Четверг, 14 Февраля 2008 г. 00:45 (ссылка)

В бункере, склонившись над магнитофоном, ждал окончания Герой. И когда песня наконец закончилась, облегченно выдохнул воздух, взял со стола кусочек угля и облег-ченно перечеркнул на стене нижнюю строчку, им же и написанную: «Музыка на песке»
Больше надписей на стене не было. В наступившей тишине он смотрел на стену, напряженно размышляя о чем-то, когда неожиданный звук заставил его вздрогнуть всем телом.
Это были аплодисменты. Кто-то хлопал в ладоши. Один в тишине.
Герой рывком повернулся.
В проеме двери, ведущей в комнату, стоял человек. И неторопливо ударял ладонью об ладонь...
Человек был невысок, с выразительным, неприятным, странноватым лицом пере-росшего свой возраст юноши с удивительными выразительными глазами.
Эти глаза уже встречались в нашей истории. Да-да именно эти глаза сперва следи-ли за Героем, отправившимся в воды морские, потом появились в Балору, когда Белью удирал от освобожденных свиней, и еще в лесу их обладатель исчез из-под носа повстан-цев... Впрочем, все тогда происходило так быстро, что можно было эти глаза и не запом-нить.
Тем не менее обладатель странных глаз стоял перед героем и хлопал в ладоши, чем привел того в немалое изумление. Он столько времени провел на острове, что, кажется, давно уже чувствовал себя здесь хозяином. И потому спросил быстро и уверенно:
— Ты кто?
И услышал спокойный, ехидный голос:
— Я-то кто, понятно. Ты-то кто, дружок? — Герой молча уставился на пришельца, тогда тот продолжил: — Я здесь хозяин, понимаешь? И вообще, — он протянул руку, — отдай ключ.
Герой не понял:
— Какой ключ?
— Ключ на пляже ты нашел? От двери. Дай.
Герой медленно, со скрипом соображал, потом залез в карман и протянул новооб-ретенном хозяину металлическую пластинку.
— Молодец, — сказал пришелец. — И куда ты задевал знамя моего острова? Вот здесь висело.
Герой медленно залез куда-то за ящики и выудил запылившееся древко с накру-ченным на него полотнищем.
Белое знамя развернулось, появилась красная буква «А».
— Видишь? Это значит «Агап». Усвоил? АГАП. Агап — это я.
Посреди комнаты повисло белое полотнище с красной буквой.
— Все, — удовлетворился Агап и повернулся к Герою. -Что, не нравлюсь я тебе?
— Не очень.
— Ну правильно, — истерично забрюзжал Агап, — развел мне тут беспорядок, и я же ему не нравлюсь.
— Не нравишься, — подтвердил Герой.
— Ну и топай отсюда!
— Ну и пойду.
— Проваливай, — сказал Агап, завершая разговор, и отвернулся, осматриваясь.
Герой развернулся и резко вышел.
Он стремительно выскочил на улицу и остановился.
Рядом с дверью стояли две объемистые дорожные сумки, а на одной из них сидел мальчишка. Скорее даже юноша. Коротко стриженные черные волосы, рубашка, заправ-ленная в джинсики, кроссовки. И смышленая, смазливая, лукавая физиономия. Парнишка был женственный, в нем сквозила даже некоторая порочность.
При появлении Героя он заметно смутился, какая-то тень промелькнула по его ли-цу, и он медленно встал.
Так они застыли, глядя друг на друга, когда из бункера донесся голос Агапа:
— Кид, иди сюда.
Мальчишка встрепенулся, ухватился двумя руками за ручки одной из сумок и с усилием потащил ее в бункер.
Когда он проходил мимо Героя, они опять на секунду замерли, впившись друг в друга испытывающим взглядом. Мальчишка пошел внутрь, Герой — от бункера.
Выйдя на пригорок, Герой обвел взглядом берег, который был, как и прежде, пус-тынен. Ни следа лодки или катера. Недоуменно пожав плечами, он побрел обратно.
В бункере Агап с калькулятором и блокнотом в руках производил какие-то подсче-ты, бормоча что-то себе под нос.
Увидев появившегося на пороге Героя, Агап поднял глаза:
— Я тебе непонятно сказал?
— Так ведь некуда топать.
— Это ты точно заметил, что некуда. К тому же выяснилось, что ты мне должен.
- Что?
— Как что! Пиво пил? Электричеством пользовался? Ты что полагаешь, что все это бесплатно?
— А тебе жалко, что ли?
— Причем тут жалко? Это справедливость. Знаешь такое слово? Я всю жизнь за нее борюсь...— И исподлобья посмотрел на Героя: — Не веришь? Еще увидишь...
Из другой двери, ведущей внутрь бункера, показался Кид". На руках он держал кролика.
Агап расширил и без того безумные свои зрачки.
— А это что за тварь? Твой?
— Нет, я его здесь нашел, — хмуро ответствовал Герой.
— Не должно его здесь быть, не должно! — забеспокоился Агап. — Кид, отдай этому. — И ткнул пальцем в сторону Героя.
Кид послушно выполнил распоряжение.
Агап отошел куда-то в угол и вновь вышел из него с неожиданным пистолетом в руках.
- Так, вы двое, — сказал он, подбрасывая в руках оружие, — марш отсюда, сегодня вы спите снаружи. Суд за ночь рассмотрит обстоятельства дела и завтра произнесет при-говор. Кид, выдай им гамак.
Под жарким солнцем спал в гамаке, натянутом между двумя пальмами, Герой. Спать ему было жарко, и проснулся он недовольный. Даже и не проснулся толком. Глаза открыл и увидел другие глаза, уставленные прямо на него.
