Синтагма и предложение

Если пытаться осмыслить содержание предложения на уровне его слов как номинативных лингвистических единиц, несложно убедиться в том, что воспринимается оно вовсе не на уровне отдельных слов, как, впрочем, не на уровне слов воспринимается и содержание текста в целом. Это естественно, потому что отдельные слова, если они не выполняют в речи функцию однокомпонентной синтагмы, не являются самостоятельными речевыми единицами. Их подлинная речевая жизнь проявляется в сочетаниях с другими словами, т.е. изначально слова используются в речи комплексно, в синтагмах.

В зависимости от передаваемого содержания синтагма как минимальный исходный структурно-смысловой компонент речи представляет отдельный компонент содержания. Это может быть реалия и её ситуативно важные акцидентные признаки или свойства в качестве единого однозначного компонента структуры и содержания, реалия и её действие (или состояние), действие и его объект, действие и любое из самых разных обстоятельств, при котором оно протекает и т.п. Количество и структура синтагм обусловлены коммуникативной целью, нюансами содержания, которые пытается передать субъект речи. Интонация, отражая синтагматическую структуру речи, выступает как основной способ интерпретации содержания. Так язык народа, приходя в речи в движение, из средства и материала превращается в способ мышления и общения[66].

Выделение в тексте предложений можно квалифицировать как традиционный способ оформления письменной речи, цель которого – сделать текст более доступным для адекватного восприятия. Деление текста на предложения способствует его содержательной структуризации, помогает осознать его синтагматику, а следовательно, оно адаптирует его, способствует восприятию и осмыслению его содержания в целом. Известно, что в древнерусском языке тексты не членились на предложения. Так, например, был оформлен подлинник «Слова о полку Игореве». Естественно, при таком оформлении читателю нужно было последовательно осознать в тексте вовсе не предложения и их значения, а общее содержание, которое передавалось синтагмами. Категория предложения оставалась за пределами внимания читателей (ибо в тексте не было никаких предложений), тем не менее все адекватно воспринимали текст и его содержание. Это позволяет заключить, что роль предложений в тексте вовсе не основная, а сопутствующая и появились они в текстах не с возникновением письма, а на определённом этапе развития письменности.

Почему в древности предложения не выделялись в тексте? По-видимому, это объясняется тем, что письмо изначально опиралось на живую речь, которой предложение не свойственно, оно является избыточным как для субъекта речи, так и для слушателя. Чего не было в устной речи, того, естественно, не оказалось и в письменной. В устной речи были мысли, которые шли непрерывным потоком. Поэтому тексты представляли собой непрерывный графический поток. Уже в древности люди интуитивно чувствовали, что в речи не слова разграничиваются паузами, не они выделяются в качестве важных смысловых её компонентов. Многие слова вообще произносятся слитно, без пауз. Возможно, поэтому в первых письменных опытах слова писались вообще без пробелов, предложения не выделялись, так как они при устном общении вообще не фиксировались сознанием. Понадобились многие годы речевой практики и её теоретического осмысления, чтобы слова стали писать раздельно, чтобы появились предложения – как способ более доступного оформления текста путём последовательного выделения в нём его мыслей. Предложения стали выполнять в нём весьма важную, но не смыслопорождающую функцию. Её можно квалифицировать как функцию оформления текста в виде выделения его мыслей. Весьма часто они включают несколько синтагм, которые определяют их структуру и содержание, но могут состоять из одной синтагмы, если отражают один факт действительности.

Расчленив многокомпонентное предложение на синтагмы в соответствии с его синтагматической структурой, составленной автором, можно легко понять его содержание. Последовательный аналогичный подход ко всем предложениям текста приводит к адекватному пониманию его содержания. На основе каких речевых единиц текст и каждое его предложение понимаются, из этих единиц они непосредственно и составлены. Читателю нужно расчленить текст и все его предложения на исходные синтагмы, что вполне естественно и логично. Ему нужно осознать синтагматическую структуру каждого предложения и текста в целом, так как она является смыслонесущей, и в результате осмысления межсинтагматических связей и отношений восстановить авторскую интонацию.

Выделив в тексте предложения и тем самым разграничив его мысли, автор несколько облегчил работу читателю в синтагматическом членении текста. Но основные действия по установлению синтагматической структуры текста каждому читателю приходится выполнять самостоятельно, опираясь при этом на структуры предложений. Поэтому ему необходимы соответствующие знания, умения и навыки.

Устная речь мимолётна, она предполагает присутствие в момент её звучания того, кому адресуется. Субъект устной речи полностью освобождает слушателя от необходимости членить речь на синтагмы. Он это делает сам. Благодаря его интонации представленный вариант синтагматической структуры адекватно осознаётся слушателем.

