Понятие о синтагме как речевой единице

Часто обращает на себя внимание тот факт, что люди по-разному понимают читаемые тексты. И это даёт повод для размышлений. Всё чаще появляется вопрос: а какова, собственно, цель обучения чтению?

Одни видят её в том, чтобы научить человека быстро читать. Поэтому, обучая детей чтению, ориентируют их на то, чтобы они прочитали как можно больше слов за единицу времени (обычно за минуту). В своё время очень многие учителя-словесники были увлечены этой идеей и видели свою основную задачу в том, чтобы научить питомцев быстро читать. Однако скорость чтения – это не цель обучения, а одно из качеств чтения.

У каждого человека свой темп мыслительной деятельности, поэтому в конечном счёте читать он будет с той скоростью, которая соответствует динамике его психической, в частности, мыслительной деятельности. При помощи чтения люди получают основную массу знаний, которые составляют их интеллектуальный арсенал. Естественно, что знания должны соответствовать тому, как они изложены в тексте. В связи с этим определяется основная цель обучения чтению – научить человека правильно понимать читаемое. Правильно – значит адекватно авторскому изложению.

Так что обучать чтению – значит обучать правильному пониманию содержания текста, как важнейшему виду рецептивной речевой деятельности. Но правильно понять текст при чтении можно только при условии последовательного осмысления всех тех исходных речевых единиц, из которых непосредственно были составлены его структура и содержание.

Таким образом, речевая практика приводит нас к исходной минимальной единице порождения речи и текста как одной из её форм. Речь имеет две формы – устную (живую, первичную, природную) и письменную (вторичную, искусственную, созданную человеком). Естественно, что опираться при исследовании и изучении необходимо на первичную её форму.

Известно, что порождается речь на основе средств языка, но не непосредственно из них, а с помощью минимальных речевых единиц, в которые обычно спонтанно трансформируются средства языка. Структура и содержание речи последовательно составляется из этих единиц. Языковые средства ввиду их обобщённого или абстрактного значения не могут быть непосредственными единицами порождения речи, ибо речь всегда конкретна. Они должны изменить качество своего значения, т.е. трансформироваться в речевые компоненты с конкретным, ситуативным значением. Минимальные знаменательные единицы языка, например слова, многомерны: они обычно многозначны и даже в одном и том же значении потенциально приложимы к бесчисленному множеству реалий. Их значения носят обобщённый характер, тогда как минимальная единица речи должна быть одномерной (т.е. недифференцированной ни структурно, ни содержательно). Это предельно минимальная речевая структура, между компонентами которой, по утверждению академика Л.В. Щербы, не должно быть пауз. У субъекта конкретной речи каждая такая единица имеет определённое ситуативное содержание.

Эту единицу вслед за академиком Л.В. Щербой мы называем синтагмой. У Щербы нет отдельного специального исследования её. Долгое время он определял её как фонетическую структуру. Так она закрепилась в словарях, справочниках и грамматиках. И только в последних выступлениях на конференциях, а также записях, оставшихся неопубликованными, он квалифицирует синтагму как основную синтаксическую единицу речи. Эта квалификация носит гипотетический характер, ибо не подтверждена исследованиями, но она стала для нас опорой при изучении исходной речевой единицы.

Следующим важным базовым положением следует признать мнение А.А. Потебни о значении слова в языке и его же значении в речи. Аналогичный подход к слову был у И.А. Бодуэна де Куртенэ, который не только разграничивал слово в языке и речи, но даже использовал для них разные термины. Слово в языке он называл лексемой, а слово в речи (в предложении) – синтагмой. Однако последний термин не прижился в лингвистике. Учёные от него отказались. Вместе с термином в тень ушли важнейшие лингвистические и методологические идеи. Во-первых, мысль о важности последовательного разграничения сфер языка и речи. Во-вторых, необходимость разграничения языковых единиц и речевых. И наконец, мысль о необходимости дифференциации языкового (обобщённого, абстрактного) и речевого (конкретного, ситуативного) значений.

Так что актуальными и определяющими при решении вопроса о речепорождающей единице объективно становятся:

1) объект исследования (т.е. речь);

2) устная речь, как первичная, а значит, основная, опорная для объективных выводов форма; хотя параллельно, безусловно, уделяется серьёзное внимание и письменной речи, потому что в современном обществе она стала основным источником знаний;

3) предмет исследования (синтагма как минимальная речевая единица),

4) рабочая гипотеза (синтагма – исходная единица порождения и восприятия речи),

5) задача: проверить рабочую гипотезу на соответствие её истине, установить признаки и качества синтагмы, её сферу функционирования, роль в речевой деятельности и функции.

Наиболее уместными методами работы в данном случае представляются наблюдение за речью с целью выяснения того, какие именно речевые структуры говорящий субъект с помощью пауз выделяет в своей речи и тем самым способствует слушателям осмыслить значения всех выделяемых структур, а также компонентный анализ речевых структур.

Хотя первое обращение к понятию синтагмы можно найти у античных исследователей, тем не менее четкого, ясного и общепринятого его толкования нет ещё до сих пор. При знакомстве с работами ученых, освещающими данную лингвистическую единицу, обнаруживается множество разнообразных, порой диаметрально противоположных взглядов на синтагму, ее природу, признаки и функциональную сущность. Это обусловлено, на наш взгляд, тем, что при освещении рассматриваемой проблемы исследователи не разграничивают сферы языка и речи, что проявляется, например, в смешении языковых единиц и речевых. Кроме того, они смешивают единицы устной речи и письменной. Между тем в научном отношении сферы языка и речи требуют дифференцированного подхода и чёткого разграничения, как требуют разграничения общая система средств и особенности их индивидуального использования. Между материалом и его применением существуют отношения смежности, но не единства и тождества.

Как уже отмечалось, одни лингвисты полагают, что предложения и речь в целом строятся из слов как знаменательных единиц языка. Дескать, главное – знание слов и их значений. Видимо, на основании этого и появилась идея развивать скорость чтения, в которой увидели главную цель обучения. Другие же, чувствуя, что это не так, считают, что предложения строятся из слов и словосочетаний как готовых номинативных средств языка. Но и те и другие едины в мысли, что предложения появляются в результате распространения соответствующих структурных схем предложения с помощью отдельных лексических распространителей. Однако при этом они не возражают, что воспринимается предложение, как и речь в целом, не на уровне отдельных слов и словосочетаний. Возникает странная ситуация: порождается речь и её содержание из одних единиц, а воспринимается уже на основании других, что нашло отражение даже в лингвистических словарях[62]. Такое противоречие заставляет более внимательно отнестись к вопросу о порождении речи и основной речепорождающей единице.