Глава третья три года спустя. Талисман Зоны

«Душа» красовалась на крыше старого коровника. Стопка аж прослезился, заметив ее.

— Гля, Кирза! — Он плечом толкнул напарника. — Щастье нам привалило. Видишь, чё там лежит?

Худой, нескладный Кирза завертел головой. Они стояли посреди заброшенного поселка, настороженно вслушиваясь, с автоматами наготове — два тертых стал­кера, грязные небритые черти, не интересующиеся ни­чем, кроме артефактов, которые они меняли на боепри-пас, снарягу да еду с водкой либо продавали скупщикам, чтоб на вырученные деньги купить все то же самое и со всем этим вернуться в глубокую Зону за новыми арте­фактами, но сначала спустить остаток заработка в ка­ком-нибудь кабаке у Периметра... Не крутые следопы­ты, но и не желторотые дурни, не слишком фартовые, но и неудачниками их никто не называл. Заскорузлые, мозолистые, проспиртованные, битые жизнью, Стопка — постарше и поопытнее, Кирза — помоложе и понаив-нее. Соль Зоны, плоть от плоти ее.

Все здесь не нравилось Стопке: и то, что дома почти разрушены, внутри поживиться нечем, и то, что над по­селком висит напряженная тишина — будто из-за каждого угла следит за непрошеными гостями голодный мутант. Впрочем, такое ощущение всегда преследовало Стопку после хорошей попойки, а вчера была она самая, родимая.

— Да у тебя еше хмель не выветрился, Стопарь, — Кирза водил стволом «калаша» из стороны в сторону. Он не заметил никакого привалившего «щастья», более того, его никак не оставляла мысль, что нынешняя ход­ка какая-то совсем неудачная. С утра ни одного арте­факта, возле Диких территорий едва отбились от маро­дера, а теперь вот занесла нелегкая в этот поселок, кото­рый даже на карте не отмечен.

— Тебе не кирзачи надо было натянуть, а туфли на каблуках! — разозлился Стопка и, зажав ноздрю коря­вым мозолистым пальцем, сморкнулся на дорогу. — На крышу гля, зелень! Что это, по-твоему? По мне, так это пять тыщ в банковских пачках!

Кирза аж на цыпочки привстал, разглядывая улицу впереди. Они стояли на перекрестке, кругом — разру­шенные, обгорелые остовы домов, от крыш давно оста- ' лись одни воспоминания. Только старый коровник во дворе напротив еще накрывали несколько досок, кото­рые лежали поверх заросших какой-то лохматой дрянью стен. Кирза не так мучался с похмелья, как напарник, но башка у него тоже побаливала, и сталкер жалел, что они вообще сегодня пошли на дело.

— А по-моему, это «ржавые волосы», — неуверенно сказал он.

— Выше гляди, молодой! — Стопка, злясь на ту-ость напарника, от нетерпения ткнул стволом автомата сторону артефакта.

— А выше — жарка пыхтит, — уныло сообщил Кир-, поднимая взгляд на крышу коровника.

— Так а рядом, рядом-то что лежит, тупая башка?! Кирза вдохнул — и забыл выдохнуть. Заметив реак­цию напарника, Стопка кивнул.

— Всегда меня слушай, я Зону почти пятнадцать лет топчу. — Он сплюнул в песок и мрачно улыбнулся.

Они перелезли через прогнивший забор, обогнули дом. Кирза обошел вокруг сарайчика, стены которого густо, без единого просвета заросли бурым аномальным растением.

— Не подобраться, — растерянно сказал он, воз­вращаясь к напарнику. — Слышь, может, ну ее на фиг?

Стопка, сбросив рюкзак, разминал плечи. Брезен­товую куртку его усеивали пятна грязи и жира, на груди слева красовалась прожженная дырка размером с пятак.

— Чего-о?! — дернулся Стопка. — Пять штук — на фиг? Ты чё, спятил?

— Да не, я так, просто... — стушевался Кирза, пере­минаясь с ноги на ногу в своих кирзачах сорок пятого размера. — Только как мы ее того... добудем?

— Ты у нас длинный, ты и достань, — сердито ото­звался напарник. Вытащил из нагрудного кармана спи­чечный коробок, раскрыл и втянул волосатыми ноздря­ми понюшку табака. — Скажешь тоже, блин: «душу» на фиг! Самого тебя того... на фиг, — никак не мог он ус­покоиться. — Вздумал еще таким хабаром разбрасывать­ся... это ж полгода бухать можно!

Кирза оглядел себя, будто видел в первый раз. Был он высокий и нескладный, худые руки торчали из рука­вов — даже самый большой размер оказывался корот­ким этой версте коломенской, — а куртка болталась, как на пугале, свисая с узких плеч.

