Четверг, 14 Февраля 2008 г. 00:47 (ссылка)

Я отдал бы немало
За пару крыльев
Я отдал бы немало за третий глаз
За руку, на которой
Четырнадцать пальцев
Мне нужен для дыхания другой газ
У них соленые слезы и резкий смех
Им никогда и ничего не хватает на всех
Они любят свои лица в свежих газетах,
Но на следующий день газеты тонут в клозетах
Люди, которые рожают детей
Люди, которые страдают от боли
Люди, которые стреляют в людей
Но не могут при этом есть пищу без соли
Музыка звучала достаточно громко, но к ней дополнительно примешивались крики людей, то взрывы, то выстрелы; и бежали картинки с все возрастающей скоростью, покуда не вылились в безумный гремящий поток...
И резко наступила тишина. Только неведомая птичка чирикала время от времени, да крутилась муха. В той самой комнате на острове, в которой мы оставили нашего Героя, сидел он за столиком рядом с банкой пива и парой бутербродов, а напротив сидел на столе кролик. Он шевелил ушами и ел из блюда.
Герой, ухмыляясь, смотрел на кролика, на окружавшую обстановку, а посмотреть на нее стоило. Чего только тут не было, и трудно было предположить, кто и с какой целью собрал в этом месте столь разные вещи.
Оружие, маленький печатный станок, невообразимое количество пива и всяческой пищи, с трудом умещавшейся в огромном холодильнике, картины, безделушки и т.д. и т.п.
Под потолком, завершая композицию, торчало из стены древко флага, демонстра-тивно распустившего свое полотнище над всем, что здесь было.
Большая красная буква «А» на белом фоне. Кролик аккуратно прибрал остатки пи-щи из блюдечка. Герой, дождавшись этого момента, подцепил зверька рукой и сказал:
— Молодец! А теперь пошли отсюда, пока нет никого...
Они стояли у открытой двери. Герой вежливо опустил кролика на землю и легко подтолкнул его в сторону деревьев:
— Топай.
И кролик неторопливо двинулся куда-то. А герой обернулся и решительно захлоп-нул дверь. Что-то щелкнуло, дверь была заперта. Герой двинулся от бункера, но тут же вернулся — на ладони его лежал ключ. Герой повертел головой, нацепил ключ на гвоздик под звонком и, окончательно свободный, двинулся в сторону.
Далеко, однако, он не ушел, потому что некуда здесь было идти: остров был слиш-ком мал. Герой смотрел на все стороны, отыскивая путь на свободу, но вокруг лежало мо-ре, море и море.
Он облазил остров вдоль и поперек, но никого здесь не было, и выбраться возмож-ности тоже.
Вскоре он, порядком уставший, подошел обратно к двери бункера, ключ висел на месте.
А у двери его поджидал кролик.
— Привет, — сказал ему Герой, и кролик пошевелил ушами... — Ну и что, — про-должал Герой, — пойдем обследуем новое владение? А хозяева нагрянут, скажем, что де-ваться некуда было. Идет?
Кролик был согласен.
Герой стоял посреди комнаты и озирался вокруг. Кролика он держал на руках.
— Ну что, — обращался он к зверьку, — пошарим тут чего-нибудь? Ты не против?
И он стал искать. «Чего-нибудь» оказалось колоннами, состоявшими из упаковок баночного пива различных сортов и наименований. Герой находке обрадовался.
— Это все нужно попробовать, — сказал он кролику. — Ты присоединишься?
Кролик ничего определенного не ответил, вследствие чего перед ним моментально появилось блюдечко с пивом. Кролик понюхал, подумал и пить не стал.

— Как хочешь... А я попробую. Ни разу такого не видел. И попробовал...
Он сидел за столом, изрядно набравшись, и говорил чуть громче, чем положено, обращаясь к кролику:
— Знаешь, в чем твоя беда? Думаешь, в том, что ты — кролик? Зверек, да?
Кролик смотрел на него своими дурацкими глазами и ничего не говорил, потому что, видимо, был кролик.
Герой, со всех сторон обставленный пустыми пивными банками, вытащил из оче-редной упаковки очередную банку — а брал он по одной штуке из одной упаковки, — лихо ее распечатал и сказал:
— Сейчас я тебе объясню.
