Глава 21

Гарпия домчалась до Коррола уже к закату. Габриель даже не заметил, как быстро пролетело это время, потому что всю дорогу он думал над тем, что услышал от Дафны и прочитал в письмах отца. Он уже не верил никому и понимал, что должен разбираться во всем сам, не надеясь ни на чью помощь. Он, кажется, с самого детства втянут во всю эту историю с предателем. Как бы отец ни старался оберегать их с матерью от такой жизни, Габриель все равно пошел по его следам. И неясно, какую роль во всем этом играет Дафна. Может, она дорожит Рэлом, как родным сыном, или просто использует его в каких-то своих планах. Габриель ничего не понимал.

Она считает предателем Лашанса. Но разве бы он стал тратить на поиски правды половину жизни? Люсьен не похож на предателя. Он уважает Мать Ночи и Ситиса, он предан Братству. Более того, отец верил ему. Но и Дафне он тоже верил. Вопрос в том, верила ли она ему? Может, он умер именно из-за Дафны? Почему-то Габриель до сих пор хотел винить ее в этом. Люсьену он доверял больше. Так хотело его подсознание. Ведь Габриель даже сам не знал, почему у него вызывает подозрения родная тетя. Просто он чувствовал, что она говорит не все, и слова ее не так искренни, как слова Люсьена.

Лошадь обогнула город с востока, а затем повернула направо, поднимая копытами дорожную пыль и постоянно мотая черной гривой. Впереди раскинулось великолепное Коловианское нагорье, и Черная дорога с каждым шагом поднималась вверх, петляя и извиваясь скользкой змеей. Вскоре из-за холма показался разрушенный имперский форт Рейлес, пограничный пост Легиона на западе, который теперь стал резиденций одного из Уведомителей Братства.

Габриель, конечно, не был уверен, что застанет Аркуэн, но он очень надеялся, что она не станет злиться, если он заявится без приглашения. Конечно, идти через весь форт Габриель не стал. Он хорошо запомнил месторасположение скрытого люка, ведущего прямо в покои Аркуэн, поэтому решил не испытывать свою удачу в битвах с Темными Стражами. Спешившись, Габриель отправил Гарпию на луг, а сам, осторожно подняв крышку люка, спустился вниз.

Под землей было намного холоднее, чем снаружи. Хотя прошедшие недавно дожди заметно освежили землю, в графстве Коррола сейчас опять грело жаркое летнее солнце, остывающее лишь на закате. Поведя плечами Габриель сделал шаг вперед, вглядываясь в царящий здесь мрак. Впереди с трудом можно было различить контуры стоящей у стен мебели, но женского силуэта Габриель не увидел. Однако в другой комнате горели зажженные свечи, а это значило, что ему все-таки удастся поговорить с Уведомителем.

Как только в голове парня промелькнула эта мысль, идеально заточенное лезвие кинжала коснулось его спины. Плечи рефлекторно расправились от острого укола, а рука все же потянулась к мечу. Но Габриель вовремя опомнился:

- Аркуэн?

- Что ты здесь делаешь? – голос эльфийки звучал недовольно, но оружие она убрала.

- Мне нужно поговорить с тобой, - Габриель обернулся и замер, увидев до сих пор манящий его блеск зеленых глаз.

- Неожиданно. И о чем? – Аркуэн специально этими лицемерными вопросами держала его на расстоянии, дала ему понять, что она все-таки выше его по званию, поэтому Рэл должен быть осторожен со своими словами.

- О многом. Так и будем стоять здесь? – разумеется, Габриель не хотел перед ней пресмыкаться.

Ей это, кажется, понравилось. Ее губы почти незаметно дрогнули в улыбке.

- Что ж, верно. Пойдем.

Они свернули в очередной коридор, который вывел их в тот самый зал, где они беседовали в прошлый раз. Аркуэн не спеша зажгла факелы на стенах, а затем язычки пламени заплясали и на стоящих здесь свечах. Эльфийка, убрав со лба прядь волос, выбившихся из причудливой бретонской косы, предложила Габриелю сесть, а сама куда-то удалилась.