— Я ж не дядя Степа, — сказал он. За рост его по­стоянно дразнили, он давно привык и даже не огрызал­ся. — Ты же у нас опытный, сам вечно трындишь, ну так вот и думай, чё делать.

Стопке перевалило за пятьдесят, по меркам Зоны он старик. Как он вообще дожил до такого возраста? Воз­можно, сейчас Стопка старейший сталкер Зоны, даже, может, Слона старше, а уж Слон-то давно на дело не ходит, в Лесном Доме отсиживается, тянет оттуда за ни­точки, управляя многочисленными делами. А он, Стоп­ка, своими ногами пятнадцать лет тут оттоптал — и це­лехонький остался. «Пьяному Зона по колено», — лю­бил говаривать он.

— Что, чуть что — струсил, на меня ответственность сваливаешь? — окрысился Стопка. Обычно ему нрави­лось, когда с его авторитетом соглашались, но сейчас не хотелось признавать, что он совсем не представляет, как добыть артефакт.

— Да не, — возразил Кирза, — не в том дело, просто ты же старший... двадцать лет Зону топчешь...

Стопка исподлобья глянул на напарника, скривился.

— Заладил, как псевдоплоть... Издеваешься? Я, мо­жет, тебе хочу шанс предоставить. Проявить себя. А то чего это все я да я придумываю? Будто у тебя мозгов нет, одни сапоги. Консервы кончатся — сварим их да съе­дим. — Он вытер красный, с сеткой синих прожилок нос, вздохнул. — Да-а... Зачем я тебя вообще в напарни­ки брал? Без тебя всяко лучше, хоть под ногами никто не путается.

Стопка отвернулся, и Кирза, давно привыкший к ворчанию напарника, ответил:

— Ладно, не гундось опять в самое ухо. Не хочешь думать — сам чё-нибудь соображу.

Сбросив рюкзак, Кирза шагнул к коровнику, оста­новился в полутора метрах перед ним, разглядывая гус­тую завесу «ржавых волос». Стопка исподтишка следил за ним с чувством глубокого удовлетворения. Уж он-то знает, как с молокососами обращаться!

Сарай невысокий, метра два всего. И Кирза пример­но такого же роста. Сталкер, вытянув руку, стал мелкими шажками приближаться к постройке там, где у края крыши лежала «душа». На другом конце ската колыхался горячий воздух и поблескивали язычки пламени. Кирза, почти не дыша, подошел к стене. Он тянул и тянул руку, привставал как мог на цыпочки, но, невзирая на все уси­лия, до артефакта достать не мог. «Ржавые волосы» у впа­лой груди его зашевелились, будто почуяли добычу.

— Ай! — Сталкер отпрыгнул, когда бурые колючие побеги качнулись к нему. — Не, никак...

— Неумеха... — разочарованно пробормотал Стопка. Он почесал жидкие волосенки на темени, шмыгнул си­ним носом. Похоже, не выйдет загрести артефакт чужими руками, придется самому думать. — «Душа», ё! Да ее мож­но и за семь Сидоровичу загнать! — воскликнул он, подна­чивая себя и втайне надеясь, что Кирза все же вдохновится и предпримет что-нибудь этакое, добудет ценный хабар.

Но напарник только развел руками:

— Я ж молодой еще, неопытный, сам знаешь.

— Да какой ты, на хрен, молодой! — возмутился Стопка. — Ты уже скока лет здесь?!

— Сам так любишь повторять, — ответил Кирза по-прежнему уныло, и только сейчас Стопка понял, что на самом деле Кирза издевается.

Плюнув, он решил более не реагировать на лукавст­во напарника и осмотрелся, пытаясь изыскать способ, как заполучить вожделенную «душу». Пропитанные де­шевой водярой и самогоном мозги шевелились слабо, с натугой, порождая никчемные мысли. Никакого про­света — вот те «ржавые волосья», а вон «душа». До нее не дотянуться ну никак, и палкой тоже...

Солнце клонилось к закату, тени от домов стали длиннее, гуще. Сталкеры неуверенно топтались возле коровника, поглядывая друг на друга, и тут Стопку по­сетила гениальная мысль.

— Лестница, блин! — выдохнул он. — В деревне должна быть хоть одна сраная лестница!

— Чего? — вылупился на него Кирза.

— Ну такая, приставная, да ты их сто раз видал! У ме­ня с бодуна соображаловку подкашивает, а иначе б я сразу въехал.

— Да не, я не про то. — Кирза длинной рукой ткнул в сторону сарая. — Лестница ж не спасет от «ржавых волос»...

— Да чё ты заладил про свои «волосы»! — раздра­женно прервал его Стопка. — Давай уже тащи ее, я под­держу прямо, а ты и достанешь «душу». Шевелись!

