Институциональные изменения

Как отмечает П. Пирсон, исследователи доказали, что «институциональное устройство оказывает большое влияние на политические и социальные результаты». Напротив, «возникновение институтов, как и источники институциональных изменений остаются совершенно непонятными… Ученые сказали намного больше об институциональных эффектах, чем о происхождении и изменении институтов»[38].

В данном случае размежевание позиций прошло по вопросу, какую роль играет индивид в возникновении институтов.

Социологический неоинституционализм (в обеих версиях) отрицает ведущую роль индивидов в возникновении институтов: «индивиды действуют в мире, уже насыщенном институтами». Даже если акторы «создают» новые институты, они это делают не посредством рационального выбора, а в соответствии с логиками аппроприативности или изоморфизма. «Новые институты заимствуются из существующего мира институциональных шаблонов и должны быть социально легитимны и аппроприативны»[39]. При этом неясно, как возникли, откуда произошли те институты, которые «уже существуют»? Кроме того, что продуцирует институциональные изменения?

Институционализм рационального выбора, напротив, дает «самое элегантное объяснение происхождению институтов»[40]: институты возникают потому, что их создают люди. Будучи рациональными акторами, они вступают во взаимодействия друг с другом и обнаруживают, что в целях снижения неопределенности и уменьшения трансакционных издержек нужно создать «правила игры» — институты. Точно так же рациональными соображениями акторов объясняются и институциональные изменения.

Причина возникновения и изменения институтов в рамках логики институционалистов рационального выбора, в общем, понятна, однако, как подчеркивает Д. Найт, теория должна отвечать не только вопрос «почему?», но и на вопрос «как?» Она должна объяснить механизм возникновения и изменения институтов: как норма возникает и становится общезначимой, почему именно данные нормы утверждаются, как установленная норма изменяется (и почему некоторые нормы не изменяются), как и почему стабильность нормы подрывается, как новая утверждается вместо старой и т.д.[41]

Очевидно, что, исследуя институты, следует иметь в виду обе группы проблем: и как институты возникают, и как они воздействуют на поведение акторов. Но это не означает, что «если исследователь желает идентифицировать институциональные факторы, причины поведения индивидов, институциональные характеристики не могут одновременно моделироваться и как причины, и как последствия поведения акторов»[42].

Продолжая сравнение этих двух видов исследований, авторы отмечают, что принципиально отличается сама логика исследования: «Теория институтов не может существовать без институциональной теории. Чтобы знать, почему данные институты возникли, необходимо знать не только последствия этих институтов, но и последствия альтернативных институтов, которые могли бы возникнуть вместо существующих»[43]. Если использовать терминологию Д. Дьермейера и К. Кребила, «теория институтов» должна «включать в себя» «институциональные теории». Именно тем и отличается логика «теории институтов» от логики «институциональной теории», что она в указанном смысле является «многосоставной».

Выбор институтов — это действие актора в рамках существующих институтов (более высокого порядка), которое анализируется по той же логике, как и любая другая разновидность действий. Отличие лишь в том, что анализ усложняется введением дополнительного институционального анализа (по аналогии с «матрешкой»). Поэтому есть все основания заявить, что «теория институтов — это не более, чем применение институциональной теории к выбору институтов»[44].

«Чистая теория» возникновения и изменения институтов базируется на том, что взаимодействующие индивиды для того, чтобы сделать это взаимодействие возможным, чтобы координировать свое поведение, совершают рациональный выбор: из различных вариантов возможных институциональных установлений (стратегий) они выбирают тот, который является для них наиболее оптимальным.

Одна из наиболее влиятельных теорий возникновения институтов, сложившаяся в рамках институционализма рационального выбора, концепция структурно-поддерживающегося равновесия, возникла в результате развития двух традиций: американской школы парламентских исследований и теории игр (формальные политические теории). Главный тезис состоял в том, что законодатели создают такие «правила игры» (юрисдикция комитетов, порядок их формирования, процедура принятия решений и т.д.), которые резко снижают неопределенность взаимодействий между отдельными группами конгрессменов. Институты представляют собой равновесие, эквилибриум, который открывает дорогу к кооперации акторов. Институты «необходимы, так как делают взаимодействие предсказуемым в таких ситуациях, в которых без них предсказуемость была бы невозможна»[45]. Институт устойчив именно потому, что он — эквилибрум. Он не изменится, если нет решительно настроенной на его изменение коалиции акторов. Изменения происходят тогда, когда некоторые индивиды обнаруживают скрытое прежде представление о своих больших, чем может дать им этот институт, возможностях. Институт изменяется, если нарушается равновесие.

Концепция «структурно-поддерживающегося равновесия» хорошо моделирует ситуации, когда взаимодействие акторов имеет одно измерение, т.е. касается одного политического вопроса, причем существует всего два варианта его решения. Но как быть, если акторы взаимодействуют в «многомерной политике», где одновременно рассматриваются несколько принципиальных вопросов? Как показали исследования специалистов, в таких ситуациях эквилибриум почти всегда отсутствует.

Д. Норт отказывается признать, что все институты — продукт сознательного выбора людей. Он пытается четко выделить формальные и неформальные институты, и если первые — интенциональны, то вторые возникают и изменяются спонтанно. «Откуда берутся неформальные ограничения? Они возникают из информации, передаваемой посредством социальных механизмов, и являются частью того наследия, которое мы называем культурой… Культурный фильтр обеспечивает непрерывность, благодаря которой неформальные решения проблем обмена, найденные в прошлом, переносятся в настоящее и делают прежние неформальные ограничения важным источником непрерывности в ходе длительных социальных изменений»[46].

Д.Норт придерживается, в целом, концепции институтов как способа координации социальных взаимодействий. Постепенные изменения неформальных институтов происходят вследствие нарушения институционального равновесия. Но в реальности изменение институтов затруднено. Поэтому на самом деле могут сохраняться даже те институты, которые не в полной мере отражают институциональное равновесие.