Письменная речь требует от читателя умелого, серьёзного анализа, навыков членения и расшифровки. Если оформлять звучащую речь письменно, например, при написании диктанта, с попутным заданием для пишущих определить самостоятельно границы между предложениями, неизбежно получим разные результаты – и в отношении количества предложений, и в отношении границ между ними. Содержание диктанта все понимают одинаково, но психическое восприятие и квалификация его предложенческих структур будут разными.

Многие лингвисты утверждают, что предложение имеет чётко выраженные границы. Однако с таким утверждением можно согласиться лишь тогда, когда предложение рассматривается отдельно от текста, из которого оно изъято, когда работа проводится на уровне отдельного предложения. Но если мы имеем дело со звучащей связной речью, которую нужно записать, то по окончании работы выяснится, что предложенческие структуры в записях у разных людей разные.

И это естественно, потому что в устной речи осуществляется интонационное членение только на синтагмы. На основе линейного наращения их значений воспринимаются фразы, последовательно отражающие мысли передаваемого сообщения. Но фразы устной речи не адекватны предложениям в тексте. Предложение может соответствовать отдельной фразе, но может включать и несколько фраз, так как люди в своей психической деятельности по-разному воспринимают связь и единство передаваемых мыслей. Поэтому работа по трансформации устной речи в письменную неизбежно связана с разными вариантами, с догадками и предположениями, обусловленными особенностями психической деятельности конкретной личности. Даже при записи текста под диктовку невозможно однозначно определить те границы между предложениями, которые соответствовали бы авторскому варианту (естественно, если текст не состоит из структур типа Мама мыла раму, а несёт серьёзное содержание).

Членение устной речи на синтагмы одновариантно, оно помогает слушателям адекватно понимать субъекта речи. Членение письменной речи на синтагмы должно соответствовать авторскому варианту, что диктуется единством и конкретностью авторского содержания, но членение её на предложения предполагает те или иные варианты без каких-либо модификаций для передаваемого содержания. Об этом свидетельствуют результаты многих экспериментов. Их участникам было предложено записать на слух текст знакомого им стихотворения (примерно 20 строк). Затем каждый результат был сопоставлен с авторским вариантом. Сравнивались предложения, их количество и границы между ними. Примерно у 70 % участников отмечены расхождения в границах между предложениями с авторским их вариантом. А ведь каждый из них неоднократно читал это стихотворение, многие знали его наизусть. Всё это позволяет сделать ряд выводов:

1) восприятие текстов и их запоминание осуществляется многими людьми на основании общего содержания, а не на основе содержания структур отдельных предложений;

2) предложения в тексте и границы между ними не являются для читателей основополагающими и при чтении текста (даже при заучивании) не находятся в центре внимания;

3) содержание речи воспринимается читателями на уровне синтагм и при записи текста на слух или по памяти читатели воспроизводят не его предложения, а синтагматическую структуру как способ представления и сохранения его содержания;

4) предложения выделяются в тексте хотя и в соответствии с традиционным их оформлением, но субъективно: на основании личного восприятия, с учётом личных лингвистических знаний, умений и навыков;

В системе языка каждое предложение – это типичный образец, абстрактная схема или метаструктура, составленная с конкретной учебной целью, когда её содержание не имеет никакого значения и главное – отразить в нём то или иное грамматическое явление. В сфере речи оно представляет собой индивидуальную, грамматически оформленную содержательную структуру. В языке предстаёт не предложение, а категория предложения илиего структурная модель, которая ввиду своего абстрактного характера отражает лишь главную особенность устройства структуры. Схема не имеет конкретного содержания, а лишь указывает на односоставность или двусоставность как способ передачи главного грамматического значения предложения (значение предикативности).

Речь же настолько многообразна, что отнести предложение полностью к каким-то схемам невозможно. Такое “предложение” не соответствует реальному речепорождению и структуре конкретного предложения, которое состоит не из слов или словоформ, как отражает схема, не из состава подлежащего и состава сказуемого, а из синтагм как минимальных исходных его компонентов, как отражает безграничная речевая практика. Так, в речи немало предложений, в которых невозможно выделить составы подлежащего и сказуемого: это все многокомпонентные распространённые предложения, в которых подлежащее и сказуемое входят в одну и ту же синтагму. Например, в предложении, являющимся ответом на вопрос Что / он купил вчера на ярмарке? (Он купил / последний сборник Вознесенского), нет составов подлежащего и сказуемого как самостоятельных частей предложения, так как здесь подлежащее и сказуемое (Он купил) являются компонентами предикативной синтагмы, вошедшей в предложение в качестве одной из его минимальных исходных единиц. И членить её в составе предложения на отдельные части, квалифицируя их самостоятельными компонентами предложения, нелогично (см. также более наглядный пример на с. 219).