И совершил продолжительный глоток. Жидкость вливалась ему внутрь, и по мере того глаза его сперва округлялись, а потом и вовсе вылезли из орбит. Он с силой дунул жидкость из себя обратно, окатив мелкими брызгами все окружающее, и сказал севшим от испуга голосом:
— Дрянь какая-то! — Понюхал баночку и подтвердил: — Апельсиновый сок, па-кость.
Выудил из очередного ящика очередную банку, прочитал название и успокоился:
— «Вир». Понял? — И продолжил свою речь. — Так вот, малыш, беда не в том, что ты зверь. Зверей много, и это уже не беда. Беда в том, что у тебя, парень, нет имени. Сейчас я тебя буду называть в соответствии с сущностью... — Тут он допил очередную банку, звучно икнул и, продолжая говорить, шатаясь, двинулся наугад по комнате... — Ты будешь Соломон, — сказал, посмотрел на кролика и сам же скептически прокомментиро-вал. — Нет, не потянешь. Лучше ты будешь Петя. Или просто и коротко: Егор. Все, ты — Егор и можешь иметь паспорт. — Тут он лукаво посмотрел на кролика и захихикал: — А ты думал, зачем тебе имя? Для паспорта! Больше с ним делать нечего. И даже вредно.
Он замолчал, потому что уже некоторое время пытался открыть крышку большого деревянного ящика, а крышка не поддавалась. Герой дергал ее изо всех сил, толку не бы-ло.
Осатанев окончательно, он крикнул кролику:
- Жди!
Выскочил на улицу и стал отдирать от красного пожарного щита приржавевший к нему ломик. С трудом, но отодрал, прокомментировал:
— Как у нас прямо... — И увидел на ломике надпись: «Сделано в СССР». — По-нятно, — сказал непонятно почему и бросился обратно.
Одним рывком снес массивную крышку с вожделенного ящика, и взору его пред-стали аккуратно сложенные и совершенно новые рулончики туалетной бумаги.
Герой радостно хрюкнул и ломиком же вскрыл соседний ящик. Там была электро-гитара. Самая натуральная. «FENDER». Этот предмет, сам по себе достаточно безобид-ный, произвел на Героя впечатление, во-первых, сильное, во-вторых — тягостное. Лицо его заметно осунулось и будто постарело даже
— Так, — сказал он негромко, не кролику, а самому себе. — Засада.
А дальше с ним стало происходить что-то не совсем понятное. Все такой же пья-ный, пошатываясь, он судорожно размышлял о чем-то, какие-то глубокие и болезненные мысли боролись в нем, отражаясь на лице угрюмой болью. Он отступил назад, прошелся по комнате, откупорил банку пива, но пить не стал, поставил ее куда-то...
— Видишь, — сказал кролику, — помяни мое слово, это все специально кто-то придумал...
Потом схватил только что оставленную банку пива и длинным непрерывным глот-ком стал загружать ее внутрь. Отбросил пустую, взялся за полную, обреченно глядя на блестящий лаковый корпус гитары...
Короткий южный закат окрасил все в угрожающие цвета. Кролик все еще сидел на столе. Человек был пьян, что называется, в стельку. Он сидел на стуле перед кроликом, чудом удерживаясь в этом положении, бренчал по чуть слышным струнам не подключен-ной ни к чему электрогитары и говорил кролику заикаясь:
— Слушай, слушай... Сам виноват.
И бренчал что-то мало приятное. Кролик, кажется, слушать не хотел. Он пересту-пал по столу вдоль края и смотрел вниз. Прыгать он боялся.
Герой мутными глазами следил за его перемещениями, потом ухватил зверька ру-кой, резко поставил перед собой.
— Не хочешь? Ты слушай, слушай... Некоторым нравилось.
Кролик опять завертелся.
— Не будешь? — сказал человек. — Ну и пошел...
Он пьяным движением смахнул кролика со стола, а сам лег на пивные банки. Он был слишком пьян.
Снаружи стояла ночь. В небе ярко светилась зеленая звезда.
___________________________________________________________________________________________________________

Сингапур
По узенькой улочке китайского квартала, мимо выставленных прямо на тротуар жаровен и котлов, мимо сидящих на земле на корточках гадателей со своими палочками и прочей чайно-тауновой рутины шел Белов. Шел спокойно и размеренно. И только спина его выдавала некоторое напряжение.
