Глава IV арест браконьера

На следующее утро мы встали рано, быст­ро позавтракали и в начале девятого уже си­дели в сарае, обсуждая дальнейшие планы.

— Ну? — первым делом осведомилась Фантик. — Выдержала я испытание?

За ужином и за завтраком она действи­тельно не пела, хотя было видно, что сдер­живает с трудом.

— Выдержала, — подтвердил я. — Теперь нам осталось решить, с чего начать — с ре­монта лодки или с поездки на берег.

А зачем нам на берег? — удивилась Фантик.

Попробовать выяснить, у кого Шаш­лык с Чумовым сперли лодку... Ах да, ты ведь ничего не знаешь! Вчера мы засекли Шашлыка и Мишку Чумова...

Во-первых, кто они такие? — переби­ла Фантик.

Два местных придурка, — проворчал Ванька.

— Вот именно, — кивнул я. — Воры и без­дельники, и при этом кретины каких поис­кать. Вчера мы засекли их, когда они пря­тали украденную алюминиевую лодку. И по их разговору догадались, что они свистнули ее у кого-то из местных «крутых», кто спо­собен им шеи переломить за такое дело. Мы перепрятали лодку, когда они ушли, и ре­шили, что лучше всего будет найти хозяина и вернуть ее, а хозяину сказать, что воров мы не видели.

Ага, — подтвердил Ванька. — Чтобы все было по справедливости, но чтобы по­том не вышло кровопролития и смертоубий­ства.

Словом, чем раньше мы найдем хозяи­на, тем лучше, — продолжил я. — Чтобы проблема с этой лодкой на нас не висела. И тут вот что получается... Если мы возьмем с собой Топу, то он по запаху найдет хозяина лодки — лодку он обнюхал очень тщатель­но. Но во-первых, с Топой мы завозимся, а во-вторых, у отца наверняка возникнут воп­росы, ведь тащить Топу в город — это очень необычно. Он может и раскрутить нас на­счет лодки, а нам желательно все сделать самим и чтобы все было как можно тише!

— И что ты предлагаешь? — спросил Ванька.

— Предлагаю съездить прямо сейчас и без Топы. Тогда мы обернемся буквально за час, может, и меньше, если нам повезет. Ведь мы знаем достаточно, чтобы попробовать вычис­лить хозяина лодки путем расспросов, не пус­кая Топу по следу. А отцу мы скажем часть правды: что мы ремонтируем лодку, кото­рую нашли на берегу, и хотим пошуровать у мужиков в гаражах кое-какие фиговины.

Многие гаражи в этом их скоплении у берега — целом квартале из гаражей — ис­пользовались не под машины, а под лодки и катера и как мастерские. У их владельцев всегда имелась куча всякого интересного хлама, годного на ремонт чего хочешь. По­рой они продавали нужные детали и при­способления буквально за копейки, а то и даром отдавали. Этим многие пользовались, в том числе и мы.

— Пожалуй, да... — кивнул Ванька. — На один час отец, может, лодку даст, и тогда нам не придется связываться с паромчиком. Выйдет вдвое быстрее.

Мы втроем потопали искать отца. Взрос­лые — и отец, и мама, и дядя Сережа, -и тетя Катя — сидели на кухне и допивали кофе.

Выслушав нас, отец кивнул: — Лодку я вам не дам, потому что сам отправляюсь в заповедник. Но могу пере­везти. А уж обратно вы вернетесь на паромчике. Если подходит, то через пятнад­цать минут будьте на берегу.

Нам это, разумеется, подходило. Словом, через пятнадцать минут мы жда­ли отца у нашего моторного катерка, а еще через десять высадились на городском бе­регу и зашагали к гаражам.

Спросите Леньку Птицына! — крикнул отец нам вслед. — Он поймет мой намек. Запасы у него огромные, выбирайте что надо — он все даст!

Что это за Ленька Птицын? — заинте­ресованно вопросил Ванька, когда отец вру­бил мотор на полную мощь и понесся в сто­рону заповедника. — Никогда о нем не слы­хал!

