2015-08-21
3004
Современная англо-американская методология науки – это пестрая смесь различных концепций и взаимной критики. Наиболее активно она развивается в 50-60-ые годы 20 века. При этом отчетливо прорисовывается одна общая для всех концепций этого направления тенденция: постепенное ослабление жестких и узких методологических предписаний и, в конечном итоге, полный отказ от всяких универсальных норм и правил.
Как результат, имеет место ослабление критерия демаркации науки и метафизики (всю философию именуют метафизикой). Эволюция понимания отношений между наукой и метафизикой проходит, тем самым, ряд этапов:
· сперва метафизика объявляется бессмысленной
· затем ей возвращают осмысленность и даже признают влияние на науку
· в конце концов говорят о том, что между наукой и метафизикой нет никакой существенной разницы.
Как следствие, изменяется отношение к истории науки (ее неопозитивизм игнорировал полностью). И одним из первых философов-позитивистов, акцентировавших внимание на истории науки, был Карл Поппер (1902 – 1994). Если логический позитивизм все методологические проблемы сводил к логическому анализу языка науки, то Поппер основной проблемой своей методологии сделал проблему развития знания. Или, другими словами, анализ выдвижения, формирования, проверки и смены научных теорий. Сам Поппер называл эту проблему проблемой роста знания. В структуре данной проблемы – возникновение новых теорий, конкурирование новых теорий, коммуникация, т.е. взаимодействие, между альтернативными теориями, выбор теории.
Среди наиболее популярных концепций методологии науки назовем следующие:
· фальсификационизм или фаллибилизм К. Поппера (1902 – 1994)
· концепция научных революций Томаса Куна (1922 – 1996)
· тематический анализ науки Джона Холтона (р. 1922 -?)
· методология научно-исследовательских программ Имре Лакатоса (1922 – 1974)
· эволюционистская теория науки Ст. Тулмина (1922 – 1999?)
· эпистемологический анархизм П. Фейерабенда (1924 – 1994)
Фальсификационизм К. Поппера. Поппер исходит из положения,что если нельзя полностью подтвердить, то можно полностью опровергнуть законы и теории.
Как и неопозитивисты, Поппер озадачен проблемой демаркации эмпирических наук, логики и математики, с одной стороны, и так называемых «метафизических» систем, к коим относится в первую очередь философия, с другой. А для решения этой проблемы крайне важно знать критерий демаркации, другими словами, критерий научности знания.
Поппер интересовался этой проблемой на раннем этапе своего творчества. В качестве критерия демаркации, как и неопозитивисты, он рассматривал верификацию. И считал главным отличием науки от всех других видов знания использование индуктивного метода: сперва наблюдение, констатация фактов, а затем – восхождение к обобщениям, что хорошо согласуется с классическим типом научной рациональности.
Позже Поппер отказался и от индукции, и от верификации как критериев демаркации, а, следовательно, и научности. Обоснованность и достоверность – это, безусловно, важные характеристики науки. Но полная обоснованность и достоверность и в науке недостижимы. А частичного подтверждения недостаточно для отличения науки от ненауки. К тому же, можно сослаться, например, на астрологию, которая имеет обширную эмпирическую базу, опираясь на которую можно высказывать суждения, и вполне достоверные, о влиянии звезд на судьбу человека, но тем не менее, астрология не является наукой. Поэтому Поппер говорит, что подтвердить можно все, что угодно (было бы желание). Но это не может рассматриваться как свидетельство научности знания. Для Поппера гораздо большее значение имеет тот факт, что утверждения о мире могут быть опровергнуты опытом. Поппер рассуждает таким образом: если рассуждение приходит в столкновение с реальным положением дел, то это как раз свидетельствует о том, что оно что-то говорит о мире. Тем самым, критерием научности Поппер предлагает рассматривать фальсифицируемость, т.е. эмпирическую опровергаемость.