Высохший старик-гадатель неожиданно выбросил вперед руку и быстро залопотал что-то по-китайски, но Белов не остановился и даже не повернул головы. А зря, он бы увидел внимательный и угрожающий взгляд чьих-то раскосых, недобрых глаз.
Белов их не видел. Он повернул за угол и пошел по неестественно узкой и совер-шенно пустынной улочке. Дошел до первой же подворотни, свернул, и когда возник за его спиной непрошеный провожатый, резким ударом снес его с ног. Китаец распластался на земле, но на помощь ему уже бежали двое. И еще несколько поодаль.
Схватка была молниеносной, Белов отделался парой сильных тычков, а противники пластом растянулись перед ним.
Со стороны улицы бежали еще несколько человек. Белов бросился вглубь подво-ротни и оказался в маленьком тупике, загороженном аккуратными трехэтажными домами. Он замер, осматриваясь. А во двор вбегали преследователи, человек пятнадцать, так что не до осмотров стало, Белов повалил одного, отлетел в сторону от удара другого, но удержался на ногах, отбиваясь от прибывших противников.
Драка вышла изрядная. Белов с трудом выдерживал атаку, когда залились на улице полицейские свистки, один за другим стали исчезать, как под землю, нападавшие; и не успел он очухаться, как возникли в проходе двое полицейских. Отчаянно свистя, бежали они к Белову; времени на раздумья не было.
Он бросился в ближайшую дверь, оттолкнул заверещавшую женщину, через ком-нату, через другую, через кровать с еще одним китайцем, стоявшую перед окном, размет-нув бамбуковые «навески, вылетел со второго этажа на улицу.
Из-за поворота бежал к нему полицейский, с другой стороны, но на отдалении — другой. Где-то свистели прочие.
А рядом вырулил из переулка мальчишка на мопеде. Белов выхватил его с сиденья так лихо, что мопед этого не заметил, поехал дальше сам по себе.
В два прыжка Белов оказался в седле. «Yamaha» взревела, за спиной отчаянно и бесполезно свистели полицейские.
Стеклянные двери офиса, на которых герб СССР и что-то неразборчиво золотом. В одном из его кабинетов, с закрытыми, несмотря на +50°С в тени огромными окнами, в кресле сидел Белов. Перед ним прохаживался другой человек средних лет в отрицавшем климатическую реальность черном костюме.
— Маловероятно, что вас заметили. Скорее всего, какая-нибудь случайность с наркотиками. Конечно, все равно неприятно, Сидоренко.
— Я уже не Сидоренко, — спокойно поправил его Белов.
— Верно, — сказал дипломат. — Котляровский Альберт Иванович, врач, направ-ляющийся в Белору. Держите, — добавил он, передавая Белову пачку документов. — Это именно тот пункт, в который вас попросили доставить. Об остальном, как вы понимаете, я ничего не знаю.
— Что-нибудь на словах, — спросил Белов.
— Немного. Просили передать, что за истекшие сутки было три включения инте-ресующего вас объекта. Все — через равные промежутки времени.
— Это все?
— Все.
Белов прошел по залу большого международного аэропорта, подошел к окошечку, за которым сидела миниатюрная, приторно улыбающаяся китаяночка, которая сказала, изобразив на лице полное отчаяние:

— Мы просим вас, мистер Котляровский, извинить нас, но ваш паспорт еще не го-тов. Подождите, пожалуйста, в зале, мы вас вызовем по трансляции.
Белов отошел от улыбчивой служащей и остановился, о чем-то размышляя, как тут же чей-то пытливый взгляд насторожил его.
Он прошел в зал и, чтобы не торчать просто так, подошел к автомату компьютер-ных игр. Бросил монету, на экране загорелась надпись: «Load runner».
Белов играл, автомат время от времени издавал какой то малоприятный звук, напо-минающий быстрое бормотание. Очень знакомый звук. Но Белов на последнее внимания не обратил.
С разных сторон смотрели на него раскосые глаза. Громкое вещание провещало что-то громкое и неразборчивое, среди которого можно было понять только два слова: «Мистер Котляровский».