Я пожал плечами:

— Мужик, который чем-то обязан отцу, это ясно. Может, он нам и все наводки даст.

Когда мы подошли к гаражам, возле них царило непривычное оживление. Народ сто­ял кучками, о чем-то оживленно перегова­риваясь.

— Интересно, это не из-за лодки? — шеп­нул мне Ванька. — Может, этот бандит, у которого ее украли, всех на уши ставит, что­ бы ее найти, вот народ и напрягся!

— Сейчас все узнаем, — сказал я и, уви­дев знакомого мужика, задумчиво созерцав­шего эту суету и курившего папиросу, на­правился к нему. — Привет, Вась!

— Привет! — откликнулся Васька, здоро­венный добродушный электрик, который и в нашем новом доме помогал отцу проводку налаживать. — Вон видишь, какие дела...

А что такое? — спросила Фантик.

Браконьера арестовывают, — спокойно объяснил Васька. — Только вроде на этот раз не за браконьерство, а за крупный грабеж.

Так нас туда не пропустят? — спросил Ванька.

Почему не пропустят? — пожал пле­чами Васька. — Смотря в какой гараж вам надо...

Нам надо Леньку Птицына, — сооб­щил я.

Васька выпучил глаза, поперхнулся па­пиросным дымом и долго откашливался и сплевывал, прежде чем опять смог загово­рить.

— Так ведь Леньку Птицына и арестовы­вают!.. — наконец выдавил он.

У нас, как понимаете, так челюсти и от­висли.

Что-что?.. — ошарашено переспросил Ванька.

То, что слышал, — пробурчал Васька. Он прищурился. — А вам-то он зачем?

Кое-что нужно, лодку починить, — от­ветил я. — Отец сказал, чтобы мы спросили Леньку Птицына, — он, мол, никогда не от­кажет.

— Это точно, не откажет, — хитро ух­мыльнулся Васька. — У него с твоим отцом еще та потеха идет. Ленька — мужик не­дурной. И головастый, и рукастый — все при нем. Правда, вспыльчив очень. Как найдет на него — прямо бешеным медведем стано­вится. И браконьерство для него на вроде азартной игры: поймают или не поймают.

Ваш батян уже два раза его ловил, и штра­фовал, и сроком грозил — все без толку.

«Я, — говорит Ленька, — браконьером ро­дился, браконьером и помру». Вроде как ки­чится этим. Гордость такая, можно сказать.

На всю округу прославился, как первый и самый злостный нарушитель закона. Но ва­шего отца уважает, потому что тот сыскарь что надо и по справедливости себя ведет, а ваш отец, видно, Леньку не списывает, по­тому что Ленька не из тех, кто будет под­лянку делать. Леснику в спину там стре­лять или что... И уж, разумеется, Ленька бы для вас все сделал — для него это вроде как в правила игры входит. Но вот опозда­ли вы...

Так за что его, а? — спросил я.

Да вроде бес попутал. С браконьерства на крупное воровство перешел. Свинтил всю электронику с двенадцати световых баке­нов — тех, что с дальней стороны, от маяка тянутся, да еще видеокамеру у каких-то за­ночевавших яхтсменов умыкнул. А эти све­товые бакены — там сто семьдесят рублей одна лампа с дистанционным управлением и со всякими долгоиграющими батареями, от которых питается. Вот сто семьдесят на двенадцать умножить — это ж во-щще жут­кая деньга получается. А тут еще эта ви­деокамера, которая небось стоит больше, чем все лампы, вместе взятые. Словом, круто влип мужик.

Мы с Ванькой переглянулись. Если све­товые бакены теперь не работают, то как же наш план? Впрочем, надо было еще кое-что выяснить.

— Не знаешь, как его так быстро пойма­ли? — спросил я.

Васька пожал плечами:

Да вроде нашли у него что-то, еще не проданное. И лодку его вроде кто-то засек...

А сам он что говорит, не знаешь?

