Глава 7. «Горько-сладкие ириски»

BPOV

Эдварду понравился овощной суп. И сильно. Я сидела на его черном кожаном диване и с удовольствием смотрела, как Эдвард, сидя в центре своей большой кровати и все еще завернутый в одеяло, жадно поглощает из контейнера дымящийся суп. Похоже, что он не ел несколько дней. Я нахмурилась. И еще раз оглядела комнату, заметив на этот раз кучу использованных носовых платков, вываливающихся из корзины для мусора, стоящей возле кровати. Комната была более захламленной, чем в прошлый раз, когда я была здесь. Валялось больше одежды, бумаги и небрежно раскрытых книг. Я ощутила себя нелепо назойливой, словно бы залезла в его комнату и вторглась в частную жизнь.

Ощутив, насколько жалким было мое поведение, я решила сделать кое-что, еще больше, возможно, увеличив раздражение Эдварда.

- Прости, что я забралась сюда, - тихо извинилась я. – Я просто беспокоилась о твоем здоровье.

Голова Эдварда резко отдернулась от контейнера с супом, и он сузил свои налитые кровью глаза.

- Что я говорил тебе по поводу этого дерьма? – рявкнул он, пытаясь прозвучать раздраженным и злым, но вышло только гнусаво. Края моих губ дернулись. Я развеселилась, видя, как суровый Эдвард Каллен говорит как двенадцатилетняя девчонка. Он смягчился и закатил глаза, видя мое веселье, после чего вернулся к контейнеру с супом.

- Я не хотел. Суп чертовски вкусный. Плюс мне было нехорошо, зная, что я оставил тебя одну на всю прошлую ночь. – Он нахмурился.

Я поспешила рассказать ему о том, что знала, что он не придет, и осталась дома. Это немного утешило его. Так что я продолжила смотреть, как он наслаждается супом, и не могла избавиться от иррационального страха, что за Эдвардом не ухаживают должным образом.

- А Карлайл не варит тебе суп или что-то в этом роде? – спросила я, мысленно умоляя, чтобы я оказалась неправа, и пытаясь избавиться от иррационального беспокойства.

Эдвард фыркнул и пожал плечами.

- Он принес мне еду из больницы, но по вкусу она похожа на дерьмо. – Я понимающе кивнула. У меня была длинная история знакомства с больничной едой. – Карлайл дерьмовый повар. А я, возможно, единственный человек на планете, который может испортить тост. – Он глухо хихикнул, а потом закашлялся так, что я съежилась.

Но сейчас мое настроение немного приподнялось. У Эдварда не было никого в жизни, кто приготовил бы ему хорошую еду или принес суп, когда он болеет. Пока не было. Я слегка улыбнулась. Это единственное, что я радостно могу сделать для Эдварда… и прекрасно. Когда Эдвард доел суп, я достала пакет с печеньем и положила его на кровать. Его глаза при виде этого немного просветлели, и я улыбнулась. Ему нравились мои печенья.

Мы перешли к измененной версии нашего распорядка, заменив вышку на его комнату, более удобную. Он протянул мне айпод, предупредив, что загрузил новый альбом. Конечно, он понравился мне, и я кивала в такт тяжелым звукам ударных и улыбалась при этом.

До этого момента, сидя на черном кожаном диване и наблюдая, как он рисует в своем альбоме, обсуждая со мной новый альбом, я даже не понимала, как сильно скучала по ночам с Эдвардом. У меня заняло какое-то время, чтобы понять, что я вижу его без привычной кожаной куртки, и, хотя он выглядел довольно жалким со своим покрасневшим носом и небритостью, все еще был прекрасен. Одна прядь его волос упала ему на глаза, и мои пальцы опять задергались, желая убрать ее назад.

Мы провели таким образом всю ночь. Я так и не покинула свое место на диване, все еще ощущая неловкость за то, что нарушила его частную жизнь, а он рисовал и хрипло и гнусаво разговаривал со мной.