Перед ним стоял Кид. Убедившись, что Герой проснулся, он сказал:
— Привет.
Герой молча ждал продолжения, и оно последовало.
— Пойдем, он зовет на завтрак.
Герой не реагировал, тогда Кид попросил:
— Ну пойдем, не ломайся. — И двинулся к бункеру.
Герой попытался вылезти из гамака, но дело это нелегкое, так что после несколь-ких судорожных рывков он просто вывалился на землю под мелодичный смех Кида.
— Пойдем, — повторил мальчишка. И они пошли.
За столом, накрытым на одного, сидел Агап. Для Героя не было даже стула.
Не найдя ни тарелки, ни стула Герой, не здороваясь, спросил раздраженно:
— Ты же меня на завтрак пригласил?
- Правильно, на мой завтрак. Стой там, где стоишь, и слушай.
Размахивая вилкой и паясничая, Агап начал:
— Слушается дело № 1 о незаконном вторжении в частное владение. Слово пре-доставляется истцу. Итак, я, Агап Аристо-пулос, приобрел эту недвижимость на вонючие деньги собственного папочки для того, что бы делать здесь все, что заблагорассудится. В период моего временного отсутствия личность, стоящая сейчас перед нами, безо всякого на то позволения вторглась в мое жилище, пользовалась моим имуществом, развела до-машних животных и нарушила функционирование моей радиостанции, не представляя себе возможных последствий. Я требую, чтобы Высокий суд вынес самый суровый приговор. Сейчас мы его выслушаем.
Он задвигал лицом, преображаясь, видимо, в образ «Высокого суда», но Герою это наконец надоело, и он молча вышел из бункера.
Агап равнодушно посмотрел ему вслед, отхлебнул кофе и закончил:
— В связи с отсутствием подсудимого оглашение приговора откладывается...
Герой сидел в гамаке, когда подошел к нему Кид, которому он не очень-то обрадо-вался. Отвернулся даже. И Киду тоже было неудобно, он постоял рядом, сказал:
— Слушай, как тебя зовут-то? А то я до сих пор не знаю... Меня вот называют Кид. И я откликаюсь. А тебя как?
— Слава.
- Слава, — произнес Кид — Красиво. Глория, да? Почему у тебя женское имя?
— Мужское.
— Ну-ну, — заговорил Кид. — Ты и на меня сейчас обидишься? Очень обидчивый тип... И на Агапа ты зря обижаешься. Во-первых, он всегда такой, куда ж денешься, а во-вторых, ты сам натворил там порядочно...
— Что именно?
— Эй, парень! — засмеялся Кид. — Гонял свои песни на целый свет по радио и спрашивает, что натворил? Шутник...
Кид смеялся, а Слава соображал. Потом сказал:
— Куда гонял?
- В эфир. Представляешь, как Агап удивился, когда вместо своих позывных обна-ружил на собственной волне твои аккорды!..
Он улыбнулся, глядя на Славину физиономию. До того доходило помаленьку. И дошло. Он внимательно посмотрел на Кида и сказал:
— Ты кто?
— Кид.
— Привет, — сказал Слава.
— Привет, — сказал Кид.
Славе он явно нравился, хоть и внушал некоторые опасения. Повисла пауза, нужно было что-то сказать, и Слава сказал:
— Пошли купаться?
Кид едва заметно смутился, ответил:
— Сейчас не хочется почему-то. Пошли лучше посмотрим, что Агап делает. Он, конечно, чудак, но не обижайся на него, пусть дурит. Выдумщик.
— Ладно, пошли, — кивнул Слава.
В бункере посреди комнаты стоял Агап. Физиономия его имела выражение плачевное. Более того, два пальца левой руки он держал зачем-то во рту. Увидев вошедших, он сказал что-то, из-за руки во рту совершенно неразборчивое.
— Руку достань, — сказал ему Слава.
Агап промычал непонимающее нечто. Слава пояснил:
— Руку изо рта достань, непонятно ничего.
— У-у...— промычал Агап отрицательно и, обидевшись, уселся в углу.
Слава смотрел на стол, на столе стоял пулемет. Очень большой пулемет, крупнока-либерный. Или даже зенитный, кто ж их разберет...
А Кид стоял с листком каким-то в руках.
— Ты марки успел напечатать! — воскликнул он восхищенно. — Красиво!
Агап промычал что-то утвердительное. Слава посмотрел на марки. Цветные, яркие марки, с надписью: «Агап»
— Зачем тебе марки? — спросил Слава.
Тот опять что-то замычал, потом сообразил, что все равно непонятно, выплюнул наконец руку изо рта и сказал жалобно:
— Надо!
— Ух ты... — сказал Кид.
Два пальца на руке были рассечены, текла кровь
— Я хотел эту штуку проверить, — жалобно показал Агап на пулемет. — И вот...
Кид уже рвал на части бумажный пакет с бинтами, подскочил к Агапу и сказал жа-леючи:
— Что ж ты, маленький мой...
— Ты что несешь? — сказал Агап недовольно.
Кид не понял. Слава тоже. Агап смотрел на Славу и, желая перевести разговор на другое, сказал:
— Слушай, залезь на крышу, а? Там антенну расчехлить надо, такая полусфера, увидишь. Я не могу, — показал он на руку, которую бинтовал Кид.
Слава снимал чехол с небольшой параболической антенны, когда внизу раздались какие-то вопли.
- Иди сюда, сволочь! — орал Агап. — Иди, говорят тебе!
Там Агап гонялся за кроликом. Но кролика поймать довольно трудно, если он сам того не хочет.
Слава смотрел вниз и улыбался. Агап с забинтованной рукой прыгал по площадке.
_____________________________________________________________________________________________________