Стопка присел на рюкзак. Дождавшись, когда сгор­бившийся Кирза убредет по дороге в глубь деревни, он дрожащими руками вытащил из внутреннего кармана фляжку. Открутил колпачок, вдохнул, поморщился — и присосался к горлышку. Сделав пару добрых глотков, резко выдохнул, поморгал слезящимися глазами, убрал фляжку и встал. Лицо Стопки просветлело, будто с хму­рых небес Зоны на него снизошло вдруг божественное сияние, и даже вроде морщин на нем стало как-то по­меньше. Крякнув, сталкер пошел вокруг коровника, бормоча: «Душа»! Полгода бухать! Нет — год! А он — «на фиг»!» Алчность его зудела и чесалась, как подсохшая болячка, пересиливая природную вялость. Пять штук на крыше за просто так валяются — и не достать. Зона из­девается над старым Стопкой!

Из-за ближайшего дома показался Кирза, он пыхтя тащил влажную от плесени приставную лестницу.

— Стой! — велел Стопка. — Я тут кой-чего придумал. Напарник остановился, опустив лестницу.

— А? Чё ты там мог придумать...

— Ты с кем дело имеешь, тля? Я самый опытный сталкер Зоны! Короче, с лестницей может не получить­ся, делаем так: отходим на безопасное расстояние, ты стреляешь, жарка включается, сжигает «волосы» — и артефакт наш. Каково?

Кирза разинул рот. Стопка задрал синий нос, впе­рив в крышу многозначительный взгляд. Кирза помор­гал, привыкая к новой идее, поглядел на Стопку. На­парник был явно горд собой: подобные удачные мысли редко забредали к нему в голову.

— Ну чё, кончай пялиться, пошли, — сказал он на­конец, толкая Кирзу в бок.

Тот кивнул с легкой растерянностью, бросил лест­ницу. Подхватив рюкзаки, напарники вернулись на до­рогу, пересекли ее и остановились возле забора.

— Нормалек, — сказал Стопка, поднимая автомат. — Счас мы ее добудем, «душеньку» нашу... — Он прице­лился и нажал спусковой крючок.

— А «душа» не горит? — запоздало поинтересовался Кирза.

На крыше коровника полыхнула жарка. Зашипело, вспыхнул огонь...

Сталкеры посмотрели друг на друга — и припустили обратно.

«Ржавые волосы» как корова языком слизнула... вместе со стенками. На месте сарая осталась выжженная земля да россыпь углей. Обгорел и стоящий рядом дом — передняя стенка пропала.

Стопка кинулся к дымящему пепелищу, схватил с земли палку и стал ворошить раскаленные головни.

— Горячо! — крикнул он, прикрывая покрасневшее лицо рукавом. — Помогай, каланча! Это из-за тебя все!

— Почему из-за меня? — Кирза оглянулся в поисках подходящего инструмента.

— Не мог раньше вопрос свой дурацкий задать? — зло огрызнулся Стопка. — Пять штук сгорели заживо, твою же ж мать!!!

Сзади донеслось глухое ворчание. Сталкеры замер­ли, затем медленно-медленно обернулись.

Внутри дома неторопливо поднималась на все че­тыре лапы рыжая слепая собака. У ног ее копошились щенки, тыкались безглазыми мордочками в отвисший живот с оттянутыми сосками.

— Вот черт, попали! — пробормотал Стопка, осто­рожно перетягивая автомат на грудь и не решаясь бро­сить палку — чтобы не спугнуть мутанта. Собака зарыча­ла. Некрупная... но кормящая самка опаснее троих здо­ровых самцов. Кирза застыл внаклонку, с протянутой к земле рукой, из рукава торчало костлявое запястье.

— Стреляй же, — прошептал он напарнику. Лицо Кирзы наливалось венозной кровью.

— Легко сказать. — Стопка сморщился. Автомат зацепился за рюкзак и не вьшезал из-за плеча.

А собака, стряхнув с себя щенков, сделала пару ша­гов вперед на пружинистых напряженных ногах, вышла из обгорелого дома и припала брюхом к траве, готовясь к прыжку. Губа вздернулась, обнажая матово-желтые влажные клыки. Между сталкерами и мутантом было всего ничего — меньше двух метров.

Позабыв про осторожность, Стопка рванул автомат.

Мутант прыгнул, целя ему в горло.

Сталкер выстрелил, пули ушли в воздух, слепая со­бака упала ему на грудь, и они покатились по выжжен­ной земле, подняв тучу пепла.

— Стопарь! Стопарь! — беспомощно заорал Кирза, топчась вокруг них, не решаясь открыть огонь: сталкер и мутант сплелись в рычащий ком.