В конце концов, я встревожилась и посмотрела на будильник у кровати Эдварда, осознав, что прошло уже пять часов. Потрясающе, как летит время, когда мы так уютно болтаем всю ночь. Со вздохом я застегнула рюкзак и поднялась с дивана, закидывая его за спину и надевая капюшон. Эдвард, похоже, выглядел разочарованным моим уходом, когда поднял голову от альбома.

- Мне надо вернуться до того, как проснется Эсме, но… я вернусь завтра и принесу еще супа, хорошо? – нервно сказала я, больше спрашивая, чем утверждая, и теребя рукава толстовки.

Он улыбнулся, а потом его настроение упало.

- Не знаю. Мне не нравится думать, что ты забираешься на третий этаж. – Но, возможно, заметив разочарование на моем лице, добавил: - То есть я никогда, блять, не прощу себе, если ты повредишь себя.

Мысль об Эдварде, защищающем мою безопасность, почти заставила меня засмеяться, но я скрыла мое веселье, закатив глаза.

- Не волнуйся за меня. – Я неопределенно помахала рукой. – Ты бы видел меня. Я настоящий профессионал, - гордо добавила я, скрещивая руки за спиной и покачиваясь на каблуках.

Эдвард мрачно усмехнулся, покачав головой.

- Ну, пока тебе не надоело общество малолетнего преступника в моем лице, я не возражаю.

Я улыбнулась, радуясь, что он хочет моего возвращения, и пересекла комнату, направляясь к двери, пока что-то еще не остановило меня.

- Эй, - сказала я, поворачиваясь лицом к Эдварду. – А какой любимый цвет Джаспера? – загадочно спросила я, ухмыляясь. Эдвард вопросительно поднял брови, но я все еще стояла, держась за дверную ручку.

- Зеленый, - медленно сказал он, сузив глаза. Я кивнула и повернулась, помахав рукой.

- Спасибо. Увидимся завтра! – зловеще хихикнув, я выскользнула через французские двери на балкон. И, к своему удивлению, быстро спустилась, с тихим стуком приземлившись на землю. На самом деле это было довольно страшно – бродить в темноте, делая что-то неправильное. Я покачала головой самой себе и в приподнятом настроении вернулась домой, зная, что с Эдвардом все в порядке.

***

Эсме всю неделю до дня Благодарения бросала мне робкие намеки. Сначала я ничего не понимала, но этим утром все сошлось.

- Знаешь, - небрежно бросила Эсме, садясь на диван рядом со мной и перелистывая модный журнал. – Ты не хочешь приготовить что-нибудь на День Благодарения, дорогая?

Когда она подняла взгляд от коленей, я с энтузиазмом кивнула. У меня еще не было шанса сделать что-нибудь настолько глобальное. А праздник с Элис должен стать чем-то экстравагантным. У меня уже появились некоторые идеи по поводу рецептов.

- Это хорошо, - отвлеченно сказала она, продолжая перелистывать журнал. – Я готовила в прошлом году, - продолжила она скучным тоном. Очень скучным. - И мы приглашали Калленов. – Она пожала плечами. Конечно, это имя полностью привлекло мое внимание.

- Правда? – тихо удивилась я, пытаясь представить себе Эдварда, сидящего за обеденным столом в столовой, который мы никогда не использовали, с Элис напротив, и ненавидящего каждую секунду происходящего.

- Да, и было очень мило. – Она улыбнулась, и в ее карих глазах появился странный блеск.

- Хорошо… - медленно сказала я, еще не очень понимая, к чему она клонит.

Она отключилась от воспоминания, заставившего ее улыбнуться.

- Ты не будешь сильно возражать, если мы опять пригласим их? – осторожно посмотрела она на меня. – Я не хочу, чтобы тебе было неудобно, - закончила она, и сузила глаза так, что у их уголках появились морщинки.

О. О! Она волнуется, что в доме появятся мужчины.

- Эсме, - выдохнула я, закрывая глаза и качая головой. – Пожалуйста, не меняй из-за меня своих праздничных традиций, - шепотом попросила я.

Она взяла мою руку в свои и я с жалостью посмотрела на нее. Опять?

- Не будь глупенькой, девочка. Ты для меня важнее, чем все эти глупые традиции, - мягко прошептала она. Я почти улыбнулась, видя, как Эсме демонстрирует мне свою привязанность. Мне редко доводилось видеть такое.