Аркуэн сегодня была холодна и величественна. Только вот ей не удавалось скрывать от Габриеля свою душу. Он точно знал, что эта эльфийка не такая как Мэри, что она умеет чувствовать и понимать. И чувствует она глубоко и тонко. Конечно, ясное дело, что ее работа никаких сантиментов не подразумевает, поэтому альтмерка старается быть всегда жестокой и немного загадочной. Как при первой их встрече с Габриелем.

Эльфийка вернулась с серебряным подносом, на котором стояли красивые кубки и бутылка вина.

- Давай тогда выпьем, раз ты сегодня мой гость, - Аркуэн наклонилась к столу, ставя на него поднос, и взгляд Габриеля невольно упал на разрез ее блузы.

- Надеюсь, я не отвлек тебя от чего-то важного?

- Нисколько. Душетелю Люсьена Лашанса всегда здесь рады, - она сделала вид, что не заметила, как он пялился на ее грудь. – Это ведь он послал тебя ко мне?

- С чего ты взяла? – Габриель немного удивился. – Думаешь, сам я никогда бы не решился обсудить с тобой что-то?

-Знаешь, что мне в тебе нравится? – она села напротив и взяла в руки кубок. – Ты меня не боишься. Я ценю это.

- Это принять за комплимент? – он отвечал ей так же холодно и монотонно, не выдавая своей слабости перед ней.

- О чем ты хотел поговорить? – она сделала небольшой глоток и выразительно посмотрела Габриелю в глаза.

- О Мэри.

- О Мэри, - эльфийка недовольно фыркнула. – Что-то не так?

- Я встретил ее в Бруме.

- Очень рада.

- И заметил, как она изменилась. Что ты наговорила ей, Аркуэн?

- Не понимаю, о чем ты.

- Ты понимаешь, о чем я.

- Ну, - она откинулась на спинку стула. – Это ты смог сам перебороть собственную боль. А Мэри бы не смогла. Поэтому мне пришлось в довольно жесткой форме объяснить ей, что мне нужен профессиональный ассасин, а не девчонка, которая будет каждую ночь плакать в подушку.

- Думаешь, сейчас она не плачет?

- Она не плачет при мне. А это очень многое меняет.

- Аркуэн… как можно быть такой стервой? – он подался вперед, не отрывая от нее стального взгляда.

Эльфийка даже не вздрогнула и не обиделась:

- Я их всех любила, как родных детей, - она начала издалека. – Мне тоже до сих пор трудно смириться с их смертью, но Очищение было не моим решением. Это решение Слушателя. Решение Матери Ночи. Этот ритуал не должен сопровождаться слезами сожаления, мы ведь не служители Аркея. Да, грустно. Да, я тоже по ним скучаю и порой вижу их лица во снах. Но я знаю, что в их смерти я не виновата. Того пожелал наш Отец.

- Ты не виновата? Разумеется. Только вот Мэри их собственными руками убила. Она тоже не виновата? И как ты ей это объяснила?

- Габриель, - Аркуэн вздохнула. - Мэри должна работать дальше. Я хочу сделать ее главой Убежища. С течением времени я наберу новых Братьев и Сестер. Жизнь на Очищении не остановилась. И Мэри прекрасно это поняла. Она хороший ассасин, и я не хочу, чтобы из-за смерти Тавэла, Леонсии и остальных она превратилась в ненужную мне тряпку.

- А ты бы сама смогла их убить?

- Смогла бы, - она просто пожала плечами и вновь пригубила вина.

- А я бы не смог, - он сказал это специально, чтобы заставить ее почувствовать вину за собственное равнодушие.

- В таком случае я рада, что Лашанс забрал тебя в тот раз. Прекрати переживать за Ваарис. Она со всем справится. А образ эгоистичной стервы ей к лицу.

- Я не могу не переживать за девушку, которая теперь каждую ночь будет думать о том, как ей покончить с жизнью, - в мыслях отчего-то возникла Дафна, которая, видимо, не раз пыталась поступить так же, но Габриель быстро отогнал этот образ.

- Ты слишком благороден. Слишком. Подумай, сколько жизней она отняла? Что ей еще какие-то четыре души?

