Пересекая границы

вости и милосердии, о том, что ходатайство невозможно до тех пор, пока мы не допустим, чтобы наши сердца разрывались от тех вещей, от которых разрывается Божье сердце.

Именно это и говорил пророк Исайя израильскому народу, ко­торый стал «супердуховным» и отделил свою молитвенную жизнь от неотложных вопросов справедливости в отношении бедных.

«Если ты будешь щедр с голодными и будешь отдавать себя обездолен­ным, тогда твоя жизнь засияет во тьме, и то, что было в тени, озарится солнечным светом» (Ис. 58:10, «The Message»).

Пророк Амос с очевидным гневом обличал лицемерие социаль­но неактуальной духовности:

«Я терпеть не могу ваши религиозные собрания. Я сыт по горло вашими конференциями и съездами. Я не хочу иметь ничего общего с

вашими религиозными проектами, с вашими претенциозными лозунгами и целями. Меня тошнит от ваших методов сбора средств, вашего пиара и имиджмейкерства. Я больше не в силах терпеть вашу шумную эго-музыку. Когда вы последний раз пели Мне? Знаете, чего Я хочу? Я хочу справедливости - океаны справедливости! Я хочу честно­сти-реки честности! Вот чего Я хочу». (Амос 5:21-24, «The Message»),

По мере развития молитвы «24-7» у меня часто появлялся повод поразмышлять над симметрией этих двух дней: первого, прове­денного в мирной деревне, которая была местом молитвы, и второго, проведенного совсем близко, но в месте, полном боли и разврата. Союз молитвы, миссионерства и справедливости должен был стать неотъемлемой частью нашего будущего, осо­бенно когда начали открываться наши первые кельтские молит­венные дома. Но до всего этого было еще далеко.

«Араб» был своего рода легендой. Внешне это был совершенно обычный микроавтобус «Форд-Транзит» темно-синего цвета, который ездил по Восточной Европе. Обычно в нем находились