Структура и содержание письменной речи обусловлены коммуникативной целью автора и соответствующим качеством конкретных синтагм. Нами был проведён эксперимент, при котором его участникам, студентам-филологам (192 человека), была предложена синтагматическая запись речи. Опираясь на её синтагматическую структуру, каждому респонденту нужно было определить границы между предложениями. Предварительно все прослушали магнитофонную запись данного речевого фрагмента. Так что его содержание адекватно поняли все присутствующие.

Несмотря на аудиовизуальную опору, различия в определении границ предложений в записях участников были весьма наглядны. Ни у кого из них границы между предложениями не совпали с авторскими. И это в тех условиях, что предложение как основная синтаксическая категория изучается в школе и вузе в достаточном объёме. Оно объясняется как центральная синтаксическая единица с чёткими структурными, интонационными и смысловыми границами. Всё это внушается учащимся с детских лет без какой-либо критической проверки. Однако на практике оказывается, что в тексте предложение не такая уж очевидная речевая структура, как о нём говорят. Чёткость границ у него исключительно теоретическая.

Участники эксперимента на основании своих действий сделали вывод, что с разграничением предложений в речи не всё так просто, как об этом априори пишут исследователи. Как известно, самая надёжная истина та, которую человек открывает сам. Поэтому и в обучении, и в научном исследовании максимально должны использоваться эвристические методы, как наиболее надёжные и эффективные.

Хотя в речи используется общий языковой материал, учитываются единые языковые законы, правила, традиции и многовековой общенародный речевой опыт, тем не менее порождение её всегда носит индивидуальный характер. Оно является личностным уже на уровне синтагм, т.е. на уровне минимальной речевой единицы. Но оно не настолько индивидуально, чтобы исключить взаимопонимание субъекта речи и её адресатов. В каждом случае субъект опирается на общую языковую систему, он использует общие средства, соблюдает общие правила, принципы и требования. Хотя знаменательные средства языка он выбирает самостоятельно и по-своему опирается на правила, но обязательно учитывает многовековой речевой опыт, культурно-речевую традицию, а также требования конкретных речевых стилей и жанров. В речи как механизме общения можно найти общее, языковое (слова как единицы словарной системы, словоформы как единицы морфологической системы языка, схемы сочетаний слов, модели предложений), но составляется она непосредственно из минимальных речевых единиц (синтагм) как исходных недифференцированных компонентов речи. Причём предложения текста не строятся по определённым схемам, а соответствуют определённым схемам.

Особенность синтагм в том, что языковые средства используются в них спонтанно и комплексно, меняя при этом качество своего значения – языковое на речевое. В системе языка слово представлено как лингвистическая единица обозначения реалии-типа. Но в речи оно должно отражать конкретный предмет. Поэтому при формировании речи в синтагме обычно используется группа слов, что приводит к возникновению у неё единого ситуативного значения. В синтагме слова совместно меняют качество своего значения: отдельные обобщённые их значения трансформируются в общее конкретное, ситуативное содержание. Синтагма может состоять из одного слова, выполняющего соответствующую функцию. Если речевое значение однословной синтагмы определяется на основании её связи с другими синтагмами, то значение многокомпонентных синтагм в значительной степени определяется их структурой. В этом плане они часто в содержательном отношении в известной мере самодостаточны.

Обратимся к следующему речевому фрагменту, условно считая его минимальным текстом:

У всех наших близких людей есть недостатки, в том числе и серьёзные. И ежедневно мы эти недостатки видим. Но это вовсе не значит, что у них их больше, чем у других людей. А главное, недостатки близких мы уже знаем.

Данный текст представляет собой цепь слов, и это наводит на мысль, что он построен именно из них. В нём четыре предложения, что в свою очередь порождает уже новое предположение, согласно которому он построен из предложений. Чтобы принять утверждение, что речевая цепь строится из слов, очевидно, нужно убедиться в том, что любое слово этой цепи должно не только сочетаться по смыслу с лексемами слева и справа, но и иметь с ними синтаксическую связь.

Иначе говоря, связь и единство контактирующих звеньев – общее требование к любой цепочке, в том числе и словесной. Поэтому слова в данном тексте, если именно они являются его минимальными компонентами, должны быть последовательно связаны между собой – синтаксически и по смыслу. Выясняя, насколько данный текст соответствует этому требованию, убеждаемся, что он ему не соответствует: в нём есть рядом расположенные слова, между которыми нет ни синтаксической, ни смысловой связи. Так что речь представляет такую последовательность слов, в которой далеко не все рядом стоящие лексемы непосредственно связаны между собой по смыслу и синтаксически. Речевая словесная цепь часто имеет разрывы между отдельными лексемами. Из этого следует единственно возможный вывод, подтверждающий ранее высказанную мысль: речь строится не из отдельных слов, а из единых лексических групп, между которыми на основании синтаксической связи их ключевых слов устанавливается смысловая и синтаксическая связь (межсинтагматическая связь).

