2015-08-13
460
Учреждая в уголовном процессе особое правовое состояние - досудебное сотрудничество, законодатель ограничился дополнением УПК РФ гл. 40.1, регламентирующей в основном лишь порядок заключения досудебного соглашения о сотрудничестве. Вместе с тем заключение с подозреваемым, обвиняемым досудебного соглашения о сотрудничестве, активное выполнение последним условий этого соглашения подлежит обязательному учету при решении вопроса о пересмотре оснований к выбору меры пресечения.
Постановлением Ленинградского областного суда от 15 апреля 2010 г. срок содержания под стражей Мантулину Н.В., обвиняемому в совершении 13 преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 188 УК РФ, продлен на 3 месяца 12 суток, всего до 14 месяцев 29 суток, т.е. до 17 июля 2010 г.
В кассационной жалобе обвиняемый просил данное постановление отменить, мотивируя это тем, что он ранее не судим, имеет безупречное прошлое, активно сотрудничает с органами предварительного следствия, содействует в расследовании дела, зарегистрирован в Ленинградской области, имеет возможность являться по вызовам следователя, на иждивении у него находится малолетний ребенок, нуждающийся в его заботе. Наличие у него язвенной болезни желудка в условиях содержания под стражей в течение года доставляет ему огромные мучения, поскольку он не получает квалифицированной медицинской помощи.
Органами предварительного следствия не представлены доказательства, свидетельствующие о том, что, находясь на свободе, он может воспрепятствовать производству по уголовному делу, скрыться от органов следствия и суда. У него изъято служебное удостоверение, и он не имеет возможности пройти в зону таможенного контроля к рабочему месту. Кроме того, он дал показания, способствующие раскрытию преступления, заключил досудебное соглашение о сотрудничестве от 21 августа 2009 г., а потому не имеет намерения оказывать воздействие на допрошенных по делу лиц.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ постановление суда первой инстанции изменила по следующим основаниям.
В соответствии с ч. 3 ст. 109 УПК РФ срок содержания под стражей свыше 12 месяцев может быть продлен лишь в исключительных случаях в отношении лиц, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений, судьей суда, указанного в ч. 3 ст. 31 УПК РФ, или военного суда соответствующего уровня по ходатайству следователя, внесенному с согласия в соответствии с подследственностью Председателя Следственного комитета при прокуратуре РФ либо руководителя следственного органа соответствующего федерального органа исполнительной власти, до 18 месяцев.
По смыслу данного закона при разрешении ходатайства о продлении срока содержания обвиняемого под стражей суду следует выяснять обоснованность утверждений органов предварительного расследования о невозможности своевременного окончания расследования, обусловленных исключительными обстоятельствами, а также устанавливать обстоятельства, свидетельствующие о невозможности изменения обвиняемому меры пресечения на иную.
Эти требования закона не учтены судом при рассмотрении ходатайства о продлении срока содержания Мантулина под стражей. Принимая решение о продлении срока содержания Мантулина под стражей свыше 12 месяцев, суд указал на то, что содержание обвиняемого под стражей обусловлено объективными обстоятельствами, связанными с необходимостью выполнения требований уголовно-процессуального закона, в том числе выполнения требований ст. 217 УПК РФ, составления обвинительного заключения и направления дела прокурору и в суд.
Однако сами по себе эти мероприятия, необходимые для завершения расследования дела, не являются исключительными. В постановлении суда не приведены мотивы, в силу которых сложившиеся в ходе расследования дела обстоятельства являются исключительными, позволяющими продлить содержание обвиняемого под стражей свыше 12 месяцев.
Не приведены в постановлении суда и доказательства, свидетельствующие о том, что Мантулин в случае освобождения его из-под стражи может оказать воздействие на участников уголовного судопроизводства либо иным образом воспрепятствовать производству по делу.
