Глава V яхтсмены на приколе

Почему ты не сказал ему, что мы еще хотели выяснить, какому такому «деду» Шашлык и Чумов повезут лодку? — спро­сил меня Ванька, когда мы топали на паром.

Потому что он бы нам по шапке вре­зал за то, что мы опять суемся в расследо­вание, — сказал я. — Тебе это надо?

А может, и не врезал бы, — сказала Фантик. — Ведь в прошлый-то раз мы ему помогли, и вообще, он понимает...

-—Ну, не врезал бы, так все равно заявил бы, что это — взрослые дела, в которые нам соваться не стоит, — сказал я. — К тому же этот «дед» получается сбоку припека. Ведь они к нему не поехали!

Кто знает... — возразил Ванька. — Мо­жет, этот «дед» и был их сообщником, кото­рый плыл на лодке.

Вряд ли, — подумав, сказал я. — Шаш­лык определенно говорил о том, что «дед» — человек очень хитрый и осторожный. Не стал бы он ввязываться в рисковое предприятие, помогая двум полудуркам подставить Пти-цына! Слишком они ненадежные партнеры...

Тоже верно, — сказал Ванька.

На этом обсуждение прекратилось. Мы вернулись домой (на паромчике Фантик опять запела, когда мы уселись в переднем салоне: видно, обстановка на нее так подей­ствовала — с носом пароходика, торчащим у нас перед глазами, шумом и плеском рас­секаемой воды и легким покачиванием; но Ванька цикнул на нее, и она замолчала), загрузили на велосипеды все, что мы вчера приготовили, и отправились в путь. Мама и тетя Катя снабдили нас бутербродами, пре­дупредив, что обед сегодня будет чуть поз­лее, когда отец объедет заповедник.

— До обеда мы можем не успеть все сде­лать, — озабоченно сказал Ванька.

— Ничего, тогда после обеда вернемся и закончим, — сказал я.

Мы опять прошли мимо яхты.

— Разве вы еще не уплыли? — удивился Ванька.

— Куда там! — грустно ответил Сергей. — Застряли из-за этой проклятой видеокаме­ры. Надо же было так влипнуть!

— Ну да! — Я хлопнул себя по лбу. — Ведь это у вас стащили видеокамеру! Но вы. знаете, что она уже нашлась?

Знаем, — ответил Павел. — Ведь на маяке есть телефон, вот смотритель нам и сообщил. Мы, кстати, и заявление о краже делали через него... Теперь ждем, когда эту видеокамеру нам привезут на опознание.

И потом вы сможете плыть дальше? — спросила Фантик.

Если не попросят задержаться как сви­детелей, — проворчал Алик, спустившись с яхты на берег и неся котелок с двумя бан­ками тушенки и пакетом макарон. — Что называется, влипли. Хорошо хоть, видеока­мера нашлась...

Да, — кивнул Сергей. — Я без нее как без рук.

Как же ее у вас стащили? — поинте­ресовалась Фантик.

Моя глупость, — сокрушенно сказал Сер гей. — Я оставил ее на палубе. Думал ночные пейзажи поснимать, с огоньками вдали и все такое. Ну кто ее на яхте возьмет? А уснули мы крепко. Какое там проснуться среди ночи для видеосъемки!.. Только к утру подскочил, будто толкнуло что-то. Шасть — а видеока­меры нет! Я сразу к смотрителю маяка, его там по телефону песочат, что за световыми бакенами не уследил, а он оправдывается. Я ему сразу и говорю: сообщи заодно о видео­камере. Он сообщает и тут же мне передает, что видеокамера нашлась в лодке подозрева­емого и что ближе к середине дня ее приве­зут на опознание... — Сергей вздохнул. — Если бы не это, мы бы уже давно были в пути! В восемь утра планировали с якоря сняться.

Так вы не только на фото снимаете, но и на видео? — спросил я.