— То-то и оно, что он берет на себя один грех, чтобы отмазаться от другого! — про­басил Васька. — Говорит, что на браконьер­ском промысле был и передвигался по суше, лодку с собой не брал. Как вчера уехал, так только сегодня под утро и вернулся. Только вот добычи никакой предъявить не мог — говорит, вроде загнал уже...

Да, беспроволочный телеграф работал здесь здорово: кто-то слышал, что говорят милиция и арестованный, передавал другим, и все мигом разлеталось по округе.

А какая у него лодка? — поинтересо­вался Ванька.

Ладная лодка, люминевая, — стал охот­но объяснять Ванька. — Не лодка даже, а целый катерок, и мотор ставится, и брезен­товая каютка...

Мы опять переглянулись. Нам пришла в голову одна и та же мысль. Конечно, это не наша лодка — та так спрятана под ивами, что вряд ли ее отыскали. И все-таки... В го­лове у меня всплыла фраза Шашлыка: «От­сюда удобней всего стартовать». Стартовать из той бухточки было удобно только до све­товых бакенов, больше ни до чего.

— Послушай... — Я сглотнул от волне­ния. — Послушай, ты не знаешь, у этого Леньки Птицына были какие-нибудь кон­тры с Шашлыком?

— А как же! — живо откликнулся Вась­ка. — Я ж говорю, Ленька — он мужик доб­родушный, только зверить его не надо. Шаш­лык как-то подъехал к нему, денег занять, Ленька и дал, потому что при деньгах сам был. Загреб сначала почти не глядя, потом пересчитал, правда, и спрашивает: «Отдашь когда?» Шашлык и брякнул: «Через месяц». Месяц проходит, полтора, Шашлык отда­вать и не думает. Ну, Ленька его встретил как-то, к стенке прижал и говорит, причем еще добродушно вполне: «Слышь, ты когда должок отдавать думаешь?» А Шашлык возьми и ответь внаглую: «Да чего ты дер­гаешься, Ленька? Отдам когда-нибудь». Тут на Леньку нашло, он сгреб Шашлыка и ры­чит: «Слышь, ты, чтоб послезавтра деньги были! Иначе, ты меня знаешь, пристрелю!

Мне, может, зайцев и лис бить жалчей, чем таких гнид, как ты, размазывать!» Шашлык струхнул, но отбрехался как-то. Через день Ленька топает через гараж и туда, к этим длинным двухэтажным домам, где Шаш­лык живет, и ружье при нем. Притопал и вломился в квартиру к Шашлыку. Ну, там мать Шашлыка выскочила, кричит, что ми­лицию позовет. Ей, правда, не позавиду­ешь, она уже столько из-за него перенес­ла... А он отвечает: «Зови, пожалуйста, толь­ко, когда милиция приедет, я твоему сыну голову разнесу». В общем, оставил Шаш­лыка в заложниках, а она деньги искать помчалась. Сперва-то она к бандитам суну­лась, к корешам своего убитого племянни­ка: мол, помогите, Птицын сынка моего за­мочить хочет! Но бандюги отмежевались: мол, как хочешь, Ильинична, а наше дело сторона. С Птицыным никто связываться не рискнет, и у нас с ним вроде договора о ненападении... Ну, побегала она, набрала кое-как нужную сумму, отдала Леньке. Освобо­дила, значит, сына. С тех пор Шашлык при виде Леньки шарахался и издалека на дру­гую сторону переходил... — Дав нам такой подробный отчет, Васька подумал немного, потом сощурился: — А чего вы про Шаш­лыка спросили? По-вашему, он милиции на Леньку наводку дал? Это вряд ли, за ним своих дел немерено...

Мы растерянно молчали, не зная, что от­ветить, но, к счастью, тут Васька отвлекся:

— О! Ведут родимого!

Из широкого прохода между рядами га­ражей появились несколько милиционеров, в форме и в штатском, среди них шел здо­ровенный медвежистый мужик, угрюмо по­нурив голову. Его руки были в наручниках.

Проходя мимо группок народа, мужик повернулся к ним и рявкнул:

— Не воровал я, слышите? Найду суку, которая меня подставила, — убью!