Таким образом, Поппер подвергает критике центральную идею неопозитивизма о выводимости научной теории из опыта. Он считает, что ученые идут не от фактов к теориям (индуктивно), а напротив, переходят от гипотез к единичным высказываниям, т.е. гипотетико-дедуктивным путем. Поппер говорит о том, что теория влияет на чувственный опыт и экспериментальные ситуации: человек видит и понимает мир так, как тот дан ему в его теоретических представлениях. Наблюдение уже само по себе предполагает некоторую теоретическую установку, некоторую исходную гипотезу. Мы наблюдаем нечто, имея некоторые предпосылки для этого. Наблюдение всегда избирательно и целенаправленно: у нас есть задача, и мы наблюдаем то, что нам необходимо для ее решения.
С точки зрения Поппера, истинность теории не может определяться при посредстве отобранных с ее помощью фактов. Ведь:
1. Развитая теория формулируется не для реальных, а идеальных объектов. В опыте нет чувственных аналогов идеализированных объектов, идеализаций типа разнообразных «абсолютных тел», «идеального газа», «идеального раствора» и т.п.
2. Сам опыт возможен благодаря теоретическим представлениям. Научные принципы как бы накладываются на факты (как сеть). Их нельзя проверить фактами. Факты должны соответствовать теории, но не наоборот. Теория, в свою очередь, должна соответствовать природе как таковой, но не опытной реальности. Подтверждение теории экспериментом – это не соответствие теории эксперименту, а соответствие теории тем сущностным природным свойствам исследуемой реальности, которые обнаруживают себя через эксперимент.
Тут возникает такая ситуация: теория обосновывается ограниченным числом экспериментов, а используется затем для объяснения значительно более широкого круга опытов. Подкрепляющие теорию факты и эксперименты всегда ограничены в пространстве и во времени. Отсюда теория ограничена прошлым и настоящим. Но претендует при этом на объяснение будущих опытных ситуаций. Поэтому положительный опыт может поддерживать теорию лишь временно. Возможные в будущем отрицательные опыты всегда могут ее опровергнуть.
Вот и получается, что окончательно подтвердить теорию нельзя, зато ее можно опровергнуть (фальсифицировать). Причем для фальсификации нет необходимости в серии опытов: достаточно одного противоречащего факта.
Поппер утверждает, что если теории неопровержима никаким мыслимым образом, то она является ненаучной. Неопровержимость, следовательно, это не достоинство теории, а ее порок.
Отбрасывая одну теорию, мы строим другую. И при этом стремимся избежать ошибки первого случая. Таким именно образом, с точки зрения Поппера, происходит рост научного знания. Поэтому нормой для научного сообщества становится идеал критического отношения ученого как к своей теории, так и к альтернативным теориям, развиваемыми другими авторами.
Но опыт показывает, что ученые нередко до последнего стремятся сохранить свою теорию. Такие теории нередко живут и развиваются несмотря на то, что они противоречат экспериментальным данным. Кроме того, необходимо учитывать влияние со стороны социального и технического миров, а также разнообразные культурные конвенции.
Таким образом, Поппер, находясь как бы «внутри» неопозитивизма, подрывает его основания, «вытягивает» постпозитивизм из неопозитивизма, открывает дорогу к проблеме роста знания, к раскрытию динамики научного знания.
Поппер считает, что последовательность сменяющих друг друга теорий Т1, Т2, Т3 не выражает никакого накопления знания: одна теория ничего не передает другой теории, просто одна теория переходит в другую теорию. А вклад теории в рост научного знания, по мнению Поппера, заключается в новых проблемах, которые она порождает. Поэтому в рассмотрении роста знания исходной, отправной точкой для Поппера является не теория, а проблема. А для ее решения мы выдвигаем новые теории. Их крушение опять порождает проблемы, а вместе с ними открывает путь к новым теориям. Механизм проверки теории в данной схеме - фальсификация. Из данной схемы следует, что прогресс науки состоит не в накоплении знания, а в возрастании глубины и сложности проблем.