Разумеется! Тем более в путешествии, когда куча интересного подворачивается.

Сергей — профессионал высочайшего класса, — вставил Алик. — Он может самые простые вещи снимать так, что потом смот­ришь — не оторвешься!

Я чувствую, у нас будет время посни­мать в этих местах, — невесело усмехнулся Сергей. — Что ж, будем искать интересные точки. Авось повезет и окажется, что мы застряли здесь совсем не зря.

Вам бы в заповеднике поснимать! — с энтузиазмом начал Ванька. — Вот где куча интересного, и не только звери. Там и архе­ологи копают, в старом русле Удолицы, и древние скиты стоят — но до них вам од­ним по глухому лесу не добраться. Мы...

Мы там были, и это действительно здо­рово! — перебил я Ваньку, при этом неза­метно наступая ему на ногу.

Ив городе есть что поснимать! — вме­шалась Фантик, понявшая, в чем дело. — Там такой старинный центр, что закачаешь­ся!.. Но пошли, ребята.

И мы двинулись дальше. Когда мы ото­шли, Ванька зло зашипел на меня:

Ты чего, спятил? Чуть всю ногу не от­давил!

Борька прав, что тормознул тебя! — сказала Фантик. — Ты уже готов был про­говориться, что вы — сыновья начальника заповедника.

Ну и что? — возмутился Ванька. — Раз­ве это тайна?

Разумеется, не тайна. И смотритель им об этом упоминал, — сказал я. — Но если б ты лишний раз заострил на этом внимание и вызвался им помочь, нам бы пришлось знакомить их с отцом, а отцу пришлось бы сопровождать их по заповеднику. А он ведь и так уже волком воет от посетителей, ко­торые летом обрушиваются на него чуть не ежедневно и которым нельзя отказать!

Да, на всем протяжении туристского се­зона к отцу обращались то экскурсионные группы, то делегации археологов или мона­хов, чтобы он сопроводил их по памятникам природы, истории и религии (взрослые на­зывают это памятниками, и я не понимаю почему: ведь ни тропы диких животных, ни остатки древних поселений, ни святые ис­точники, возле которых селились отшель­ники и старцы, не стоят на постаментах).

Ванька признал, конечно, мою правоту — это было видно по его лицу — и отчаянно придумывал, что бы мне возразить. Он не любил, когда последнее слово оставалось не за ним. Может, он что-нибудь и придумал бы, но тут нас окликнул смотритель маяка, шедший навстречу, — видно, Виссарион Северинович углядел нас издали.

Привет, ребята! Я вижу, всерьез на­строились починить лодку? — Он кивнул на наши велосипеды, нагруженные инструмен­тами и материалами.

Всерьез собрались, — ответил я — А как дела у вас?

Кошмарно! — Его явно переполняло желание поговорить о последних событиях, хотя бы с нами. — Ох, и песочили меня, что я не заметил, как увели все лампы! А как я мог заметить? Скорей всего их умыкнули под утро, когда уже светло, и при этом ту­ман держится. Я их выключаю в семь утра, но при этом не вижу, горят они или нет, — их только кораблям видно, идущим мимо них! Но надо же кого-нибудь крайним сде­лать!

Вы слышали, что Птицына арестова­ли? — спросил Ванька.

Птицына? — Смотритель нахмурил­ся. — Его-то за что? То есть мне сказали, что подозреваемый арестован и видеокаме­ра найдена, чтоб я это яхтсменам передал, но кого именно взяли, не упомянули... Пти­цына, говорите? Не может быть! Ведь он...

Что с ним такое? — спросил я, когда смотритель замолчал и пауза затянулась.

Я хочу сказать, он ведь своего брако­ньерства держится и другим не промышля­ет! — сказал смотритель, выходя из задум­чивости. — А такие люди редко меняют про­филь «работы»!

То есть вы тоже верите в его невинов­ность? — осведомилась Фантик.