Признавая невозможным изменение Мантулину меры пресечения, суд сослался лишь на тяжесть предъявленного ему обвинения, что, по мнению суда, является достаточным основанием полагать, что в случае изменения меры пресечения Мантулин может оказать воздействие на участников уголовного судопроизводства, либо иным образом воспрепятствовать производству по делу.
Однако этот вывод суда не основан на исследованных в судебном заседании доказательствах.
Как следует из представленных материалов, Мантулин обвиняется в совершении 13 эпизодов контрабанды, сопряженной с недостоверным декларированием, должностным лицом с использованием своего служебного положения, организованной группой.
Согласно постановлению о привлечении в качестве обвиняемого роль Мантулина в организованной группе, занимающейся незаконным перемещением через таможенную границу транспортных средств, заключалась в том, что он, являясь должностным лицом, используя свое должностное положение, обеспечивал беспрепятственное перемещение через таможенную границу РФ без проведения соответствующего таможенного оформления и таможенного контроля и без уплаты причитающихся таможенных платежей транспортных средств, а также во внесении заведомо ложных сведений в электронную базу "АвтоТранспорт-Контроль" и простановке на официальных бланках удостоверений ввоза транспортных средств о выезде данных транспортных средств за пределы таможенной территории Российской Федерации.
Как указано в ходатайстве, причастность Мантулина к совершению указанных преступлений подтверждается протоколами осмотров документов и предметов, заключениями экспертов, сведениями из пограничной службы и Северо-Западного таможенного управления, показаниями свидетелей и другими доказательствами.
В судебном заседании Мантулин, возражая против удовлетворения ходатайства следователя, пояснил, что он признал себя виновным, дал показания по предъявленному ему обвинению, что у него нет возможности проникнуть в базу данных таможни, чтобы уничтожить содержащуюся там информацию.
Эти объяснения Мантулина подтверждаются копией протокола его допроса в качестве обвиняемого, из которого следует, что он признал себя виновным в совершении преступлений, описанных в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, и подтвердил данные им ранее показания.
Указанные обстоятельства, свидетельствующие о том, что Мантулин дал показания по предъявленному ему обвинению, что документы, подтверждающие его причастность к совершению инкриминируемых ему деяний, изъяты в ходе следствия, осмотрены, по ним проведены экспертизы, суд не учел и не дал им надлежащей оценки в постановлении.
Кроме того, Мантулин заявил в судебном заседании, что им заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, условия которого он не намерен нарушать.
В соответствии с ч. 2 ст. 317.1 УПК РФ при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве обвиняемый берет на себя обязательства по оказанию содействия следствию в раскрытии и расследовании преступления, изобличении и уголовном преследовании других соучастников преступления, розыске имущества, добытого в результате преступления.
Какие-либо данные о нарушении Мантулиным условий соглашения о сотрудничестве, о том, что он намерен воспрепятствовать производству по делу, не представлены стороной обвинения в судебном заседании.
При таких обстоятельствах вывод суда о том, что Мантулин в случае освобождения его из-под стражи может воспрепятствовать производству по делу, нельзя признать обоснованным. Ссылка суда лишь на тяжесть предъявленного Мантулину обвинения не может быть признана достаточным основанием, позволяющим продлить содержание его под стражей на срок свыше 12 месяцев.
Судебная коллегия принимает во внимание также данные о личности Мантулина, который ранее к уголовной ответственности не привлекался, имеет постоянное место жительства на территории Ленинградской области, срок, в течение которого он содержался под стражей, составляющий 12 месяцев, и приходит к выводу о том, что необходимость дальнейшего содержания Мантулина под стражей отпала.
Обсудив выраженное в кассационной жалобе заявление обвиняемого об избрании в отношении его меры пресечения в виде залога, судебная коллегия с учетом предъявленного Мантулину обвинения, данных о его личности находит возможным изменить ему меру пресечения на залог в размере 1000000 руб. До внесения залога на депозитный счет Ленинградского областного суда Мантулина оставить под стражей <2>.