Из-за куста раздакя тихий свист. Кирза подскочил, оглянулся, едва не заорав с перепугу. Ветки растущего неподалеку боярышника раздвинулись, и оттуда пока­зался парень с длинными, как у девчонки, черными во­лосами. Кирза вообще сначала решил, что это и есть ба­ба — пацан был по-девичьи красив, в фигуре его и лице присутствовала непривычная для Зоны гордая утончен­ность. Лишь когда нежданный гость скользнул ближе, сталкер разглядел его и понял, что ошибся.

Парень держал кол, грудь перехлестывал ремешок «узи», раскладной приклад которого торчал над плечом.

— Ты кто?! — закричал он, вконец напуганный и растерянный. Парень с колом шагнул к нему. — Стой, твою налево, стрелять буду! — И сталкер вдавил спуско­вой крючок.

Но выстрелов не последовало: напряженный палец, каким-то образом съехав с крючка, елозил по скобе.

Мальчишка улыбнулся — и у Кирзы холодок про­бежал по спине от этой улыбки. Было в ней что-то очень странное, отрешенно-загадочное.

А юнец с колом тем временем подошел к дерущим­ся. Стопка лежал на боку и уже почти не сопротивлялся, только хрипел, слабо шлепая ладонями по спине зверя. Слепая собака держала его за плечо и медленно двигала челюстями, подбираясь к горлу.

Кирза смотрел, разинув рот. Парень присел на кор­точки, окинул два тела взглядом, посвистел немного, просунул конец кола между зубами слепой собаки. Та заворчала, но пасть не разжала.

— Ты чё делаешь? — шепотом спросил Кирза.

Мальчишка улыбнулся еще более загадочно и глуб­же просунул кол. Собака заворчала громче. Он засви­стел, привлекая ее внимание, и — о чудо! — мутант, сви­репый слепой пес, да к тому же — самка, защищающая детенышей, злее не найти в Зоне зверя, — этот жуткий мутант отпустил плечо Стопки и, слабо рыча, задом стал отползать к дому.

— Уходите, пока я ее держу, — велел парень, рывком поднимая Стопку на ноги. Он был тонкий, гибкий, как молодое деревце, но высокий, и хоть не выглядел силь­ным, все же легко поставил на ноги тщедушного пьяницу.

Стопка осоловело глянул по сторонам, схватил ав­томат и направил на собаку, которая уже легла в доме, прикрывая телом щенков. Мутант зарычал, привставая.

Пацан ударил кулаком по стволу, Стопка едва успел убрать палец с крючка, чтобы не прострелить себе ноги.

— Ты чего?! Ты ваше кто такой?! — завопил сталкер, пытаясь поднять автомат.

Кирза потряс напарника за плечо:

— Он тебя спас, Стопарь! Мутанта отогнал! Пошли отсюда быстро, ну ее к бюрерам, эту «душу»!

Стопка развернулся, налитыми кровью глазами по­смотрел на него, протянул дрожащие руки.

— Да я тебя... я вас... всех убью! Пять штук!

Парень, склонив голову, задумчиво оглядел стал­керов, и Кирзу пробрала дрожь от взгляда глубоких темных глаз. На миг ему показалось, что сама Зона смотрит на него, и кто знает, что у нее на уме? Кирза этого точно не знал. Он схватил напарника за руку и потащил за собой.

— Сгорела «душа», Стопарь! Скажи спасибо, что собака тебя не загрызла. На волосок от смерти был, ал­каш старый! Пить надо бросать, давно надо! Я уж думал, конец тебе, все, помер напарник, остался я один... А па­цан тебя спас, дурачина! Отогнал мутанта, я сам видел. Посвистел ей — и она что твой щенок послушалась. Пятнадцать лет Зону топчешь, а понимать не научился, что к чему в этом мире...

Так говорил Кирза, утягивая вяло сопротивляюще­гося Стопку в лес. Явление мальчишки и то, как тот справился с мутантом — без оружия, одним свистом, одним взглядом, — произвело на сталкера неизгладимое впечатление, перевернуло ему нутро. Нескладный недо­росль будто повзрослел за минуту. Он крепко держал напарника, который все порывался вернуться, но был слишком поражен, чтобы вырваться.

Они пересекли лужок, перебрались через ручей. Уже шагнув в пролесок, Кирза обернулся. Незнакомец сидел на корточках возле слепой собаки и будто бы раз­говаривал с ней, а та не пыталась на него напасть. Эта картина была для Кирзы нарушением всех законов Зо­ны, и он ушел задумчивый и просветленный, решив, что больше в жизни не возьмет в рот ни грамма этой черто­вой водки. Отныне — только портвейн.

Они ввалились в бар встрепанные и запыхавшиеся. Стопка держал в руке флягу, отвинченная крышка свиса­ла с горлышка на цепочке и звякала о металлический бок.

— Бармен, капни-ка сюда! — дрожащим голосом крикнул он, поднимая фляжку.