Синтагмы, как и любые другие речевые единицы, всегда конкретны по структуре и по содержанию. Они функционируют в сфере речи, выступая в ней в качестве исходных одномерных структурно-смысловых единств. Когда между ними в результате их наращения устанавливается синтаксическая и смысловая связь, в том числе и опосредованная, они формируют составные речевые структуры. В устной речи это фразы и сообщение, а в письменной – простые и сложные предложения, высказывания и текст в целом. Если между ними синтаксическая связь прерывается, а смысловая ослабевает, обычно оформляется новый абзац как показатель очередного высказывания.

Теперь рассмотрим данный текст как цепочку предложений.

Обращаясь к предложению как речевой структуре, можно ли утверждать, что именно оно является минимальной речевой единицей в тексте? Если иметь в виду нераспространённые однозначные предложения или некоторые односоставные типа Шёпот, Робкое дыханье, Трели соловья, положительный ответ вроде бы очевиден. Однако если предложения будут распространёнными, двусоставными, осложнёнными или сложными, то они заставят дать отрицательный ответ на этот вопрос, потому что такие предложения состоят из нескольких минимальных структурно-смысловых частей. Составную структуру содержания имеют все предложения рассматриваемого текста:

У всех наших близких людей / есть недостатки, / в том числе и серьёзные. / И ежедневно / мы эти недостатки видим… и т.д.

Уже в первых двух предложениях легко осознаются соответственно три и две синтагмы, разделённые в устной речи паузами, а на письме две границы подсказываются пунктуацией (запятой и точкой), остальные же читателю приходится определять на основании воспринимаемого содержания. Паузы, разделяя синтагмы, разграничивают их значения и указывают на смысловые отношения между ними. Но главное здесь то, что паузы, способствуя выделению и делимитации синтагм, дают возможность осознать значения синтагм и тем самым объединить их значения в единое содержание.

Действия, направленные на определение минимальных речевых единиц, обычно вызывают у многих читателей затруднения. Далеко не каждый человек при первом чтении незнакомого текста сможет легко разделить его на минимальные структурно-смысловые единицы, из которых автор его составил, что гарантировало бы адекватное понимание его содержания. Этим он никогда не занимался – ни при обучении чтению, ни при изучении родного языка. Анализируемый текст с точки зрения количества предложений можно представить в различном оформлении. Предложений в нём могло быть больше:

У всех наших близких людей есть недостатки. В том числе и серьёзные. И ежедневно мы эти недостатки видим. Но это вовсе не значит, что у них их больше, чем у других людей. А главное, недостатки близких мы уже знаем.

Их могло быть меньше: текст можно представить одним предложением:

У всех наших близких людей есть недостатки, в том числе и серьёзные, и ежедневно мы эти недостатки видим; но это вовсе не значит, что у них их больше, чем у других людей, – а главное, недостатки близких мы уже знаем.

Но и такой графический его вариант передаёт прежнее содержание. Различия в оформлении предложенческих структур обычно обусловлены индивидуальной причиной: разным психологическим восприятием фрагментов содержания текста и личными навыками и приёмами оформления письменной речи. Одни люди воспринимают содержание в качестве единого целого, другие же – как нечто целое, представленное в виде объединения нескольких частей, – порой настолько специфических, что статус некоторых предложений в таких случаях определяется скорее по их месту и роли в контексте, чем по их грамматическим показателям. Лишь в контексте происходит осмысление структуры и содержания такого предложения.

Количество синтагм в тексте при восприятии авторского содержания для любого читателя – величина постоянная. Авторские границы между синтагмами для читателя едины и постоянны.

У всех наших близких людей / есть недостатки, / в том числе и серьёзные. / И ежедневно / мы эти недостатки видим. / Но это вовсе не значит, / что у них их больше, / чем у других людей. / А главное, / недостатки близких / мы уже знаем.

Если у автора синтагматический строй данного речевого фрагмента был именно таким, то и у каждого читателя он должен быть тоже таким, ибо он является заданным. Только в этом случае достигается точное его понимание (Аналогичные примеры см. на стр. 202).

Синтагматическое членение текста и всех его предложений настолько чётко отражает его структуру и содержание, что его легко можно понять даже без знаков препинания и указания границ между предложениями, отметив лишь характер пауз: менее продолжительную (одной линией) и более продолжительную (двумя или тремя линиями).

У всех наших близких людей / есть недостатки // в том числе и серьёзные /// и ежедневно / мы эти недостатки видим // но это вовсе не значит / что у них их больше / чем у других людей /// а главное // недостатки близких / мы уже знаем.

Адекватность синтагматической структуры чрезвычайно важна для научных, учебных и официально-деловых текстов, для текстов законов, конституции, различных приказов, постановлений и распоряжений, когда никаких инотолкований не должно быть.