Четыре. Габриель был уверен, что Аркуэн знает о том, что Фалько остался в живых. Значит, она сама отпустила его и не стала устраивать охоту за беглецом. Значит, она не настолько бессердечна. Значит, она все-таки любила свою Семью.

- Габриель? – ее зеленые глаза прищурились. – Можно тебе кое о чем спросить?

- Разумеется.

- Между вами что-то есть?

- Возможно.

Она хмыкнула и самодовольно улыбнулась. Габриеля, однако, не волновало, как она ко всему этому относиться.

- Можно теперь я кое о чем тебя спрошу?

Эльфийка не стала скрывать свое удивление:

- Отчего же нельзя? Спрашивай.

- Кто такой Элиэр?

- Элиэр? Никогда не слышала этого имени.

По ее взгляду можно было сказать, что она и впрямь не знает такого человека. Или, скорее, мера.

- Почему ты решила, что меня послал Люсьен? – решил перевести тему Габриель, наблюдая за догорающей свечей.

- Потому что он, - Аркуэн начала осторожно, тоже посмотрев на пламя, - Никогда мне не доверял, а тебя мог послать ко мне, чтобы я сболтнула что-то лишнее. Так неужели ты действительно пришел по своему желанию?

Впервые за этот вечер голос Аркуэн стал мягче и добрее, а во взгляде появился совсем другой огонь, более живой и обжигающий.

- Действительно, - подтвердил Габриель и почему-то вдохнул свободнее. Разговор в постоянном напряжении не нравился никому.

- Из-за Мэри?

- Отчасти.

Эльфийка улыбнулась:

- Хочешь знать что-то еще?

- В общем-то, нет. Думаю, мне пора. Не смею тебя больше отвлекать.

- Вернешься в Чейдинхол?

- Завтра. Этот день меня слишком вымотал.

- Так оставайся здесь, - альтмерка опять страстно сверкнула глазами, но голос ее был серьезен и спокоен.

- Да брось. Переночую в таверне.

- А если не будет свободных комнат? – она улыбнулась.

- Будут.

Габриель допил вино и, поднявшись со своего места, направился к выходу.

Аркуэн окликнула его:

- Хочешь, чтобы я тебя уговаривала?

- Не понял?

- Я же знаю, что ты хочешь остаться на ночь. Я разрешаю. Оставайся, - она тоже встала и приблизилась к Рэлу.

- Спасибо. Я сейчас вернусь: мне нужно привязать коня.

- Привязывай своего коня крепче, - Аркуэн одарила Габриеля строгим, но в то же время нахальным взглядом, шепнув ему эти слова почти в самое ухо. Габриель не смог сдержать улыбки и, проводив глазами фигуру эльфийки, покинул форт.

Когда он вернулся, Акруэн отвела его в небольшую комнату, которую, как он понял, она специально держала для гостей. Наверное, у нее часто остаются члены Черной Руки. Комнатка, конечно, больше походила на темницу, но тут было довольно уютно и чисто, да и ночевать здесь было куда приятнее, чем на улице. Однако заснуть Габриель почему-то не мог долго. Он, не переставая, думал о письмах Дафне, и о канализации под Дендрарием, куда позвал ее отец, чтобы сообщить что-то важное. Если информация ценная, то и место встречи должно быть каким-то особенным, о котором никто не знает. Но если это и есть то убежище, про которое упоминал Люсьен, то очень странно, что Черная Рука его не обнаружила. Ведь прятаться в самом центре столицы – довольно смело. Но если посмотреть с другой стороны, если хочешь что-то спрятать – положи это на самое видное место.

Только вот как найти в многочисленных переплетениях каналов нужное место? Что значат слова «клинок укажет путь», и почему Дафна и без них могла бы до всего додуматься? И кто такой Элиэр, из-за которого Даф пыталась покончить с собой? Ее первый муж? Вообще Габриель никогда бы не подумал, что чья-то смерть может так повлиять на чародейку. Видимо, он ошибался. Именно сейчас он понял, что совершенно ее не знает. Может быть, такой непреступной и холодной Дафна стала именно после смерти Элиэра? Рэлу вдруг стало стыдно перед ней. Он обвинял ее всегда и во всем, но никогда не пытался понять. А ведь она наверняка пережила кошмар куда страшнее, чем он может себе представить.

