2015-08-21
311
| Глава 4. «Панацея с арахисовым маслом» EPOV Когда, наконец, взошло солнце, я вновь стремился оставаться в одиночестве в своей комнате. К Эммету на весь день пришла его маленькая шлюшка Розали, и я хотел избежать любого контакта с ней. У меня теплилась надежда, что с ней придет Джас и составит мне компанию, но он все выходные помогал своей маме. Так что я опять сидел один, бессмысленно рисовал, лежа на кровати, и слушал тяжелую музыку, заткнув наушниками уши. Около полудня я вспомнил, что хотел покопаться в Интернете. Нечто такое драматичное, как то, что случилось с Беллой, должно было попасть в местные новости, и неважно, где это происходило. Я с беспокойством посмотрел на дверь, понимая, что встреча с Роуз неминуемо перерастет в ссору. Я не переносил ее. Во-первых, я ненавидел ее бойфренда и не делал из этого тайну. Во-вторых, она почему-то вбила себе в голову, что я плохо влияю на ее дражайшего брата-близнеца. Я мысленно фыркнул. Знала бы она, сколько проблем я получил из-за него. Смирившись, я вздохнул и встал с кровати, осторожно открывая дверь, словно снаружи была привязана бомба. Быстро выглянув наружу и оглядев коридор, я медленно спустился на второй этаж дома, ступая по лестнице настолько тихо, насколько мог. Коридор был пустым, и все двери закрыты, так что спокойно прошел к холлу, где располагался кабинет Карлайла, в котором стоял компьютер. Оказавшись внутри, я закрыл дверь и запер ее. Теперь наконец-то можно выдохнуть. Я даже не осознавал, что задерживал дыхание. Я подошел к дорогостоящей машине и, хмыкнув, запустил ее, рухнув на стул и проведя рукой по лицу, чтобы взбодриться. Мой первый поиск не дал хорошего результата, но потом я прикинул, что «Белла» - это, возможно, укороченное имя из какого-то еще. Так что я набрал в строке поиска ее фамилию и, наконец, добился успеха. Статьи о происшествии нашлись в местных газетах Финикса, штат Аризона. Прежде чем нажать на ссылку, на некоторое время ощутил вину за то, что за спиной Беллы добываю информацию о ней. Однако долго это не продлилось. Плевать. Я загрузил страницу и начал читать. Вторжение в дом в тихом пригороде Финикса закончилось смертью одного человека и тяжелым ранением второго. Во вторник тридцатилетнему Филу Двайеру было предъявлено обвинение в убийстве тридцатичетырехлетней школьной учительницы, Рене Свон. Кроме этого, его обвинили в похищении ребенка, физическом насилии, побоях с применением смертоносного оружия с целью убийства, причинении физического вреда и вторжении в дом. Возможны и дополнительные обвинения. На прошлой неделе по тревожному звонку на 250 Марпл Авеню выехал наряд полиции. Прибывшие на место происшествия офицеры обнаружили в доме тело Свон. Причина ее смерти – ножевое ранение горла. При дальнейшем осмотре дома полицейские обнаружили шестнадцатилетнюю дочь Свон, запертую в гардеробе в ее собственной спальне, связанную и с кляпом во рту. С множественными переломами и рваными ранами ее поместили под наблюдение в медицинский центр Финикса для устранения последствий недостаточного питания и обезвоживания. Сейчас она находится в стабильном состоянии. Ее имя держится в секрете, пока не найдут родственников девушки. Пять недель тому назад, в воскресенье, Двайер ворвался в дом своей бывшей подруги и взял Свон с ее дочерью в заложники, удерживая их в течение месяца. Что именно послужило причиной происшествия, неизвестно, но Двайер признался, что умышленно издевался над своими жертвами, не демонстрируя ни капли раскаяния. До судебного заседания будет проведена психиатрическая экспертиза, чтобы установить уровень психического равновесия преступника… Я перестал читать и выключил компьютер, разочарованный, что не получил столько информации, как надеялся, но с облегчением понял, что преступник под охраной. Решив, что мое любопытство может утолить только Белла, я направился обратно в свою комнату. Из спальни Эммета исходили весьма отталкивающие звуки. Я одновременно и съежился, осознавая тот факт, что нахожусь чересчур близко к их… интимным отношениям, и улыбнулся от того, что они даже не заметили этого. Я вернулся в свою спальню и удовлетворенно вздохнул. Эта комната была моим святилищем. Даже если оно не могло защитить меня во время сна, чего я так отчаянно хотел, комната обеспечивала мне так необходимое уединение. Я был человеком, которому очень нужно уединение. Я почти никогда не впускал в спальню Джаспера. Не думаю, что Белла полностью осознавала напряженность ситуации, когда попросила в пятницу разрешения остаться в моей комнате. Но, конечно, откуда ей знать? Белла не знала меня. Я вышел на балкон с намерением закурить, но внезапно закружилась голова. Я постоял, качаясь, в центре комнаты, инстинктивно понимая, что мой недосып достиг меаксимума. Опыт подсказывал, что, если я не попытаюсь в ближайшее время хоть немного поспать, последуют еще более худшие симптомы. И, поскольку у меня не было желания увидеть днем галлюцинации, то я дотянулся до тумбочки возле кровати и включил будильник, чтобы он зазвонил через два часа. Я даже не помнил, как лег на кровать, но, надо полагать, как-то сделал это, потому что через два часа звон будильника вырвал меня из кошмара. Я сел на кровати, весь потный и задыхающийся, и пах, как Эммет после тренировки. Дрожащей рукой я дотянулся до часов и выключил надоедливый трезвон. Мне требовалось время для восстановления, и я просто сидел на кровати, не двигаясь и дрожа, и слезы стекали по моему лицу, как у гребаного младенца. Я был отвратителен самому себе. ------------- Карлайл вернулся этим вечером в непривычно чистый дом. Я кратко поприветствовал его по пути на кухню, чтобы сделать себе сандвич, который съем позже в своей комнате один. Я прикинул, что уйду в полночь. Правда, придется выходить через балкон, чтобы меня не заметил папочка К, но мне и раньше приходилось это делать. И долго размышлял, не прихватить ли с собой альбом для набросков или книгу для Беллы, но потом решил, что будет слишком темно, чтобы получить удовольствие от этого. Так что, когда приблизилась полночь, я вышел на балкон с пустыми руками. Перебросив свои ноги через деревянные перила без всякой грациозности, отсутствующей в моем заторможенном состоянии, я спустился по решетке, закрывающей южную стену дома. С глухим стуком я спрыгнул на мягкую влажную траву нашего заднего двора. Чертовски ловко получилось. Я мысленно поаплодировал сам себе и направился на вышку. Как и прошлой ночью, Белла уже сидела на скамейке, ожидая меня, ее длинные каштановые волосы выбивались из-под капюшона. Она повернулась, когда услышала, как я подхожу, и улыбнулась. Я ответил тем же. - Ты как несовершеннолетний преступник, – тихо произнесла она, когда я сел на свою сторону скамейки. Некоторое время я соображал, что она имеет в виду. - О, - сказал я, слегка удивленный, что она наблюдала за мной. – Ты меня видела? – с усмешкой поинтересовался я. Она кивнула в темноте, а я просто пожал плечами. Белла закатила глаза, видя мое безразличие по отношению к такому странному способу ухода из дома, и подтолкнула ко мне по столу пластиковый пакет. Еще печенье. Улыбнувшись, я взял пакет и вытащил одно, уже не колеблясь, как прошлой ночью, потому что стал более уверен в кулинарном таланте Беллы. Откусив кусочек, я немедленно понял, что там есть арахисовое масло. Но не просто обычное арахисовое масло… чертовски вкусное арахисовое масло. Мои глаза чуть не закатились к затылку от удовольствия. - Ммм, - промычал я. – Как оно называется? – спросил я, с благоговением доедая печенье. - «Панацея с арахисовым маслом», - самодовольно ответила она, взяв печенье из пакета и откусывая кусочек. Я коротко хихикнул, впечатлившись ее словарным запасом. - Панацея, - медленно сказал я, рассматривая печенье, находившееся у меня в руках. – Лекарство от всего. Подходит, - я усмехнулся и доел его. Белла скромно пожала плечами. - Это старый рецепт. Лучший из моей коллекции с арахисовым маслом, - уверенно ответила она. Мы сидели в тишине некоторое время, наслаждаясь лекарством из печенья. Сегодня не было дождя, что необычно для Форкса, но в воздухе висела влажная не двигающаяся муть, и, так как на дворе стояла середина ноября, было чертовски холодно. Однако, это к лучшему. Легкий