Что значит «тоже»? — вопросил смот­ритель. — А кто еще верит?

Мы! — сказал Ванька.

Отец, что ль, вам так сказал? — полю­бопытствовал смотритель.

При чем тут отец? — удивился я.

.— Да при том, что он к Птицыну неплохо относится, иначе бы давно укатал его на всю катушку. Да, Семеныч из тех, кому винов­ность Леньки покажется сомнительной, точно?

Почти, — сказал я, припоминая, что ведь это отец рекомендовал нам обратиться именно к Птицыну.

Выходит, угадал! — рассмеялся смот­ритель. — Так когда вы намечаете свое пла­вание?

Сегодня или завтра, как починить ус­пеем, — сказал я.

Лучше бы завтра, — проговорил смот­ритель. — А то сегодня, боюсь, ночь будет слишком нервная — от патрульных катеров не продохнешь, и я...

Он осекся. Естественно, при первом взгля­де на Фантика он понял, кого мы хотим ра­зыграть, и не мог ведь он сказать при ней прямым текстом: «И я не смогу отключить маяк». Впрочем, мы с Ванькой и так все поняли.

Впрочем, — вздохнул смотритель. — К вечеру видно будет.

То есть если... если патрульные катера не станут слишком мешать, то можно и сегодня проплыть на свет маяка? — спросил Ванька.

Да, можно, — кивнул смотритель, явно радуясь, что мы его поняли.

Тогда вперед! -— сказал я. — Не надо терять времени! Работы у нас много!

И мы, простившись со смотрителем, по­шли дальше.

— По-моему, он чем-то встревожен... — сказала Фантик, задумчиво оглядываясь назад. — И чего-то не договаривает.

Будешь тут встревожен! — фыркнул Ванька. — Он прав, ему могут так дать по шапке, что закачаешься!

Возможно, он, как всегда, преувеличи­вает, — сказал я. — Вот и играет во всякие экивоки. Он ведь любит выглядеть важнее, чем на самом деле, вы это поняли.

На этом разговор о смотрителе был за­кончен, и через несколько минут мы добра­лись до нашей бухточки.

Лодка была на месте — а куда она могла деться? Мы сгрузили с велосипедов весь ба­гаж и примерили выпиленные доски. Они подошли идеально — размеры я снял абсо­лютно верно.

— Я бы проверил соседнюю бухточку, прежде чем браться за работу, — сказал Ванька.

А чего ее проверять? — возразил я. — Ведь ясно, что лодки там нет.

Да, но мы можем найти какие-нибудь улики, кто ее отвязал! — поддержала Вань­ку Фантик.

Давайте посмотрим, — согласился я. — Ведь мы и вправду ничего не теряем.

Жалко, Топы с нами нет, — вздохнула Фантик. — Вдруг он унюхал бы что-нибудь этакое?

Мы оставили Топу дома, потому что не смогли бы взять его на поводок при внезап­ной необходимости, ведь наши руки были заняты велосипедами. И вообще, Топа ма­лость недолюбливал велосипеды: когда-то, еще щенком, он ехал на велосипеде в при­крепленной спереди корзинке и вдруг вы­прыгнул. Видно, неприятные ощущения он запомнил на всю жизнь, потому что на ве­лосипедистов посматривал с недоверием и немым укором — мол, и охота вам взгромож­даться на эту штуковину, — и не проявлял большого энтузиазма, когда мы отправля­лись не на пешую, а на велосипедную про­гулку. Он не кидался на велосипедистов, нет, для этого он был слишком разумен и хоро­шо воспитан, но, например, нашу островную почтальоншу, которая развозила почту на велосипеде, он всего лишь терпел, не более.

В отличие от других людей, которых он дав­но знал и видел каждый день, почтальонша никак не могла наладить с ним доверитель­ные отношения.