Рассмотрим синтагматическую структуру уже знакомого нам простого предложения из «Евгения Онегина». Сначала отметим в нём места, где между рядом расположенными словами отсутствует синтаксическая связь.

… Проснувшись рано, \

В окно увидела Татьяна \

Поутру побелевший двор, \

Куртины, кровли и забор, \

На стёклах \ лёгкие узоры,

Деревья \ в зимнем серебре, \

Сорок весёлых \ на дворе \

И мягко устланные горы \

Зимы \ блистательным ковром.

В этом предложении всего 26 знаменательных слов и словоформ. В нём нет синтаксической и смысловой связи между следующими двадцатью стоящими рядом словами: рано и в окно, Татьяна и поутру, забор и на стёклах, на стёклах и лёгкие, деревья и в зимнем, серебре и сорок, весёлых и на дворе, на дворе и мягко, горы и зимы, зимы и блистательным.

Три словоформы – на стёклах, на дворе и зимы – не имеют непосредственно никакой связи с соседствующими словами – слева и справа. Тем не менее это предложение представляет собой образцовую связную речь. Так что это ещё одно подтверждение тому, чтоне из отдельных слов непосредственно оно организовано, а из единых словесных групп – синтагм.

Все синтагмы имеют свою структуру и конкретное содержание, психологически воспринимаются в качестве единых структурно-смысловых фрагментов, которые выступают при организации речи в качестве исходных одномерных компонентов структуры и содержания предложения.

В метаязыковом отношении предложение как предикативная, самодостаточная структура является важнейшей грамматической единицей, которой в значительной степени исчерпывается изучение грамматики. Но при речевой организации и передаче конкретного содержания основным компонентом выступает синтагма. Именно она является исходной одномерной речевой единицей (с одним фрагментом ситуативного содержания), тогда как подавляющее большинство предложений предстают составными по структуре и содержанию, в том числе и рассматриваемое.

Последовательно наращивая свои значения, синтагмы развивают общее содержание речи, которое выливается в устной форме в полное сообщение, а в письменной – в текст. Таким образом, синтагматическая структура речи является смыслонесущей, это способ (форма) представления содержания.

Выделение в тексте предложений – это традиционный способ упорядочения в нём его мыслей, оно помогает читателю разобраться в синтагматической структуре, интонации и содержании текста. Текст можно сравнить с многоэтажным зданием. Этажи – это предложения. Но не из этажей строится здание. Они помогают быстрее разобраться в его структуре. Появление каждого очередного этажа указывает на продолжение строительства здания в целом. Отдельные кирпичи, панели, блоки и бетонные перекрытия – вот что является строительным материалом и для этажей, и для всего здания. Такова же роль синтагм по отношению к предложению и тексту. Именно из них как минимальных конкретных компонентов составляются все этажи (т.е. предложения и высказывания) и здание речи (текст) в целом. Не этаж и не предложение являются целью строительства, а здание, применительно к речи – текст в целом, как форма представления завершённого содержания.

По мнению Л.В. Щербы, пауза внутри синтагмы невозможна, так как она разрушит целостность синтагмы. Она возможна только на границе между синтагмами. Что касается структуры синтагм, учёный считал, она может состоять из нескольких слов, но может состоять из одного слова.

Написав последнее предложение, мы обратили внимание на то, что оно само в качестве иллюстрации представляет интерес как с точки зрения синтагматического членения, так и с точки зрения содержания предложения и структуры его синтагм. Вернёмся к нему, но уже как к иллюстрации:

Что касается структуры синтагм, / учёный считал, / она / может состоять / из нескольких слов,/ но может состоять / из одного слова.

В предложении семь синтагм. Почему речевой компонент она выделен в качестве самостоятельной синтагмы? Если бы не было двух последних синтагм, передающих отношения противопоставления (но может состоять / из одного слова) и заставляющих говорящего (или человека, пытающегося осмыслить написанное предложение) осознавать паузу после она и после может состоять, перед синтагмой из нескольких слов, то синтагматическое членение и структура синтагм были бы иными. Например, без противопоставления:

Что касается структуры синтагм, / учёный считал, / она может состоять / из нескольких слов или

Что касается структуры синтагм, / учёный считал, / она может состоять / из одного слова.

Но так как две последние синтагмы в исходном предложении в равной степени, как и две предшествующие им, относятся к речевому компоненту она, образуя соотносительную противительную структуру,то включать она и может состоять в одну синтагму нецелесообразно, ибо в этом случае будут искажаться логико-смысловые нюансы и содержание речи в целом.