Но впоследствии Поппер отходит от идеи фальсификационизма и рассуждает о новом критерии научности: о правдоподобности теории. Степень правдоподобности теории определяется им как разность ее истинного и ложного содержания. Чем более истинное содержанием теории, тем более она правдоподобна. И наоборот. Поппер утверждает, что в ходе развития научного знания правдоподобность научных теорий возрастает. И в этом состоит прогресс познания. Т.е. прогресс состоит не в переходе от одной ложной теории к другой, а от менее истинной теории к более истинной.
Но все же с тремя проблемами концепция Поппера не справляется:
1. Проблема «Дюгема-Куайна»: ни одна из научных гипотез не проверяется в изоляции, т.е. мы всегда проверяем некоторую совокупность гипотез. При этом если одно из следствий противоречит эмпирической проверке, то мы можем сделать вывод о неудовлетворительности системы гипотез в целом. Но какая именно гипотеза не прошла проверку и фальсифицирована – мы не знаем и не узнаем. В такой ситуации выбор теории невозможен.
2. Невозможно полностью перечислить все члены разделительной посылки умозаключения (типа «или – или – или-…»). Отсюда, выбор правдоподобной гипотезы не может быть рационально обоснован.
3. Рациональность самого критерия рациональности. Если критерий рационален, то он когда-нибудь может быть фальсифицирован. Но если это невозможно, то сам критерий рациональности не является рациональным.
Томас Кун. Представляет вместе с Тулминым и Фейерабендом так называемую «историческую школу» в методологии науки. Обращает внимание на те концепции в науке, которые в один прекрасный момент были признаны ненаучными (например, аристотелевская динамика, химия и термодинамика эпохи флогистонных представлений).
Для решения этой и подобных проблем Кун считает необходимым пересмотреть те абстракции, которые лежат в основе образа науки в целом.
Кун связал научное знание с конкретно-историческим субъектом: научным сообществом. Именно оно принимает все стандарты и нормы рациональности. Тем самым эти нормы становятся относительными (релятивизируются). У каждого научного сообщества – свои стандарты, аккумулированные в т.н. парадигме. Именно парадигма устанавливает факты и способы их анализа. Развитие науки принимает дискретный (прерывный) характер. (Кун придерживает антикумулятивистской точки зрения на историю науки). В истории науки Кун выделяет два периода: «нормальная наука» и допарадигмальное состояние науки. Наука плавно развивается в период «нормальной науки». Ученые решают т.н. «головоломки» по заранее заданным правилам. Но по мере исчерпания парадигмы этот период прерывается революционными катаклизмами. Эти катаклизмы разрушают все предшествующее знание.
В результате граница между наукой и ненаукой становится расплывчатой. Но тем не менее Кун определяет различие между наукой и философией. Для философии характерны плюрализм концепций и их взаимная критика. В «нормальной науке» этого нет (и не должно быть, т.к. все научное сообщество следует единым правилам). А вот в период кризисов наука перестает быть наукой и уподобляется философии.
Отсюда, согласно Куну, отличительной чертой науки становится не рациональность (рациональной может быть и философия), а совокупность тех черт, которые характеризуют «нормальную науку». А именно: деятельность научного сообщества в рамках единой парадигмы. В концепции Куна нет отождествления научности и рациональности. В пределах «нормальной науки» рациональность определяется господствующей парадигмой. (У Куна такая парадигма всегда одна. По сути, здесь мы имеем дело с закрытым типом научной рациональности). Парадигма и есть научная рациональность. Но наряду с ней существует и признается также и вненаучная рациональность. Она у Куна совпадает со здравым смыслом.
Пол Фейерабенд. Он пошел еще дальше Куна и заменил научное сообщество индивидом (отдельным человеком). Такая замена в итоге привела к «эпистемологическому анархизму».