— Иди, иди, Птицын, — подтолкнул его Алексей Николаевич, наш местный мили­цейский начальник, в ведении которого на­ходились это городское предместье, дере­вушки между городом и заповедником и наш остров. Отец, друживший с ним, называл его просто участковым, и, по сути, Алексей Николаевич выполнял работу участкового.

Хотя и серьезными преступлениями ему за­ниматься доводилось, если они случались наего территории.

Когда я услышал, как он обращается к браконьеру, мне пришло в голову, что редко встретишь такое несоответствие фамилии и внешности. Когда говоришь «Птицын», то подразумеваешь что-то легкое, крылатое, хрупкое. А Леньке больше подошла бы фа­милия «Медвежин» или «Кабанов».

Птицын пошел вперед, на взгорок, туда, где за домами, ближе к железнодорожному переезду, было местное отделение милиции. А Алексей Николаевич, чуть отстав от аре­стованного и своих подчиненных, обернулся и крикнул:

Михаил Дмитриевич, вы идете?

Иду, иду! — отозвался звонкий моло­дой голос. — Вот только еще раз осмотрю гараж, а потом опечатаю! Я вас догоню!

Алексей Николаевич кивнул и пошел дальше. Фантик толкнула меня локтем в бок:

— Михаил Дмитриевич... Это ведь наш Миша, да?

Я кивнул. Кто еще это мог быть? «Нашим Мишей» был начальник местного отделения (или это управление называется?) ФСБ, со­всем молодой паренек, которого назначили к нам во время зимних каникул, как раз когда Фантик у нас гостила, мы все тогда и познакомились. Он сам предложил нам на­зывать его Мишей, потому что, мол, он не­намного старше нас. «Ненамного» означало лет на десять, ему было года двадцать два — двадцать три. То есть приблизительно столько же, сколько Шашлыку. «Як вам на полгода, — объяснил он тогда. — В граждан­ских терминах это, пожалуй, называлось бы «преддипломная практика». Впрочем, не удивлюсь, если меня попросят задержаться подольше. Слишком резкая нехватка кад­ров сейчас».

Он как в воду глядел. Прошло уже боль­ше полугода, а Миша так и не собирался покидать пост начальника городского управ­ления. Его подчиненными, если не считать двух-трех ветеранов, были такие же моло­дые ребята, как он сам.

Пойдем к нему? — сразу же предло­жил Ванька.

Пойдем, — согласился я. — Тут дело такое...

Мы обогнули кучку народа и прошли туда, откуда доносился голос Миши. Гараж Пти­цына был на самом берегу, и от него шли в воду рельсы для спуска лодки. И лодка была там, наполовину вытянутая на берег!.. Мы пригляделись — точно, она, которую угнали Шашлык с Чумовым и которую мы пере­прятали! Мы глазам своим поверить не могли!

Вот это да... — потрясенно прошептал Ванька.

Что такое? — сразу спросила Фан­тик. — Лодка — та самая?

Да, — ответил я. — Просто фантасти­ка какая-то!

Теперь нам тем более надо поговорить с Мишей! — заявил Ванька.

Мы направились к гаражу, и почти сразу же нас остановили двое крепких ребят в штатском:

Вы куда?

К Михаилу Дмитриевичу, — ответил я. — Он нас знает.

Услышав мой голос, Миша выглянул из гаража:

— Батюшки, вся троица! Пропусти их, Ни­кита!

Ребята ухмыльнулись и пропустили нас. Именно Никита пропустил. Видно, на этом посту он был старшим.

Когда мы вошли, Миша обозревал внут­ренности гаража, уже основательно перево­роченные. Судя по тому, что было вытрях­нуто из ящиков и перевернуто на верстаке и на полках, у Птицына и в самом деле был колоссальный запас деталей и инструмен­тов для любого ремонта.

Из любопытства пожаловали? — спро­сил Миша. — Или как?

Или как, — ответил я. — А почему ты занимаешься этим делом? Ведь воровство — это обычно для милиции...