ветерок донес до меня запах Беллы. Она пахла цветами и печеньем. Очень женственно. Через какое-то время тишину нарушил звук мягкого голоса Беллы. - Я спала сегодня, - грустно сказала она. Я повернулся к ней и заметил, что Белла опустила голову, и распущенные волосы прикрыли ее лицо, спрятав от меня. - Ты тоже, да? - Да, я тоже. – Я нахмурился. – И сколько? – спросил я, перекинув ногу через скамейку так, чтобы видеть ее лицо. Белла пожала плечами. - Часа три, может. Я была дома одна и смотрела телевизор на диване, когда уснула. Затем проснулась… от кошмара… - она замолчала и повернулась ко мне лицом. Ее глаза не выглядели настолько усталыми, как прошлой ночью, хотя под ними даже в темноте вышки все еще явственно виделись темные круги. Она облизала губы и бросила взгляд на дымку во дворе, прежде чем вновь встретиться со мной взглядом. Белла легонько наклонилась ко мне и шепотом продолжила: - Я опять была в своей спальне. – Я нахмурился и наклонился к ней, чтобы лучше слышать. – В моем старом доме. – Она опять бросила взгляд на двор и облизала губы. Я подумал, что Белла поступает так, когда нервничает. – Он ждал меня… опять в гардеробной… скрывался там, когда я легла в кровать. Белла замолчала и явно не очень хотела продолжать, так что я кивнул, поощряя ее продолжать. Мне уже стало очень интересно. Белла повернулась всем телом ко мне и поджала колени к груди, крепко сжимая их. - Он вышел, когда посчитал, что я сплю… Но я не спала. И видела, что дверь гардеробной открывается… но… просто застыла на месте. Я не могла закричать или позвать на помощь. Все, что я могла – это видеть, как все начинается заново. – Она опять отвела взгляд и начала медленно раскачиваться взад-вперед. Я был полностью заворожен происходящим, и уверен, что мои глаза расширились от ожидания. – Он просто… напал на меня, когда я лежала в постели. И следующее, что я помню – это как лежу в гардеробной, связанная и окровавленная. – Она скривилась и положила подбородок на колени. - Знаешь, что можно запомнить даже самые маленькие детали? – прошептала она задумчиво. – Ну, например, что запах крови вызывал у меня тошноту, но, когда меня рвало… я задыхалась из-за кляпа во рту. – Она отстраненно смотрела вдаль. Через несколько секунд Белла вернулась в реальность и слегка покачала головой, встретив мой взгляд. Она повернула голову так, что ее щека легла на колени, и теперь смотрела на реку. – Вот так… вот об этом мои кошмары. И этот был еще хуже, потому что я оставалась дома одна. – Белла вздохнула. На какое-то время я молча застыл. Моя голова кружилась от мыслей о гардеробных, крови, рвоте и очень хорошего понимания того, что Белла говорила о мельчайших деталях. История Беллы – определенно, без сомнения, достигла тринадцатого уровня ада. Хорошо знать, что я не одинок. Возможно, Белла справлялась лучше, чем я, но ей пришлось жить с этим всего год. Я же жил с этим всю свою жизнь. - Прости. – Тихий шепот Беллы вырвал меня из размышлений. Я повернулся, слегка, блять, раздраженный, и уже собирался рявкнуть на нее, ругаясь за извинения, но потом уловил грустное выражение ее лица. - И за что ты извиняешься на этот раз? – спросил я, силой стараясь сделать свой тон настолько мягким, насколько мог в своем раздраженном состоянии. Она прикусила губу и отвернулась. - Я не хотела нагружать тебя своими проблемами, - ответила она, похоже, неправильно расценив мое молчание. - Не будь дурой, Белла, - вздохнул я и вытащил еще одно печенье из пакета на столе. – Пока ты приносишь мне печенье, можешь грузить меня своими проблемами, сколько хочешь, - ухмыльнулся я. То есть я просто не мог заставлять ее чувствовать себя плохо из-за того, что она рассказала мне свой сон, в то время как я сам умирал от желания услышать его. К несчастью, я все еще видел скептическое выражение ее лица, так что, тяжело вздохнув, положил печенье в пакет и сжал руки. - Ладно, - медленно произнес я, собираясь с силами для того дерьма, через которое должен пройти, чтобы облегчить состояние Беллы. – Ты почувствуешь себя лучше, если я расскажу тебе сон, который приснился мне сегодня? - спросил я, выдавливая из себя улыбку. Она повернулась ко мне с невероятно любопытным выражением лица и кивнула. BPOV Это было честно. Так, как он и сказал вчера: я показала ему себя, теперь он показывал мне себя. И я переставала чувствовать себя ненормальной. Он все еще сидел на скамейке, оседлав ее, расстроенно запустив пальцы в волосы, и смотрел куда угодно, только не в мои глаза. - Я был в своей комнате, когда закружилась голова, - начал он и затем, наконец, встретился со мной взглядом. – Знаешь, когда не спишь так долго, начинается чертово головокружение? – спросил он. Я кивнула. Я прекрасно знала это ощущение. И особенно это плохо в выходные, когда нет уроков, на которых можно поспать. – И я лег, чтобы немного поспать… на короткое время, чтобы сделать это переносимым. Понимаешь? – нервно спросил он. Я опять кивнула. Все понятно. Давай дальше. Но вместо рассказа он полез в карман куртки, достал сигарету и закурил. Кажется, это временно расслабило его, и я отстраненно секунду поразмышляла над иронией того факта, что Эдвард курит для того, чтобы снять напряжение от ночных кошмаров, которые, похоже, включают огонь. Правда, на этот раз я оказалась права лишь частично. - Мне снилась мать, - прошептал он, выдохнув клуб дыма. - Это была ночь после похорон отца, и я оставался один. – Он замолчал и слегка нахмурился, а потом встретил мой взгляд. На его лице читалось небольшое смущение. – Видишь ли, моя мама обычно напевала мне песню перед тем сном. Это была песня… «Все маленькие симпатичные лошадки». – Он вздохнул и покачал головой, закатывая глаза. Я знала песню, о которой он говорил. Когда я в начальной школе ходила в хор, мы ее пели. Это было еще до того, как я обнаружила полное отсутствие таланта к пению. Но я ничего не сказала об этом Эдварду, а просто кивнула, чтобы он продолжал. - Во всяком случае, в эту ночь она не пришла. – Он смотрел вниз на стол и продолжал курить свою сигарету. – И я не мог заснуть, не слыша песню, так что я отправился искать ее, - продолжил он, слегка согнув плечи. – Она была на кухне… пила. – Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. – Много. Как полная гребаная алкоголичка. – Потом он качнул головой и выпустил очередной клуб дыма. – Она плакала и даже, блять, не смотрела на меня. Только сказала, чтобы я убирался. Сказала, что больше не хочет меня. – Он сказал последнюю фразу таким тихим шепотом, что я едва расслышала ее. Через мгновение он докурил сигарету и выкинул ее с вышки, глядя на удаляющийся огонек и опять не встречаясь со мной взглядом. Затем он пожал плечами, прекращая разговор, и, не глядя на меня, взял новое печенье. Мое сердце треснуло. Почему его мать была такой жестокой с ним? Я знаю, как потеря кого-то очень близкого может изменить вашу личность, но, конечно, это не может служить извинением за то, что вы бросаете собственного ребенка. Я хотела сказать ему, что мне жаль, сказать, что его мать, похоже, кошмарный человек, спросить его, почему она была такой бессердечной, но понимала, что это нельзя говорить. Так что я просто кивнула, хотя он даже не смотрел на меня, и взяла печенье, начиная его есть. Мы больше ни о чем не говорили несколько часов. Мы просто сидели, глядя на едва видимую реку через темную дымку в саду. Стояла спокойная, задумчивая тишина. По крайней мере, нам не было неловко. Я размышляла над сном Эдварда и историей, которую он рассказал мне вчера вечером. Надо полагать, он делал то же самое. В конце концов, я увидела, как облака посветлели, и, посмотрев на часы, которые лежали у меня в кармане, поняла, что мы просидели на вышке почти шесть часов. - Я должна собираться в школу, - с сожалением вздохнула я, прерывая тишину. Время рядом с Эдвардом, даже в тишине, давало мне странное ощущение комфорта и безопасности. Он повернулся ко мне, выглядя таким же сожалеющим, как и я, и кивнул. Я встала и потянулась, забросив руки за голову, Эдвард последовал моему примеру и убрал пачку сигарет с зажигалкой в карман. Улыбнувшись, я взяла остатки Панацеи с арахисовым маслом, и мы вернулись в наши дома. --------- Я чувствовала неловкое сожаление после расставания с Эдвардом, пока