На него оглянулись. Народу в зале было немного: день. У стойки сидели двое — мужчина в возрасте, с ак­куратной бородкой клинышком, похожий на врача, раз­ве без халата, и молодой сталкер, который все выспра­шивал что-то у старшего. За столиком в углу устроился Мировой и двое ребят из его группы.

Бармен, он же хозяин заведения, знал Кирзу и Стоп­ку — они часто околачивались в его заведении, пропи­вая заработанное или напрашиваясь на угощение, если деньги кончились. Ни слова не говоря, он потянулся за бутылкой виски.

— А мне пива и бутерброд какой-нибудь, — добавил Кирза. Напарники прошли к окну и сели за маленьким столиком. Сталкеры в баре вернулись к своим разгово­рам, только Кипяток — самый молодой из группы Ми­рового — обратился к Кирзе:

— Добыли чего? Рано вроде вернулись, с утра толь­ко вышли, Бармен говорил.

Стопка вскочил, не успев коснуться задом стула, и заорал, потрясая кулаками:

— Я пять штук потерял из-за него, чтоб он сдох! Моих кровных!

— Тихо ты, — дернул его за куртку Кирза. — Успо­койся уже, достал.

Однако и у него дрожали руки, когда он вытащил сигарету из пачки, предложенной Кипятком.

— Чего орет? — кивнул Кипяток на Стопку. Тот, за­крыв лицо ладонями, упал на стул и застыл, сгорбившись.

Кирза прикурил, судорожно затянулся, закашлялся.

— Такая, понимаешь, история приключилась... — Он разогнал дым перед лицом. — Такая, кровосос тебя раздери, странная штука...

Здоровяк, Круча и Мировой переглянулись.

— Ну, давай сюда, расскажешь. — Мировой выдви­нул свободный стул. Командир наемников был среднего роста, жилистый, коротко стриженный, со скупыми движениями — сразу виден бывший военный™

Кирза, тронув Стопку за плечо, пересел к столу Ми­рового. Кипяток развалился на стуле, положил ногу за ногу.

— Что, контролер вас ограбил? — хохотнул он. — Что за вопли-то?

Бармен принес пиво и тарелку с бутербродами, про­тянул Стопке его фляжку.

— Я угощаю, — сказал Мировой. Бармен пожал плечами — ему все равно, лишь бы платили, — а Кирза, благодарно кивнув, накинулся на еду.

— Стопку чуть слепая собака не загрызла, — с наби­тым ртом прочавкал он. — Да тут вышел из леса этот па­цан и собаку, как это... загипнотизировал.

Двое у стойки замолчали, старший обернулся, при­слушиваясь. Мировой выгнул бровь.

— Ты не гони, давай в подробностях: кто, где, когда?

— Пять штук, мать моя женщина! — возопил Стоп­ка, заглядывая в горлышко фляжки — и надолго приник к ней, громко булькая. Кипяток заржал, хлопнул себя по колену, Круча слегка улыбнулся.

— Вроде я знаю, об ком щас речь пойдет, — прогу­дел он басом.

Кирза кинул на него затравленный взгляд.

— Я, блин, не уверен даже, что он человек! Маль­чишка такой худой, смотрит так, будто... насквозь проби­рает! Будто знает о тебе что-то, чего ты сам не знаешь! — Он схватил стопку водки, стоящую перед Кипятком, но не донес до рта — увидев, что в руке, скривился и побыстрей отставил. Взял кружку пива, сделав глоток, рукавом отер с губ пену. — Короче, мы с этим, который теперь ни о чем другом думать не может, мимо Армейских складов топали... ну, Кипяток знает, мы с ним маршрут смотрели. И попали в поселок какой-то, мелкий совсем, на карте нет. И там, короче, нашел Стопка «душу». А тут на него — мутант! Слепая собака, у ней щенки в развалюхе пищали!

— Ага! Такая тебя пополам перегрызет, вякнуть не успеешь, — с удовольствием сказал Кипяток, потирая руки, как будто свирепость самки была его личной за­слугой.

— Так и не загрызла едва! — чуть не захлебнулся пи­вом Кирза. Пена разлетелась по столу, и внимательно слушавшие Круча с Мировым слегка отодвинулись

— Что случилось? — повторил командир.

— Так я же и говорю: а тут из леса — этот! — выпа­лил Кирза. — Странный пацан, ну очень! Тонкий та­кой — не тощий, вот как я, а просто... ну, блин, не знаю, как сказать... утонченный!

— Змееныш это, — прогудел Круча. — Я когда у Слона работал, видел его. Приемыш Мазая, который пропал.

— А мне плевать, будь он хоть папа римский, нехай возвращает мои пять штук! — Стопка наконец оторвался от фляжки. Глаза у него стати мутные, морщинистое лицо раскраснелось, синие жилки на носу проступили четче.

