Уложенная комиссия

Большой шум в России вызвала другая инициатива императрицы. Екатерина II заявила, что для улучше­ния коренным образом российских порядков необходимо составить новое Уложение справедливых и разумных законов. Выработку новых законов она решила поручить Уложенной комиссии из выбранных представителей почти всех сословий. И вот, в 1767 г. в Грановитой палате московского Кремля собрались 564 депутата — представители дворян, купцов, государ­ственных крестьян и даже депутаты от различных народов, входивших в Российскую империю. Не допущены к работе в Уложенной комиссии бы­ли только крепостные. Депутаты привезли с мест наказы (пожелания к новым законам).

Открылась работа Уложенной комиссии слушанием наказа Екатери­ны П. Императорский наказ содержал пересказ и заимствования из работ просветителей Монтескье, Беккария, Юста и статей знаменитой француз­ской «Энциклопедии»1. Екатерина заявила, что намерена продолжать дело преобразования России на европейский лад, начатое Петром Великим. Императрица высказалась против крепостного права, против обычая при­менять в суде и следствии пытки, говорила о веротерпимости и предложи­ла обсудить вопрос о равенстве всех людей перед законом. В заключение Екатерина выразила надежду, что новое Уложение сделает российский на­род самым счастливым.

Речь императрицы произвела впечатление в России и за ее пределами. Екатериной II восхищались Вольтер, Дидро, Гримм и другие европейские просветители, с которыми российская императрица вела оживленную пе­реписку. Позже Вольтер написал одному из своих русских корреспонден­тов по переписке: «Я боготворю три предмета: свободу, терпимость и вашу императрицу».

Начались заседания Уложенной комиссии, которые тянулись полтора года. «Общее благо» никак не вырисовывалось... Каждое сословие отстаи­вало свои интересы.

Государственные крестьяне жаловались на тяжесть налогов, на захват зе­мель помещиками. Купцы возмущались тем, что дворяне открывают заво­ды и занимаются торговлей. Большинство дворянских депутатов наотрез отказывались сократить свою власть над крепостными. Об освобождении крепостных людей и слышать не хотели.

Лишь отдельные депутаты предлагали меры, которые, не слишком ущемляя ма­териальные интересы помещиков, защищали крестьян от их всемогущества: так, дворянин Козельский предлагал закрепить законом оброки и повинности крепо­стных, чтобы помещики не могли самовольно увеличивать их; депутат Маслов го­ворил, что следует создать особую государственную коллегию для управления вла­дельческими крестьянами, которая бы собирала с крепостных подати и оброки в пользу помещиков; несколько депутатов стояло за наделение крепостных кресть­ян правом собственности на землю.

Между тем грянула война с Турцией. Многие дворяне-офицеры заспе­шили в полки. Под предлогом войны деятельность комиссии временно приостановили, но по окончании военных действий она так и не возобно­вила свою работу.

Некоторые аристократы, например воспитатель наследника Павла Ни­
кита Панин, надеялись, что при Екатерине II будет ограничено самодер­
жавие в пользу дворянства, и прежде всего — аристократии. Панин разра­
батывал проект реформ, который был сродни идеям Д.М.Голицына.
Мечты о конституции. Через несколько недель после возведения Екатери ны II на трон воспитатель ее сына Н.И.Панин поднес императрице проект, где живо изобразил «временщиков, куртизанов и ла­скателей», которые сделали из государства «гнездо своим прихотям» и по­творствуют «лихоимству, роскоши, мотовству и распутству». Исправить положение Панин предлагал, ограничив самодержавие особым Импера­торским советом из 6—8 человек и созданием Верховного Сената, где засе­дали бы пожизненно депутаты, назначенные монархом, и депутаты, из­бранные от дворянства. В XIX в. декабрист М.А.Фонвизин рассказывал, что Панин желал, чтобы «Сенат был бы облечен полною законодательною властью, а императорам оставались бы исполнительная, с правом утверж­дать обсужденные и принятые Сенатом законы и обнародовать их».

Идеи Панина, как мы видим, перекликались с идеями Д.М.Голицына, пытавшегося ограничить самодержавие в 1730 г. Но Екатерина II не допускала никакого вмешательства в свои самодер­жавные права. Она вообще была убеждена, что абсолютная монархия — идеальная форма правления для России. «Российская империя есть столь обширна, — писала императрица, — что, кроме самодержавного государя, всякая другая форма правления вредна ей, ибо все прочие медлительнее в исполнениях». Н.И.Панин, в конце концов, сжег проект своей «Конституции». Прав­да, рассказывали, что даже за два дня до своей смерти этот высокопостав­ленный екатерининский вельможа убеждал наследника престола Павла даровать России конституцию. Кстати сказать, Павла, по мере его взросления, Екатерина II стала ненавидеть: она полностью отстранила сына от участия в государственной деятельности, а в конце своей жизни подумывала оставить престол внуку — Александру Павловичу. Итак, неограниченное русское самодержавие не пострадало при «просвещенной императрице», новое Уложение справедливых законов тоже не было создано.

Усиление крепостного прав. Но законы в стране принимались. Так, по указу от 17 января 1765 г. помещик мог отправить неугодного своего крепостного уже не только в ссылку в Сибирь, но и на каторгу, при­чем срок каторжных работ устанавливал сам помещик. Он же мог в любой момент вернуть каторжного домой.