Берег острова Амау
С десантных судов на берег сыпались солдаты правительственной армии.
Яма-тюрьма
Спящие пленники. Вдруг вдалеке послышались автоматные и пулеметные очереди. Белью проснулся, поднял голову, немного послушал и разбудил Белова. Тот встал, тоже прислушался. Звуки очередей и разрывов неудержимо приближались. Пленники переглянулись — им было ясно, что лучше момента не представится. Белов встал на плечи Белью и осторожно приподнял несколько бамбуковых стволов. Часового возле ямы не было. И вообще лагерь повстанцев казался вымершим. Белов вытянул себя на локтях из ямы, протянул бамбуковый шест Белью. И они вдвоем кинулись к лесу, в сторону, противоположной той, откуда слышались выстрелы. И только они успели добежать до зарослей, как ударили с противоположной стороны струи огня, вспыхнули легкие бамбуковые постройки. И вслед за струйками огня покатились, побежали, замахали руками кричащие огненные шары — помчались наперегонки.
Офицер правительственных войск среди пылающего лагеря говорил в переносную рацию:
— Противник частично уничтожен, частично скрылся в джунглях. Мы успели за-метить двух белых, которые уходили в сторону леса. Возможно, военные советники...
— Продолжайте преследовать в первую очередь их — это очень важно! — ответил голос из рации.
Офицер выключил рацию, закричал, замахал руками, созывая своих солдат.
На повалившемся стволе в чаще сидели Белов с Белью и пытались перевести дух. Слегка отдышавшись, Белью посмотрел на Белова и сказал:
— Ну что, Джек, пойдешь сдаваться этим?
— Не понравились они мне. Я лучше буду тебя держаться.
— А ты уверен, что нам по пути?
— Мне почему-то кажется, что да.
Белью промолчал несколько мгновений, а потом сказал:
— Ну что ж, никогда не поздно проломить друг другу голову.
Встал и пошел, за ним двинулся Белов.
__________________________________________________________________________________________________________