не вспомнила, что мы учимся в одной школе и мне можно видеть его целый день. Глядя на себя в зеркало во время чистки зубов, я почти улыбалась, а потом, в тысячный раз за три дня, мысленно шлепнула себя. Элис была на удивление тихой сегодня утром, похоже, все еще расстраиваясь из-за отсутствия Джаспера на той вечеринке в пятницу. Поездка в школу проходила без происшествий, пока мы не приехали, и она не увидела Джаспера, выходящего из серебристого автомобиля. Она пыталась выглядеть равнодушной, но безуспешно. А потом я увидела Эдварда, выходящего из той же машины. В дневном свете он выглядел еще более потрясающим… ну, в том свете, который могло обеспечить затянутое облаками небо Форкса. Теперь я пыталась выглядеть незаинтересованной. Еще один мысленный шлепок. «Капюшон вверх, голова вниз», - пропела я себе, выходя из «порше». Мы с Элис пристроились за Джаспером и Эдвардом, пересекая двор по пути в школу. Достаточно далеко, чтобы не слышать их разговор, но достаточно близко, чтобы заметить, как блестят бронзовые волосы Эдварда в скудном солнечном свете. Я закатила глаза. Я провела первые два урока, размышляя, стоит ли поговорить с Эдвардом в школе и понравится ли ему это. По пути на третий урок я получила ответ. Он шел прямо на меня через двор. Вся школа топталась на дворе, идя на свои уроки и избегала меня именно так, как мне нравилось. На Эдварде была та самая кожаная куртка, черные брюки и ботинки. С одного плеча у него свисала сумка с учебниками, и выглядел он точно как мальчик с плаката о независимости. Когда он, наконец, пристально посмотрел на меня, я слегка улыбнулась ему и замедлила шаги, почти остановившись. Это и было вопросом. И это нормально? Нет. Он с явной яростью посмотрел на меня суженными глазами и ускорил шаг, проходя мимо, и его потрясающий запах закружился вокруг меня. Я на секунду застыла в центре двора, наполовину из-за того, что этот запах эффективно блокировал мои чувства, наполовину из-за того, что мне было не очень понятно, что тут только что произошло. Я нахмурилась и, привычно опустив взгляд к ногам, прошла в класс, пытаясь оттолкнуть от себя ощущаемую боль и ругая себя за то, что ожидала чего-то другого. ----- Войдя в кафетерий, я с трудом подавила желание найти в помещении Эдварда Каллена. Вместо этого я просто села за свой стол, ела печенья и читала книгу, как всегда. Я даже не поднимала взгляд, пока не прозвенел звонок, сигнализирующий конец ланча. Я просто собрала все свои вещи и вышла из комнаты, чувствуя, что выполнила задание и целый час не искала его. Я справилась с этим. Ну, или, по крайней мере, я так думала, до тех пор, пока не зашла в кабинет биологии и не увидела Эдварда Каллена, сидящего за моим столом. Решив, что вселенная ненавидит меня, я, опустив голову, направилась к лабораторному столу. «Что он тут делает?» - орал мой разум внутри, а внешне я сохраняла на лице пустое выражение и отсутствие эмоций. Это я хорошо умела делать. Я села на свое место, не глядя на Эдварда. Похоже, биология станет самым худшим часом за весь день. Я говорю так потому, что все в кабинете смотрели на меня так, словно в моем капюшоне лежала бомба с часовым механизмом. И я говорю так потому, что чувствовала запах Эдварда. Мыло, мята, сигаретный дым и… тепло. Определенно тепло. Я бросила на него взгляд через волосы, потому что не могла прямо смотреть на него. Он смотрел в стену перед собой и полностью избегал любого взгляда в моем направлении, в отличие от всего остального класса, включая мистера Баннера, которые не сводили с меня взгляд. Эдвард явно и очевидно избегал меня, и это так обидело меня, что я не смогла даже в полной мере насладиться ужасным синяком на носу Майка. Слава Богу, урок, в конце концов, начался, и все отвели взгляды, давая мне возможность нахмуриться. Конечно, Эдвард не хочет, чтобы его видели со мной в школе, в конце концов, я считалась ненормальной. Но почему он придает этому такое значение? Я провела остаток часа, пытаясь сконцентрироваться на уроке через дымку сонливости и запаха Эдварда, окружающего меня. Когда, наконец, прозвенел звонок, Эдвард сорвался со своего места и вылетел из комнаты быстрее, чем мой усталый мозг успел это понять. Я повернулась и нахмурилась при виде пустого стула рядом с собой, потом собрала вещи и вышла из комнаты. И, так как вселенная ненавидела меня, Майк стоял за дверью, ожидая меня. - Эй, Белла! – позвал он, прислонившись к стене. Я съежилась и медленно повернулась к нему лицом. Хорошо, что он в десяти футах от меня. По крайней мере, мне хорошо. Не Майку. Он начал приближаться ко мне, огибая людей, выходивших из класса. Его огромный синий нос приближался ко мне. Немедленно предвидя будущие события, мое дыхание участилось. Адреналин понесся по венам, заставляя меня задрожать. Мне захотелось убежать, заорать, сказать Майку, чтобы он оставил меня в покое, черт возьми. Но мои ноги примерзли к полу, когда он подошел вплотную к моему трясущемуся телу и забросил руку мне на плечо. Немедленно ко мне пришли вспышки и воспоминания. Фил, хватающий меня за плечо и бросающий на стену. Фил, шепчущий мне на ухо. Фил, сгребающий в кулак мои волосы и выдирающий их из головы. Холодный, влажный язык Фила, касающийся моей щеки… - Пошел прочь! – заверещала я, сбрасывая руку Майка с дрожащих плеч. От своего же толчка я отлетела к шкафчикам, стоящим у противоположной стены, и с глухим стуком ударилась о них. Я прижалась к ним спиной, трясясь и тяжело вздыхая, и слезы текли по моим щекам. Все в коридоре замерли, неверяще глядя на меня. Моя голова трещала от звона в моих ушах, и я прижималась к холодным металлическим шкафчикам, так сильно сжимая кулаки, что, думаю, ногти окрасились кровью. Майк, похоже, удивился моей реакции, и первым нарушил замершую неподвижность коридора, хихикнув, помахав мне, улыбнувшись и продолжив свое путешествие на следующий урок. Он серьезно? Через некоторое время все постепенно вернулись к своим делам, хотя теперь я слышала больше смешков и шепота, чем раньше. Я опустила голову и поплелась в ближайший туалет. В коридоре, со всеми этими людьми, наблюдающими за мною, я чувствовала клаустрофобию и начинала задыхаться. Я оставила открытой дверь в туалет и бросилась в кабинку, плотно закрыв за собой дверцу. Сев, я подтянула колени к груди и обняла их, стараясь не замечать отвратительного запаха туалета. Я осталась там до конца дня, пытаясь собраться настолько, чтобы выйти на люди. Очень может быть, что, если так пойдет и дальше, я уже никогда не попаду в спортзал. |
Глава 5. «Мятные маньяки»
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
В полночь я стояла у своей кухонной двери, нервно кусая ногти и сжимая пакет с печеньем. Часть меня хотела просто остаться внутри. «Чтобы показать ему», – горько подумала я. А часть моего разума была обо мне лучшего мнения и начала паниковать, потому что он может просто не прийти и не заметить моего отсутствия. Хотя, возможно, мне не стоит переживать об этом, так как он холодно и сурово отнесся ко мне. Даже Тайлер Кроули мог собрать свое мужество и выдавливал натянутую улыбку, когда видел меня. Может быть, будет даже лучше, если я останусь дома. Не позволить этому зайти слишком далеко, пока я не влезла по самые уши. Я понимала, что, если выйду наружу и увижу его крохотную полуулыбку, адресованную мне, и его потрясающий глубокий взгляд… Тогда я просто забуду, что злилась на него. И, если я поверну эту ручку – это будет самой глупой вещью из того, что я сделала.
Я провела весь день и вечер полутоскуя, полузлясь на Эдварда за его действия. На самом деле я не могла понять, почему он причинил мне такую сильную боль. Разве я не была счастлива, избегая всех и каждого? Да. Была. И прекрасно себя чувствовала, избегая всех. До единого. Все население города. Кроме. Эдварда. Каллена.
Я презрительно прожигала взглядом дверную ручку, зрительно втыкая в нее лезвие ножа, словно бы Эдвард мог почувствовать это, находясь за ней, в своей спальне или на вышке, не важно. Лучше всего – это остаться здесь, на кухне. Теплой, светлой, привлекательной кухне. Это полностью характеризовало для меня самое безопасное место в мире. Если я выйду за дверь, то это официально признает меня жалкой, и Эдвард Каллен получит власть надо мной.
