Синтагма у Л.Л. Буланина

Вопросы синтагмы и синтагматического членения речи рассматриваются в книге Л.Л. Буланина «Фонетика современного русского языка». Автор отмечает, что “в синтагматическом членении… находит своё выражение осмысление говорящим данной ситуации”.[31] Показательно, что здесь впервые проскальзывает мысль о том, что синтагмы и их разграничение – это результат речевой деятельности субъекта речи. Если под “ситуацией” понимать передаваемое содержание, а не только ситуацию общения, то с цитируемой мыслью следует согласиться.

“Простейшие наблюдения над речью обнаруживают, что речевой поток не непрерывен, что он состоит из отдельных звеньев, отрезков, включающих в себя слово или группу слов, или целое предложение. Границы между такими отрезками обозначаются паузами… Нетрудно заметить, что это осмысленные сочетания слов… они образуют определённые синтаксические конструкции… Интонационно-смысловые единства, возникающие в процессе речи и являющиеся составными частями фраз или отдельными фразами, называются синтагмами” (с. 169).

Л.Л. Буланин, опираясь на устную речь, совершенно верно определяет синтагматическую основу речи, однако интерпретация синтагмы даётся им так, словно эта категория является общепризнанной (называются…). Не называются, а можно определить, квалифицировать как синтагмы. На данный период это более уместное представление данных лингвистических (речевых) единиц.

Изучение синтагмы и синтагматической основы речи только начинается, поэтому строить определения в виде общепризнанных формул вряд ли целесообразно. На данном этапе уместно не определять, а аргументировать, доказывать необходимость выделения, квалификации, признания и изучения рассматриваемой лингвистической структуры.

Термин синтагма многозначен и очень широко используется в науке о языке. Кстати, и сам Буланин подходит к синтагме как фонетической единице, рассматривая её в «Фонетике русского языка» как фонетическую, а не синтаксическую (речепорождающую) категорию.Далее он пишет: “… синтагматическое членение речи может передавать тонкие смысловые нюансы, Например, фраза Увидимся завтра вечером может быть произнесена без разделения на синтагмы (в данном случае фраза состоит из одной синтагмы). Фраза, состоящая из тех же слов, может быть произнесена и как двусинтагменная: увидимся завтра, / вечером. Странно слышать такую мысль о вариантах от автора, который несколько ранее утверждал, что “в синтагматическом членении… находит своё выражение осмысление говорящим данной ситуации ”. Если есть варианты, то ситуация не “данная”, а меняющаяся.

Буланин отмечает, что “второй вариант интонации передаёт дополнительный смысловой оттенок: время встречи подчёркнуто уточняется. Если в первом варианте время встречи мыслится нерасчленённо как вечер завтрашнего дня, то во втором варианте два понятия – завтрашний день и вечер – определённым образом соотнесены: одно уточняется другим. Соответственно меняется и грамматическая структура: в первом варианте завтра вечером является одним членом предложения, во втором варианте представлено обстоятельство времени завтра и уточняющий член предложения вечером ” (с. 170).

Рассуждения автора вполне логичны и убедительны, только сама фраза, точнее, два её варианта, как их называет автор, вызывает удивление. Буланин не замечает, что во втором случае совершенно иная структура: у неё иная интонация, что на письме приводит к разному пунктуационному оформлению. При наличии запятой уже ни о каких вариантах не может быть речи: это совершенно иная структура (Ср.: Казнить нельзя, помиловать и Казнить, нельзя помиловать). Каждая речевая структура (в данном случае предложение) характеризуется грамматическими, интонационными и содержательными индивидуальными признаками. У рассматриваемых Буланиным структур, разная пунктуация и разная интонация. Странно, что такое смешение структур происходит не на синтаксическом уровне (что в какой-то степени было понятно и объяснимо), а на фонетическом.

В данном случае перед нами общетеоретические рассуждения над квазифразой без обращения внимания на пунктуацию. Реальная фраза в устной речи субъекта всегда однозначна, у неё не может быть никаких вариантов. Но в письменной речи здесь неизбежны два предложения с разной пунктуацией:

Увидимся завтра вечером и Увидимся завтра, вечером.