На острове шел, почти бежал, Слава. Он был возбужден, сердит.
— Эй! — раздался крик за спиной, но он не оглянулся даже.
За ним бежал Кид.
— Подожди, — кричал он. — Подожди, почему за тобой все время бегать нужно?
Слава решительно шел дальше не отвечая. Кид наконец догнал его и быстро пошел рядом, стараясь не отставать, что бы было непросто.
— Послушай, — говорил он, задыхаясь, — вы опять поссорились, но я-то в чем виноват?
Слава резко остановился, так что Кид проскочил вперед, и почти закричал:
— Что ему от меня надо? Почему он ко мне пристал, липучка вонючая? А?
И, не дожидаясь ответа, рванул дальше. Кид опять бросился следом.
— Подожди, — сказал он, догоняя Славу, и взял его за руку, пробуя остановить.
Слава резко остановился и оттолкнул мальчишку от себя. Не сильно оттолкнул, но Кид отлетел в сторону и упал, коротко вскрикнув.
— Ты что? — растерялся Слава.
Кид, кажется, ушиб ногу. Он сидел на земле, жалобно улыбаясь. Слава присел ря-дом на корточки, ему стало стыдно.
Перед его глазами было симпатичное, женственное, влекущее отчего-то лицо маль-чишки, который, все еще задыхаясь от долгой беготни, смотрел на Славу со странным, недетским и несколько непристойным выражением лица. Не мальчишеским.
Слава смутился, Кид — тоже. Пауза опять стала затягиваться, нужно было что-то говорить....
- Все равно нам с острова никуда пока деться, — сказал Кид. — От Агапа.
— Слушай, — сказал Слава, — как вы сюда попали?
— Нас катер привез. И ушел. Сразу.
Они сидели, глядя друг на друга. Слава сам не заметил, как осторожно взял маль-чишку за руку, а тот, как во сне, двинулся лицом к Славе, головы сближались, но спал морок, Слава вскинулся, ошалело глядя на Кида, тот, смущенный, встал...
— Кид, — после секундной заминки сказал Слава, — что ему от меня надо?
Кид пожал плечами. И в этот момент над ними раздался голос Агапа. Над ними и над всем островом загремел тысячекратно усиленный голос:
— Эй, ты, сейчас буду говорить я!
На крыше бункера в шезлонге сидел Агап с микрофоном в руках. Провода от мик-рофона тянулись к могучим громкоговорителям. Перед Агапом на штативе стояла под-зорная труба, а на другом — известный нам пулемет, и вид у него был самый что ни есть командный. Тронная речь продолжалась:
— Ты не захотел вот уже два раза выслушать мой приговор — ничего другого я от тебя и не ждал. А зря! Многое стало бы тебе ясным. Ты, жалкое трусливое существо, как щепка, закинутое сюда на мой прекрасный остров — на что ты употребил свое время? На то, чтобы, воспользовавшись моей добротой и моим отсутствием, хлестать мое пиво и со-чинять свои сопливые песенки! По чистой случайности ты установил свою фонограмму на радиопередатчик и, благодаря людской глупости, прославился. С тобой случилось то, чего ты больше всего боялся. И сейчас, если я поставлю тебя перед микрофоном и заставлю объясниться перед миром и назвать себя — ты тоже струсишь. Ты боишься ответственности — поэтому тебе всякий раз приходится перед кем-нибудь отвечать. На этот раз — передо мной. Я мог бы сразу пристрелить тебя, но я не настолько жесток, к тому же по чистой случайности ты мне немного помог в моих замыслах. Случается иногда, что подлинному борцу за справедливость может пригодиться такой козел, как ты. А теперь выслушай мой приговор...
Слава оплывал все дальше и дальше от берега, чтобы не слышать наглого и обид-ного громкоговорения, но звук был слишком мощным. Иногда Слава зарывался головой в волну, и голос замолкал, но нехватка кислорода заставляла его выныривать и, махнув на все рукой, обессиленный Слава поплыл к берегу.
Голос не смолкал:
—...раз ты боишься слов, боишься действий, боишься собственного имени — ты просто недостоин его носить, и я тебя лишаю имени. Ты — никто, ты — ниоткуда, и если ты будешь себя как-нибудь звать, я тебя просто пристрелю.
Слава обреченно выбрался на берег.
В полутемной комнате, освещенной одной неяркой лампочкой, лежал Слава, завернутый в одеяло, а над ним склонился Кид. Он протягивал ему кружку с чаем и нежно, по-бабьи, приговаривал:
— Пей, пей... Чуть не утонул теперь... Мало ли кто что орет... — И вышел.
Слава похлебал чай, полежал чуток и встал, завернувшись в одеяло. Прошагал бо-сыми ногами по полу к двери, тихонько толкнул ее. Та бесшумно отворилась.
В большой комнате бункера, у окна, стояли Кид и Агап, который обнял мальчишку за плечи и с силой целовал его. А тот, кажется, отвечал взаимностью.
Они не сразу заметили вошедшего, Кид отпрыгнул от Агапа и выскочил из комна-ты. Агап сердито уставился на Славу, стоящего в дверном проеме в одеяле и с босыми ногами.
_____________________________________________________________________________________________________________

На площадке метеостанции возле вертолета стоял Белов и Белью.
— Значит, так, — подводил, загибая пальцы, неутешительные итоги Белов. — На вертолете горючки на пятьдесят миль, на катере на пятьдесят. Нам нужно сделать пятьде-сят туда, куда мы собрались, и столько же до Балору. Перелить из бака в бак не выйдет: там — солярка, здесь — керосин. Что будем делать?
— Может, что-нибудь найдется?
— А если нет?
Соратники по неволе задумались, замолчали. В это время из леса вновь послышал-ся треск очередей. И он снова надвигался.
— Если б резиновая лодка была! — задумчиво сказал Белью.
— Что бы тогда?
— Погрузил бы на вертолет... Белов снова задумался.
— А если наоборот? — сказал он, в упор глядя на Белью. Ответом были автомат-ные очереди, донесшиеся из леса
неподалеку. Думать теперь было некогда, Белов бросился от вертолета в сторону берега, покатился вниз.
Белью колдовал с приборной доской.
На границе леса раздались крики, несколько солдат выскочили на поляну и рвану-лись зачем-то к домику метеостанции. Непонятно зачем, оттуда раздалась пальба длин-ными очередями.
В этот момент Белью завел мотор. Солдаты побежали к вертолету, но машину уже отрывалась от земли. Преследователи орали что-то, а вертолет на секунду завис непод-вижно, а потом стремительно пошел вверх. Его провожали автоматные очереди.
Белью летел над берегом, высматривая катер, но того не было видно. Только груп-пы солдат, сбегавшихся в одну кучу. Они уже не стреляли, но тупо продолжали свой бег за вертолетом. И страшно заорали, когда из маленькой бухточки, мимо которой они толь-ко что пробежали, надсадно ревя, вывернул катер.
Вертолет резко пошел на снижение, теперь он летел над стремительно уходившим от берега катером. Белов распластался на палубе, над ним точно встали на борта катера полозья легкой машины. Катер, заметно осевший под тяжестью вертолета, устремился в океан. И заколотил ему вслед крупнокалиберный пулемет с острова. Цепочка разрывов прошла вдоль борта, но беглецы на это внимания не обратили.
____________________________________________________________________________________________________________
Над островом висело полуденное солнце, легкий ветерок шевелил матерчатый тент, растянутый возле бассейна. Под тентом стоял маленький портативный компьютер с цветным монитором. А рядом на солнышке лежали Слава и Агап. Загорали, играли.
По экрану бегал человечек, собиравший что-то там такое. «Load runner». Все это сопровождалось электронным звуком, булькотение какое-то.
Агап играл, Слава смотрел. Звук трещал.
— Где-то я такое уже слышал, — сказал Слава. Агап усмехнулся, занятый игрой, ответил:
— Я тоже... На весь мир гонял по радио... Слава вспомнил:
— Это та пленка, которая мне надоела?
— Твои песни ничем не лучше... Замолчали, игра продолжалась.
— А где Кид? — спросил Слава. — Он вообще не купается?
— Еще как...— неопределенно ответил Агап. Игра продолжалась.
_________________________________________________________________________________________________________