Я испустила полувздох/-полустон, полный разочарования и самоуничижения. Потом я повернула дверную ручку и вышла за дверь. Потому что я на самом деле была жалкой.
Сегодня холодно. Холоднее, чем обычно. Что очень соответствует ситуации. В воздухе висела холодная дымка, как прошлой ночью, но, похоже, скоро пойдет дождь. Отчаянно стиснув пакет с «Мятными Маньяками», я начала свой стыдный путь на вышку, низко опустив голову. Я пыталась уговорить себя, что прийти туда – нормальное дело, потому что я собираюсь поставить его на место. Я заставлю его извиниться. Это было, разумеется, до того, как я увидела его и ощутила рефлекторное счастье от мысли, что он пришел сюда сегодня вечером.
Он сидел на столе внутри вышки, опустив ноги на скамейку и зажав голову в руках. И, конечно, так как я была полностью и абсолютно жалкой, моей первой мыслью стала озабоченность… за него. Я выругала себя за то, что захотела предложить ему хотя бы немного спокойствия. Услышав мои шаги, он поднял голову. И выглядел более усталым, чем прошлой ночью, но так же, как и я… был встревожен? Я еще больше расстроилась. Он менял настроения как трусы.
Эдвард грациозно спрыгнул со стола и нервно провел руками по волосам. «Хорошо», - подумала я. Я старалась собрать каждую унцию моего самоконтроля, чтобы удержать ярость в горящих глазах, грубо швыряя пакет с печеньем на стол и плюхаясь на скамейку, скрещивая перед собой на столе руки.
Я чувствовала, как его пристальный взгляд прожигает дыры в моем лице, но отказывалась смотреть на него или разговаривать.
- Злишься на меня, да? – грустно произнес он. Я фыркнула, не доверяя своему голосу настолько, чтобы передать в нем всю боль, которую пережила сегодня. Я не должна была показать, насколько сильно Эдвард задел меня.
Он глубоко и сожалеюще вздохнул и сел на свое место на скамейке.
- Я не хотел вести себя как последняя скотина сегодня. Мы просто не должны делать это… - он помахал перед собой рукой, - в школе. Я реально не хочу привлекать к нам внимание, - проворчал он. Я продолжала молчать. То есть, очевидно, он не хотел встречаться со мной в школе, но я не услышала никаких извинений за это. Так что продолжала в полной тишине сидеть и смотреть на поверхность стола, ожидая извинений, которые, возможно, никогда не придут.
- Эй, посмотри на меня, - тихо приказал он. И, так как я все еще оставалась жалкой, выполнила его приказ. Вот идиотка. Он пристально смотрел на меня своими усталыми зелеными глазами, и на его лице читалась просьба. И, словно бы этого умоляющего вида было мало для того, чтобы нарушить мою решимость, как раз в этот момент с реки подул ветерок и донес до меня его запах.
- Ты простишь меня? – тихо спросил он своим бархатным мягким голосом. Я на мгновение прекратила дышать. «Жалкая идиотка!» - кричал мне разум. Я понимала, что, технически, он не извинился. Но как он смотрел на меня…
Я внутренне простонала, и этот стон так близко подошел к губам, что мне пришлось крепко сжать их и с отвращением к себе кивнуть, подталкивая к нему пакет с печеньем. Он изогнул уголок рта в крохотной полуулыбке, о которой я иногда мечтала, и взял печенье.
Интересно… Если я собираюсь позволить Эдварду Каллену и дальше иметь власть надо мной, надо, по крайней мере, насладиться этим. Так что я положила голову на руки, повернула к нему голову и смотрела, как он ест мои печенья. Я смутно слышала, что он говорил что-то по поводу мятно-шоколадных сладостей, которые благоговейно поглощал, но все, что я могла – это сконцентрироваться на линии его челюсти, когда он жевал. На том, как она сжималась и разжималась при каждом укусе. Я отвлеченно пробормотала название мятных печений, полностью сосредоточившись на работе его рта и смутных очертаний его челюсти и подбородка. Испугавшись, что я впадаю в жалкое состояние намного глубже, чем могу себе позволить, я повернула голову и уставилась на стол под моими руками.
- Устала? – тихо и заботливо спросил Эдвард. Я села, чтобы увидеть его полностью. Физическое желание коснуться его волос, развеваемых ветерком с реки, настолько переполняло меня, что пальцы зашевелились сами собой. Это нужно было остановить. Немедленно. Я не могла коснуться Эдварда Каллена без того, чтобы не впасть в истерику, и, даже если бы и могла, он не хочет этого. Он ясно дал это понять днем во дворе. И я стала молча умолять себя. Мне нужно оттолкнуть это от себя… все, что касается этого… и воспринимать Эдварда таким, какой он есть. Просто ночным другом. И никем больше.
С жестокой решимостью сохранить свою новообретенную уверенность, я улыбнулась максимально ослепительно, как могла, и пожала плечами, взяв печенье и себе, стараясь вернуть наши отношения к привычному уровню. И у меня должно было это получиться. Я изображу для Эдварда ту дружбу, которую он хочет видеть. И сделаю это, хотя стану жалкой неудачницей. Но в ответ и сама получу удовольствие. У меня будет тот, с кем я смогу проводить ночи. Кто-то, кто создает мне ощущение безопасности и спокойствия. По сравнению с этим ощущать себя жалкой – ерунда.
-----------------
Сразу после моей просьбы к самой себе пошел дождь, и мы с Эдвардом вступили в спокойную беседу по поводу его книжной коллекции. Ему нравилась классика, так же, как и мне. Он попытался завести со мной разговор о музыке, но я совершенно ничего не понимала в том, о чем он говорит.
- Я не очень разбираюсь в музыке, - вежливо извинилась я.
- Черт возьми, Свон! Ты несерьезно! – Он, ужаснувшись, расширил глаза.
Я немного съежилась от того, что он вот так просто упомянул мою фамилию. Мне больше нравилось, когда он произносил мое имя. Белла. А называть меня по фамилии… это так формально. Он называл по фамилии людей типа Элис и Майка, при этом открыто презирая их. Мне хотелось попросить не называть меня так, но было в этом что-то такое жалкое, что я просто пропустила мимо ушей и пожала плечами в ответ на его вопрос.
- О мой… - он вздохнул. – Надо будет заняться твоим обучением, - он хитро улыбнулся, и в его глазах сверкнули незнакомые искорки. Музыка – это, очевидно, то, что ему очень нравится.
И остаток ночи он провел, посвящая меня во все тонкости современной музыки. Большая часть групп, про которые он рассказывал мне, имели очень странные имена. Кое-какие заставили меня хихикнуть, и это слегка подняло мне настроение. Веселье прорывалось через самоотвращение, которое возникало, когда я в очередной раз чувствовала себя жалкой. Что случалось более часто, чем я готова была признать. К счастью, мы больше не говорили о наших снах. И я никогда не расскажу ему о том, что произошло днем между мной и Майком. У меня складывалось ощущение, что мы танцуем странный осторожный танец, избегая всех нежелательных предметов разговора. Мы говорили вместе как… друзья, надо полагать, что сильно отличалось от обычной атмосферы, в которой мы проводили наши ночи. И опять я оставила попытки понять, что нормально для нас.
Когда солнце, наконец, начало вставать, Эдвард пообещал, что завтра придет со своим ай-подом.
- Пока, Белла, - позвал он, через плечо посылая мне свою фирменную полуулыбку, когда спустился во двор. Я в ответ молча возблагодарила его за то, что он назвал меня по имени.
И мечтательно вздохнула, наблюдая, как он взбирается по решетке на свой балкон. Простонав и качнув головой, я вернулась в свой дом и собралась в школу.
-----------------
Я приготовила для Элис и Эсме завтрак: яйца и бекон, приправленные грустью Беллы. Эсме обычно наскоро перехватывала что-нибудь, прежде чем выскочить за дверь, так что меня очень удивило, что она села за стол.
Выказав очевидное нежелание нового поворота событий, я медленно села напротив нее и начала нервно есть. Что-то должно было произойти.
И, как только эта мысль появилась в моей голове, взгляд Эсме встретился с моим, и она, нахмурившись, отложила вилку и вытерла рот салфеткой.
- Белла, - мягко и озабоченно начала она. О нет! – Мне вчера позвонил один из твоих учителей. Мистер Баннер. – Она немного наклонила голову, и прядь ее карамельных волос упала на лоб. Я нахмурилась. Предатель. И я продолжала пристально смотреть на свой скользкий кусочек бекона. – Он сказал, что ты иногда спишь на его уроках, и что… - Она замолчала, колеблясь. Я скривилась и уронила с вилки бекон. Мой аппетит убегал так же быстро, как Эдвард проходил мимо меня во дворе. – И что… у тебя был срыв вчера в коридоре школы? – с жалостью спросила она. Прекрасно. Он что, тоже там был?