- Все в порядке, Эсме. Это не беспокоит меня, - с уверенной улыбкой сказала я. Не позволю своим привычкам так влиять на Эсме. Она хотела пригласить Калленов на День Благодарения. И придет Эдвард. И этого для меня вполне достаточно. Эсме скептически посмотрела на меня, так что я с энтузиазмом, на который только был способен мой усталый мозг, добавила:

- Плюс подумай только, сколько я могу сделать еды для Эммета. – Я засмеялась, представив, как он в одиночку справляется с двумя индейками.

Длинно вздохнув, она любовно похлопала меня по руке и кивнула, возвращаясь к обычной ленивой активности воскресенья.

Днем Элис подвергла меня ее любимой гедонистической пытке. Шопингу. Можно было бы и не ходить, но у меня закончились некоторые предметы первой необходимости, которые я привезла с собой из Форкса. Так что большую часть дня я провела, бродя за ней по универмагу в Порт-Анжелесе, еле таская свои усталые ноги. Я опять начала покачиваться и боялась, что мне придется поспать, как только мы приедем домой. Как минимум час или около того.

Я шла, опустив голову и надев капюшон, избегая всех в зоне видимости, и молча благословляла Элис за то, что она выбрала этот день недели, как вдруг она остановилась в центре магазина и радостно завизжала. Я уже знала, что означает этот звук. Это превосходное пальто, или восхитительный топ, или замечательные туфли на шпильках. Я посмотрела через стекло. Там оказалась действительно красивая юбка. Так что я села с ней в примерочной, радуясь уединению, пока она стояла перед стойкой. И задала мне вопрос, которого я ждала весь день.

- Какой цвет смотрится лучше, Белла? – спросила она, надев короткую, распутно выглядящую юбку и держа перед собой два одинаковых свитера. Я автоматически отметила, что один из них зеленый.

- Зеленый. Определенно зеленый, - самодовольно кивнула я. Она слегка удивилась моему внезапно обнаруженному интересу к ее выбору одежды. Я, как обычно, пожала плечами, и она отложила красный свитер и надела зеленый. Мне пришлось силой удержать губы, чтобы остановить смешок, уже готовый выскользнуть из меня, когда Элис надела свитер. Он был тесный. На самом деле очень облегающий. И он превосходно подчеркивал каждый дюйм ее груди размера В и ложбинки между ними, выступающей из низкого V-образного выреза. Я была уверена, что выражение лица Джаспера, когда он увидит это, будет бесценно.

Одобрив свой выбор, Элис добавила еще несколько зеленых обтягивающих вещичек к свитеру, что заставило меня улыбнуться еще шире. Но, выходя из примерочной, я увидела в зеркале себя и резко остановилась. На мне были привычные черные джинсы и черная толстовка. Я скрывала себя. И обычно мне было хорошо в этой одежде. Но впервые за много времени, мне захотелось другого. Мне захотелось, чтобы я была бы как Элис. Смотреть на свое отражение в зеркале, кружась, пытаться найти правильную вещь, чтобы привлечь внимание мальчика. И знать, что все твое тщательное планирование и подбор одежды сработает, и Джаспер не сможет отвести от нее глаз. Знакомая грусть от того факта, что это никогда не случится со мной, испортила мне настроение, а к этому еще и добавилась незнакомая ревность к Элис – она может быть нормальной девочкой-подростком.

***

Мое горькое настроение не уменьшилось ко времени, когда я обнаружила себя под балконом Эдварда этой ночью. Я упаковала в свой рюкзак еще больше горячего супа и печенья, добавив на этот раз большой термос травяного чая для больного горла Эдварда и непомерного размера бутерброды, поджаренные на гриле – просто на случай, если супа не хватит, чтобы он наелся. И это все, что я сделала. Я не могла переодеться и впечатлить его своим телом или способностями к флирту, но я определенно могла принести ему хорошей еды. И, если это заставит его улыбаться – для меня будет достаточно.