Кипяток хлопнул по колену и заливисто рассмеялся.

— Батя, чего переклинило-то тебя? Отобрал Слонов пацан твои бабки, что ли?

— Да нет, — поморщился Кирза. После еды и пива он немного успокоился, руки больше не дрожали. — Сгорела его «душа», еще до того, как странный этот из леса вышел. Кто такой, говорите? — Он устремил на Кручу слегка осоловелый взгляд.

Стопка разрыдался пьяными слезами.

— Ох, горит душа, ох, горит, верно сказал, напар­ничек...

— Ну тебя развезло! — Кипяток покосился на пла­чущего сталкера.

— Так что там с «душой»? — напомнил Мировой.

— Да в жарке сгорела, — махнул рукой Кирза. — А потом — собака появилась, но пацан этот ее свистом отогнал. Свистом! Кто он такой, почему мы со Стопарем раньше про него не слыхали? Думал, всех в Зоне знаем...

Круча с Мировым переглянулись, а Кипяток пре­небрежительно фыркнул.

— То вы так думаете, пьяницы несчастные. По­меньше бы в канавах отсыпались да мозги водярой тра­вили! А про пацана — чего говорить? Мутантово семя.

— Не говори, о чем не знаешь, — оборвал его ко­мандир. Кипяток вспыхнул:

— А вот и знаю! И все знают, и вы тоже знаете, что он звериный выкормыш и с мутантами дружит! История этих двоих тому верный пример! Ха, не знаю! — Он щелчком выбил из пачки сигарету и закурил. — Где бы вы еще увидели, скажите мне, чтоб какой-то щенок сви­стом слепую собаку отогнал? Да не может такого чело­век, но определению! — Кипяток победно оглядел собе­седников и добил: — Мне Магадан покойный рассказал, как его нашли.

В баре повисла тишина. Мировой скептически смот­рел на Кипятка, Круча разглядыват свои кулачищи — это был человек-скала, огромный, могучий, но вне дра­ки кроткий, как теленок.

— Дурак твой Магадан, — произнес он наконец.

— А сам-то! — подскочил Кипяток. — Да ты даже у Слона удержаться не смог, меньше полугода прорабо­тал, и выперли тебя! А у Слона, всем известно, самое теплое место для сталкера, абы кого не берут!

Кипятка в свое время не взяли — в том числе за взрывной характер.

Кирза переводил недоуменный взгляд с одного на другого.

— Подождите, мужики. Так пацан этот мутант? Контролер, что ли? Почему тогда не убил нас, не взял под контроль? Я чё-то не догоняю, разъясните.

Кипяток обернулся к нему.

— Магадан рассказывал, что жил этот щенок-мутант в человечьем обличье в стае псевдопсов, кормила его мамаша-мутантиха, а нашли его...

— Хорош заливать-то. — Круча положил ладонь на­парнику на плечо, и тот присел под весом могучей руки. Стопка, распластавшись по столу, рыдал все тише и на­конец замолк, после чего захрапел.

Мировой, подавшись вперед, сказал веско:

— Я тоже слышал про этого Змееныша. Давайте-ка разберемся, кто он такой. В одной Зоне живем, надо знать, чего ожидать, когда на дело идешь. Ты, Кипяток, заткнись, хватит слухи перевирать. Круча, выкладывай, чего знаешь.

— Да я!.. — взвился Кипяток, но тяжелая ладонь Кручи усадила его на место. Молодой сталкер, фырк­нув, сложил руки на груди и закинул ногу на ногу, всем своим видом выражая презрение и недоверие.

Никто не заметил, как подошли эти двое.

— Разрешите присоединиться? Меня зовут Иван Васильевич, а это мой друг Пятка. — Пожилой сталкер с бородкой поклонился. — Дело в том, что меня тоже очень интересует феномен этого, как вы его назвали, Змееныша.

Мировой оглядел обоих с ног до головы и сдержан­но кивнул. Молодой Пятка тут же подвинул два стула от стола, где дрыхнул Стопарь, и они сели. Командир ко­ротко представил своих людей.

— Кирзач, — сказал Кирза. — А это Стопарь, ему не повезло сегодня, поэтому он немного того... нажрался, — смутившись, пояснил он.

— Очень приятно, — отозвался Иван Васильевич, доставая из нагрудного кармана очки и сквозь линзы рассматривая храпящего Стопку. — Тяжелый случай алкогольной абстиненции.

— Абси... чё? Вы врач? — уважительно спросил Кирза.

— Когда-то был, — улыбнулся сталкер. — Я вообще много профессий сменил.

— Вернемся к Змеенышу, — сухо напомнил Мировой.

— Ах да, простите. — Иван Васильевич снял очки и приготовился слушать. Все уставились на человека-скалу.

