и литературе. Он отходит от поиска идеала научности и в этом смысле склоняется к постаналитизму.

Таким образом, мы видим, что для всей аналитической стратегии характерен интерес к языку, и по мере развертывания аналитического движения в философии он становится все более и более всесторонним.