Движение городских жаос в клеве

1068 год был годом первого большого половецкого нашест­вия на Русь. Все трое Ярославичей, вышедшие навстречу степ­някам на реку Альту, были разбиты и с остаткам» своих дружин бежали: Изяслав со Всеволодом в Киев, Святослав к себе в Чернигов.

Разбитое киевское ополчение, созвав вече на торговой пло­щади в Киеве, обратилось к Изяславу с такой речью: «се половци росулися по земли: дай, княже, оружье и кони, и еще бьемся с ними». Вече хотело создать новую армию из той части населения, которая ие имела ии оружия, ни коней, т. е. из массы город­ского н сельского простого люда. Изяслав отказался исполнить требование веча, и это послужило поводом к восстанию народных масс в Киеве. Восстали «людие», простая «чадь». Восставшие обвиняли не только князя, но и его воеводу Коснячка, который жил в Киеве в возвышенной аристократической его части, «на горе». Люди бросились искать воеводу, но он во-время успел скрыться. Часть восставших устремилась в тюрьму и освободила заключенного там полоцкого князя Всеслава. Другая часть вос­ставших отправилась к княжескому дворцу «прегися (спорить) со князем». Изяслав сидел с дружинниками во дворце у раскры­того окна. Народ стоял внизу и сильно шумел. Дружинники уга­дывали опасность, и один из них, очень близкий князю человек, советовал принять меры к охране в тюрьме Всеслава. Другие советовали еще раз обмануть Всеслава, подозвать его к тюрем­ному оконцу и здесь пронзить мечом. Киязь отказался от этого предложения, да и было уже поздно что-либо предпринимать, так как восставшие больше не ждали. Прервав свои переговоры с князем, народ бросился на помощь тем, кто осаждал тюрьму. Изяслав и Всеволод решили спасаться бегством.

Освобожденный Всеслав стал киевским князем по воле веча. Изяслав бежал в Польшу, где надеялся найти помощь (польский король приходился ему племянником). Надежды Изяслава оправдались: с польской помощью ему удалось вернуться в Киев. Посаженный народом князь Всеслав, пользуясь ночной темно­той, тайно покинул выступившее с ним против Изяслава войско и бежал в Полоцк. Утром войско узнало, что осталось без вождя, и отступило к Кневу. Вече отправило посольство к Святославу и Всеволоду с требованием явиться немедленно в Киев и всту­пить в переговоры с Изяславом, угрожая в противном случае сжечь город и уйти в «Греческую землю».

Угроза уйти в «Греческую землю» не случайна. В. Г. Ва­сильевский и М. Д. Приселков достаточно убедительно показы­вают, что половецкий вопрос касался отнюдь не только русских интересов, но в той же мере имел отношение к Византии и Бол­гарии, на земли которых половцы также не раз направляли свои удары. Эти государства принимали против половцев общие меры. Связанность международной политики здесь сказывается очень сильно

От Изяслава киевские городские люди, очевидно, ждали жестокой расправы. Святослав и Всеволод взяли на себя роль посредников. Они обратились к своему брату с предложением не водить поляков на Киев, потому что в этом нет никакой нужды: «Всеслав ти бежал, а ие води Ляхов Кыеву, противна бо ти нету; аще ли хощеши гнев имети и погубити град, то веси, яко нама жаль отня стола».

Изяслав сделал вид, что готов исполнить предложение бра­тьев, но в конечном счете обманул их. Он послал вперед своего сына Мстислава, который произвел расправу: 70 человек из тех кто освобождал из тюрьмы Всеслава, Мстислав казнил, многих ослепил, часть уничтожил без суда. По трупам вошел он в Киев и продолжал расправу. Между прочим, он велел перенести торг, где народ обычно собирался на вече и откуда грозил самому князю Изяславу, в другое место, иа гору, где жили бояре и дружин­ники, всегда готовые выступить в случае нового народного воз­мущения. Восстание было подавлено, но сила сопротивления угнетенной массы не была сломлена. Через три года движение проявилось с новой силой.

Это первое упоминание выступления вечевого собрания в Киеве. Оно ясно говорит нам о росте политического значения горожан.

Усмиренные жестокими мерами городские низы притихли, но не сдались. В Киеве было неспокойно. По городу ходили зловещие слухи и толки. Явился какой-то волхв, стал смущать народ своими предсказаниями: скоро-де Днепр потечет обратно, Греческая земля станет на место Русской, а Русская — на место Греческой, и другим землям тоже предстоят всякие перемены.

Слухи эти о Греческой и Русской землях, на первый взгляд кажущиеся нелепыми, повидимому имели серьезные основания. Византия не могла оставаться равнодушной зрительницей ослаб­ления политической и военной мощи Древнерусского государства, в чем она была сильно заинтересована. Вероятно подготовлялись крупные события в плоскости русско-византийских отношений, которые преломились на Руси в виде слухов, попавших и на страницы наших летописей^г.

Летописец не мог скрыть, что город был полон каких-то тре­вожных и непонятных для него ожиданий.

О восстании киевлян в 1113 г. и о выступлении городских низов по вопросам, связанным с кандидатурами на киевский стол, речь идет ниже. Все эти факты подтверждают уже выска­занную мысль о росте политического значения древнерусских городов.

То, что происходило в Киеве, не есть специфика Киева.

Общественная и политическая жизиь Новгорода в этом отношении не менее ярка. То же мы можем наблюдать, хотя и не в столь ярко выраженных формах, и в Полоцке, и в Смоленске, и в Галиче Южном, и во Владимире на Клязьме^[534].

Усиление политического могущества городов — это один из симптомов ослабления власти киевского князя и расчленения Древнерусского государства.

Факты политической жизни Киевского государства XI— XII веков говорят об этом совершенно ясно.

16. РАСПАДЕНИЕ «ТРИУМВИРАТА».