Белов стоял перед безгранично улыбавшимся китайцем, одетым неожиданно по-европейски, который протягивал ему паспорт и очень быстро говорил что-то извиняю-щееся.
Маленький серебристый jеt оторвался от бетонной полосы и быстро, легко стал на-бирать высоту...
Белов вышел из зоны прибытия маленького, не очень чистого аэропорта и пошел к выходу... В зале никого не было, кроме нищего малайца, пытливо смотревшего на приез-жего. Белов прошел мимо, вышел на улицу.
Велорикша подкатил к небольшой пристани. Белов вылез, заплатил, пошел к при-чалу.
Мощный, но грязный катер отходил от пристани. На палубе грязный матрос что-то весело орал Белову прямо в ухо, но рев мотора легко заглушал его голос.
_________________________________________________________________________________________________________

Утром Герой смывал похмелье в уютном, маленьком, современном бассейне. Пла-вал, блаженно отплевываясь, разнося вокруг брызги.
Потом полез на сушу, стал одеваться и заметил сидевшего неподалеку кролика... Тот жевал что-то и внимания на человека не обращал.
— А, старина...— сказал Герой, пошли, там, брат, такая штука...
Кролик сидел к нему задом, никакого внимания.
— Да ладно, брось, — сказал Герой и шагнул к зверьку. Тот не оглядываясь, дви-нулся по тропинке и скрылся.
Человек пошел следом.
Они стояли друг против друга на узкой тропинке, человек убеждающе говорил:
— Ты ничего не понимаешь, старина. Там у них целая студия, многоканальник но-венький. Не знаю, кому и на кой хрен это понадобилось, но там стоит все, что мне надо! Не теперь вот надо, мне всегда именно этого не хватало!
Он сделал шаг к зверьку, тот отодвинулся. Тогда человек принялся уговаривать.
— И знаешь, что важнее всего? Никого нет! Ты да я! За такого слушателя!.. Для тебя до конца моих дней петь согласен. Понимаешь? Можно работать!
Он сделал еще один шаг, кролик отодвинулся. Тогда человек раздраженно сказал сам себе, но по поводу кролика:
— Ну и хрен с тобой.
И быстро пошел к бункеру
Он стоял посреди комнат. Вид ее несколько переменился. И без того достаточно заваленная, чем попало, теперь она была еще и покрыта ровным слоем аппаратуры, пере-плетенной шнурами.
Магнитофон с неестественно широкой лентой, компьютер, гитарный комбик с во-ткнутым в него микрофоном, еще какие-то приборы... И солидный голосовой микрофон посередине комнаты, рядом с которым стоял высокий стул, как у стойки бара, на котором лежали наушники.
Герой взял гитару, устроился поудобнее на стуле и стал играть на гитаре что-то от-рывистое и с первого взгляда невнятное.
Побренчал, поколдовал с компьютером...
Зазвучали барабаны, он опять бренчал на гитаре то же самое, но теперь появился какой-то смысл.
Он нажал кнопку на магнитофоне, потянулась мимо головок широкая лента...
Зазвучала фонограмма, которой он подыгрывал на гитаре... Он пел...
Посмотри, как блестят бриллиантовые дороги Послушай, как хрустят бриллианто-вые дороги Смотри, какие следы оставляют на них боги Чтоб идти вслед за ними, нужны золотые ноги Чтобы вцепится в стекло, нужны алмазные пальцы
Горят над нами, горят Помрачая рассудок Бриллиантовые дороги В темное время суток
Посмотри, как узки бриллиантовые дороги
Чтобы видеть их свет, мы пили горькие травы
Если в пропасть не пасть
Все равно помирать от отравы
На алмазных мостах через черные канавы
Горят над нами, горят Помрачая рассудок Бриллиантовые дороги В темное время суток
Песня была спета и записана. Уже смеркалось, короткий тропический день подхо-дил к концу. В темноте светились разноцветные огоньки аппаратуры.
Герой устал от записи, от вчерашнего пива, от скитаний по бурным водам океана. Он отложил гитару, рухнул на кровать.
Прошла минута или час, но неожиданно включился большой магнитофон, защел-кали реле радиостанции, комнату заполнило уже знакомое булькотение.