Катер с вертолетом на палубе несся по океану. Белью в рубке смотрел на приборы, потом высунулся наружу и крикнул:
— Отлично! Горючего хватит туда и немного оттуда. Есть солярка!
Белов его услышал, но что-то другое заботило его. С тревогой на лице он спрыгнул в какой-то люк.
Белью смотрел вперед, когда Белов вылез обратно.
— Вода, — крикнул он.
Белью не понял или не расслышал. Белов крикнул громче:
— Вода в трюме, Майк.
— Так, — посерьезнел Белью, — значит, дырку они нам в борту проковыряли...
___________________________________________________________________________________________________

Агап смотрел еще на экран компьютера, но не играл. Он говорил Славе, стоявшему над бассейном.
— Ты что, против идеи справедливости?
— Я — за идею справедливости, — сказал Слава и рухнул в воду. Он плавал, а Агап вещал, воодушевляясь понемногу:
— Ее нужно утвердить, причем раз и навсегда, потому что иначе не получится. Нужно делать одним махом, по-другому уже пробовали. И не раз.
— И тебе тоже слабо! — неожиданно едко, с кривой усмешкой подначил Слава.
— Ага, — невозмутимо согласился Агап, — слабо. Слава вылез из бассейна. Агап вдруг завертел головой:
— А где эта сволочь шляется, ушастая? — Он явно беспокоился. — Что он тут де-лает?
Слава пожал плечами.
______________________________________________________________________________________________________
Катер продолжал свой бег, но теперь он уже заметно осел в воду, волны перекаты-вались через палубу почти свободно. Но движение продолжалось.
— Керосина не хватит сесть и взлететь, — кричал Белью. — Полпути до Балору не протянем!
— Тогда остается только пролететь поверху, посмотрим, что там, — кричал в от-вет Белов.
Белью закивал в ответ.
Катер погружался, но двигался дальше.
______________________________________________________________________________________________________

Теперь Слава сидел на берегу около компьютера, а Агап фыркал в голубой воде бассейна.
— Почему в игру не играешь? — спросил Агап.
— Не нравится.
— Почему это не нравится?
— Да, козлы, золото друг у друга отбирают.
— А мне нравятся человечки эти, имен у них нет, не то что у настоящих.
— Дались тебе эти имена...
— Имена? От них все проблемы.
— Сам до этого дошел? — ехидно спросил Слава.
— Нет, врачи помогли, — мрачно буркнул Агап, растираясь полотенцем.
__________________________________________________________________________________________________

Катер осел уже настолько, что палуба скрылась под водой, видны были только ма-ленькая рубки и вертолет, рассекавший своими полозьями воду. Белов был в рубке, пы-тался что-то еще сделать, а Белью — в кабине.
Наконец взревел двигатель машины, заходили винты, вертолет медленно отрывался от палубы безудержно скрывавшегося под водой катера.
Белью высунулся из кабины и смотрел, как прыгнул, ухватился за полозья Белов. И только убедившись в этом, резко пошел вперед. Белов забрался в кабину.
Внизу уходил под воду катер.
______________________________________________________________________________________________________

Слава и Агап собирали свои купальные принадлежности. Внезапно привычным рокотом прибоя послышался рев мотора. Оба инстинктивно подняли голову, и по их лицам скользнула тень пронесшегося на бреющем полете вертолета, а струи от винта опрокинули шезлонги.
Белов и Белью видели две фигурки возле бассейна. Белов крикнул напарнику на ухо:
— Садимся?
Белью отрицательно замотал головой и протянул ему непонятно откуда взявшийся фотоаппарат. Белов понял. Раскорячив ноги, чтобы не вывалиться, приготовился снимать. Белью круто разворачивал машину обратно к острову.
— В укрытие! — орал Агап на Славу, вцепившись ему
в волосы.
— Никуда я не пойду! — упирался тот, — надоело мне тут с тобой. Я здесь слу-чайно — пусть меня заберут!
— В укрытие, идиот! — свирепел Агап, переходя на кулаки. Он легко бы одержал победу над непротивленцем Славой, но не хватило времени. Второй раз, еще ниже прошел вертолет, и поднятый им песок ударил в глаза противникам, заставил их отцепиться друг от друга.
Вертолет уходил от острова. Белов показал Белью большой палец, тот удовлетво-ренно кивнул. Вертолет летел на Балору.
____________________________________________________________________________________________