--------------------------------
<2> См.: Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда от 5 июля 2010 г. N 33-О10-17. Электронный архив Верховного Суда РФ за 2010 год.
Поскольку залог внесен не был, суд продлил срок содержания подсудимого под стражей.
Постановлением судьи Кемеровского областного суда от 28 августа 2008 г. срок содержания под стражей в отношении подсудимого А. был продлен до 28 ноября 2008 г. Рассмотрев кассационную жалобу, СК ВС РФ определила: меру пресечения в отношении А. изменить на залог в сумме 300000 руб., А. из-под стражи освободить после внесения указанной суммы на депозит суда. Залог внесен не был, суд, рассматривающий уголовное дело в отношении А., в очередной раз продлил в отношении его срок содержания под стражей <3>.
--------------------------------
<3> См.: Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда от 6 ноября 2008 г. N 81-О08-102. Электронный архив Верховного Суда РФ за 2008 год.
(Продолжение см. "Российский следователь", 2011, N 18)
ВОЗМЕЩЕНИЕ ВРЕДА, ПРИЧИНЕННОГО НЕЗАКОННЫМИ ДЕЙСТВИЯМИ,
СВЯЗАННЫМИ С НАЛОЖЕНИЕМ АРЕСТА НА ИМУЩЕСТВО
ЧЛЕНОВ СЕМЬИ ОБВИНЯЕМОГО (ПОДОЗРЕВАЕМОГО) <*>
Б.Б. БУЛАТОВ, А.С. ДЕЖНЕВ
--------------------------------
<*> Bulatov B.B., Dezhnev A.S. Compensation of harm caused by illegal actions related to arrest of property of members of the family of the accused (suspect).
Булатов Борис Борисович, начальник Омской академии МВД России, заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор.
Дежнев Александр Сергеевич, докторант Омской академии МВД России, кандидат юридических наук, доцент.
В статье подвергаются анализу проблемы наложения ареста на имущество членов семьи обвиняемого (подозреваемого) в условиях недостаточного правового регулирования. Рассматривается процессуальный порядок возмещения причиненного вреда в результате незаконного применения данной меры процессуального принуждения.
Ключевые слова: наложение ареста на имущество, члены семьи, возмещение вреда, меры процессуального принуждения, законность, незаконность.
The article analyzes the problems of seizure of family members' property of the accused person (suspect) under the conditions of insufficient legal regulation. The author considers the procedure of compensation of damages as a result of application of the particular measure of procedural enforcement.
Key words: seizure of property, family members, compensation of damages, measures of procedural enforcement, legality, illegality.
В ходе расследования уголовных дел зачастую возникает необходимость применения меры принуждения, связанной с наложением ареста на имущество. Она служит средством обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска, других имущественных взысканий или возможной конфискации имущества, указанного в ч. 1 ст. 104.1 УК РФ (далее - УК). В силу своей специфики наряду с обвиняемым (подозреваемым) эта мера принуждения может применяться и к лицам, несущим по закону материальную ответственность за их действия. Несмотря на отсутствие статуса преследуемого лица, они тем не менее подвергаются определенным имущественным ограничениям.
Из содержания ч. 1 ст. 115 УПК РФ (далее - УПК) не видно, какие субъекты могут подвергаться соответствующей мере принуждения. Законодатель их не персонифицирует. Для этого необходимо обратиться к гражданскому законодательству. Именно Гражданский кодекс РФ (далее - ГК) совершенно определенно говорит о том, кто может нести ответственность за вред, причиненный другими людьми (ст. ст. 1073 - 1076, 1078 ГК). Это зависит от правового статуса самого причинителя вреда, его возраста и психического состояния. Среди них выделяются две основные группы субъектов, к которым имущественные претензии зачастую не могут быть предъявлены лично. Это несовершеннолетние и лица, признанные в установленном порядке недееспособными. Имущественную ответственность за их действия закон позволяет возлагать как на родителей, так и на других членов семьи, выступающих в роли законных представителей (опекунов или попечителей). Все они могут привлекаться в качестве гражданских ответчиков по уголовному делу (ст. 54 УПК).