Герой вскочил, бормоча невнятные ругательства, вырвал катушку из магнитофона. Нервно замигало красное табло ТАРЕ, заверещал аварийный сигнал. Герой бросил взгляд на стол, там лежала только что записанная им пленка. Одним движением он вставил пленку в аппарат, нажал кнопку.
Техника тут же успокоилась, зазвучали первые аккорды «Бриллиантовых дорог», но Герой к этому моменту уже спал.
__________________________________________________________________________________________________

Балору
Белью с рекрутской сумкой через плечо пошел по посыпанной ослепительно белым песком дорожке среди пальм и остановился перед оградой, над которой, вокруг массивного распятия вилась надпись: «Mission of the Holy Heart».
...На теннисном корте играли Белью и загорелый поджарый старик с круглой тон-зурой на макушке.
— Говорят, вы прекрасно владеете местной ситуацией, отец? — спросил Белью, подавая мяч.
— Местной ситуацией не владеет даже Всевышний, сын мой, — отвечал священ-ник, отбивая подачу. — Бывает так, что отправляешься из отдаленного прихода к себе до-мой и возвращаешься только через одиннадцать лет, и твоя собака не пускает тебя на по-рог.
— Но тем не менее мне сказали, что вы располагаете определенной информацией?
— Здесь мало располагать информацией. Тридцать лет назад я был вашим колле-гой и начинал работать именно здесь. Я выкуривал с этих островков недобитых японцев, просто озверелых дурных мальчишек, которых оставляли при отступлении со старой вин-товкой и связкой гранат. Так я познакомился со всем архипелагом. И если мне сужден ад по моим грехам, он меня не страшит, потому что я его уже видел.
Белью пропустил очередной мяч.
— Ваш гейм, отец, — сказал он с легким удивлением.
— Пустое, раньше я играл лучше, — ответил священник, укладывая ракетку.
Маленькая католическая церковь. Отец Джошуа, уже в одеянии, разложил карты на столике для святых даров.
— Это Амау, самый крупный и самый неспокойный из островов. Но именно на него вам нужно попасть. На нем располагается метеостанция, есть маленькая посадочная площадка и вертолет. Как вы с ним будете договариваться, объясните цель своего визита, я не знаю. Но без вертолета вам не справиться.
— Почему там неспокойно?
— Точно неизвестно. Ходят темные слухи о каких-то повстанцах. Факт, однако, что те, кто уходят от метеостанции дальше поселка, назад не возвращаются.
— Райское местечко.
— Будьте внимательнее и берегите себя. Я передам, что вы были здесь, нашим общим знакомым. До скорой встречи, сын мой.
Белью уходил по проходу между скамьями. Священник смотрел ему вслед взгля-дом, затуманенным какими-то своими воспоминаниями. Казалось, что он хочет пойти следом. Он вздохнул, отвернулся и открыл Библию.
Белью стоял на пустом причале, от которого совсем недавно отплыл на катере Бе-лов, и с легким удивлением осматривался в поисках хоть кого-нибудь. Не сразу он заме-тил странного, слишком оборванного вида человека, в котором только с трудом можно было распознать матроса. Он ловил рыбу.
Белью подошел, но не успел сказать ни слова, потому что малаец улыбнулся беззу-бым ртом и сказал утвердительно:
— Туан ищет катер. — И смолк, уставившись на удочку. Белью молча ждал про-должения. Через пару минут малаец сказал, не поворачивая головы:
— Катер пошел на Амау. Долго ждать. Очень долго. Белью постоял перед ним, яв-но борясь с желанием дать
ему подзатыльник, и двинулся вдоль причала. Вокруг было пусто, только пара ра-бочих лениво ворочала из стороны в сторону огромный мешок.
Белью стоял у какой-то стены под навесом, другой тени не было. В руке его была пачка, из которой он вынимал сигарету, когда из-за ближайшего угла на изрядной скоро-сти выехал автокар. На приподнятой вилке были навалены мешки. Обычный портовый подъемник, Белью внимания на него не обратил, но когда автокар проезжал рядом, он не-ожиданно развернулся, и прямо перед лицом Белью возникли металлические ножи, не-умолимо надвигавшиеся на него.