Автор почему-то не обращает внимания на то, что в одном случае в написанном им предложении есть запятая, а в другом – её нет. Эти фразы передают хотя и близкое, но разное содержание, что отражается на письме пунктуацией, а в устной речи – интонацией. Субъект речи может передать только какой-то один из дизъюнктивных вариантов (или… или), но никак не оба.

Следовательно, слушатель (или читатель) легко может осознать авторское содержание, у него тоже не может быть никаких вариантов. С какой целью ему это делать, если ему предельно ясна речь говорящего? Язык – материал для коммуникации; звучащая речь – это конкретная коммуникация, а не материал для модификации структур и их содержания слушателем.

Речь всегда индивидуальна, она передаёт одно-единственное содержание – авторское. Задача слушателя и особенно читателя – осознать именно это содержание. Слушателю субъект речи помогает своей интонацией. Читателю приходится разбираться в тексте самостоятельно, чтобы прийти к адекватному содержанию. Кроме того, уместно напомнить, что знаки препинания – это не нечто второстепенное, сопутствующее, а такие же единицы кода, как и слова или интонация. Они отражают различия в интонации, а следовательно, в структуре и содержании, что так тонко и убедительно отметил ранее сам автор. Не учитывать эти различия неправомерно.

Задача читателя заключается не в том, чтобы выискивать многообразие смысловых отношений, которые могут быть скрыты в той или иной фразе (ему даны не отдельные, обобщённые слова, а конкретная завершённая, закодированная индивидуальная речь в виде текста с её единственным вариантом авторского содержания).

Так что значение запятой в речи не менее важно, чем значение слова, а порой намного важнее: в той или иной ситуации слово можно опустить, а знак препинания – нельзя. С таким же успехом можно менять и слова в тексте, выясняя изменения в передаваемом содержании. Только какое отношение всё это будет иметь к авторскому варианту содержания?

Читатель должен стремиться к тому, чтобы понять мысли автора, а не пытаться заменить их своими. Приводимые Буланиным фразы имеют разную пунктуацию, разное интонационное оформление, разную структуру, т.е. перед нами разные их значения. Поэтому отождествлять их и считать вариантами одного и того же предложения, на наш взгляд, не только нецелесообразно, но и недопустимо.

Если речь непосредственно составляется из синтагм, то это порождает мысль, согласно которой расчленять текст как законченную конкретную синтагматическую структуру вполне естественно именно на те компоненты, из которых автор составлял свой текст. Если содержание текста составляется из значений последовательно наращиваемых синтагм, то и разобраться в нём можно только на основе этих же синтагм. Поэтому письменная речь должна члениться читателем на те синтагмы, из которых она была непосредственно составлена. Адекватность синтагм при их организации в текст и чтении – основное условие адекватного понимания содержания текста. Синтагмы – реальные факты речевой деятельности как субъекта, организующего речь, так и его слушателей и особенно читателей, старающихся правильно её понять.

Л.Л. Буланин, высказывая много ценных мыслей относительно синтагмы, её интонационного, смыслового и грамматического оформления, о синтагматическом членении речи, вместе с тем оставляет субъекта речи и его синтагматику без внимания и говорит только о членении речи на синтагмы, о выразительности различных смысловых вариантов, обусловленных разным синтагматическим членением.

Однако такой подход может быть уместным, пожалуй, лишь в отношении лирических произведений, для которых многозначность – положительное качество.

Во всех других речевых сферах многозначность речи нежелательна или вообще недопустима, так как ведёт к искажению содержания, противоречит основной функции речи: быть средством общения и взаимопонимания. Читатель в своих действиях по членению текста не свободен. Они у него обусловлены действиями автора при создании последним синтагматической структуры текста.

У Л.Л. Буланина отсутствует коммуникативный аспект синтагматики, тогда как синтагматическая структура речи, любого текста определяется субъектом речи, а чтобы текст был адекватно понят адресатом, последний должен осознать его авторскую синтагматическую структуру.