Я отвела взгляд от тарелки и сделала глубокий вдох. Не встречаясь взглядом с Эсме, я надела на себя маску спокойствия.
- Ну, я раз или два уснула… Но на этом уроке так скучно. Я уже проходила все это в Финиксе. Больше такого не произойдет, обещаю. – Я, наконец, встретилась с ней взглядом, и, надеюсь, уверенно улыбнулась.
- А в коридоре? – прошептала она, глядя на меня, все еще с жалостью, которую я ненавидела. Она жалела меня потому, что уже знала, что я скажу. Потому что она была моим официальным опекуном, и врачи в Финиксе объяснили мое отношение к прикосновениям. Она пыталась убедить меня пройти курс лечения, здесь, в Форксе, чтобы хоть как-то помочь мне, но я отказывалась. Все равно ничего не поможет. Нет смысла тратить деньги.
Я громко выдохнула.
- В школе есть парень, который не хочет оставить меня в покое, - раздраженно сказала я, качнув головой.
В глазах Эсме блеснула ярость, и я на секунду впала в шоковое состояние. Она так редко злилась на кого-нибудь.
- Как зовут этого мальчика? Мне нужно пойти в школу? Я могу позвонить его родителям, - с преувеличенно спокойным выражением лица сказала она.
Я все еще была ошеломлена от ее молчаливой ярости. Такие эмоции у Эсме я еще не видела. И сейчас я полюбила ее еще больше. Она хотела защитить меня от Майка Ньютона, единственная из всех, окружающих меня. Это самый милый поступок, который я видела за всю свою жизнь. И я улыбнулась ей, на этот раз искренне, и она немного расслабилась.
- Все нормально, Эсме, я могу справиться с Майком. – Увидев, что ярость вернулась в ее спокойный взгляд, я добавила: - Если это произойдет опять, я дам тебе знать, - и я слегка ухмыльнулась, радуясь тому, что открыла для себя новую, материнскую сторону Эсме.
- Белла, ты должна говорить мне обо всем, что с тобой происходит, ладно? – по-матерински мягко сказала она. – Я понимаю, что твоя мама – Рене, и никогда не смогу заменить ее, но мне нравится думать, что частично тоже являюсь твоей мамой, - сказала она со слезами на глазах, словно бы говорила со своей сестрой – моей мамой. Мои глаза слегка увлажнились. Я загнала слезы назад и кивнула Эсме, еще раз искренне улыбнувшись.
Колеблясь, она кивнула в ответ и быстро прикончила свой завтрак, прежде чем вылететь из двери, сжимая в руках сумочку и пытаясь скрыть от меня свои слезы.
----------------
Элис больше ничего не говорила про мой срыв в коридоре. У меня складывалось ощущение, что все вокруг ходят по скорлупе, окружающей меня. Мне и не нравилось это чувство, и нравилось одновременно. Наверное, со мной рядом было неимоверно трудно находиться. Я всегда пыталась увернуться от разговоров о прикосновениях. Это становилось ужасно сложной задачей. К счастью, Элис никогда не унывала, так что без проблем втянула меня в разговор о необходимости водолазки без рукавов по пути в школу. Все происходило настолько нормально, как и могло быть в моей жизни. Если в этом вообще был какой-нибудь смысл.
Когда мы приехали, Эдвард и Джаспер сидели в серебристой машине. Элис настояла, что на этот раз мы должны идти впереди. Она была убеждена, что надетые ею брюки прекрасно подчеркивают ее попу и делают ее «сексуальной», и страстно желала продемонстрировать это Джасперу. Я закатила глаза и потащилась за ней, мысленно хихикая от того, что Джаспер, вероятно, прямо сейчас смотрит на нее. И качнула головой, надеясь, что Эдвард поймет эту молчаливую шутку, когда (надеюсь) смотрит в эту секунду на меня.
Когда мы на третьей перемене опять вышли во двор, он, к счастью, не смотрел на меня со злостью, просто проигнорировал мое присутствие. Я сглотнула, чувствуя легкую боль от этого, и сказала себе, что это определенно отличается от его вчерашнего поведения.
Но, когда я вошла в кафетерий, то позволила себе небольшое вознаграждение за всю эту ситуацию избегания во дворе. И почувствовала себя несколько менее жалкой. Так что посмотрела на него. Найти копну бронзовых волос оказалось несложно. Эдвард сидел рядом с Джаспером в противоположном от нас с Элис конце помещения. Думаю, это подходяще. Он не разговаривал с Джаспером, просто ел и мрачно смотрел на свой поднос с обычным индифферентным выражением лица. Я отвела взгляд от его лица, чувствуя себя опять жалкой, но не слишком, и заняла место рядом с Элис, принимаясь за свой обычный ритуал чтения и поглощения еды.
Он опять пришел на биологию, но не смотрел на меня или вперед. Он с любопытством смотрел на Майка. Я медленно села на свое место, пытаясь понять их молчаливую перебранку, но без особого успеха. Майк, как обычно, пялился на меня. В этом не было ничего нового. Но Эдвард, очевидно, мысленно метал в него кинжалы. Это происходило большую часть урока, и я сделала себе мысленную заметку спросить Эдварда, что у него за проблема с Майком. По крайней мере, я не единственная, кто ненавидит этого придурка.
Звонок наконец прозвучал, вырывая меня из размышлений. Эдвард вскочил со своего места и бросился к двери, как и вчера. На этот раз я была готова к этому. И чувствовала себя менее жалкой. Я мысленно улыбнулась, оставшись в классе последней. К счастью, Майк ушел до меня, так что я могу спокойно избежать неловкой встречи, подобной той, что случилась вчера. Выходя во двор, я заметила, что Эдвард и Майк вместе уходят в лес с парковки. Хм. Это странно. Только что он сердито смотрит на него, и сейчас уходит вместе с ним? Это Эдвард… всегда так смущает.
EPOV
Я сидел на ланче, когда Джаспер рассказал мне об этой сволочи Ньютоне и том, как он обошелся вчера с Беллой. Джаспер продолжал говорить о ней так, словно она была умственно недоразвитой. Это злило меня.
- Клянусь, чувак, люди говорят, что… - Он кивнул в сторону Беллы, которая сидела рядом с Брендон на другом конце комнаты, читая книгу, - что вот из-за таких граждан школы маленьких городов появляются в новостях, когда весь кампус бежит и орет, уворачиваясь от летящих пуль.
Я собрал все силы, чтобы не сбросить на Джаспера всю свою злость. Кто, блять, он такой, чтобы говорить о Белле подобное дерьмо? Он вообще не знает ее. Я яростно уставился на кусок отвратительной пиццы и сделал несколько глубоких вдохов, медленно позволяя им унять мою ярость. Он не знает ее. Это позволило мне вновь нацепить маску спокойствия и скуки, которую я все время носил в школе.
Но я все еще продолжал размеренно дышать. Потому что только это дерьмо могло сдерживать мой темперамент.
- Не думаю, что Брендон понравится, если ты будешь продолжать говорить о ее сестре подобное дерьмо, - ловко сказал я, используя его слабость против него же, и изогнул бровь. Он немедленно, раскаиваясь, уставился на свой поднос. Блять, с ним так легко.
Пока он сидел, опустив голову, я воспользовался случаем и бросил взгляд на Беллу. Она выглядела так же, как и всегда, натянув на голову капюшон, читая и поедая свои потрясающие печенья. У меня почти потекли слюни при мысли о них. Сильно разочарованный, я без энтузиазма съел свою пиццу.
Вчера я обеспокоился, увидев Беллу на публике после нашего разговора. Забирая Джаса, чтобы отвезти его в школу, я почти рассказал ему обо всем. Но что-то во мне захлопнуло мой рот и вместо этого спросило его о скучном уикенде. Что-то во мне хотело сохранить наши ночные беседы с Беллой для себя. И, естественно, придержать Беллу для себя. Мою девочку.
И это не было странным собственничеством, романтикой или каким-то гребаным преследованием. Я не позволял себе рассматривать Беллу в таком качестве. Изредка я разрешал себе заметить, как она симпатична, например, когда краснела, но я загонял это дерьмо назад, потому что просто не мог облажаться, поддавшись гормонам тинейджера. Белла была для меня чем-то большим. Я чувствовал в ней что-то знакомое, родственное. И хотел сохранить этот факт между собой и Беллой. Я рассказывал ей то, о чем не знал никто. И, стараясь сохранить эти дружеские связи, я повернул выключатель, который заставлял меня так реагировать. Конец истории. Я могу кончить с кем-нибудь еще.