Увесистая сумка полетела в одну сторону, а Белью подпрыгнул, с силой оттолк-нулся от одного из ножей и перелетел прямо через голову шофера. Для последнего этот пируэт оказался роковым. Шофер вытаращил удивленные глаза, потом опомнился, потя-нул свои рычаги, но было поздно.
Автокар пробил насквозь жидкую стену и влетел в темноту. Оглушительный визг пронесся над причалом, и сотни перепуганных свиней хлынули в образовавшуюся дыру.
Белью едва успел взобраться на какое-то возвышение и оттуда наблюдал, как ме-чутся по узкому причалу свиньи, сталкивая друг друга в воду.
Белью шел от пристани. А там вымазанный известно в чем шофер стоял пред ма-леньким человеком, одной рукой придерживая окровавленную другую, а маленький страшно ругался на непонятном языке.
Чуть позже маленький стоял пред каким-то ящиком и говорил, скорбно склонив голову:
— Ничего не вышло, Туан. Здесь такой народ — одни болваны...
Слушал его, сидя на ящике, человек с чрезвычайно выразительным лицом. Он уже появлялся в нашей истории. На палубе лайнера, когда Герой отправлялся в свой морской поход.
Да, именно этот человек и слушал малайца. И был весьма недоволен.
А Белью на старом моторном баркасе уходил от острова в океан.
__________________________________________________________________________________________________________

На острове, в бункере, сидел на стуле с гитарой в руках наш Герой.
Гитара была включена в комбик, тот, в свою очередь, был включен на полную мощность, а Герой что-то репетировал гитарное. Оглушительные и весьма негармоничные звуки сотрясали стены бункера.
Герой, изрядно к этому моменту обросший, трепал медиатором струны, но неожи-данно остановился, что-то отвлекло его.
На окне сидел кролик.
— Привет, — сказал Герой. — Извини, я занят, а ты меня отвлекаешь.
Кролик сидел на окне. Герой брякнул пару раз по струнам, раздосадованно повер-нулся к нему:
— Я не могу работать, если рядом кто-то есть. Кролик сидел, но в него полетела пустая банка, тогда он
спрыгнул наружу.
— Ну вот, — пробормотал Герой. — И сам потом обижается. — И с новым усердием ударил по струнам.
Посреди моря покоился мирный атолл, стоял на нем бункер, и неслись из бункера звуки гитары. Довольно противные, нужно отметить, звуки.
____________________________________________________________________________________________________________

Расчищенная площадка в джунглях на берегу моря
Покосившаяся табличка:WEATHER POST, крутящиеся на шестах крыльчатки ме-теорологических приборов, маленький вертолетик на посадочной площадке, крошечный домик посредине. В домике сидели три служителя станции, все — местной национально-сти. Двое играли в маджонг, третий, в наушниках, выстукивал что-то ключом по рации.
Один из игроков выбросил кости и посмотрел довольно на другого: что тот скажет. Другой же совершенно неожиданно обмяк и упал на землю. Глаза первого изумленно округлились, но тут же страшно закатились белки, и он упал вслед за первым.
Сильный пинок вышиб дверь. Громкий звук проник сквозь наушники и заставил радиста повернуть голову. Сперва он с ужасом увидел трупы товарищей и огромную ко-лючку какого-то растения, воткнувшуюся в висок одного из них. Он поднял глаза — в проеме двери стоял низкорослый даяк с несоразмерно большим крупнокалиберным пуле-метом на руках, и это последнее, что он успел увидеть.
Очередь из пулемета прошила его и пошла крушить хрупкую аппаратуру.
Мирная станция в мгновение ока заполнилась толпой воинственно настроенных людей, вооруженных чем попало, от копий до винтовок и автоматов. Они кричали что-то воинственное и победное, вознося к небу оружие.
В лучах стремительно заходившего тропического солнца горело красным опустев-шее поле метеостанции, одиноко стоял на своей площадке вертолет, бессмысленно верте-лись на шестах вертушки.
Внизу в тени берега подходила моторка Белью. Он приткнул лодку под свисавши-ми над водой деревьями и стал осторожно подниматься к станции.
Быстро, но осторожно обошел территорию. Никаких признаков жизни не было, так что к домику он подошел в настроении даже легкомысленном. Заглянул в проем приот-крытой двери.
