Баллады Л.К. Толстого: герой, поэтика

В балладах Толстого развернута целая поэтическая идеализированная концепция русской истории: на смену вольностям, всеобщему согласию и открытости Киевской Руси приходят холопство, тирания и национальная замкнутость России. Былины Толстого насыщаются злободневным содержанием («Змей Тугарин»), а иногда оборачиваются сатирой на вполне конкретные явления современности («Поток-богатырь»).

Баллады, рисующие образы Древней Руси, пронизаны лиризмом, они передают страстную мечту поэта о духовной независимости, восхищение цельными героическими натурами, запечатленными народной эпической поэзией. В балладах «Илья Муромец», «Сватовство», «Алеша Попович», «Канут» и др. образы легендарных героев и исторические сюжеты иллюстрируют мысль автора, воплощают его идеальные представления (напр., кн. Владимир Киевский). Баллады Толстого, рисующие эпоху укрепления русской государственности, пронизаны драматическим началом. Сюжетами многих из них послужили события из истории царствования Ивана Грозного, который представлялся поэту наиболее ярким выразителем принципа неограниченного самовластия и полного поглощения личности государством. «Драматические» баллады более традиционны по форме, чем «лирические», относящиеся преимущественно к к. 60-х — н. 70-х. Однако и в них Толстой проявил себя как оригинальный поэт, видоизменяющий поэтическую структуру жанра. Так, в балладе «Василий Шибанов», Передавая обличение Ивана Грозного Курбским, Толстой подчеркивает в участниках драматического конфликта — царе и мятежном боярине — общие черты: гордость, бесчеловечность, неблагодарность. Способность же к самопожертвованию, готовность пострадать за слова правды автор видит в простом человеке, которого сильные мира сего приносят в жертву своему спору: безвестный раб одерживает нравственную победу над царем и своим подвигом восстанавливает торжество подлинно человеческого величия над мнимым. Толстой писал их в течение всей своей поэтической деятельности. Первые опыты, относящиеся к этому жанру (стихотворение «Как филин поймал летучую мышь...», входившее в состав рассказа «Упырь», «Волки» и др.), это «ужасные» романтические баллады в духе Жуковского. К числу ранних баллад относятся также «Князь Ростислав» и «Курган», проникнутые романтической тоской по далекому, легендарному прошлому родной страны. В первой распространенный романтический сюжет развит Толстым в связи с отрывком из «Слова о полку Игореве» о переяславльском князе Ростиславе, утонувшем в реке Стугне. В общем облике героя баллады Толстого и в отдельных деталях сказалось воздействие «Русалки» Лермонтова. Лермонтов оказал существенное влияние и на «Курган». В первоначальной редакции этого стихотворения говорилось о том, как, когда гаснет день, на кургане появляется тень забытого витязя, как он вздыхает о своей промелькнувшей славе, сетует на певцов, которые обманули его, обещая бессмертие, и т. д. В 40-х годах вполне складывается у Толстого жанр исторической баллады. К этому времени относятся стихотворения «Василий Шибанов», «Князь Михайло Репнин» и др. Весьма показателен тот факт, что ряд сатир с вполне точным адресом («Поток-богатырь» и др.) облечен им в форму былины; их непосредственная связь с современностью не вызывает сомнений. Но в большинстве случаев эта связь истории с современностью обнаруживается лишь на фоне социально-политических и исторических взглядов Толстого. Характерный пример — стихотворение «Змей Тугарин». Персонажи в нем былинные; но Словесный поединок Владимира с Тугариным отражает не столько какие-либо исторические явления, сколько собственные взгляды поэта. «Три побоища» и «Песня о Гаральде и Ярославне» — это тоже не случайно заинтересовавшие поэта мимолетные зарисовки, но своеобразные иллюстрации к его историческим представлениям, подтверждающие отсутствие национальной замкнутости в древней Руси и ее широкие международные связи. Таким образом, баллады являются результатом размышлений Толстого как над современной ему русской жизнью, так и над прошлым России. Поэту было присуще глубокое патриотическое чувство, органическая любовь к родине, ее истории и природе, к русскому народу и русскому национальному характеру. В его балладах прославляется борьба России за независимость с польскими интервентами в начале XVII века («Ночь перед приступом»), с притязаниями папы римского («Роман Галицкий»), с татарским игом («Змей Тугарин»). Толстой считал, что художник вправе поступиться исторической точностью, если это необходимо для воплощения его замысла. Для усиления драматизма и других аналогичных целей Толстой приурочивал факты, отделенные большим временным промежутком, к одному моменту. Такая концентрация событий нередко встречается и в балладах («Василий Шибанов», «Князь Михайло Репнин» и др.), и в «Князе Серебряном», и в драматической трилогии. Но анахронизмы имеют у Толстого и иное назначение, очень характерное для его художественного метода. В «Гаконе Слепом» Толстой пренебрег доказательствами историков (Татищева, Карамзина, С. М. Соловьева и др.), сомневавшихся в слепоте Гакона. Образ бесстрашного, несмотря на слепоту, варяжского князя больше соответствовал его тяготению к исторической романтике, и поэт предпочел для своих целей некритическое следование летописному тексту. Основным фактическим источником баллад и драматической трилогии является «История государства Российского». Две черты автора «Истории государства Российского» были особенно близки Толстому: дидактизм, морализация, с одной стороны, и психологизация исторических деятелей и их поступков — с другой. В его произведениях борются не столько социальные силы, сколько моральные и аморальные личности. Погружение истории в природу, в лирический пейзаж и вообще в лирическую стихию имеет место в ряде баллад и былин 60—70-х годов — в «Песне о Гаральде и Ярославне», «Сватовстве» и других.. В поздних балладах конкретно-исторические черты нередко оттеснялись на второй план, но зато появилась большая свобода и разнообразие поэтических интонаций, усилился тот своеобразный лиризм и та теплота, которыми Толстой умел окружать своих героев; кроме того, в некоторые из баллад поэт более решительно вводит элементы просторечия.