И Белла все еще моя девочка. Моя тайна. Я вздохнул, подумав так. И, когда я увидел ее вчера во дворе, то полностью гребано запаниковал, когда она улыбнулась и остановилась. Честно говоря… Я мог опять отреагировать только от возможности, что кто-то еще узнает секрет. А, признаясь в не совсем дружеских чувствах к ней, я перейду грань и, возможно, задену ее чувства. Думаю, она простит меня.
Но прошлой ночью все шло иначе. Она странно действовала. Так что я продолжал проливать свет на свое прошлое, надеясь, что не отпугну ее моей хреновой историей. Я уже сильно зависел от компании Беллы. И сейчас, услышав рассказ Джаспера о том, что уже называлось «Странным эмоциональным срывом номер четыре», я понял другой удивительный эффект от моей связи с Беллой. Пришлось подумать с секунду, чтобы осознать это, но мне хотелось ее защитить. Джаспер реально злил меня тем, как он отзывался о Белле. Я мог только надеяться, что мой комментарий по поводу Брендон прекратит это дерьмо. Хрен с ним и с его вечной любовью к маленькой сучке-пикси.
Сидя за своим лабораторным столом в кабинете биологии, я вновь ощутил это чувство защитника, когда вошла Белла. Ньютон сидел за два стола от нас, и пялился на Беллу. Хотя назвать это «пялился» - будет недосказанностью. Он, блять, буквально раздевал ее глазами, пуская слюни как золотой ретривер, привязанный перед мясной лавкой. Я сердито смотрел на него, пока Белла занимала свое место, желая, чтобы он встретил мой взгляд. Но он так и не сделал этого, и мне пришлось провести весь урок, пытаясь решить эту… эту проблему… что сделать с Ньютоном за то, как он поступил с Беллой вчера. И за то, как он может опять поступить с ней, если представится возможность. Потому что Ньютон дурак. Ублюдок не понимает намеков… даже если это дрожь и крики прямо перед ним. За час моя ярость выросла еще больше.
Когда, наконец, прозвенел звонок, я вылетел из класса, но остался рядом с дверью, чтобы убедиться, что Ньютон вышел следом за мной. И он вышел. Его нос все еще был распухшим после случая в ванной, но от этого я получил небольшое удовольствие. Мне хотелось разукрасить синяками лицо этого кретина. Как только он встретился со мной взглядом, я кривовато улыбнулся, демонстрируя ему дружеский вид. Майк всегда хотел присоединиться к компании меня и Джаспера. Он поймался на удочку.
Он сделал это.
- Привет, Каллен! Как дела, брат! – развязно сказал он, словно был подарком Бога всей планете. Я разрешил себе внутренне скривиться. Но продолжал удерживать свою улыбку, поскольку она входила в план.
- Я как раз собирался покурить. Не хочешь присоединиться? – небрежно сказал я, зная, что Майк – полный придурок и вполне мог подумать, что я предлагаю покурить марихуану, а не сигареты. Его лицо просветлело, и он последовал за мной к дверям во двор, как исключительный дурак, которым и являлся. Я старался сохранять дистанцию между нами. Частично потому, что мои глаза становились красными от злости на этого имбецила, и частично – потому что я не хотел, чтобы меня видели с ним. Вообще. Особенно если мне придется выбить из него дерьмо.
Только когда мы спрятались за толстой стеной деревьев, растущих возле парковки, я повернулся к нему.
- Какого хрена ты все время пристаешь к Белле Свон? – спросил я, наконец, позволяя своему голосу стать жестким от ярости, которую чувствовал.
На секунду при упоминании о Белле его глаза вспыхнули.
- Да плевать, чувак. Ты что, не видишь, что у этой робкой замкнутой цыпочки – просто потрясающая фигурка? Даже безумия не достаточно, чтобы укротить этого монстра, - заржал он и грубо схватил себя за промежность.
Этого мне хватило.
Я ринулся к нему и схватил за шею, прижимая к одному из покрытых смолой деревьев. Его глаза расширились, когда он осознал сложность ситуации. Я злобными суженными глазами следил за ним, и мое дыхание участилось от адреналина, поступившего в кровь.
- Слушай меня, скотина, - прошипел я ему в испуганное лицо, и сжал его шею посильнее, чтобы подчеркнуть мои слова. Его глаза закрылись. – Отвали от нее. Не трогай ее, не смотри на нее, не смей даже, блять, думать о ней, - прорычал я, наполняя голос ядом.
Я понимал, что Ньютону уже достаточно. Он и так боялся меня. Еще с того дня, последнего дня прошлого учебного года, когда он увидел, как я избиваю его лучшего друга Джоша. И прямо сейчас Ньютон выглядел так, словно нассал в штаны. Слабак. Я даже не ударил его.
Но я не мог оставить эту сволочь совершенно нетронутым, так что размахнулся и со всей силы врезал кулаком ему в живот, однако, стараясь ничего не повредить ему внутри. Я отпустил его шею, и он рухнул на колени, хватаясь за живот и тяжело дыша. Он выглядел настолько жалким, мать его, когда дрожал и задыхался. Ну и как ты себя теперь чувствуешь, скотина? Его угодливость почти вызывала разочарование. Я не наказал его настолько сильно, как хотел.
Понимая, что мне надо контролировать себя, я встал рядом с ним на колени.
- Скажешь об этом кому-нибудь – и я убью тебя. Понял? – опасно спокойным голосом спросил я. Он нервно кивнул, и я встал, громким шлепком отряхивая свои руки. Удовлетворенный тем, что он больше не тронет мою девочку, я повернулся на каблуках, оставляя его задыхаться на влажной лесной земле, и ухмыльнулся.
___________
Волна адреналина хорошо повлияла на мое состояние. Она поддерживала меня взбудораженным остаток уроков и даже во время поездки домой. Что было просто прекрасно, поскольку Джаспер не мог заткнуться, рассказывая о штанах Брендон, которые та сегодня надела, и это было чертовски скучно.
- И, слышишь, она роняет карандаш! А потом наклоняется прямо перед моим столом, - простонал Джаспер. Я закатил глаза. Брендон – грязная шлюшка. Девочка набирается опыта. Теперь эти штаны будут участвовать во всех фантазиях Джаспера. Прикольно наблюдать, как эти двое пляшут друг вокруг друга. Прикольно – и одновременно тошнотворно.
Он поспешно вылез из машины, убегая в дом. Возможно, сразу в душ. В тишине своего «вольво» я засмеялся, разворачивая машину домой. Эммет сегодня на тренировке, так что дома тихо. Когда я добрался до своей комнаты, адреналин уже полностью растворился в моем теле, и, печально, но я стал еще более истощенным. Я слегка качался, поднимаясь по лестнице, и держался за перила для поддержки. На последнюю ступеньку я шагнул отяжелевшими ногами и с усталыми глазами.
- Черт, - пробурчал я себе под нос, увидев кровать. Теплую и притягательную, и упрашивающую меня лечь и полностью, блять, убить мой хороший день. Со стоном я поставил будильник на плюс два часа и сердито уставился на подушку. Пожалуйста, только один раз…
Как только я коснулся матраса, мои глаза закрылись, и я провалился в глубокий сон.
------------------
На этот раз это был огонь. Красный, горячий, дымящий, расплывающийся и сжигающий все на своем пути. На самом деле я не мог винить огонь. Огонь – это что-то страшное и внушающее уважение. Если бы только я знал это тогда. Но вместо этого я скорчился в углу гостиной и смотрел, как языки пламени лижут кожу моего отца, и огонь окружает меня, душит меня. Я чувствую запах. Этот чертов запах горящей плоти, и крики, когда он просит меня убежать отсюда. Но я не мог оставить его одного. И я сидел, с ужасом наблюдая, как он пытается ползти по пылающему полу.
Наконец я проснулся от сигнала будильника, расстроенно, страдальчески вскрикнув, и протер руками заплаканные глаза, прежде чем окончательно заткнуться. У меня было четкое ощущение, что на моей кровати лежит моя карма, потная, трясущаяся, рыдающая и задыхающаяся.
Восстановление заняло больше времени, чем в прошлый раз. Я слишком устал делать это каждый день. И всегда с одним и тем же результатом. Я поднял футболку и провел пальцем по шраму на животе. Сувенир, оставшийся от ночи, разрушившей мою жизнь.