— Да ну!.. — Миша махнул рукой. — При­ходится заниматься, потому что хищение произошло на стратегически важном объек­те. Сами понимаете, без световых бакенов какая-нибудь баржа или туристский тепло­ход могут даже при работающем маяке сбиться с фарватера и сесть на мель. А если на барже перевозят какие-нибудь вредные или взрывоопасные вещества или теплоход арендован «Интуристом» и французы с аме­риканцами в воду посыплются, то это уже будет похоже на провокацию или теракт-После такого ЧП первый спрос с безопасно­сти: куда, мол, ваша служба глядела? Да и всю электронику из световых бакенов мож­но много где в дело употребить, в том числе и на дурные цели... Вот и приходится вни­кать, чтобы подстраховаться... Но лучше го­ворите, что у вас?

По-моему, мы можем доказать, что Птицын невиновен! — выпалил я.

Вот как? — Миша резко повернулся к нам. — Выкладывайте!

— Мы видели лодку Птицына в бухточ­ке, со стороны маяка! — затараторил Вань­ка, оттесняя меня. — Это вчера было, ее уг­нали Шашлык и Мишка Чумов! Они еще спорили, сразу сдать лодку в подпольную
скупку или сперва сплавать на ней за чем-то, что им нужно! Шашлык сказал, что из этого места плыть удобнее всего, а ведь к той стороне только бакены близко, и боль­ше ничего нет, так? И еще Шашлык сказал, что в любом случае надо выждать, потому что владелец лодки — мужик крутой и пре­дупредит всех подпольных скупщиков ме­талла, что кто его лодку купит, тому он го­лову оторвет, и пусть лучше сразу ему во­ров закладывают! Вот лодку и можно будет резать на куски и сдавать ^только дней че­рез десять, а то и через месяц! Вот!

Хм... — Миша размышлял, нахмурив­шись. — Это все?

Нет, — сказал я. — Еще Шашлык ска­зал, что это месть хозяину лодки за то, что он с него, с Шашлыка, долг взыскал. Шаш­лык ведь всем должен, его и били тут, и всякое бывало. Когда они ушли, мы пере­прятали лодку и решили, что утром поедем искать ее хозяина. Но видно, они ее опять нашли — в том месте, куда мы ее отогнали!

А почему вы хотели найти хозяина? — спросил Миша. — Почему сразу не погнали лодку сюда?

Мы хотели это сделать тихо, чтобы лодка нашлась, но чтобы при этом Шашлык с Чумовым лишний зуб на нас не имели, — объяснил я. — Они ведь придурки полуотмороженные. Мы бы показали хозяину, где его лодка, но воров он бы выследить не су­мел. Нам так спокойней.

Понимаю... — кивнул Миша. Он думал о своем. — Насчет Чумова я без понятия. Видно, кто-то из мелких хулиганов, надо бы у милиции спросить... А Шашлык... Он про­ходил в деле об убийстве Коня как близкий родственник убитого. Владимир Шлыков по кличке Шашлык, так?

Так, — подтвердили мы.

Миша вздохнул и уселся на переверну­тый ящик.

В общем, Шашлыка я припоминаю, — сказал он. — Хиловатого сложения. А этот Чумов, он покрепче его будет или как?

Да приблизительно такой же, — ска­зал я. — Даже еще поменьше. Словно... ну, такой усохший или съежившийся.

Понятно. — Миша кивнул, продолжая размышлять. — Дело в том, что лодку виде­ли под утро, и в ней сидел один человек — причем сложения Птицына, а не Шашлыка или Чумова.

Видели — и рассказали? — удивился Ванька.

Ты о чем? — не поняла Фантик.

Ну, тут среди местных предпочитают язык за зубами держать, если что и видели, — объяснил я. — Странно поэтому, что разговорчивый свидетель нашелся.