Анархизм, по определению, отвергает существование каких-либо общих норм и стандартов рациональности (в нашем случае). Фейерабенд отмечает, что в истории науки правила нарушались всегда и каждым ученым, который внес вклад в науку (феномен «сумасшедших идей», приводящих к экстраординарным открытиям). Поэтому, с его точки зрения, рациональность в науке всегда смешана с иррациональностью, что выражается в нарушении рациональности. И это неизбежно, считает философ. Фейерабенд считает, что в противном случае наука просто не сможет развиваться.
По мнению Фейерабенда, познание – это все возрастающий океан взаимно несовместимых (и, может даже, несоизмеримых) альтернатив. Каждая теории в этом океане, каждая сказка, каждый миф и т.п. взаимно усиливают, дополняют друг друга. Конкурируя друг с другом, они способствуют развитию познания.
При таком понимании отличить науку от любой другой формы культуры не представляется возможным. Наука полностью теряет свои определенные очертания. Она растворяется в культуре.
Согласно Фейерабенду, развитие познания осуществляется благодаря взаимной критике несовместимых теорий. И в такой ситуации ученый должен руководствоваться принципом пролиферации: изобретать теории, несовместимые с принятыми, даже если эти принятые теории хорошо обоснованы и кажутся неуязвимыми. Философ считает, что этот принцип предохраняет науку от догматизма и застоя, способствует развитию инструментальной (приборной) базы, побуждает искать различные теоретические истолкования одним и тем же экспериментальным результатам, способствует развитию творческих способностей ученых.
Тем самым взаимная критика – это и есть движущая сила научного развития. (Но есть опасность скатиться в произвол. От этого предохраняет требование научного этоса по Р. Мертону: ответственность за критику коллег, неиспользование в личных карьерных целях).
К принципу пролиферации Фейерабенд чуть позже добавляет и принцип упорства: можно и нужно разрабатывать теорию, не обращая внимания на трудности, которые она встречает.
Принимает он также принцип изменения значения. Логический эмпиризм считал, что когда научные термины переходят из старой теории в новую, они сохраняют свои старые значения в новой теории. Фейерабенд не согласен с таким положением и считает, что значение терминов теории определяется всем ее контекстом. При переходе терминов в другую теорию изменяется контекст. Поэтому должно изменяться и значение терминов. Этот же принцип он распространяет на термины, которые используются для описания наблюдений. Здесь тоже работает контекст. При этом, с точки зрения философа, ученый может использовать любые термины. Он сам решает, учитывая контекст, какие термины взять в работу. А контекст наблюдений определяется теорией, ситуация наблюдения дает лишь повод произнести некоторое предложение. На этом основании Фейерабенд отвергает идею логических позитивистов о существовании нейтрального эмпирического языка. Это приводит его к выводу о несоизмеримости альтернативных теорий. А это значит, что их никак нельзя сравнивать. И нельзя сказать, какая теория лучше. У них нет общего фактического базиса, равно как и нет общего эмпирического языка.
В своей концепции «эпистемологического анархизма» Фейерабенд исходит из следующих принципов:
· В духовной жизни нет и не должно быть никаких жестких регламентаций и ограничений.
· Нет разделения идей и концепций на научные и ненаучные.
· Нет границы между рациональным и иррациональным. В такой ситуации следует ориентироваться на принцип - «все дозволено».
Поэтому нужно изобретать и разрабатывать теории и концепции, несовместимые с существующими и признанными теориями. Причем теории могут изобретать не только ученые, но и все, кто пожелает. При этом теории могут быть абсурдными с точки зрения окружающих. В этом действии не следует обращать внимания на противоречия и несообразности: любая теория защищена от внешней критики принципом несоизмеримости. Автор фантазии создает свой собственный мир, и все, что в него не входит, не имеет для него никакого смысла.
В итоге получается, что вся наука и каждая научная область распадается на ряд несовместимых теорий, которые безуспешно пытаются критиковать друг друга. В конечном итоге каждый автор остается при своем мнении.