Наконец я сполз с кровати и вышел на балкон, отчаянно желая успокоить свои нервы. Почти шесть вечера, Карлайл скоро вернется домой. Я стоял, чувствуя, как холодный воздух касается моей кожи, и смотрел на вышку. Днем она выглядела веселее, но ночью – намного притягательнее, потому что я знал, что меня там будут ждать. Мысли о моей девочке успокоили мои нервы настолько, что я выбросил сигарету, не докурив.
И с этими мыслями я взял свой айпод и начал грузить в него самую лучшую музыку, которую мог припомнить. Я не мог допустить, чтобы у моей девочки был плохой вкус в музыке.
Глава 7. «Горько-сладкие ириски»
BPOV
Эдварду понравился овощной суп. И сильно. Я сидела на его черном кожаном диване и с удовольствием смотрела, как Эдвард, сидя в центре своей большой кровати и все еще завернутый в одеяло, жадно поглощает из контейнера дымящийся суп. Похоже, что он не ел несколько дней. Я нахмурилась. И еще раз оглядела комнату, заметив на этот раз кучу использованных носовых платков, вываливающихся из корзины для мусора, стоящей возле кровати. Комната была более захламленной, чем в прошлый раз, когда я была здесь. Валялось больше одежды, бумаги и небрежно раскрытых книг. Я ощутила себя нелепо назойливой, словно бы залезла в его комнату и вторглась в частную жизнь.
Ощутив, насколько жалким было мое поведение, я решила сделать кое-что, еще больше, возможно, увеличив раздражение Эдварда.
- Прости, что я забралась сюда, - тихо извинилась я. – Я просто беспокоилась о твоем здоровье.
Голова Эдварда резко отдернулась от контейнера с супом, и он сузил свои налитые кровью глаза.
- Что я говорил тебе по поводу этого дерьма? – рявкнул он, пытаясь прозвучать раздраженным и злым, но вышло только гнусаво. Края моих губ дернулись. Я развеселилась, видя, как суровый Эдвард Каллен говорит как двенадцатилетняя девчонка. Он смягчился и закатил глаза, видя мое веселье, после чего вернулся к контейнеру с супом.
- Я не хотел. Суп чертовски вкусный. Плюс мне было нехорошо, зная, что я оставил тебя одну на всю прошлую ночь. – Он нахмурился.
Я поспешила рассказать ему о том, что знала, что он не придет, и осталась дома. Это немного утешило его. Так что я продолжила смотреть, как он наслаждается супом, и не могла избавиться от иррационального страха, что за Эдвардом не ухаживают должным образом.
- А Карлайл не варит тебе суп или что-то в этом роде? – спросила я, мысленно умоляя, чтобы я оказалась неправа, и пытаясь избавиться от иррационального беспокойства.
Эдвард фыркнул и пожал плечами.
- Он принес мне еду из больницы, но по вкусу она похожа на дерьмо. – Я понимающе кивнула. У меня была длинная история знакомства с больничной едой. – Карлайл дерьмовый повар. А я, возможно, единственный человек на планете, который может испортить тост. – Он глухо хихикнул, а потом закашлялся так, что я съежилась.
Но сейчас мое настроение немного приподнялось. У Эдварда не было никого в жизни, кто приготовил бы ему хорошую еду или принес суп, когда он болеет. Пока не было. Я слегка улыбнулась. Это единственное, что я радостно могу сделать для Эдварда… и прекрасно. Когда Эдвард доел суп, я достала пакет с печеньем и положила его на кровать. Его глаза при виде этого немного просветлели, и я улыбнулась. Ему нравились мои печенья.
Мы перешли к измененной версии нашего распорядка, заменив вышку на его комнату, более удобную. Он протянул мне айпод, предупредив, что загрузил новый альбом. Конечно, он понравился мне, и я кивала в такт тяжелым звукам ударных и улыбалась при этом.
До этого момента, сидя на черном кожаном диване и наблюдая, как он рисует в своем альбоме, обсуждая со мной новый альбом, я даже не понимала, как сильно скучала по ночам с Эдвардом. У меня заняло какое-то время, чтобы понять, что я вижу его без привычной кожаной куртки, и, хотя он выглядел довольно жалким со своим покрасневшим носом и небритостью, все еще был прекрасен. Одна прядь его волос упала ему на глаза, и мои пальцы опять задергались, желая убрать ее назад.
Мы провели таким образом всю ночь. Я так и не покинула свое место на диване, все еще ощущая неловкость за то, что нарушила его частную жизнь, а он рисовал и хрипло и гнусаво разговаривал со мной.
В конце концов, я встревожилась и посмотрела на будильник у кровати Эдварда, осознав, что прошло уже пять часов. Потрясающе, как летит время, когда мы так уютно болтаем всю ночь. Со вздохом я застегнула рюкзак и поднялась с дивана, закидывая его за спину и надевая капюшон. Эдвард, похоже, выглядел разочарованным моим уходом, когда поднял голову от альбома.
- Мне надо вернуться до того, как проснется Эсме, но… я вернусь завтра и принесу еще супа, хорошо? – нервно сказала я, больше спрашивая, чем утверждая, и теребя рукава толстовки.
Он улыбнулся, а потом его настроение упало.
- Не знаю. Мне не нравится думать, что ты забираешься на третий этаж. – Но, возможно, заметив разочарование на моем лице, добавил: - То есть я никогда, блять, не прощу себе, если ты повредишь себя.
Мысль об Эдварде, защищающем мою безопасность, почти заставила меня засмеяться, но я скрыла мое веселье, закатив глаза.
- Не волнуйся за меня. – Я неопределенно помахала рукой. – Ты бы видел меня. Я настоящий профессионал, - гордо добавила я, скрещивая руки за спиной и покачиваясь на каблуках.
Эдвард мрачно усмехнулся, покачав головой.
- Ну, пока тебе не надоело общество малолетнего преступника в моем лице, я не возражаю.
Я улыбнулась, радуясь, что он хочет моего возвращения, и пересекла комнату, направляясь к двери, пока что-то еще не остановило меня.
- Эй, - сказала я, поворачиваясь лицом к Эдварду. – А какой любимый цвет Джаспера? – загадочно спросила я, ухмыляясь. Эдвард вопросительно поднял брови, но я все еще стояла, держась за дверную ручку.
- Зеленый, - медленно сказал он, сузив глаза. Я кивнула и повернулась, помахав рукой.
- Спасибо. Увидимся завтра! – зловеще хихикнув, я выскользнула через французские двери на балкон. И, к своему удивлению, быстро спустилась, с тихим стуком приземлившись на землю. На самом деле это было довольно страшно – бродить в темноте, делая что-то неправильное. Я покачала головой самой себе и в приподнятом настроении вернулась домой, зная, что с Эдвардом все в порядке.
--------------------------
Эсме всю неделю до дня Благодарения бросала мне робкие намеки. Сначала я ничего не понимала, но этим утром все сошлось.
- Знаешь, - небрежно бросила Эсме, садясь на диван рядом со мной и перелистывая модный журнал. – Ты не хочешь приготовить что-нибудь на День Благодарения, дорогая?
Когда она подняла взгляд от коленей, я с энтузиазмом кивнула. У меня еще не было шанса сделать что-нибудь настолько глобальное. А праздник с Элис должен стать чем-то экстравагантным. У меня уже появились некоторые идеи по поводу рецептов.
- Это хорошо, - отвлеченно сказала она, продолжая перелистывать журнал. – Я готовила в прошлом году, - продолжила она скучным тоном. Очень скучным. - И мы приглашали Калленов. – Она пожала плечами. Конечно, это имя полностью привлекло мое внимание.
- Правда? – тихо удивилась я, пытаясь представить себе Эдварда, сидящего за обеденным столом в столовой, который мы никогда не использовали, с Элис напротив, и ненавидящего каждую секунду происходящего.
- Да, и было очень мило. – Она улыбнулась, и в ее карих глазах появился странный блеск.
- Хорошо… - медленно сказала я, еще не очень понимая, к чему она клонит.
Она отключилась от воспоминания, заставившего ее улыбнуться.
- Ты не будешь сильно возражать, если мы опять пригласим их? – осторожно посмотрела она на меня. – Я не хочу, чтобы тебе было неудобно, - закончила она, и сузила глаза так, что у их уголках появились морщинки.
О. О! Она волнуется, что в доме появятся мужчины.
- Эсме, - выдохнула я, закрывая глаза и качая головой. – Пожалуйста, не меняй из-за меня своих праздничных традиций, - шепотом попросила я.
Она взяла мою руку в свои и с жалостью посмотрела на нее. Опять?
- Не будь глупенькой, девочка. Ты для меня важнее, чем все эти глупые традиции, - мягко прошептала она. Я почти улыбнулась, видя, как Эсме демонстрирует мне свою привязанность. Мне редко доводилось видеть такое.