И я опять залезла по решетке, так тихо, как могла, благодарная, что полтора часа поспала сегодня, и меня больше не покачивает. Я превосходно повторила все движения прошлой ночи и обнаружила, что стою в безопасности на балконе ровно в полночь.

Эдвард, открывший дверь, выглядел лучше, чем прошлой ночью. Его волосы все еще были спутаны, и он все еще не побрился, но его нос стал розовым, а не красным, и глаза меньше налиты кровью, хотя под ними все еще виднелись знакомые черные круги. Он криво улыбнулся мне и отошел в сторону, чтобы я могла войти.

Как только он закрыл дверь, я прошла к своему месту на диване и начала распаковывать мой рюкзак, доставая и раскладывая все на его части кровати, где, уверена, он и будет есть. А потом села на кожаный диван.

- Черт, Белла. Ты что, притащила всю кухню? – хихикнул он, плюхаясь в центр кровати и начиная придвигать к себе все. Говорил он все еще гнусаво, но голос стал менее хриплым.

Я закатила глаза, хотя, признаюсь, слегка смутилась.

- Я готовлю по ночам, когда скучно. Это помогает не спать. Лучше принести это тебе, чем выбросить. – Я пожала плечами, пытаясь представить все так, словно просто не могу придумать, как лучше провести время. Что было абсолютной правдой.

Но Эдвард не обращал на меня внимания. Он начал есть суп и сэндвичи с необузданным энтузиазмом, который полностью стер всю грусть, накатившую на меня сегодня. Он начал мычать от удовольствия, говоря мне, как все вкусно… и добавляя к этому свои собственные красочные экспрессивные выражения, чтобы подчеркнуть этот факт. Так что я просто, улыбаясь, смотрела, как он ест, позволяя себе купаться в радости от его удовольствия всем, что я делала для него. Подавись, Стенли.

EPOV

Она смотрела, как я ем. Обычно такое дерьмо заставляло меня чувствовать себя неудобно, но моей девочке нравилось смотреть, как я ем ее еду. И это уже много. И я чертовски уверен, что наслаждался этой едой. Я был голоден, чувствуя себя слишком хреново, чтобы самому приготовить что-то. А, блять, Белла умела готовить. Так что я просто пожирал все, как волк, не скрывая, как мне нравится, и изредка бросая «черт возьми».

Всю субботу я ужасно себя чувствовал. Я боялся, что Белла будет всю ночь ждать меня на вышке, но, когда я ночью пятницы вышел на балкон, во дворе было пусто. Я не хотел, чтобы она думала, что я бросил ее или что-то в этом роде. Но ведь это правда… И я чувствовал себя дерьмом.

И, когда в балконную дверь постучали, я не знал, что и подумать. Я открыл ее, наполовину ожидая, что придется бить кому-то по заднице, и умирая при этой мысли. В моем состоянии я просто физически не мог драться. Но, когда я открыл дверь – там стояла Белла. И ее запах печенья, и каштановые волосы, и гребано симпатичный румянец. Она выглядела такой нервничающей и смущенной. И я не мог не пригласить ее войти. Без колебаний. Она уже и раньше была в моей спальне, так что я совершенно спокойно сделал это. Белла чертовски удивила меня тем, что решила позаботиться о моем состоянии и здоровье. В ней внезапно обнаружились загадочная материнская натура, о существовании которой я раньше не подозревал. Моя девочка хотела позаботиться обо мне. От этой мысли я улыбнулся. Мы на самом деле действовали по принципу «око за око».

И я боялся до чертиков, что она сломает себе шею, забираясь по решетке сегодня ночью. Фактически я не уснул только из-за этой мысли. Что было и хорошо, и плохо. Но Белла сидела здесь, совершенно невредимая, и опять удивляла меня своим талантом забираться в трехэтажный особняк.

- А почему ты спрашивала меня о любимом цвете Джаспера? – спросил я, прежде чем положить в свой рот еще одну ложку супа. Мне на самом деле было интересно. Я понимал, что это как-то связано с Элис. Белла опять сидела на диване, напротив моей кровати, наблюдая, как я ем.