В правоприменительной практике встречаются случаи, когда лица, несущие материальную ответственность за действия обвиняемого (подозреваемого), пытаются оспорить правомерность применения к ним рассматриваемой меры принуждения. В этой связи представляет интерес Постановление Конституционного Суда РФ от 31 января 2011 г. N 1-П. В числе других норм судом проверялась конституционность положений, сформулированных в ч. ч. 1, 3 ст. 115 УПК. Ставилась под сомнение возможность в рамках предварительного расследования по уголовному делу налагать арест на имущество лица, не являющегося подозреваемым или обвиняемым. Конституционный Суд РФ разъяснил, что "положение части первой статьи 115 УПК Российской Федерации, предусматривающее в целях обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска наложение ареста на имущество лиц, несущих по закону материальную ответственность за действия подозреваемого или обвиняемого, не противоречит Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования означает, что арест может быть наложен на имущество лишь того лица, которое по закону несет за действия подозреваемого или обвиняемого материальную ответственность, вытекающую из причинения вреда" <1>.
--------------------------------
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 31 января 2011 г. N 1-П // Рос. газета. 2011. 11 фев.
Совершенно иная картина представлена в ч. 3 ст. 115 УПК. Определяя основания наложения ареста на имущество, законодатель говорит о "других лицах", не в контексте их персональной материальной ответственности за чьи-либо действия, а лишь потому, что у них находится имущество, подлежащее аресту. Круг этих лиц юридически установить практически невозможно. Он может быть определен лишь на уровне сложившихся социальных связей конкретного человека. В связи с высоким уровнем доверительности отношений в семье среди них нередко оказываются члены семьи обвиняемого (подозреваемого), прочие родственники, знакомые, иные лица. Зачастую они не имеют определенного уголовно-процессуального статуса. Так, по одному из уголовных дел был наложен арест на три квартиры в городе Тамбове, принадлежащие гражданке Е.В. Давыдовой - родной сестре гражданина П.В. Забелина, обвиняемого в совершении ряда преступлений. Конституционный Суд РФ, проверяя конституционность ч. 3 ст. 115 УПК по ее жалобе, пришел к выводу о том, что нарушения оспариваемой нормой ее конституционных прав нет <2>. В январе 2011 г. Конституционный Суд РФ вновь вернулся к этому вопросу. В своем решении он подтвердил возможность наложения ареста на имущество "других лиц", в том числе не подвергающихся уголовному преследованию. Соответствующая мера, отметил Конституционный Суд РФ, "обусловлена необходимостью обеспечения публично-правовых целей уголовного судопроизводства" <3>.
--------------------------------
<2> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 20 марта 2008 г. N 246-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Давыдовой Е.В. на нарушение ее конституционных прав частью третьей ст. 115 УПК РФ" // СПС "КонсультантПлюс". Документ опубликован не был.
<3> Постановление Конституционного Суда РФ от 31 января 2011 г. N 1-П // Рос. газета. 2011. 11 фев.
В российском уголовном процессе лица, в отношении которых не осуществляется обвинительная деятельность, обладают правом на возмещение вреда в соответствии с ч. 3 ст. 133 УПК, если их имущество подвергалось аресту незаконно. Понятие "незаконное наложение ареста на имущество" используется в законодательстве и практической деятельности довольно широко. О законности или незаконности наложения ареста на имущество, указанного в ч. 1 ст. 104.1 УК, говорится в ч. 5 ст. 165 УПК. О незаконных действиях в отношении имущества, подвергнутого описи или аресту либо подлежащего конфискации, указывается в ст. 312 УК. В различных интерпретациях оно встречается в решениях Конституционного и Верховного Судов <4>.