Круча пожал могучими плечами.

— Да чего лишний раз воду в ступе толочь? Видел я его, давно уже, обычный пацан. Ну, артефакты чуял, ну вот будто бы он водку, — сталкер кивнул на Стопку, — или Кипяток колбасу, ну так что? Когда в Зоне долго живешь, у многих чутье развивается. А он с рождения тут. Не было в нем ничего звериного.

— Да как же?! — взвился Кипяток. — А с мутантами ты разве дружишь? Лет семь небось Зону топчешь — а есть у тебя в приятелях контролер или кровосос? А? Что скажешь? Нету! Нету и быть не может!

— Некоторые приручают слепых псов для охраны, — заметил Мировой.

— Так это же совсем другое дело!!! — заорал Кипя­ток, возмущенный тем, что ему никто не верит. — Гово­рю вам, звериное отродье! Мутант как пить дать!

Иван Васильевич протер очки вынутым из другого нагрудного кармана чистеньким платком.

— Я прошу прощения, что вмешиваюсь, но вот вы сказали... простите, Круча, да? — Великан кивнул, и сталкер продолжат: — Сказали, что он человек. Но ведь это... Кипяток, простите? Так вот, Кипяток, то, что Змееныш человек, совершенно не мешает ему иметь ка­кие-нибудь аномальные способности. Эти умения еще не делают его мутантом, поймите. Я десять лет работал врачом на Периметре и могу со всей ответственностью утверждать, что многие дети, рождающиеся возле Зоны, обладают малопонятными и пока не изученными уме­ниями. Телепатия, телекинез, шестое чувство, почти звериный нюх, поразительная интуиция, настоящее предвидение — порою просто диву даешься, как воздей­ствует излучение Зоны на человеческие гены! Я лично видел проявление экстрасенсорики...

— Э, док, ты поосторожнее, за такие слова и в морду можно схлопотать, — насупился Кипяток.

— Прошу прощения?

— Заткнись, — велел Кипятку командир. — Так вы говорите, док, с этим парнем все в порядке?

Иван Васильевич водрузил очки на нос.

— В каком-то смысле. Скажем так, для Зоны — это в норме вешей, но ведь Зона, как вы понимаете, сама одна сплошная аномалия, и ее норма — вовсе не норма там, в обычном мире. И вы для всего человечества тоже аномалия, почти мутанты, ведь вы, то есть мы, мы жи­вем под постоянным действием радиации, якшаемся, как выразился молодой человек, с мутантами...

Кипяток ахнул кулаком по столу:

— Да чего ты несешь?! Да я тебе сейчас рыло начи­щу! Мировой, Круча, он нас мутантами обозвал, нет, вы слышали? Ах ты ученая харя, мутантов выкормыш, чтоб тебя кровосос в задницу поцеловал при лунном свете...

— Умолкни! — гаркнул разозлившийся наконец Мировой.

— Нет, вы слыхали?! — бушевал Кипяток, повора­чиваясь то к Круче, то к командиру и не слыша прика­за. — Этот сморчок еще скажет, что я по ночам к самке псевдогиганта хожу? Ах ты сука ученая, интеллиген­тишка вшивый, а ну как дам в очки твои блестящие, че­го запоешь?!

— Иван Васильевич, не обращайте внимания на ду­рака! — заволновался Пятка, когда статкер приподнял­ся. Но тот, спокойно улыбнувшись, встал — и коротко, почти без замаха, ударил кипятившегося молодца в че­люсть. Кипяток ахнул и осел на стул, вращая глазами. Бывший врач тоже сел, обтер кулак платком.

— Простите, не сдержался, — сказал он тоном чис­тосердечного раскаяния.

— Да я его!.. — очнулся Кипяток, порываясь встать, но Круча схватил его за плечо и дернул так, что молодой сталкер чуть не перевернулся вместе со стулом.

— Кипяток, на месте сиди! — велел Мировой. — Ты достал уже всех, сиди и молчи, а то еще раз в рыло полу­чишь, от меня. Чтоб ни слова больше — понял? Ты по­нял? — И когда тот насупленно кивнул, повернулся к Ивану Васильевичу: — Так вы говорите, что...

Дверь приоткрылась, в бар скользнула гибкая фи­гура. Сталкеры обернулись, уставились на юношу, ко­торый легкой походкой приблизился к стойке. Высо­кий, стройный, по плечам рассыпались черные воло­сы, черты лица тонкие и мягкие, за спиной на ремне «узи», на поясе закручена веревка, в руках заострен­ный кол.

Бармен, сидящий за стойкой на высоком табурете, оторвался от газеты.

— А, это ты, — сказал он, складывая ее. — Пошли на кухню.

— Спешу, — негромко ответил юноша. — Нужны патроны и консервы.