За этими мыслями парень заснул, сам того не заметив. Ему снились белоснежные горные вершины, утопающие в облаках, и узкие тропы, ведущие постоянно вверх. Все вокруг было таким ослепительно ярким, что приходилось невольно щурить глаза, чтобы хоть что-то разглядеть. Совсем рядом бушевала горная река с бесконечными порогами. Воды неслись на равнину с небес, постоянно набирая скорость. Шум усиливался с каждым мгновением. Белоснежные брызги летели во все стороны подобно бесчисленным мотылькам с крохотными крылышками.

На вершине горы, у самого истока этого водного потока, стояла Леонсия. Ветер трепал ее короткие волосы, а эльфийка улыбалась и вовсе не выглядела несчастной и усталой. На ее длинных ресницах лежали кристальные снежинки. Альтмерка была облачена в кружевное легкое платье, совершенно не боясь холода. Ее глаза блестели голубыми топазами. Высоко в небе, за облаками, кружилась какая-то хищная птица, отбрасывая тень огромных крыльев.

Габриель, резко вдохнув, распахнул глаза. Его начинало конкретно волновать собственное душевное состояние, потому что он прекрасно понимал, что в его сознании смешивается в один образ две совершенно разных эльфийки. Он не считал это нормальным. Это началось еще до того, как Габриель побывал у странного босмерского колдуна, значит, дело вовсе не в травме. Может, как уверял Фалько, Рэл и ударился головой, но это не было причиной.

Еще несколько минут Габриель сидел на кровати, пытаясь понять, что же его так волнует последнее время. Смерть Леонсии? Да, он был привязан к ней, она заменяла ему младшую сестренку, но на этом жизнь не останавливается, и Габриель это понимал. Аркуэн во всем права, какой бы сильной ни была боль, ее нужно суметь преодолеть. Только вот речь не о боли. Может, появление Элис так повлияло на него? Или эта альтмерка всего лишь последствие? Ведь Габриель и сам не знал, что тогда заставило его открыть дверь церкви. В любом случае он дал себе отчет в том, что хочет еще раз ее увидеть. Она нужна ему, хотя он ее совершенно не знает.

Понимая, что больше не заснет, Габриель тихо собрал свои вещи и покинул форт. Аркуэн, как оказалось, не спала. Она сидела под предрассветными звездами и смотрела на темное небо. Услышав шаги за спиной, альтмерка выхватила кинжал, но, повернув голову, сразу расслабилась.

- Решил уже отправиться?

- Да. Не хочу приезжать поздно вечером.

- Так и скажи, что тебе просто не спится, - она снисходительно улыбнулась.

- Не без этого, - не стал отрицать Габриель. – Сама-то ты чего здесь?

- Я же должна проводить своего гостя.

Он и не стал пытаться спрашивать ее о чем-то еще. Повесив свой рюкзак на луку седла, Габриель попрощался с Уведомителем, которая проводила его загадочной улыбкой, и, пришпорив лошадь, пошел неспешным походным шагом. Спешить ему и вправду было некуда. Впереди ждал Имперский город. Рэл был уверен, что доберется до него, как только солнце окончательно поднимется из-за горизонта.

Путешествовать в столь ранний час было безопасно, потому что ни нежить, ни люди перед рассветом обычно не выходят на охоту. И все-таки Габриель решил не терять бдительности. Неутомимая Гарпия, отдохнувшая и набравшаяся сил, то и дело хотела перейти в галоп, когда спускалась с очередного холма, которых здесь было достаточно, и Рэлу приходилось время от времени сдерживать ее, натягивая поводья. Почему-то настроение было не самым лучшим.

Однако, как он и предполагал, Имперский показался на горизонте ранним утром. Солнце стояло за городом огромным ярко-желтым диском, поднимаясь из-за гор. Не пересекая моста, который соединял остров с материком, Габриель остановился у таверны, чтобы позавтракать и хорошо все обдумать. Ему предстояло спускаться в канализацию, чтобы найти то, о чем он не имеет ни малейшего представления. Разумнее бы было сначала поговорить с Люсьеном, но вряд ли имперец чем-то сможет помочь, да и тратить время Габриелю не хотелось.