--------------------------------
<4> См., например: Постановление Конституционного Суда РФ от 31 января 2011 г. N 1-П // Рос. газета. 2011. 11 фев.; Постановление Конституционного Суда РФ от 2 марта 2010 г. N 5-П // Собрание законодательства РФ. 2010. N 11. Ст. 1256; Надзорное определение Верховного Суда РФ от 6 сентября 2005 г. по уголовному делу N 74-Д05-11. // СПС "КонсультантПлюс". Документ опубликован не был.; и др.
Вышеизложенное позволяет констатировать наличие проблемы, носящей не только теоретический, но и прикладной характер. Для реализации положений ч. 3 ст. 133 УПК в рассматриваемой ситуации важнейшим является признание наложения ареста на имущество незаконным. В теории определены различные признаки незаконного применения мер процессуального принуждения. К ним относят данные о наличии оснований, соблюдении установленного порядка, применении меры принуждения уполномоченным лицом, наличии причиненного вреда, причинно-следственных связях между выполненными действиями и наступившими последствиями <5>.
--------------------------------
<5> См.: Николюк В.В. Возмещение вреда лицу, незаконно подвергнутому мерам уголовно-процессуального принуждения: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. М., 2011. С. 25 - 26; Бажанов А.В. Возмещение имущественного вреда реабилитированному в уголовном судопроизводстве: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. М., 2011. С. 16; и др.
Перечисленные обстоятельства, безусловно, носят оценочный характер при определении законности или незаконности наложения ареста на имущество. По нашему мнению, в качестве ключевых следует считать данные о том, имелись ли основания для наложения ареста на имущество; соблюден ли предусмотренный законом порядок применения этой меры принуждения и ее отмены; наличие причиненного вреда.
Применительно к основаниям наложения ареста на имущество следует отметить, что в ст. 115 УПК они надлежащим образом не сформулированы. Вместе с тем они имеют большое значение для принятия соответствующего решения, исключения подмены его другими действиями и оценки законности. Принимая за базовое понимание наложения ареста на имущество, предложенное В.В. Кальницким <6>, с учетом принятия УПК и последующих законодательных изменений оно может быть сформулировано как наличие в материалах уголовного дела достаточных сведений (доказательств), указывающих на причинение преступлением имущественного или морального вреда; предъявление гражданского иска о его возмещении либо вероятность поступления такового иска, устанавливающих возможность других имущественных взысканий с обвиняемого (подозреваемого); позволяющих квалифицировать содеянное по статье УК, предусматривающей штраф или конфискацию имущества <7>.
--------------------------------
<6> См.: Кальницкий В.В. Следственные действия. Омск, 2001. С. 59.
<7> См.: Булатов Б.Б., Николюк В.В., Сосновик Н.Ф. Возмещение вреда, причиненного незаконным применением мер уголовно-процессуального принуждения. Омск, 2005. С. 63 - 72.
Соблюдение процессуального порядка предполагает выполнение всех процедур наложения ареста на имущество в строгой последовательности и в установленные сроки. К числу особенностей наложения ареста на имущество относится то, что законодатель довольно кратко говорит о том, кто вправе участвовать в ходе ареста имущества. Анализ ст. 115 УПК не дает нам ответа на вопрос о том, есть ли такое право у лица, чье имущество подвергается описи, либо членов его семьи. Нужно признать, что законодатель такую возможность не исключает. Это позволит защитить имущественные права и интересы лица, в отношении которого применяется данная мера принуждения, и его близких. На этом настаивают А.Н. Иванов и Е.С. Лапин и предлагают внести соответствующие изменения в УПК <8>. Такая норма была сформулирована в УПК РСФСР 1960 г. (ст. ст. 169, 175). Вместе с тем вовлечение указанных лиц в процесс реализации рассматриваемой меры процессуального принуждения дает возможность оттянуть момент составления описи, возникает опасность сокрытия имущества от ареста. Порядок вовлечения обвиняемого (подозреваемого) либо совершеннолетних членов его семьи в процесс составления описи арестованного имущества, на наш взгляд, должен носить уведомительный характер. Реализация судебного решения о применении данной меры процессуального принуждения, по нашему мнению, не нуждается в дополнительном уяснении воли других участников уголовного процесса.