Обсерватория «Маунт-Паломар»
Над разложенными на столе большими листами бумаги с какими-то диаграммами склонились двое ученых. Вид их говорил о крайней озадаченности.
Наконец один из них резко распрямился, снял очки:
— Нет, не может такого быть. Наше военное ведомство играет в неопознанные ле-тающие страсти. Факт прискорбный, но я фантастикой не занимаюсь!
Второй неопределенно покачал головой:
— Для астероида объект ведет себя слишком странно, это ты не сможешь отри-цать...
— Значит, нужно искать объяснение...
РЛС в Сибири
Молодой полковник говорил в телефонную трубку:
— Да, импульсы регистрируются с пятнадцатого числа, то есть уже десять дней. — Он выслушал вопрос и ответил: — Да, более всего это напоминает станцию наведения. Продолжаем наблюдение.
В дверь московской квартиры позвонили. Открыл дверь засекреченный некогда астроном, а вошел его друг, журналист. Лицо его переполняла радость.
— Я все-таки раскопал кое-что по поводу наших песенок. И на немой вопрос вы-тащил жестом фокусника из кармана фотографию, предъявил ее астроному.
На фотографии был Слава. Только значительно моложе, лет на пять.
____________________________________________________________________________________________________

На острове рядом с бункером стоял Слава: задрав голову, он ошалело смотрел вверх.
Там, на крыше бункера, появилось много разных вещей. Два крупнокалиберных пулемета, гранатомет и целая гора разного стрелкового оружия, наваленного в кучу как попало.
Слава смотрел, когда резко открылась дверь бункера и наружу вылетел Кид, кото-рого вытолкнул Агап. После чего дверь закрылась обратно.
— Что он делает? — спросил Слава
Кид не ответил, он растирал ушибленную руку.
— Ты что делаешь? — закричал Слава Агапу, тащившему по крыше какой-то ящик.
— Пробил час, — мрачно ответил Агап. — Нужно готовиться к боевым действиям.
Он возился с оружием. Слава опять крикнул:
— Что?
— Они не получат ни фута моей земли, пока я жив! — И с неожиданной яростью заорал: — Чужая нога не ступит на остров, пока я еще не труп!

— Ты рехнулся!
— Мне это уже говорили. — В голосе Агапа был сарказм. — Они ошибались.
Слава махнул рукой и уселся на землю у стены, рядом с Кидом. Тот был явно оби-жен, сидел насупившись.
— Ну его к черту, — сказал Слава.
Кид промолчал, и тут над их головой раздался грохот пулеметных выстрелов. Два шезлонга и маленький столик, стоявшие у бассейна, запрыгали, полетели в стороны кло-чья материи, щепки.
— А-а-а!!! — орал Агап. — Они у меня попляшут! Новая очередь прошлась над площадкой. Слава с Кидом вскочили на ноги.
— Ты, козел! — кричал Слава.
— Прекрати! — кричал Кид. — Прекрати, пожалуйста. Агап упорно смотрел вниз и кричал:
— Вот он! Вот она, сволочь ушастая! Я говорил, что он здесь лишний? Говорил! И получай!
И правда, у самого леса виднелся кролик. Пулемет опять заработал, вокруг уди-равшего животного взлетали вверх комья земли.
Слава с Кидом кричали что-то предостерегающее, когда Агап наконец прекратил стрельбу.
— Ушел, кажется, — пробормотал разочарованно.
— Ты вонючка, — орал Слава. — Ублюдок свихнувшийся, козел паршивый!
Агап встал перед ними на краю крыши и сказал торжественно:
— Я знал, что вы будете оба нелояльны. А поскольку с этого момента остров объ-является мной на осадном положении, вы переходите оба в состояние вне закона. Я в лю-бой момент, согласно правилам, могу вас прекратить! Идите и ведите себя хорошо!
Наступила пауза, которую прервал Слава:
— Пошел ты знаешь куда? — И двинулся к бункеру. Агап отпрыгнул к пулемету, навел его на Славу. И сказал
очень спокойно:
— Не двигайся.
Слава стоял, глядя на Агапа, тот смотрел на Славу, но через прицел. Неожиданно Слава успокоился и сказал:
— Давай... — И сел на землю.
Агап смотрел на него через прорезь, руки его едва заметно подрагивали. Потом, будто приняв какое-то решение, встал, усмехнулся:
— Дурак. В себя не стреляю...
_____________________________________________________________________________________________________