- Если пойдешь завтра в школу, увидишь, - она загадочно ухмыльнулась. У меня появилось чувство, что она не собирается рассказывать дальше, так что мне придется терпеливо ждать. Я кивнул, показывая, что пойду завтра в школу. Я еще не полностью выздоровел, но оставаться в доме на весь день одному – чертовски скучно.

Прикончив мою полуночную еду, я ощутил себя полностью сытым, а травяной чай смягчил мое горло больше, чем ожидалось. Мы начали разговаривать, как и прошлой ночью. Моя комната более уютнее, чем вышка. Здесь теплее, суше и достаточно света для того, чтобы рисовать, пока мы болтаем. Что, я надеюсь, не слишком грубо с моей стороны. Если бы это было не так, Белла дала бы мне понять. А ей явно стало несколько комфортнее на диване. Вначале она напрягалась, и я понимаю, неловко сидеть в спальне парня в середине ночи. Вот почему я оставался сидеть в середине своей кровати. Я не мог расхреначить эту неделю. Правила эффективно действовали.

Белла была единственной девушкой, которой я позволял бывать в моей спальне. Пару раз я трахался с девицами, но всегда в «вольво». И оба этих раза были результатом двух разных, но очень странных ночей, проведенных с Джасом.

Из воспоминаний меня вырвало напевание Беллы. Оторвавшись от альбома с набросками, я увидел, что она откинула голову на спинку дивана, закрыв глаза, и крошечная улыбка играла в уголках ее губ. Она выглядела почти мирно в этот момент, словно спала. Одна рука играла с длинной прядью ее волос, доходивших почти до коленей, другая сжимала мой айпод, лежа на диване; с коленей поднимался белый шнур наушников, полускрытый ее волосами. Она тихо и мягко напевала. Громче, чем ее посапывание. Я ничего не сказал, просто улыбнулся и продолжил рисовать.

- Думаю, Эсме пригласит доктора Каллена на День Благодарения, - тихо сказала Белла. Теперь ее глаза были открыты, но голова все еще лежала на спинке дивана. Я был совершенно уверен, что ее тетя втрескалась в папочку К, что неудивительно для женщины ее возраста. Фактически, причина, по которой он ненавидел прозвище «папочка К» – это то, что его так называла одна из преследующих его медсестер. И я однажды услышал это. И никогда не бы дал ему после этого дерьма жить спокойно.

- Она делала так и в прошлом году. Черт с ним. Ублюдок не может сопротивляться хорошо приготовленной птице. – Я пожал плечами и продолжил рисовать. Эммет в прошлом году ходил с Карлайлом. Я оставался дома. Никогда я не зайду в Дом Боли Брендон.

- Ты придешь? – с надеждой в голосе спросила она. Я остановил карандаш на середине строки. Приду ли я? Три часа сидеть напротив Брендон, пялящейся на меня. Три часа смотреть, как Эммет набивает свой желудок, словно гризли, вышедший из зимней спячки. Три часа избегать Беллы – даже больше, чем в школе. Три часа, во время которых я буду есть, возможно, самую лучшую индейку в штате Вашингтон… если готовить будет Белла. А, похоже, это будет делать она.

- Да, я тоже не могу устоять против хорошо приготовленной птицы, - пробурчал я, закатив глаза. Белла изогнула уголок рта в робкой улыбке и опять закрыла глаза. Эта девочка станет моей смертью.

***

Белла ушла утром, как обычно, улыбнувшись на прощание и помахав мне, соскальзывая с балкона. Я не спал весь уикенд. Папочка К дал мне какие-то таблетки для дневного времени, так что я с легкостью оставался бодрствующим. И знал, что мне придется заплатить за это. Опыт подсказывал мне, что, когда я усну, это будет долго… и жутко… и отчетливо.

После нелепо горячего душа я ушел в школу, прихватив с собой пакет с печеньями, которые сделала для меня моя девочка. На пакете было написано: «Горько-сладкие ириски». Я улыбнулся, садясь в машину. Мне нравились эти безумные названия, которые она давала печенью. Это было чертовски необычно.