— Если мы увидим что-нибудь подозри­тельное — примятый след у берега или что-то подобное, — мы всегда можем вернуться с Топой, чтобы он прошелся по этому следу до конца, — сказал я. — Но давайте сначала посмотрим.

Мы быстренько прогулялись в соседнюю бухточку, убедились, что лодки под ивовым шатром нет и что похитители не оставили ни одной улики.

Даже на земле незаметно, чтобы кто-нибудь здесь ступал, — указал я. — Скорее всего, они подплыли, увидели лодку и взяли ее на буксир.

Это уже что-то! — заявил Ванька. — Тогда получается, у них была другая лодка и они сами хотели спрятаться под этими ветками — ведь они вряд ли увидели бы лод­ку Птицына, если б не подошли вплотную! Выходит, они свинтили эти лампы и всю электронику со световых бакенов, а потом их что-то испугало — может, патрульный катер мимо проходил! Они завернули сюда, чтобы переждать опасность, — решили для верности спрятаться под ветвями, увидели лодку Птицына, которая очень узнаваема, и поняли, как Птицына можно подставить!..

— Но тогда получается, что эти самые Шашлык и Чумов могут быть и не винова­ты, — заметила Фантик. — Эти лампы, по­хоже, были лакомым куском для ворюг и кто угодно мог их умыкнуть!

Я кивнул:

— Да, насчет Шашлыка и Мишки Чумова тут не очень сходится. Во-первых, дру­гой лодки у них не было. А если б им при­шло в голову пройтись вдоль берега и пошарить в других заливчиках, то следы наверняка остались бы, ведь погода сейчас ясная, дождей нет, а земля чуть влажная и мягкая от росы, особенно вечером и утром, — идеальная погода, чтобы следы сохранялись прочно и надолго! И потом, почему в лодке оставили именно видеокамеру? Ведь всем понятно, что она стоит намного больше всех ламп, вместе взятых! Было бы естественней оставить лампу за сто семьдесят рублей, а не камеру за несколько сотен долларов! В этом есть какой-то хитрый умысел, кото­рый совсем не в духе Шашлыка и Чумова. Уж они бы с самой дорогой добычей ни за что не расстались!

Ванька и Фантик согласились со мной.

— Правда, им могла прийти в голову какая-нибудь совсем дурацкая мысль, кото­рую они посчитали большой хитростью, — задумчиво проговорил Ванька. — Такое на них похоже.

— А мне кажется, — сказала Фантик, — что нам надо вообразить такую ситуацию,

при которой ворам расстаться с видеокаме­рой было выгодней, чем с одной из ламп. Если мы поймем, что ими двигало, мы суме­ем предположить, кто они такие!

— Давайте воображать во время рабо­ты! — предложил я.

Мы вернулись к разбитой лодке и взя­лись за дело, которое продвигалось у нас на удивление хорошо и споро. Через полчаса мы уже полностью заделали дыру и приня­лись конопатить все швы. Пришлось сле­дить за тем, чтобы не перепачкаться. Хоть мы предусмотрительно надели старые шор­ты и майки, все равно не стоило являться домой черными сверху донизу. Да еще, ка­жется, мы по неопытности передержали ва­рево, потому что сняли с костра банку из-под лака, игравшую роль котелка, лишь ког­да от нее повалил густой и вонючий дым. Что ж, мы много раз слышали подробные рассказы, как надо ремонтировать лодки, но сами-то занимались этим впервые.

Мы так увлеклись, что не заметили, как кто-то подошел. И когда раздался знакомый голос, мы вздрогнули.

— А вы, оказывается, настоящие смоло­куры!

На взгорке над нами стояли Миша, кото­рый и приветствовал нас, широко ухмыля­ясь, Алексей Николаевич и два молодых пар­ня, их подчиненные, по всей видимости.

— М-да! — не выдержал один из них. — Разве так это делается? Можно, я покажу, Михаил Дмитриевич?

— Покажи, Артем! — кивнул Миша. Парень спустился к нам и забрал у нас инструменты. — Вот так, — стал показывать он. — Вот так и так!