Поэтому речевой компонент она представляет собой самостоятельную синтагму, которая связана межсинтагматической предикативной связью параллельно с каждой из двух ветвей последующих четырёх синтагм:

В любой связной устной речи паузами чётко отражается членение её на синтагмы. В ней нет членения на слова, как, впрочем, нет членения и на предложения. Слова и их значения благодаря своему звуковому составу и ударениям узнаются на уровне каждой выделенной синтагмы, и тем самым осознаётся конкретное содержание всех синтагм.

Рассмотрим ещё один речевой фрагмент:

При наращении синтагм на основе их значений порождаются мысли, которые в письменной речи выделяются в виде предложений.

В письменной форме данный фрагмент при чтении вызывает затруднение. То ли речь идёт о наращении синтагм на основе их значений, то ли на основе их значений порождаются мысли:

При наращении синтагм на основе их значений / порождаются мысли, / которые в письменной речи / выделяются в виде предложений или

При наращении синтагм / на основе их значений порождаются мысли, / которые в письменной речи / выделяются в виде предложений.

При устном восприятии данного фрагмента благодаря интонации субъекта речи никаких трудностей с его пониманием не возникает. Интонация устной речи отражает авторскую делимитацию синтагм, и этого вполне достаточно для адекватного восприятия речи.

Деление речи на письме на предложения и высказывания, графически обозначаемые абзацами, обязательно будет приходиться на одну из границ между синтагмами. Обычно там, где прерывается синтаксическая и смысловая связь между синтагмами или где она ослаблена. Пробелы же, разделяющие слова в тексте, никак не влияют на произношение отдельных синтагм – не случайно в старой письменности, напоминает Л.В. Щерба, слова не отделялись друг от друга.

Слова языка с их обобщающим значением могут соотноситься с любой ситуацией. Это общие смысловые заготовки языка, единицы с потенциальными когнитивными возможностями. Синтагмы, объединяя их, конкретизируют их общие значения и получают единое ситуативное содержание. Представленная в синтагме группа слов соотносится с конкретной речевой ситуацией, отражая конкретное содержание. Они не образуют новых понятий, а конкретизируют и уточняют те понятия, которые обозначают слова в системе языка. Причём это делается при помощи указания не только на качества, признаки или свойства, но и на принадлежность, действия, состояния, взаимоотношения и иные акцидентные, но ситуативно актуальные признаки обозначаемых реалий.

Дальнейшая конкретизация происходит при объединении синтагм в речи и формировании её содержания. Функциональная сущность синтагм состоит в том, что, формируя структуру речи и её содержание, они являются исходным речевым материалом в организации как устной, так и письменной речи. Только синтагма из всех речевых единиц принадлежит как устной, так и письменной формам речи. Она минимальное коммуникативное средство, которого, тем не менее, достаточно, чтобы в определённых речевых ситуациях выразить даже полное сообщение.

Любая речевая единица, начиная с синтагмы, в формате речи носит коммуникативный характер, в связи с чем в той или иной конкретной ситуации, будучи даже неполной, она может выполнять функцию более объёмных речевых единиц. Ранее уже рассматривался пример, когда полное сообщение передаётся синтагмой, причём не всей, а лишь той её частью, которая содержит главную информацию:

– Ты будешь чай / с сахаром / или без сахара? / – Без.

В ответе, содержащем исчерпывающую информацию по существу вопроса, содержательно важная синтагма представлена в предельно минимальном варианте. Ситуация общения настолько ясна её участникам, что в ответе опущены не только главные члены предложения и прямой объект, но даже падежная форма существительного, которая вместе с предлогом образует одну предложно-падежную форму, выполняющую в речи функцию самостоятельной синтагмы. Остался минимальный, содержательно необходимый компонент, способный обеспечить общение.

Функцию синтагмы смог самостоятельно выполнить предлог. При этом он имеет несколько языковых и речевых квалификаций. С морфологической точки зрения он служебная часть речи; является единственным, а потому главным в данной ситуации представителем предложно-падежной формы существительного, опровергая тем самым утверждение, будто бы предлог не является синтаксически значимым и знаменательным компонентом предложения. Но с синтаксической точки зрения данный предлог выполняет в предложении роль традиционного дополнения (или – в соответствии с теорией синкретизма – обстоятельства образа действия).

В системе речи он представляет самостоятельную синтагму. Являясь единственной эксплицитно представленной её частью, он выступает в устной форме в роли фразы, а в письменной – в роли предложения и передаёт содержание конкретного сообщения: ‘ я буду пить чай / без сахара’. Как видим, в сообщении опущены все пять слов, среди которых четыре знаменательных, остался только предлог. Его опустить нельзя. И он легко самостоятельно справился с коммуникативной задачей, выступая в данной ситуации в качестве основной содержательной речевой единицы. Выполняя в речи функции синтагмы и предложения, он приобретает их статусы и содержательные качества и должен квалифицироваться как содержательная речевая единица.