--------------------------------
<8> См.: Иванов А.Н., Лапин Е.С. Наложение ареста на имущество в уголовном судопроизводстве. М., 2007. С. 75 - 77.
Достаточно спорным представляется вопрос о том, каков порядок установления законности включения в протокол определенного имущества, учитывая, что само решение о применении рассматриваемой меры принуждения не подвергается сомнению. Этот вопрос возник в результате анализа практики применения ареста имущества. В постановлениях суда и ходатайствах следователя, дознавателя не всегда указывается имущество, подвергаемое аресту. Нередко его наличие устанавливается в момент составления протокола. Встречаются случаи, когда перечни имущества, указанные в постановлении и протоколе, не совпадают. Эти ситуации возникают, как правило, когда заранее неясно, что может быть подвергнуто описи. Более того, в ходе реализации этой меры принуждения возможен спор об имуществе, особенно если оно является частью общей собственности членов семьи обвиняемого (подозреваемого).
В этом контексте представляет интерес порядок установления законности включения в протокол спорного имущества. Его формирование в досудебном производстве полностью зависит от усмотрения следователя (дознавателя). Невозможность решить эти проблемы одномоментно при наложении ареста заставляет правоприменителей включать в протокол все обнаруженное в жилище имущество (с учетом требований в ст. 446 ГПК). Понятно, что при таком подходе могут серьезно пострадать интересы лиц, проживающих совместно с обвиняемым (подозреваемым) или гражданским ответчиком по уголовному делу. Они не будут иметь возможности распорядиться своим имуществом, а иной раз и пользоваться им <9>. При наличии вреда, причиненного такими действиями органов предварительного расследования, появляются основания для реализации права, предусмотренного ч. 3 ст. 133 УПК.
--------------------------------
<9> См.: Дежнев А.С. Охрана интересов семьи и несовершеннолетних при применении меры принуждения в виде наложения ареста на имущество // Научный вестник Омской академии МВД России. 2010. N 3(38). С. 6 - 12.
При оценке законности наложения ареста на имущество следует учитывать, что ч. 9 ст. 115 УПК предусматривает ее отмену, когда в этом отпадает необходимость. Если в случае изменения оснований мера принуждения не отменяется, следует признать, что она применяется незаконно.
Помимо определения законности решения и действий уполномоченных лиц по аресту имущества важно установить размер вреда, причиненный в результате применения данной меры процессуального принуждения. При возмещении имущественного вреда в порядке, предусмотренном ч. 3 ст. 133 УПК, речь может идти о компенсации понесенных потерь ввиду невозможности эксплуатации имущества, его восстановлении, сумм, выплаченных за оказание юридической помощи, иных расходов. Практике известны случаи, когда изъятое у лица арестованное имущество реализуется (скоропортящиеся товары), повреждается, утрачивается. Владельцу имущества должна быть возмещена его рыночная стоимость на день вступления в силу решения о признании наложения ареста на имущество незаконным <10>. Закон (ч. 1 ст. 133 УПК) предусматривает возможность устранения последствий морального вреда. Однако требование о компенсации за причиненный моральный вред в денежном выражении заявляется только в порядке гражданского судопроизводства (ч. 2 ст. 135 УПК).
--------------------------------
<10> См.: Николюк В.В. Основания возникновения права на возмещение вреда в порядке ч. 3 ст. 133 УПК РФ // Научный вестник Омской академии МВД России. 2010. N 3. С. 44.