- Забирай мою задницу, больной, или я позвоню Стенли и скажу ей, что тебе нужно срочно потереть спинку в ванной, - провозгласил Джаспер, забираясь в машину и захлопывая за собой дверь. Я пожал плечами и многозначительно посмотрел на него. Не смешно.

Он засмеялся и поднял руки в воздух.

- Как скажешь, друг.

Я ехал с кислым выражением лица. Джаспер был основной причиной того, что Призраки Плохого Траха в Прошлом вообще существовали.

Он весь прошлый год пытался «пробить мою скорлупу». Эти восемь месяцев давления на меня создали большую часть моей плохой репутации, которую я заработал в этом городе. Он обнаруживал самые ненормальные вечеринки и тащил меня на них, представляя меня местным безмозглым шлюхам, выпячивающим свои сиськи прямо мне в лицо. Благодаря Джасу и его вечеринкам я наелся этим дерьмом по уши. Кокаин… и Стенли… и кокаин вместе со Стенли. Я был новичком, и импульсивным, и считал, что хороший наркотик поможет мне не спать. И они радостно повиновались мне.

В результате я потерял девственность с Лорен Меллори, которую периодически трахал Джаспер с первого дня нашего первого курса. И это было не так плохо. Меллори понимала, для чего она. Просто потрахаться. Она никогда больше не говорила со мной, и это хорошо… потому что она все равно не могла сказать ничего интересного. Легкое окончание нашей истории дало мне ложное чувство безопасности, которое я потерял нахрен, трахнув эту сучку Стенли пять месяцев спустя на заднем сиденье машины. Больше я никогда не трогал порошок. Или Стенли. И после разговора с Джасом о том, что Брендон вряд ли понравится наркоман, он тоже прекратил принимать его. И теперь оставался по уикендам дома, умоляя Роуз устроить вечеринку с ночевкой.

И это было прекрасно. Я был более удовлетворен, сидя в своей спальне и разговаривая с Беллой обо всем и ни о чем. Она определенно стала моим новым наркотиком. Только за этот наркотик меня не арестуют, если Брендон его обнаружит. Надеюсь.

- Мать твою… - потрясенно выдохнул Джаспер, когда я припарковался на своем обычном месте. Я проследил его взгляд до «порше» Брендон. Она стояла рядом с машиной, захлопывая дверцу. Моя челюсть отвалилась. Белла умница. Превосходный, мать ее, дирижер. Брендон стояла на парковке, со своими торчащими в сторону волосами, коротенькой джинсовой юбке и бесстыдно выпячивала сиськи, надев свитер любимого цвета Джаспера, подчеркивая свои ноги и грудь. Блять, я сам почти возбудился. А это о многом говорит.

Я засмеялся и вылез из «вольво», оставляя Джаса сидеть в машине, прикрывая книжкой колени.

***

Ко времени ланча у всегда невозмутимого Джаса был самый напряженный взгляд, который я когда-либо видел. Я, ухмыльнувшись, сел за стол. Почему он еще не сделал этого? Чего, мать его, он ждет? Смерти от стояка?

Он заметил мой взгляд и, в свою очередь, посмотрел на меня. Мы начали разговаривать, как обычно, оба боясь сказать слишком много о том, о чем не должен знать другой. Взгляд, которым он смотрел на меня, говорил: «Не начинай, мать твою». И я так и поступал. В конце концов это случится. Зависит от того, сколько выдержит его либидо.

Я достал свой пакет «Горько-сладких ирисок», вспоминая, с каким отвращением ел отвратительную пиццу и смотрел, как Белла наслаждается своими печеньями, и с удовлетворенным вздохом начал их поедать.

И вот теперь облажался я, потому что Джаспер с любопытством посмотрел на мой пакет. Он вопросительно поднял бровь, и я прекратил жевать. Может быть, я мог бы и соврать ему, сказав, что мне дала печенья Эсме, но он никогда не поверит в это дерьмо. Так что я посмотрел на него так же, как и он.

«Отстань».

Колеблясь, он сделал это. Потому что так мы и дружили. И я продолжил есть свои потрясающие, блять, печенья, изредка стряхивая крошки с куртки и радуясь, что Джас продолжает держать рот закрытым. Он выучил свой урок в прошлом году.