Именно таким реально оказался в речи этот “незнаменательный”, “не являющийся членом предложения” незаметный предлог без. Наглядный пример того, насколько речевое значение единицы может отличаться от языкового.

Рассмотренные ранее предложения свидетельствуют, что существуют разные виды связи: внутрисинтагматическая, объединяющая слова вокруг грамматически ключевого слова в пределах одной синтагмы, и межсинтагматическая, объединяющая синтагмы в связную речь.

Слова сочетаются в синтагмы не потому, что они относятся к тем или иным традиционно взаимодействующим частям речи – к существительным и прилагательным или к существительным и глаголам. Наоборот, части речи формировались на основе того, как слова взаимодействовали и сочетались друг с другом. Они объединяются в синтагмы потому, что этого требует характер передаваемого содержания.

Первопричиной объединения слов в минимальные речевые группы является не языковой, не грамматический, а содержательный фактор, внеязыковой. Они объединяются на основании взаимодействий и взаимоотношений реалий окружающего мира. Но сочетаются они на основе синтаксических связей, т.е. в соответствии с установившимися языковыми законами, правилами и требованиями, в соответствии с речевой традицией.

Благодаря синтаксическим связям между словами в речи, отражаются не только конкретные отношения между явлениями, понятиями, реалиями и их признаками, качествами, действиями или состояниями, но и грамматические значения.

Таким образом, отдельно взятое слово словарной системы языка не является самостоятельной речевой единицей и не может ею являться, потому что имеет обобщающее значение, в то время как речь всегда конкретна. Но оно может ею стать.

Слово как языковое средство является лишь предварительным материалом для речи. Чтобы оно стало конкретной речевой единицей, с ним должны произойти качественные изменения: оно должно войти в естественные связи и отношения с другими лексемами и в сочетании с ними конкретизировать своё значение, в результате чего они совместно получат речевой статус. Всё это происходит в синтагме.

Обратимся к минимальному тексту.

Хорошо, когда молодость души соответствует возрасту человека, обнадёживающе, если она осознаёт его, и весьма комично, если она забывает о нём.

Он состоит из трёх предложений, но его можно представить и в виде одного предложения. Три предложения легко могут трансформироваться в одно, при этом содержание текста осталось прежним. Становится очевидным, что предложение не является минимальной речевой структурой, на основании которой порождается текст.

Поэтому трудно согласиться с той квалификацией, которая даётся нынче предложению: “Определение предложения как минимальной, грамматически организованной единицы… является в настоящее время наиболее распространённым”[67].

Речевыми следует считать все содержательные единицы, которым присущи основные речевые признаки, а именно: индивидуальное порождение, конкретность структуры и содержания в конкретном тексте или устном сообщении. Все речевые – это структуры индивидуального порождения, тогда как языковые единицы являются всеобщими.

Предельно минимальной речевой единицей можно считать лишь ту структуру, которая характеризуется одномерностью, ситуативностью, речепорождающей функцией в формате текста, в который она входит в качестве его исходного компонента и выступает в нём в роли опорной единицы при восприятии его содержания или содержания любого его фрагмента (например, предложения).

Если предложение не отличается структурной и смысловой устойчивостью в речи, если в ней возможны различные его модификации, оно не может квалифицироваться в качестве речеорганизующей единицы. Его функция – оформление текста, традиционное упорядочение его содержания путём особого структурного представления. Расчленим рассматриваемый текст на синтагмы.

Хорошо / когда молодость души / соответствует возрасту человека // обнадёживающе / если она осознаёт его // и весьма комично / если она забывает о нём /

Мы сознательно не использовали знаки препинания и не указали границ между предложениями, определив лишь границы между синтагмами и продолжительность пауз на месте этих границ. Тем не менее речь воспринимается легко и однозначно.

Таким образом, перед нами текст, который состоит из таких фрагментов, которые в одних случаях совпадают с границами предикативных единиц, в других же – меньше этих единиц. А главное, эти речевые отрезки – синтагмы – характеризуются единством структуры и содержания.

В них единству конкретного фрагмента содержания соответствует единство конкретной структуры, что позволяет квалифицировать их в качестве одномерных речевых единиц. Ни одну из них нельзя видоизменить. В тексте синтагмы существуют только в том виде и в той последовательности, которые определил им автор. Они создают единую синтагматическую структуру текста, которая формирует и сохраняет его содержание, делая его однозначным.

Синтагмы имеют сходство с отдельным словом в том отношении, что внутрь любой из них нельзя вставить какую-либо другую синтагму или её компонент, сохраняя при этом её как ту же самую речевую единицу.

Синтагмы непросто поменять местами в речи, так как нужно обязательно учитывать границы каждой из них, их ритмико-интонационные и смысловые связи и отношения, их роль в формировании логической структуры текста.