Подвергать имущество аресту, включая денежные средства физических и юридических лиц, находящиеся на счетах и во вкладах или на хранении в банках и иных кредитных организациях, в соответствии с п. 9 ч. 2 ст. 29 и ст. 115 УПК вправе только суд, в порядке, установленном ст. 165 УПК. Соответственно, законность принятия этого решения может быть обжалована исходя из требований ст. 127 УПК в апелляционном или кассационном порядке (гл. 43 - 45 УПК).
Законность наложения ареста на имущество может устанавливаться и в порядке, предусмотренном ч. 5 ст. 165 УПК. Он является исключительным и распространяется только на случаи наложения ареста на имущество, указанное в ч. 1 ст. 104.1 УК. Когда применение указанной принудительной меры не терпит отлагательства, она может быть реализована на основании постановления следователя или дознавателя без получения судебного решения. В течение 24 часов об этом уведомляется судья и прокурор. Не позднее 24 часов с момента поступления уведомления судья проверяет законность применения рассматриваемой меры принуждения и выносит постановление о его законности или незаконности.
Применительно к данному исключительному порядку появляется теоретическая возможность обжалования законности наложения ареста на имущество, указанного в ч. 1 ст. 104.1 УК, и отмены решения об этом в рамках ст. 124 УПК. Это возможно в случае, если вопрос не согласовывался следователем с руководителем следственного органа, а дознавателем - с прокурором. Прокурор, руководитель следственного органа могут отменить арест имущества в рамках своих полномочий до принятия судебного решения в порядке ст. 165 УПК.
Согласно ч. 3 ст. 133 УПК возмещение вреда лицу, незаконно подвергнутому мерам процессуального принуждения при производстве по уголовному делу, осуществляется по правилам гл. 18 УПК. После признания решения о наложении ареста имущества незаконным, в течение сроков исковой давности, лицо вправе обратиться в суд с требованием о возмещении имущественного вреда. Для подтверждения понесенных расходов должны быть представлены соответствующие документы (ст. 134 УПК).
Данное заявление рассматривается судом, постановившим приговор, вынесшим постановление, определение о прекращении уголовного дела или уголовного преследования, либо судом по месту жительства заявителя, либо судом по месту нахождения органа, вынесшего постановление о прекращении уголовного дела или уголовного преследования либо об отмене или изменении незаконных или необоснованных решений. Если уголовное дело прекращено или приговор изменен вышестоящим судом, то требование о возмещении вреда направляется в суд, постановивший приговор. Особенностью данного вида ущерба является то, что требование о его возмещении не связывается с итоговым решением по уголовному делу. Оно возникает с момента установления незаконности применения принудительной меры в процессе досудебного или судебного производства.
Не позднее одного месяца со дня поступления требования о возмещении имущественного вреда судья определяет его размер и выносит постановление о производстве выплат в возмещение этого вреда. Указанные выплаты производятся с учетом уровня инфляции. Требование о возмещении имущественного вреда разрешается судьей в порядке, установленном ст. 399 УПК для разрешения вопросов, связанных с исполнением приговора.
Оценивая порядок возмещения вреда лицу, незаконно подвергнутому мерам процессуального принуждения, нельзя не обратить внимания на то, что в литературе высказываются суждения об отказе от уголовно-процессуальной процедуры восстановления прав в пользу гражданского судопроизводства. Обосновывается это тем, что в ГПК заложен менее сложный порядок возмещения вреда, чем тот, что установлен гл. 18 УПК <11>. Данное мнение разделяет и Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации В. Лукин. Из текста его доклада вытекает, что судебной практике следует расширить перечень решений и действий государственных органов и должностных лиц, подлежащих обжалованию в рамках гражданского процесса <12>. Потребность введения института повышенной гражданско-правовой ответственности за вред, причиненный действиями правоохранительных органов, обосновывают и другие авторы <13>.
--------------------------------
<11> См.: Прощалыгин Р.А. Возмещение вреда, причиненного незаконными действиями органов предварительного следствия: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2010. С. 24 - 25.