Впечатление было, будто швы у него ко­нопатятся сами собой, быстро и красиво.

Артем — ас в этом деле! — сообщил Миша, спускаясь к нам. — Из рыбацкой се­мьи... Так, значит, здесь вы видели Шлыко­ва и Чумова?

Здесь, — подтвердили мы. — Вон там стояла лодка Птицына. Вон, еще след на песке остался, где волна не доходит.

Тут много следов осталось... — пробор­мотал Миша. — Правда, сегодня вы их из­рядно затоптали, и все-таки...

Да, погода ведь ясная стояла, смыть ничего не могло, — сказал Алексей Николаевич, приглядываясь к путанице следов с не меньшим вниманием, чем Миша. — А где ваш волкодав? Почему я его не вижу?

Мы его сегодня не взяли, — ответил я.

Так это его следы остались со вчераш­него дня? — Алексей Николаевич покачал головой. — Даже такие кретины, как Шлы­ков и Чумов, должны были сообразить по отпечаткам двух пар ребячьих сандалет и лап огромной собаки, кто здесь побывал и кто увел лодку у них из-под носа. Не нра­вится мне это, ребята...

Они, видимо, догадались! — Миша ука­зал на утоптанное место на песке, чуть по­одаль от нас. — Видите, как следы перепле­таются? Идут и туда, и сюда. То есть они возвращались после вашего ухода. А вот здесь они долго топтались возле самых чет­ких отпечатков собачьих лап. И выводы, ко­нечно, сделали соответствующие.

У меня неприятно засосало под ложеч­кой. У Ваньки и Фантика тоже, как я понял по их побледневшим лицам.

Вы их поймали? — с надеждой спро­сил Ванька.

Ищем, — хмуро ответил Алексей Ни­колаевич. — Как в воду канули. Но найдем, можете не сомневаться. Они не из тех, кто способен долго от нас бегать.

— А теперь покажите ту бухточку, в ко­торой вы спрятали лодку, — предложил Миша.

— Это туда, — показали мы. — Пойдемте.

Алексей Николаевич и Миша стали так же внимательно осматривать берег вокруг второй бухточки.

— Здесь никаких следов нет, кроме на­ших, а значит, они приплыли на второй лод­ке! — с апломбом заявил Ванька. — Скорее всего, решили спрятаться под этими ветка­ ми от проплывающего мимо патруля и об­наружили лодку Птицына!

В Ванькиной интонации было столько от «элементарно, Ватсон!», что взрослые, пе­реглянувшись, дружно расхохотались.

Да, вам палец в рот не клади! — про­говорил развеселившийся Алексей Никола­евич. — Что вы еще обнаружили?

В общем, ничего, — ответил я. — Прав­да, возникает впечатление, что кто-то утер нос и нам, и Шашлыку с Чумовым.

Что ж, возможно, и верно возникает, — кивнул Миша. — А теперь мы пойдем к яхт­сменам.

А вы у них еще не были? — удивился я.

Нет. Ведь эта бухточка ближе к при­стани, чем они, вот мы и решили сначала зайти к вам.

Можно, мы пойдем вместе с вами? — спросил Ванька.

Почему нет? — ответил Миша, перегля­нувшись с Алексеем Николаевичем. — Толь­ко ни во что не встревать! А то мы вас знаем.

Артем положил инструменты и, отойдя от лодки, придирчиво ее оглядел.

Порядок! — сказал он. — После обеда можете красить. Только смотрите теперь, чтобы ее никто не попер. Лодка-то будет как новая!

Мы ее на цепь с замком поставим, — сказал я. И поглядел на часы. До обеда ос­тавалось около часа. Как раз успеем прогу­ляться вместе со следственной группой до яхтсменов, поглядеть, что и как будет. Ин­струменты для доводки лодки, кисточки и краску мы оставили в бухточке, спрятав в кусты, а то, что уже не понадобится, сло­жили на багажники велосипедов и двину­лись в путь.