Балору. «Mission of Holy Heart»
В церкви перед отцом Джошуа стояли Белью и Белов. Священник держал в руках узкую полоску фотопленки и внимательно рассматривал ее на свет.
— Очень интересно! — наконец промолвил он. — Нет, этих я не знаю. Хотя... Нет, не знаю!
— Есть ли возможность передать их нашим друзьям, прямо сегодня? — спросил Белью.
— Да, разумеется, да! Я отправляюсь прямо сейчас, вы можете передохнуть в мис-сии.
Белов и Белью переглянулись между собой.
— Вряд ли нам дадут особенно отдохнуть, — сказал Белью.
— Что такое?
— На подлете нас не могли не видеть с катера береговой охраны. Учитывая то, что нас начали ловить еще на Амау... Лучше не подвергать опасности ни себя, ни вас...
В это время снаружи послышался скрип тормозов останавливающихся тяжелых машин.
Лица Белова и Белью напряглись.
- Уходите через дверь за алтарем, — сказал священник. — И возьмите мой джип. На втором повороте пойдете вправо. Эта дорога уходит в горы. Она очень тяжелая, но если у них нет вертолета, им нипочем вас не догнать. Я справлюсь сам.
Белов и Белью без лишних уговоров скрылись за алтарем. А священник смотрел им вслед все тем же молодым, слегка затуманенным взглядом.
Дверь церкви распахнулась, и в нее вломился десяток местных солдат под руково-дством какого-то чина. В церкви никого не было, кроме коленопреклоненного молящегося священника. Оценив взглядов обстановку и кинув взгляд на распятие, чин молитвенно сложил ладони, пробормотал: «Алла акбар!» — и мотнул головой, показывая солдатам, что здесь делать нечего. В это время снаружи взревел мотор рванувшего джипа, и толпа с топотом кинулась из церкви.
Через ворота миссии вылетел наружу маленький джип, а за ним следом — тяжелый грузовик с солдатами и бронетранспортер.
Отец Джошуа вышел из церкви, оглянулся кругом — никого — сел на велосипед и выехал за ворота миссии.
По узкой, петляющей серпантином горной дороге, вереща тормозами на каждом повороте, мчался маленький джип. Изрядно отставшая боевая техника тем не менее не сдавалась. Тут Белов, сидевший за рулем, начал внезапно сбрасывать скорость.
— Ты что! — закричал Белью, пытаясь выхватить руль.
— Сиди, сиди! — уверенно шептал сквозь зубы Белов. На крутом повороте, огра-ниченном с одной стороны
пропастью, а с другой — утесом, грузовик нагнал джип, шедший по самому краю дороги, и начал обходить его, сгоняя в пропасть. Тут джип резко ускорился и, каким-то чудом оставшись на дороге лишь парой колес, снова зашел вперед грузовику. Тот не ус-пел отреагировать, бронетранспортер торпедировал грузовик в бок — и вся куча металла рухнула в пропасть.
Под ярким солнцем, высоко в горах, там, где даже в тропиках уже прохладно, ехал джип.
Белов и Белью молчали. - Как дела, Джек? — спросил Белов.
— Дела о'кей. По-моему, мы сделали то, что хотели. По крайней мере я.
— Нет, я тоже не в обиде — усмехнулся Белов, — по крайней мере теперь я знаю, что для тебя то, что мы увидели, тоже в новинку.
— А значит, и делить нечего, — закрыл тему Белью. Немного помолчал и добавил: — Майкл Белью.
Белов, не шевельнув и мускулом лица, сказал так, будто это относилось не к нему:
— Виктор Белов.
— Мне это уже давно стало ясно, — сказал Белью. Белов удивленно поднял брови.
— По тому, как ты загибал пальцы там^у вертолета, -сказал Белью и показал.
— Ч-черт! — ругнулся Белов.
Белью раскатисто захохотал, за ним и Белов.
Джип ловко вилял на крутых горных поворотах, с одной стены уклоняясь от отвес-ной скалы, с другой — едва не падая в пропасть.
Белов, молча улыбаясь, вел машину. Белью смотрел на дорогу. И тут, за очередным поворотом, метрах в десяти от них, прямо посреди дороги, показался человек. Он стоял, спокойно улыбаясь, и через секунду должен был неминуемо оказаться под колесами.
Белов выругался и инстинктивно рванул руль в сторону.
__________________________________________________________________________________________________

Джип перепрыгнул через низкий бортик, отгораживавший дорогу от пропасти, и ринулся вниз. Машина падала, постепенно переворачиваясь в воздухе. Когда снизу донес-ся взрыв, человек все еще стоял на дороге и улыбался. Это был Агап.
Слава тащил в руках две упаковки с пивом, Кид шел следом с полиэтиленовым мешком, набитым едой. Слава говорил сердито:
— Хорошо, хоть еды оставил твой любимчик... — Вместо ответа Кид фыркнул, Слава продолжал: — Мне в тот раз так и хотелось тебе по физиономии треснуть...
Кид шел молча.
Они сидели на берегу, ели, пили пиво, причем Слава смотрел на Кида, потом ска-зал:
— Почему, а?
— Что — почему? — не понял Кид.
— Потому что есть в тебе что-то такое... Не ухватишь. Кид улыбнулся неопреде-ленно, Слава хотел было что-то
сказать, но со стороны бункера раздался громкий звук. Сперва проскочили много-кратно усиленные звуки «Load runner», потом прозвучали первые аккорды песни.
Они сидели молча и слушали. Обстановка была романтичной до неправдоподобия. Океан, пляж, волны, остров... Кид странно смотрел на Славу и вдруг осторожно прикос-нулся к его плечу рукой. Слава непонимающе взглянул на него, Кид смущенно улыбнул-ся. Тогда Слава чуть-чуть отодвинулся от мальчишки.
Над островом звучала песня.
мне снятся собаки, мне снятся звери мне снится, что твари с глазами, как лампы вцепились мне в крылья у самого неба и я рухнул нелепо, как падший ангел я не помню паденья, я помню только глухой удар о холодные камни неужели я мог залететь так высо-ко и упасть так жестко, как падший ангел
Огромный стадион был заполнен темной людской массой. Огромные прожектора светили сверху, но там, внизу, все равно было темно. Тысячекратно усиленная, звучала над людьми песня. И едва заметно покачивалось людское море, ровным слоем покрывав-шее трибуны и все поле стадиона.
прямо вниз
туда, откуда мы вышли
в надежде на новую жизнь
прямо вниз
туда, откуда мы жадно смотрели
на синюю высь