- Все в порядке, Эсме. Это не беспокоит меня, - с уверенной улыбкой сказала я. Не позволю своим привычкам так влиять на Эсме. Она хотела пригласить Калленов на День Благодарения. И придет Эдвард. И этого для меня вполне достаточно. Эсме скептически посмотрела на меня, так что я с энтузиазмом, на который только был способен мой усталый мозг, добавила:
- Плюс подумай только, сколько я могу сделать еды для Эммета. – Я засмеялась, представив, как он в одиночку справляется с двумя индейками.
Длинно вздохнув, она любовно похлопала меня по руке и кивнула, возвращаясь к обычной ленивой активности воскресенья.
Днем Элис подвергла меня ее любимой гедонистической пытке. Шопингу. Можно было бы и не ходить, но у меня закончились некоторые предметы первой необходимости, которые я привезла с собой из Форкса. Так что большую часть дня я провела, бродя за ней по универмагу в Порт-Анжелесе, еле таская свои усталые ноги. Я опять начала покачиваться и боялась, что мне придется поспать, как только мы приедем домой. Как минимум час или около того.
Я шла, опустив голову и надев капюшон, избегая всех в зоне видимости, и молча благословляла Элис за то, что она выбрала этот день недели, как вдруг она остановилась в центре магазина и радостно завизжала. Я уже знала, что означает этот звук. Это превосходное пальто, или восхитительный топ, или замечательные туфли на шпильках. Я посмотрела через стекло. Там оказалась действительно красивая юбка. Так что я села с ней в примерочной, радуясь уединению, пока она стояла перед стойкой. И задала мне вопрос, которого я ждала весь день.
- Какой цвет смотрится лучше, Белла? – спросила она, надев короткую, распутно выглядящую юбку и держа перед собой два одинаковых свитера. Я автоматически отметила, что один из них зеленый.
- Зеленый. Определенно зеленый, - самодовольно кивнула я. Она слегка удивилась моему внезапно обнаруженному интересу к ее выбору одежды. Я, как обычно, пожала плечами, и она отложила красный свитер и надела зеленый. Мне пришлось силой удержать губы, чтобы остановить смешок, уже готовый выскользнуть из меня, когда Элис надела свитер. Он был тесный. На самом деле очень облегающий. И он превосходно подчеркивал каждый дюйм ее груди размера В и ложбинки между ними, выступающей из низкого V-образного выреза. Я была уверена, что выражение лица Джаспера, когда он увидит это, будет бесценно.
Одобрив свой выбор, Элис добавила еще несколько зеленых обтягивающих вещичек к свитеру, что заставило меня улыбнуться еще шире. Но, выходя из примерочной, я увидела в зеркале себя и резко остановилась. На мне были привычные черные джинсы и черная толстовка. Я скрывала себя. И обычно мне было хорошо в этой одежде. Но впервые за много времени, мне захотелось другого. Мне захотелось, чтобы я была бы как Элис. Смотреть на свое отражение в зеркале, кружась, пытаться найти правильную вещь, чтобы привлечь внимание мальчика. И знать, что все твое тщательное планирование и подбор одежды сработает, и Джаспер не сможет отвести от нее глаз. Знакомая грусть от того факта, что это никогда не случится со мной, испортила мне настроение, а к этому еще и добавилась незнакомая ревность к Элис – она может быть нормальной девочкой-подростком.
-------------------
Мое горькое настроение не уменьшилось ко времени, когда я обнаружила себя под балконом Эдварда этой ночью. Я упаковала в свой рюкзак еще больше горячего супа и печенья, добавив на этот раз большой термос травяного чая для больного горла Эдварда и непомерного размера бутерброды, поджаренные на гриле – просто на случай, если супа не хватит, чтобы он наелся. И это все, что я сделала. Я не могла переодеться и впечатлить его своим телом или способностями к флирту, но я определенно могла принести ему хорошей еды. И, если это заставит его улыбаться – для меня будет достаточно.
И я опять залезла по решетке, так тихо, как могла, благодарная, что полтора часа поспала сегодня, и меня больше не покачивает. Я превосходно повторила все движения прошлой ночи и обнаружила, что стою в безопасности на балконе ровно в полночь.
Эдвард, открывший дверь, выглядел лучше, чем прошлой ночью. Его волосы все еще были спутаны, и он все еще не побрился, но его нос стал розовым, а не красным, и глаза меньше налиты кровью, хотя под ними все еще виднелись знакомые черные круги. Он криво улыбнулся мне и отошел в сторону, чтобы я могла войти.
Как только он закрыл дверь, я прошла к своему месту на диване и начала распаковывать мой рюкзак, доставая и раскладывая все на его части кровати, где, уверена, он и будет есть. А потом села на кожаный диван.
- Черт, Белла. Ты что, притащила всю кухню? – хихикнул он, плюхаясь в центр кровати и начиная придвигать к себе все. Говорил он все еще гнусаво, но голос стал менее хриплым.
Я закатила глаза, хотя, признаюсь, слегка смутилась.
- Я готовлю по ночам, когда скучно. Это помогает не спать. Лучше принести это тебе, чем выбросить. – Я пожала плечами, пытаясь представить все так, словно просто не могу придумать, как лучше провести время. Что было абсолютной правдой.
Но Эдвард не обращал на меня внимания. Он начал есть суп и сэндвичи с необузданным энтузиазмом, который полностью стер всю грусть, накатившую на меня сегодня. Он начал мычать от удовольствия, говоря мне, как все вкусно… и добавляя к этому свои собственные красочные экспрессивные выражения, чтобы подчеркнуть этот факт. Так что я просто, улыбаясь, смотрела, как он ест, позволяя себе купаться в радости от его удовольствия всем, что я делала для него. Подавись, Стенли.
EPOV
Она смотрела, как я ем. Обычно такое дерьмо заставляло меня чувствовать себя неудобно, но моей девочке нравилось смотреть, как я ем ее еду. И это уже много. И я чертовски уверен, что наслаждался этой едой. Я был голоден, чувствуя себя слишком хреново, чтобы самому приготовить что-то. А, блять, Белла умела готовить. Так что я просто пожирал все, как волк, не скрывая, как мне нравится, и изредка бросая «черт возьми».
Всю субботу я ужасно себя чувствовал. Я боялся, что Белла будет всю ночь ждать меня на вышке, но, когда я ночью пятницы вышел на балкон, во дворе было пусто. Я не хотел, чтобы она думала, что я бросил ее или что-то в этом роде. Но ведь это правда… И я чувствовал себя дерьмом.
И, когда в балконную дверь постучали, я не знал, что и подумать. Я открыл ее, наполовину ожидая, что придется бить кому-то по заднице, и умирая при этой мысли. В моем состоянии я просто физически не мог драться. Но, когда я открыл дверь – там стояла Белла. И ее запах печенья, и каштановые волосы, и гребано симпатичный румянец. Она выглядела такой нервничающей и смущенной. И я не мог не пригласить ее войти. Без колебаний. Она уже и раньше была в моей спальне, так что я совершенно спокойно сделал это. Белла чертовски удивила меня тем, что решила позаботиться о моем состоянии и здоровье. В ней внезапно обнаружились загадочная материнская натура, о существовании которой я раньше не подозревал. Моя девочка хотела позаботиться обо мне. От этой мысли я улыбнулся. Мы на самом деле действовали по принципу «око за око».
И я боялся до чертиков, что она сломает себе шею, забираясь по решетке сегодня ночью. Фактически я не уснул только из-за этой мысли. Что было и хорошо, и плохо. Но Белла сидела здесь, совершенно невредимая, и опять удивляла меня своим талантом забираться в трехэтажный особняк.
- А почему ты спрашивала меня о любимом цвете Джаспера? – спросил я, прежде чем положить в свой рот еще одну ложку супа. Мне на самом деле было интересно. Я понимал, что это как-то связано с Элис. Белла опять сидела на диване, напротив моей кровати, наблюдая, как я ем.
- Если пойдешь завтра в школу, увидишь, - она загадочно ухмыльнулась. У меня появилось чувство, что она не собирается рассказывать дальше, так что мне придется терпеливо ждать. Я кивнул, показывая, что пойду завтра в школу. Я еще не полностью выздоровел, но оставаться в доме на весь день одному – чертовски скучно.
Прикончив мою полуночную еду, я ощутил себя полностью сытым, а травяной чай смягчил мое горло больше, чем ожидалось. Мы начали разговаривать, как и прошлой ночью. Моя комната более уютная, чем вышка. Здесь теплее, суше и достаточно света для того, чтобы рисовать, пока мы болтаем. Что, я надеюсь, не слишком грубо с моей стороны. Если бы это было не так, Белла дала бы м