Сейчас у него было слишком много проблем, а ему так хотелось отдохнуть от всего и привести, наконец, в порядок свои мысли. Может, именно поэтому его тянуло к Элис. Она прекрасно умела приводить в порядок чужие мысли.

Только вот Габриеля запутала еще больше.

***

Канализации под Имперским городом.

Что может быть ужаснее и омерзительнее? Это место, кишащее крысами и грязекрабами, давно облюбовали гоблины и вампиры. И если первых оправдывали полное отсутствие душевной эстетики и врожденная склонность ко всему грязному и промозглому, то вот что здесь забыли вторые, Габриель совершенно не понимал. Конечно, вампирам удобно жить прямо в центре города, в вечном мраке, чтобы ночью преспокойно выходить на охоту. Только вот вампиры тоже люди. Неужели они пали так низко, что уже больше похожи на гоблинов? Рэл был лично знаком с двумя вампирами и может с уверенностью сказать, что они до такого никогда и ни за что бы не опустились.

Проверив, насколько быстро выходит из ножен меч, Габриель внимательно осмотрелся, читая заклинание кошачьего зрения. Вокруг все плавно окрасилось в тусклый серый цвет, однако видимость заметно прибавилась. Не найдя ничего интересного, Габриель осторожно пошел вперед, стараясь производить как можно меньше шума. Конечно, недолгая работа в Темном Братстве научила его следить за каждым своим движением, но невесомым парень все-таки не был. Поэтому, сделав очередной шаг, он почувствовал мощную волну незнакомой энергии, и кожу уколол предательский страх.

А Габриель так надеялся, что не встретится с этими ребятами.

Мгновенно проникая сознанием в поставленный вампиром морок, бретонец различил два высоких силуэта, движущихся ему навстречу. Может, с одной тварью Габриель без труда бы справился, но вот иметь дело сразу с двумя вампирами ему не улыбалось. Безмолвно, словно дуновение ветра, один вампир подался влево, сделав однозначный жест рукой. Оружия Габриель видеть не мог, однако он догадался, что один его противник владеет мечом, поэтому, не тратя времени на долгие размышления, Рэл кинулся ему навстречу, стремясь уколоть вампира в колено. Атака была отбита молниеносным движением клинка вниз, и бретонец, ожидая подобных действий практически наугад захватил ладонью запястье вампира, на мгновение задерживая его движения. Этого мгновения Габриелю хватило, чтобы поднять свой меч и вонзить его ублюдку в горло.

Поражаясь собственной ловкости, потому что на таком близком расстоянии пронзить противника длинным клинком довольно трудно, Габриель резко повернулся влево и рубанул наотмашь. Второй вампир, тоже уже потерявший свою невидимую защиту и ставший вполне реальным, юрко отпрыгнул от острого лезвия. Он был вооружен кинжалом, что теперь объяснило и то, почему он не рискнул напасть сразу, и то, почему он не решался парировать.

Нанеся удар от левого плеча, Рэл сделал уверенный шаг вперед, пытаясь зажать вампира в угол. Для того подобная тактика боя была не нова, и он, сверкнув хищными глазами, каким-то неведомым Габриелю образом схватил его за плечо, рывком приближая к себе, а потом, нанеся грубый удар в челюсть, впился Рэлу в шею острыми клыками.

Вскрикнув от внезапной боли, Габриель ударил вампира локтем в живот и, вырываясь из его лап, развернулся. В следующее мгновение у его ног лежал обезглавленный труп.

Габриель поднес ладонь к кровоточащей ране на шее. Может, если бы он не стал вырываться, вместо гарантированного теперь шрама отделался лишь парой неприметных точек от укуса. Выругавшись, Рэл привычным движением вытер лезвие меча об одежду вампиров и убрал его в ножны. Только заразиться от этой дряни ему еще не хватало. Вообще Габриель не понимал логики этих «диких» вампиров. Зачем пытаться обратить своего врага? Или эта падаль думала, что Габриель в замешательстве перестанет сражаться и решит сдаться?