При передаче некоторых синтаксических отношений синтагмы вообще нельзя поменять местами, место каждой из них становится строго фиксированным. Например, такими фиксированными являются все семь позиций общей синтагматической структуры рассматриваемого минимального текста:

1) Хорошо,

2) когда молодость души,

3) соответствует возрасту человека.

4) Обнадёживающе,

5) если она осознаёт его.

6) И весьма комично,

7) если она забывает о нём.

Очевидно, что не слова и не предложения, а названные синтагмы стали основой организации данного текста. Из них он составлен, каждая из них представляет собой конкретное речевое структурно-смысловое единство, т.е. конкретный фрагмент конкретной структуры, конкретного содержания и конкретного места в тексте.

Его содержание составлено из ситуативных значений всех его синтагм. Каждая из семи его синтагм отражает определённый фрагмент мысли. Даже первый фрагмент (Хорошо), представленный одним слова, нельзя в данном случае квалифицировать в качестве слова как представителя языковой лексической системы. Это уже нечто большее и, главное, качественно совершенно иное. Его следует квалифицировать как синтагму, получившую свой речевой статус с учётом связи с другими функционально аналогичными единицами.

С ними она связана интонационно, грамматически и содержательно (со второй единицей у неё подчинительная связь, с изъяснительными отношениями, осложнёнными значением времени и условия; с четвёртой и шестой – сочинительная, с сопоставительными отношениями).

Мало того, эта однокомпонентная синтагма выступает в речи в качестве самостоятельной предикативной единицы. Так что внешне это – вроде бы слово лексической системы языка, но по функции, по характеру содержания и своему конкретному статусу это однокомпонентная синтагма, выполняющая функцию главной предикативной единицы в составе сложного предложения.

Данную ситуацию можно соотнести с окружностью на плоскости. Такая окружность напоминает слово в языке. Но если окружность будет перенесена в пространство, т.е. в иную сферу, и начнёт двигаться вокруг своего диаметра, это уже не окружность. Она отражает уже геометрическое тело – шар.

Чтобы слово языка превратилось в речевой компонент, оно должно начать “вращаться” с другими словами или синтагмами в речевом пространстве, отражая фрагмент конкретной действительности. А отражать его может только конкретная речевая единица. И порождается такая единица не для того, чтобы существовать самостоятельно, в отдельности. Как сущность отдельного человека проявляется только в обществе, в единстве с другими людьми, так и сущность синтагмы проявляется только в речи – в сочетании с другими синтагмами. Схему межсинтагматических грамматических и смысловых связей в данном тексте можно отразить следующим образом:

В тексте три сложноподчинённых предложения. Главную часть каждого из предложений составляет одна синтагма. Эти синтагмы связаны между собой параллельным развитием мысли, а следовательно, параллельными структурами предложений, сочинительной связью (Хорошо... Обнадёживающе... И комично...) и сопоставительными синтаксическими отношениями.

В тексте можно обнаружить три звена синтагм. Первое звено составляют 1, 2 и 3 синтагмы. Второе представлено 4 и 5 синтагмами. А третье – 6 и 7 синтагмами. Первая синтагма связана со второй и третьей.

Структуру и содержание этого звена можно отразить математически: Хорошо + (когда молодость души + соответствует возрасту человека).

Второе звено: Обнадёживающе + если она осознаёт его.

А третье: И весьма комично + если она забывает о нём.

Синтагмы всех трёх звеньев, представляющие придаточные предикативные единицы, не связаны между собой ни грамматически, ни по смыслу, но благодаря синтаксическим и смысловым связям между первой, четвёртой и шестой синтагмами, с которыми они соответственно сочетаются, между ними возникает межсинтагматическая опосредованная смысловая связь, в результате чего формируется связное содержание текста.

Интонационно-содержательные сочетания слов в синтагмах могут иметь значение действия (если в них нет интонационно-смысловых уточнений и дополнительных синтагм), субъекта действия и т.д. Причём ситуативно известные синтагмы или их части могут опускаться. Например:

Каждый человек / учится: / один – / на своих ошибках, / другой – / на чужих, / а третий – / на чужих успехах и достижениях.

Синтагмы могут быть представлены группами различных объектов, о которых идёт речь (Это письмо / написал отец), разных обстоятельств, при которых протекает действие (Вчера в пять вечера / мне звонил брат), а также поясняющими или уточняющими группами слов или отдельными словами оценки высказываемого (Вчера, / в пять вечера, / мне звонил брат; Конечно, / он мог и не уходить).

Таким образом, синтагма и предложение – это две речевые единицы. Первая принадлежит устной и письменной формам речи, вторая – только письменной. Синтагма – простейшая единица, исходная, недискретная, одномерная, недифференцированная, речепорождающая. Предложение – обычно составная структура, выделяемая в письменной речи в качестве единицы оформления и последовательного представления всех мыслей текста.