Артур Янов

Я был в ужасе. Действительно, в ужасе. Если бы меня спро-

сили, как я чувствовал себя в первый день первичной терапии,

я бы сказал, что испытывал ужас. Но теперь я скажу по-друго-

му: в тот первый день я был всего лишь испуган, ибо только

сегодня я увидел и ощутил подлинный ужас. Ладно, меня заве-

ла эта тема, я пришел в страшно возбужденное состояние, и

когда Янов сказал: «Выскажи это чувство», я ответил: «Оно го-

ворит, что это страх». Правда, это не я произнес слово страх.

Его произнес СТРАХ. Звучит, как бред сумасшедшего? Нет, это

не бред. В первичной терапии, кажется, реальные чувства го-

ворят сами за себя. Единственное, что тебе надо сделать, это

правильно сложить губы и предоставить слову самому выйти

из твоего нутра через голосовые связки и рот. Чувство говорит

само, это именно то, что я хочу сказать. Слово, которое и есть

чувство, само рвется изнутри (если ты позволяешь ему) и гово-

рит само за себя. Это реально. Другими словами, в первичной

терапии не можешь лгать и не сознавать этого. Нет, конечно,

ты можешь врать, если хочешь, но ты обязательно почувству-

ешь, что фальшивишь и не сможешь этого скрыть. Вчера я ис-

пытал точно такое же чувство со словом-вещью-болью «нена-

висть». НЕНАВИСТЬ сама сорвалась с моих губ.

Ну, ладно, короче, мы продолжали дальше. Через некото-

рое время я сказал: «Страх, что я гомосексуалист». Это было

невероятно, потому что это ведь всего лишь слова, но я и сам

не был уверен в том, что сказал. Это могло быть: (1) Страх? Я

гомосексуалист — как будто я обращался к самому страху. Или

это могло быть: [Я испытываю страх], что я гомосексуалист. В

этой последней фразе я малодушно опустил все, относящееся

лично к моему «я».

Потом Янов заставил меня говорить моему папочке, что

я — гомосексуалист. Но к этому времени я вообще потерял нить.

Держу пари, что я испытывал такой страх, такой ужас, что был

готов бежать без оглядки от всего, что искренне собирался сде-

лать. Следующие полчаса превратились в жуткое самоистяза-

ние. Меня корчило от боли и плача, и, честно слово, и то и дру-

гое было вполне реальным. Но вот, что удивило меня больше

всего: каждый раз, заканчивая сеанс первичной терапии я чув-

ствовал, что остался какой-то довесок, какое-то липнувшее к