То тут, то там появлялись на поле огоньки. Люди зажигали свечи и поднимали их над головами.
Вскоре весь стадион светился тысячей колеблющихся на ветру огоньков.
я пытался быть справедливым и добрым
и мне не казалось ни страшным, ни странным
что внизу на земле собираются толпы
пришедших смотреть, как падает ангел
и в открытые рты наметает ветром
то ли белый снег, то ли сладкую манну
то ли просто перья, летящие следом
за сорвавшимся вниз, словно падший ангел
В комнате, перед цветными мониторами, на которых была картинка того самого стадиона, сидел Вине, продюсер. В соседнем кресле сидела шикарная девушка азиатского происхождения, рядом склонилась над пультом пара служащих.
— Отлично, — говорил Вине. — Концерт без исполнителя, но с каким количест-вом слушателей! И одновременно на шести стадионах, да в разных странах! Такое мне и не снилось!
Рядом с ним томно улыбалась девушка. Горели свечи на мониторах.
прямо вниз
туда, откуда мы вышли
в надежде на новую жизнь
прямо вниз
туда, откуда мы жадно смотрели
на синюю высь.
Горели свечи на стадионе. И когда отзвучали последние аккорды, качнулось, за-двигалось людское море, зашумело.
И над этим морем вдруг разнесся голос Агапа:
- Человечки, привет! Вам нравятся мои песни! О'кей! Вы не знаете, как меня зовут, а я не знаю, как зовут каждого из вас. Но это ведь не главное. Я хотел, чтобы вы успели меня полюбить. И я пел для вас.
Людское море молча слушало, все еще горели свечи в руках.
Слушал, всем телом подавшись вперед, продюсер. Перед ним на мониторе горела картинка со стадионом. Агап продолжал:
- Теперь я уверен в том, что вы меня любите. Настало время поговорить начистоту. Я хочу дать вам нечто большее, чем музыка, нечто большее, чем счастье, я хочу дать вам Справедливость.
— Что он делает!.. — простонал сквозь зубы Вине.
- Выключить вещание? — быстро спросил служащий.
— Бесполезно. Это слушает сейчас весь мир. Агап говорил:
— Я хочу освободить вас от тирании, о которой вы не подозреваете, хотя и стра-даете от нее, — от тирании имен.
Слушал Вине, слушал стадион.
Над Эйфелевой башней гремел голос:
— Я даю неделю на то, чтобы каждый из вас отказался от имени. Я даю неделю правительствам ваших стран, чтобы они отменили названия этих стран, городов, рек, все-го, что как-то называется.
В Кремле, в кабинете с высоченным потолком, украшенном лепниной, слушали радиоприемник двое молодых людей в темных костюмах и с серьезными лицами. Приемник говорил, слегка гнусавя:
— Разумеется, речь идет не только об именах, которые записаны в ваших доку-ментах, — речь идет и о всяческих кличках, воинских и ученых званиях, должностях, тю-ремных номерах — обо всем том, что превращает нас в вещи, которые можно переписы-вать, регистрировать. Я освобождаю вас от тирании имен, когда имя определяет, кто ты, что ты, какие имеешь права и какие обязанности.
На острове стояли перед бункером Слава и Кид. Задрав головы, они смотрели на выставленные на крыше колонки, из которых несся все тот же голос:
- Не всем это понравится. В первую очередь это не понравится тем, кто раздобыл хорошее имя, дающее право на власть. И все, что я говорю вам, не воззвание! Это — уль-тиматум! Вы можете меня не слушать, пока не узнаете, что есть сила, которая заставит вас слушать меня. Спросите у ваших правительств, которые с таким вниманием смотрят сей-час в космос! Они все знают, хотя и не подают виду! Если мои требования не будут вы-полнены в течение недели, месть будет страшной! И я надеюсь на вашу помощь, человеч-ки! Завтра в тот же час и на той же волне я буду петь и говорить для вас. Чао!
Голос умолк, колонки немного пошипели еще и стихли. Остались шум, ветер и ро-кот волн. Слава трясся от злости.
— Я ему мозги наружу вышибу! — захрипел он наконец. — Я его так разделаю, мать родная не понадобится! — И одним скачком долетев до двери, забарабанил по ней кулаками. -Открывай, сучья кровь! — орал Слава.
Кид стоял рядом и не понимал, в чем дело.
— Ты что? Ну и что тут такого?
— Как что?! — Слава оторвался от двери. — Он захапал мои песни, он захапал мое имя! Мне все равно, что там он несет, мне наплевать на его дурацкие идеи. Мне во-обще наплевать! А песни мои! Только мои!
Кид так ничего и не понял, Слава опять начал колотить в дверь, рассыпая прокля-тия и угрозы. Он требовал открыть и принять кару.
И дверь открылась. В проеме стоял спокойный Агап. И смотрел на Славу. Тот тоже смотрел на Агапа, стараясь сдерживать дыхание.
Агап сказал:
- Ну? Что?
Слава стоял молча.
— Ну, давай, давай, — говорил Агап, — песни у него за-хапали... Борец за нравст-венный прогресс...
Слава все стоял. Агап наклонился куда-то вбок и выставил на землю перед дверью упаковку с пивом.
— Вот твое.
И закрыл дверь. Слава стоял перед ней и думал.
____________________________________________________________________________________________________