Еще раз посмотрев на ладонь, окрашенную его собственной кровью, Габриель решил идти дальше. Начатое нужно закончить, несмотря ни на что. Тем более на какую-то царапину. Однако боги сегодня определенно не были благосклонны к Рэлу. Что ж, один - ноль, в их пользу.

Он шел до первой развилки. Разумеется, все проходы и многочисленные ответвления канализации ему были неведомы, а искать карту, вызывая лишние подозрения, ему было не на руку. Вот и приходилось ориентироваться по собственному чутью и полностью полагаться на интуицию. Что означали слова отца в письме Дафне, Рэл так и не понял. О каком клинке шла речь? О телохранителе Императора? Об обычном оружии? Или о чем-то вообще другом?

Стены канализации были темными и влажными, в некоторых местах покрытыми плесенью и какой-то растительностью. Под ногами чавкала мутная жижа, перемешанная со свежей кровью, вытекающей из тел поверженных вампиров. Впрочем, кровь была и на стене, черная, засохшая, будто ею специально прочертили широкую полосу, толщиной в две ладони. Это настораживало. Казалось, эта кровь была здесь уже целую вечность, но в канализации никто не станет заморачиваться по поводу того, чьи кишки здесь размазали. Никто, кроме Рэла.

Кровь начиналась именно там, где коридор перетекал в два узких тоннеля, и вела в правый из них. Наверное, все та же интуиция посоветовала Габриелю идти именно по этому следу. Оборвался он не скоро, что еще больше укрепило в сознании мысль о том, что он был нарисован специально. За такое долгое время кровь давно бы уже свернулась, или человек бы умер от кровопотери. Больше всего Габриеля насторожило не то, что кровавая линия оказалась подозрительно длинной, а то, что посредине стены ее будто стерли или просто резко перестали рисовать. Хотя было еще одно предположение, безумное, но очень похожее на правду. След вовсе не оборвался, а ушел вглубь стены. Хотя никакой скрытой двери Габриель здесь не увидел.

В стене не было ни единой трещинки, ни одной неровности. Хотя, если вспомнить, в подвале Дафны тоже все выглядело безупречно. Габриель осторожно налег всем весом на стену, где обрывалась кровь, однако под давлением она даже не шелохнулась. Нажимных плит здесь, как Рэл уже успел понять, тоже не имелось, что уже начало вселять в него сомнения. Однако совершенно не к месту лежащий у противоположной стены обломок меча привлек внимание Габриеля прежде, чем он решил идти дальше. Сейчас вообще все, что было связано с клинками, волновало его как никогда.

Обломок оказался обычным эфесом с половиной лезвия, выполненного из стали. Он лежал прямо у стены, и было странно, что никто до сих пор его не забрал для переплавки. Терребиус наклонился в попытке поднять его с пола. Когда у него это не получилось, он уже не удивился. Меч уходил ровно под стену, будто ее на него опустила чья-то могучая рука. Только вынуть оружие из камня у Рэла тоже не вышло. А вот если на него надавить…

Если на него надавить, то раздастся странный свистящий звук, больше похожий на скрип старых поржавевших железных цепей. Габриель резко обернулся, кладя ладонь на рукоять своего меча. В который раз поражаясь самому себе, он увидел, как стена, где обрывался кровавый след, начала медленно отодвигаться влево, открывая ему совершенно новый проход.

Один - один.

Здесь было намного чище, словно это место забросили несколько лет назад. Но кровавая путеводная линия не прерывалась, уводя все дальше и дальше. Совсем скоро Габриель вышел к еще одной стене, на этот раз – тупиковой. Конечно, она тоже должна была как-то отодвигаться, только вот ни единого рычага здесь не было. Габриель только заметил узкую горизонтальную расщелину в стене, но она не была похожа ни на замочную скважину, ни на что-то другое, способное открыть дверь впереди. Однако Габриель не собирался уходить, почти достигнув цели.