Когда мы проходили мимо маяка, смот­ритель вышел нас поприветствовать. Видно, он наблюдал за берегом в окно.

Здорово, Алексей Николаевич!

Здорово!.. — откликнулся милиционер. — Что ж ты не уследил, а?

Да так уж вышло... — Виссарион Северинович развел руками.

— «Вышло»! — фыркнул Алексей Нико­лаевич. — Вот подожди, сейчас разберемся с неотложными делами, я с тобой поговорю!

— Так с хорошим человеком и поговорить приятно! — сказал смотритель. — Даже если и суровый разговор ожидается.

Алексей Николаевич рассмеялся и мах­нул рукой:

— Ах ты, старый шут!.. Ладно, жди меня через полчасика, после того как мы с путе­шественниками потолкуем.

Когда мы подошли к яхте, трое путеше­ственников как раз заканчивали обедать.

— Сидите, сидите! — махнул рукой Миша, присаживаясь на большой камень непода­ леку от костра. — Спешить нам некуда. Взгляните пока, это ваша видеокамера?

Он извлек из сумки видеокамеру, протя­нул ее яхтсменам. Сергей принял камеру, внимательно ее осмотрел и кивнул:

— Да, моя. Определенно моя.

Он продолжал вертеть камеру в руках, потом открыл ее.

— Видеокассеты в ней не было, — сообщил Миша. — Вы не помните, вы оставили видео­камеру на палубе заряженной или пустой?

Сергей хмурился.

— Я вот и стараюсь припомнить... — мед­ленно проговорил он. — Вроде бы... Да, точно! На прежней пленке оставалось совсем мало места, и я решил заранее перезаря­дить камеру, чтобы не пришлось впопыхах перезаряжать в самый неудобный момент, если повезет снять что-нибудь интересное. Я вынул кассету и пошел с ней вниз, в каю­ту, что-то меня отвлекло, я заболтался с ребятами, а потом лег спать.

— На яхте или в палатке? — уточнил Миша.

На яхте. Палатка двухместная, поэто­му кто-то из нас, по очереди, ночует на яхте. Да и яхту не стоит оставлять совсем пустой. Вы это к тому, что, если бы я еще раз под­нялся на палубу, я бы вспомнил про камеру?

Да, — кивнул Миша. — А вы... — Он повернулся к Павлу и Алику. — Как же вы не заметили, что на палубе брошен такой ценный предмет?

— Темно было, — ответил Павел. — Мы и не глядели по сторонам. И просто бы не за­метили камеру, если она лежала на носу или на корме. Мы уже обсуждали это дело и при­шли к выводу, что кто-то спер ее, когда было уже светло. Проплывал мимо на лодке, заин­тересовался яхтой, заглянул на палубу... Ча­сов в шесть утра, когда мы крепко спали.

— Да, вполне вероятно, что именно так и было, — согласился Миша.

— Теперь еще один вопрос. Можно мне взять для просмотра видеокассеты, которые вы отсняли за последние дни? Ведь навер­няка вы много снимали на воде, а нам мо­жет помочь любая подсказка, любой про­мелькнувший на заднем плане катерок...

— Да, конечно, — охотно сказал Сергей.

Тут вмешался Алик:

— Но получается, нам придется застрять тут еще на какое-то время?

Миша со вздохом развел руками:

— Ничего не попишешь. Я постараюсь от­смотреть кассеты как можно быстрее. Ду­маю, уже к вечеру верну. Правда, это озна­чает, что все равно раньше завтрашнего утра вы не отплывете, но ведь в этом не винова­ты ни вы, ни я... Некого винить, кроме воров.

Яхтсмены переглянулись.

— Что ж, делать нечего, постоим на при­коле еще сутки, — сказал Павел, выражая их общее мнение.