Возле разнесенной вдребезги радиостанции лежал обезображенный радист, у стола — его приятели. Белью смотрел, зажав платком нос, затем развернулся и, пригибаясь, бросился к вертолету. Запрыгнул в кабину, забросив предварительно сумку, и тут спохва-тился. Огляделся. Никого вокруг.
Белью уже спокойнее уселся в кресле, поколдовав с приборной доской, включил что-то. Внимательно осмотрел приборы, проверил что-то, проверил другое и замер, при-стально вглядываясь в одно из окошечек.
— Так...— пробормотал себе под нос, прикидывая что-то в уме. — И выключил приборную доску.
Погасли огоньки, замерли стрелки. Белью откинулся на спинку кресла.
— Горючего хватит минут на сорок. Прилетели...— пробормотал он и закрыл гла-за. Вертолет стоял на площадке. Солнце практически скрылось в море.
В Москве, на углу Петровки и Кузнецкого Моста, на веранде открытого кафе стоя-ли двое мужчин лет по тридцать пять. Ели гуляш и пили пиво.
— А почему ты говорил, что ты безработный? — говорил один с журналистским фотокофром через плечо. — Тебя что, выгнали наконец?
Второй, одетый несколько неряшливо, усмехнулся:
— Хуже. Меня засекретили.
Первый усмехнулся, разлил пиво, отхлебнули.
— Эти люди засекретили муху цеце только потому, что никогда ее не видели.
— Так она же в Африке!
— Тем более. Пять дней назад я пришел на работу и узнал, что мою тему засекре-тили. Все, включая рабочий блокнотик. Спасибо, карандашик оставили. Вот, гуляю...
Отхлебнули.
— И что такое секретное ты отыскал на звездном нашем небе? — спросил первый.
— Черт его знает, — сказал второй. — Банальный астероид. Идет, правда, по странной траектории, и хрен с ним. Вообще говоря, штука забавная, но не до такой же степени! Он ретранслирует радиоволны.
— То есть как?
— Судя по всему, у него кристаллическая поверхность особой формы. Ну, долго объяснять. Мы с ним давно возимся. Одним словом, у него узкий резонанс, есть один-единственный дурной какой-то передатчик, его и транслирует.
— НЛО?
— Дурак. Все просто. Передатчик музычку гоняет. Нашу, земную. И точно по рас-писанию. Раз в сутки. Через полчаса, если хочешь послушать.
— А чего дяди засекретничали?
— Кто ж их, дядей, разберет? Прием какой-то сложный, еще там кое-что. Только дяди, как всегда, подумали ровно на половину. Астероид-то движется!
Последнюю фразу он произнес победно и так же победно зажевал гуляш.
— В смысле? — не понял первый.
— Через месяц это можно будет слышать на любом транзисторе! И все. Но чувст-вую я, меня все равно не рассекретят.
Они закончили с гуляшом и пивом.
— Ну и что, — сказал первый, — пойдем послушаем? Второй не понял. Первый пояснил:
— Песенки твои. Ты обещал.
Они сидели у мощного транзисторного приемника, к антенне которого была при-кручена уходящая неведомо куда проволока, и слушали. Засекреченный крутил настройку и поймал наконец. Сперва искаженно, затем чище пошла из динамика музыка.
(песня)
СССР
Стайка подростков отдыхает вечерком в беседке на территории детского садика. У одного из них транзисторная магнитола. Он рассеянно крутит ручку. Натыкается на музыку и оста-навливается. Прислушивается, цокает языком и нажимает на кнопку записи.
(песня продолжается)
Высоко в небе горела зеленая звезда.
Лос-Анджелес
На двери шикарного кабинета написано: «McLaird Records», а чуть-чуть пониже: «А&R.offise». В комнате сидят двое и дослушивают последние аккорды песни.
— Но это же полный бред, Вине! — говорит один из них. — С этой музыкой дале-ко не уедешь. Саунд совсем не современный. Этот парень как Рип ван Винкль, проспал все на свете в какой-нибудь пещере.
— А это и не важно, Джи, — говорит второй из собеседников, благородный, седо-ватый волк.
— Идея имиджа? — задумчиво переспрашивает Вине.