Его видел водный патруль, поэтому мы и узнали, — сообщил Миша. — Так бы, ко­нечно... — Он опять вздохнул. — Его лодку легко опознать, потому что она больше дру­гих. Их насторожило, что он идет очень тихо, на веслах, не включая мотора, и что не по­ставил брезентовую каюту, как обычно. С каютой ее вообще нельзя было бы пере­путать ни с какой другой. Вот и получается, что, во-первых, он старался лишнего шума не производить и, во-вторых, сделать лодку хоть сколько-то похожей на все другие. Пат­рулю это показалось немного подозритель­ным, но они не придали этому особого зна­чения. Уже потом, узнав о краже, сообщили нам...

Но на лодке, когда мы ее нашли, не было ни каюты, ни мотора! — заявил Ванька.

Птицын тоже утверждал, что если его лодкой кто и воспользовался, то сборную каюту и мотор этот человек взять не мог, — проговорил Миша. — Мол, лодку он безбо­язненно оставляет на берегу, потому что все его знают и спереть лодку никто не риск­нет, а вот каюту и мотор все-таки запирает в гараже. Вещи ценные, и украсть и про­дать их легче, чем лодку... Смотаться в со седний городок на толкучку — никто ника­ких следов не найдет. А лодку, мол, он все­гда отыщет, пока ее будут выдерживать, чтобы разрезать на куски. Всем известно, что связываться с ним себе дороже.

— Но утверждать, что именно Птицын был в лодке, нельзя? — осведомилась Фан­тик.

— Нельзя. Но тогда получается, у Шаш­лыка и Чумова был сообщник, который и мог выдать себя за Птицына. И самое глав­ное... Мы нашли в лодке видеокамеру!

Самый ценный предмет — и бросили в лодке? — удивился я. — Куда мог случайно заглянуть кто угодно и попросту ее стащить, поняв, что это краденое и что Птицын — или кто там ее спер — жаловаться не побе­жит?

Да, меня это тоже сперва смутило, — сказал Миша. — А теперь понятно. Возмож­но, этот человек, который был в лодке, спе­циально проплыл поближе к водному пат­рулю, чтобы создать лишнюю улику против Птицына.

А что говорит сам Птицын? — поинте­ресовался Ванька.

Утверждает, что к лодке целые сутки вообще не подходил и даже не может ска­зать, на месте она была или нет. Мол, как вчера с утра уехал браконьерствовать, так в гараже не был до тех пор, пока милиция его утром не подняла и не потребовала взять ключи и идти в гараж, чтобы обыск прохо­дил в его присутствии. Говорит, двух лисиц ему заказали, но заказчика он называть не будет, хоть режьте его!

— Скорее всего, он говорит правду, и, выходит, его можно отпустить, — сказала Фантик.

— Отпустить? — удивился Миша. — Во-первых, в браконьерстве он все равно со­знался, так что пусть посидит, ему на пользу пойдет. Во-вторых, если его выпустят, Шаш­лык и Чумов могут переполошиться и уйти на самое дно. В-третьих, если его выпустить, а он найдет Шашлыка и Чумова быстрее нас...

Ведь какой-то слух пойдет, что мы их ищем, и он догадается что к чему. Представляете, что он тогда может натворить, с его-то при­ступами ярости? Словом, возьмем Шашлыка и Чумова, тогда и подумаем, как быть с Птицыным дальше. Кстати, я собираюсь на ост­ров, навестить этих яхтсменов. Вернуть им видеокамеру, записать все их данные, побе­седовать с ними на всякий случай. Может, вы подойдете к маяку, покажете мне то мес­то, где видели Шашлыка и Чумова с лодкой, и то место, куда эту лодку перепрятали?

Мы будем как раз в том месте, — от­ветил я, — ремонтировать старую лодку, ко­торой хотим жизнь вернуть. Вы нас увиди­те, если будете плыть вплотную к берегу. Если объезжать остров слева, то это чуть не доезжая маяка.

Я, пожалуй, переправлюсь на паромчике и пойду пешком через остров, — ска­зал Миша. — Как мне в таком случае вас найти?

Тогда спросите смотрителя маяка. Он знает это место и просто рукой вам пока­жет. Оно совсем близко.

Хорошо. — Миша поднялся с ящика. — Спасибо вам, ребята. До скорого.