Два других екатерининских указа запрещали под угрозой ссылки в Нер­чинск крепостным жаловаться на помещика и возлагали содержание воин­ских команд, посланных усмирять волнения крестьян, на самих крестьян.

Вовсю процветала торговля крепостными людьми.

Лишь одного права не имел помещик по отношению к своей крещеной собственности — не имел права убивать. Однако на деле многие крестья­не умирали вследствие наказаний, наложенных хозяевами. Психически ненормальная помещица Дарья Салтыкова замучила до смерти около ста человек, прежде чем ее отправили «за душегубство» под суд, а потом за­ключили в монастырскую тюрьму.

С 1750-х гг. в состоянии волнений находились приписанные к заводам крестьяне. Их положение было незавидным: многие казенные мануфакту­ры передали помещикам — те увеличивали повинности крестьян, переводя их с денежного оброка на дополнительные внезаводские работы (заготовку и поставку дров к заводам и т.п.). Приписные крестьяне роптали, их глав­ным чаянием были отмена заводской барщины и возвращение статуса го­сударственных крестьян. Екатерина II отправляла на заводы Урала и в иные места воинские команды, которым поручалось привести заводских людей «в должное рабское послушание». Действия команд отличались жестокос­тью. Так, в 1762 г. генерал-квартирмейстер А.И.Вяземский на уральских за­водах устраивал почти поголовные порки приписанных к заводам людей.

Но в то же время грубое давление на крестьян чередовалось в «екатери­нинский век» с мерами, которые облегчили положение отдельных групп крестьян. Екатерина II ограничила произвол остзейских баронов (немецких по происхождению дворян Прибалтики), введя регламентацию по­винностей прибалтийских, латышских и эстонских крепостных крестьян. Прибалтийским крестьянам разрешили подавать жалобы на произвол по­мещиков, были ограничены телесные наказания крестьян.

Секуляризация церковных владений. В 1764 г. вышел екатерининский указ о секуляризации церковных владений. (Такой указ издавал и Петр III, но в ходе дворцового переворота в пользу Екатерины, его отме­нили.) Около 2 млн. монастырских крестьян обоего пола перешли в уп­равление Коллегии экономии. Поэтому их стали называть экономически­ми. Положение бывших монастырских крестьян улучшилось. Ненавист­ную барщину отменили, крестьяне получили дополнительную землю к наделам. Государству они обязаны были теперь выплачивать денежный оброк, что способствовало торговой деятельности крестьян, росту их предприимчивости и инициативы. По мнению историков, до 1764 г. при­мерно 100 тыс. монастырских крестьян находились в волнении. Екатери­на II в своих «Записках» свидетельствовала, что в год ее восшествия на престол до 150 тыс. монастырских и помещичьих крестьян «отложилися от послушания, коих всех усмирить надлежало». После указа о секуляри­зации волнения бывших монастырских крестьян пошли на убыль.

Указ о секуляризации имел еще одно важное следствие. Государству бы­ла окончательно подчинена православная церковь. Это явилось заверше­нием длительного процесса постепенного лишения церкви самостоятельности, поэтому духовенство спокойно восприняло волю императрицы. Лишь ростовский митрополит Арсений Мацеевич выступил против, за что был лишен сана и отправлен в ссылку.

Придворная жизнь. Балами и празднествами двор Екатерины затмил Ели­заветинский. Он блистал роскошью. Чтобы быть в те времена светским человеком, надо было иметь несколько кафтанов с зо­лотым шитьем, бархатную шубу с золотыми кистями, всякие мелочи — типа осыпанных драгоценными камнями табакерок, парадный выезд с шестеркой лошадей и золоченым экипажем. Наряды придворных дам удивляют изысканностью, богатством и числом. Впрочем, придворные кавалеры немногим уступают дамам — костюм графа Орлова был расшит бриллиантами и стоил миллион рублей.

Однако двор Екатерины II отличался от прежних не только роскошью. У придворных и высшего общества теперь стало модным блеснуть знани­ем трудов знаменитых мыслителей XVII-XVIII вв. Дворяне выписывали из-за границы произведения просветителей десятками и сотнями томов. Каждый столичный вельможа считал необходимым иметь хорошую биб­лиотеку. Книги читали в подлинниках, переводов на русский язык почти не существовало. Дворянство, особенно столичное, и аристократия были уже достаточно хорошо образованны. Многие говорили на нескольких языках. В моду входил французский. При Екатерине выросло первое «не-поротое поколение» российских дворян, которые обладали чувством до­стоинства, имели представление о чести благородного человека.

Но при всем этом «просвещенная царица» окружила себя невиданно большим числом любимцев. Двор погряз в интригах и разврате.

Правда, лишь некоторые из фаворитов Екатерины II (например, Алексей и Григорий Орловы, Григорий Потемкин) допускались к управлению государством. Другие фавориты продолжительное или краткое время «царствовали» при дворе. Впрочем, как все «вельможи в случае», они могли влиять на государ­ственные дела близостью к императрице, имея возможность «замолвить словечко». Поэтому «дружбой» с фаворитами не пренебрегали даже вид­ные сановники и военные чины. Екатерина щедро награждала фаворитов, полководцев, вельмож: дарила поместья с десятками тысяч крепостных.