— Вот именно! У всех исполнителей есть имя, жена, любовницы, скандалы с налоговым управлением, фотографии висят на каждом углу. Известно, чем они занимаются и чем они будут заниматься через год. Это мило, но уж очень нормально. У этого парня нет ничего!
— А завтра выяснится, что он вел свои передачи с ранчо своего дедушки в пяти милях отсюда. Явится и потребует свои денежки. Кроме того, как мы можем получить исключительные права, если даже не с кем подписать контракт? Этой музыкой может торговать кто угодно!
— Во-первых, дело не в исключительных правах. Дело в том, кто первый пустит в ход всю эту ахинею о новом пророке, непризнанном гении, ушедшем от мира. Во-вторых, этому парню мы откроем анонимный счет и будем платить все, что положено, и даже не-много больше. А в третьих, что-то мне подсказывает, что он никогда не придет посмот-реть, сколько ему накапало.
— Что тебя заставляет так думать?
— Чутье.
Белью шел по берегу. За спиной его уходил вдаль пустынный пляж, а впереди, чуть за поворотом, начинались свайные домики даякской деревушки. Белью шел очень осторожно, внимательно оглядываясь, но ни малейшего движения заметно не было. Ни души, будто вымерло все.
Он дошел до деревушки, но ни одного признака жизни так и не обнаружил. Тихие, явно пустые хижины тянулись вдоль моря, покачивались на ближайшем какие-то тряпки...
По узкой доске он ловко забрался на помост одной из них, осторожно заглянул внутрь. Никого. Непонятно зачем зашел внутрь. Ничего интересного там не было: нищета и нищета.
А вокруг царила тишина, только океан ревел где-то далеко от лагуны. Все так же осторожно он вышел из хижины, остановился, засмотревшись на секунду в сторону океа-на. Он стоял.
А между хижин в абсолютной тишине, ожесточенно сжав зубы на перекошенных от злости лицах, бежали к нему вооруженные чем попало даяки. И шум океана перекры-вал шлепки босых ног по влажному песку.
Он заметил их поздно, когда наиболее шустрые уже подбегали к доске у его хижи-ны. Пару он оправил обратно на песок, но следом мчалось такое количество, что после секундной оценки ситуации Белью бросился в море.
Он плыл быстро и сильно, прямо от берега. А противники его за ним не гнались.
Вместо того чтобы лезть в воду, они наблюдали за ним, сгрудившись у берега. За-метив это, Белью изменил направление и поплыл вдоль берега.
Даяки гурьбой двинулись в том же направлении.
Белью плыл; они шли параллельно. Деваться ему было некуда, нельзя плыть беско-нечно. Настал момент, когда он просто завертелся на месте, осматриваясь, плюнул со зло-стью и направился к берегу. Опасливо отодвинувшись от воды и выстроившись полукру-гом, преследователи все так же молча поджидали его.
Белью вышел на берег и остановился. Сопротивляться не было смысла.
Издалека, от опушки леса, наблюдал ну картину злорадно
улыбавшийся человек. Гот самый, с характерной физиономией, который уже появ-лялся при странных обстоятельствах. Он смотрел так увлеченно, что не сразу отреагиро-вал, когда рядом с ним бухнул выстрел, и четверо даяков бросилось к нему. А когда, со-образив, испугался, кинулся в чащу. Даяки устремились следом.
Белью, старательно обмотанного веревкой, вели по лесной дороге, когда процес-сию догнали четверо, которые ловили странного человека. Один из них подскочил к главному и сказал,
задыхаясь:
— Как сквозь землю провалился. Нигде нет, мы хорошо
искали.
Процессия двигалась по деревне в лесу. Теперь Белью сопровождали двое, для вер-ности ухватив за обе руки.
Возле невесть откуда взявшегося здесь строительного вагончика точно так же двое держали за руки высокого парня неместной национальности. Это был Белов. Третий даяк методично бил его в живот.
Белью приостановился, увидев это, но его грубо поволокли дальше. За спиной про-должалось избиение.
Бамбуковые жерди, которыми была прикрыта глубокая яма, раздвинулся, вниз рух-нуло чье-то тело. На земле лежал Белов, он был без памяти. Белью, сидевший в яме, скло-нился над ним. В глазах его было сочувствие.
________________________________________________________________________________________________