Бармен зыркнул на сталкеров. Конечно, приличия требовали, чтобы гости не пялились на дела хозяина, но тут случай был особый, и никто, даже Мировой, не смог отвести глаз, а Кипяток с Кирзой так и вообще сидели, разинув рты. Змееныш, не обращая внимания на посе­тителей бара, расстегнул фиксаторы висящего на поясе контейнера.

— «Слизь», «шрапнель», два «ломтя мяса», «капля», — перечислил он.

Бармен, нахмурившись, взял протянутый гостем контейнер и убрел в глубь бара, за бамбуковую занавес­ку. Хлопнула дверь в коридоре, стало тихо. Мировой искоса оглядел сталкеров. Стопка спал, а Кирза сжался на стуле, будто в бар наведался сам Сатана. Бармен вер­нулся с двумя картонными коробками патронов и пла­стиковой упаковкой консервов, Змееныш сунул все это в рюкзак на плече и пошел к выходу. Кипяток вдохнул сквозь зубы.

— Эй, мутантово семя! — крикнул он.

Змееныш обернулся. Все замерли. Круча вновь про­тянул огромную ладонь, чтобы задержать поднимающе­гося приятеля.

Змееныш слегка улыбнулся, устремив на молодого сталкера взгляд темных глаз, — и Кипяток, на секунду замерев над стулом, со стоном рухнул обратно. Будто сразу же позабыв о нем, Змееныш выскользнул из бара, оставив за спиной гробовое молчание.

Потом все заговорили разом.

— Чего он с тобой сделал?! — вскинулся Кирза.

— С вами все в порядке, молодой человек? — обес-покоенно спросил Иван Васильевич.

Круча прогудел недовольно:

— Чего на рожон лезешь? Опять получил, в кото­рый раз.

— Не, вы видели?! — отряхиваясь, будто собака по­сле купания, отозвался Кипяток. Губы его дрожали. — Да он меня загипнотизировал! Точно мутант! Контро­лер, зуб даю! У меня в башке как пузырь лопнул...

А Мировой, повернувшись к хозяину, негромко по­звал:

— Бармен!

— Ну? — недовольно откликнулся тот, выглядывая поверх газеты.

— Две коробки патронов и консервы за пять арте­фактов? Да ты неплохо наварил ся, я погляжу.

— Твое какое дело? — огрызнулся хозяин. — У меня с этим парнем свои расчеты.

Пятка, все это молчавший, обратился к бывшему врачу:

— Иван Васильич, а все-таки он мутант или чело­век? Раз с генами Зона что-то напортачила, значит, вся­кие изменения... ну, эти, вы говорили, — мутации. То есть все-таки мутант?

Сталкер с бородкой укоризненно взглянул на своего друга:

— Пятка, Пятка, чему я тебя учил все это время? Если так смотреть, то мы все без исключения мутанты, ведь случайных мутаций в генах каждого из нас огром­ное количество. Да к тому же ты только что видел этого юношу — он совершенно такой же человек, как и мы, нормальный. Ну, может быть, более чувствительный, чем простые сталкеры, все-таки родился здесь...

— Звериное отродье! — Кипяток, уже забывший, что недавно получил по морде, стукнул кулаком по сто­лу. — Вот как ты объяснишь, док, что он с мутантами дружит? Они его не трогают! Вот придумай что-нибудь на это!

Иван Васильевич не успел ответить: Круча поднял­ся и всем своим могучим телом навис над молодым сталкером.

— Чего ты такой глупый, Кипяток, не пойму? — прогудел он. — Ведь Змееныш от Стопки слепого пса отогнал? Отогнал. И Кирзу, твоего дружка, тоже спас. И других тоже спасал не один раз, если б ты кипятком всю жизнь не писал и поменьше других слушал, то зная бы об этом. Не трогают его мутанты — зато и других сталкеров не трогают, когда Змееныш рядом. Иногда он очень вовремя появляется, ровно чтоб успеть спасти шкуру какого-нить оболтуса вроде тебя от зубов слепой собаки. Ясно? Он вроде этого, как его... спасателя, по­нятно? Оберегает, короче, хороших людей. Талисман!

И тебе бы об том не забывать, когда в Зоне окажешься один на один с. псевдоплотью.

Он постоял еще немного, будто собираясь добавить что-то, но ничего больше не сказал, лишь рубанул воз­дух ребром ладони — и сел обратно. Мировой с удивле­нием смотрел на подчиненного: не ожидал от человека-скалы подобной риторики.

Иван Васильевич поднялся и протянул Круче руку:

— Поздравляю, — торжественно произнес он. — Вы только что поняли суть этого странного явления. Змее­ныш — талисман Зоны!

Кирза на это лишь хмыкнул. Одно он знал точно: водку больше пить не станет ни за что.