Он вообще не был уверен, что сейчас на правильном пути. Но все-таки он спустился в канализацию под Дендрарием и, кажется, шел по специально нарисованному кровавому следу. Кровавый след обычно оставляет меч. Клинок. Клинок укажет путь.

И тут Рэла осенило. Если клинок укажет путь, то и дверь он сможет открыть. Достав из ножен свое оружие, он осторожно вставил его в ту самую продолговатую скважину, похоже, уходящую глубоко в стену. Меч наткнулся на небольшую преграду, и после несильного напора послышался знакомый шелест.

Дверь плавно отворилась.

Два – один, в пользу Габриеля.

Дверь открыла перед Рэлом небольшую комнату с почерневшими от дыма и копоти стенами, остатками обугленной мебели и серым пеплом, оставшимся от сгоревших книг. Больше здесь не было ничего. Это всего лишь еще одно подземное убежище, пережившее пожар. Мысль о Корроле Габриель сразу же отогнал и присел на корточки, разгребая золу. Кроме обугленных деревяшек и почерневших металлических вещей ему ничего не удалось найти. Сгорело все, что здесь было. Значит, Черная Рука все же добралась до убежища отца.

Два – два.

Странно, что он решил прятаться в таком месте. Хотя в этом была своя логика. В шумном большом городе ему проще спрятаться, чем в одинокой деревушке, где его сразу найдут. Да и в канализацию спускаться будет не каждый, поэтому переждать какую-то опасность здесь можно всегда. Только вот давно ли спалили это укрытие? И имеет ли Дафна ко всему этому отношение?

Если вспомнить письма, то он сказал ей здесь что-то неприятное, а потом писал с просьбой еще раз все обдумать. После чего был убит на поле боя. Выходит, после его смерти искать это место не было необходимости. Отсюда следует, что пожар произошел после того, как сюда пришла Дафна, но до того, как отец умер. А перерыв между этими двумя событиями был очень небольшой. И опять все сводилось к Дафне.

Ситис!

Габриель еще несколько минут осматривал небольшую комнатку, служившую когда-то убежищем отцу, теперь сгоревшую дотла. Здесь не осталось ничего, что могло бы послужить хоть какой-то уликой против настоящего предателя. Конечно, Лашанса эта новость вряд ли обрадует. Но что делать, придется рассказать ему все так, как было. Только вот про небольшой диалог с Дафной Габриель умолчит. Он не доверял своему Уведомителю настолько, чтобы вычеркнуть его из списка подозреваемых. Габриель сам разберется в этом деле и докажет, что его отец был верен Братству, как родной Семье. Хотя нет, не так. Братству он был верен намного больше.

Выбравшись из спрятанного среди высоких кустов люка канализации вроде бы незамеченным, Рэл решил первым делом заскочить в алхимическую лавку за исцеляющим зельем, а затем поспешил покинуть город, решив как можно скорее навестить Люсьена и потратить вечер на осуществление своих планов. До Чейдинхола дорога недолгая и легкая, поэтому Габриель даже не сомневался, что много сил на этот путь не потратит. Но настроение после увиденного все равно быстро упало. Габриель совершенно не представлял, как ему действовать дальше, поэтому оставалось только надеяться на Люсьена. Может быть, у него есть еще какие-то мысли по этому поводу, ведь недоговаривал он очень многое.

Неприступный Фаррагут появился на горизонте уже после полудня, когда Габриель обогнул стены города. Удивительно, но погода снова обещала испортиться, потому что небо начинало постепенно затягиваться тонкой пеленой туч. Что-то не везло Габриелю с Чейдинхолом, он постоянно попадает здесь под дождь.

Привязав Гарпию, Рэл спустился в скрытый люк, который удивительным образом был встроен в пустотелый ствол многовекового дерева. Скромные покои Люсьена Лашанса сейчас прибывали в каком-то хаотичном беспорядке, что заставило Габриеля насторожиться. Похоже, что Уведомитель пребывал не в самом лучшем расположении духа.

- Люсьен? – Габриель сделал неуверенный шаг навстречу имперцу, который строчил что-то пером на листе пергамента, согнувшись над столом, хотя стул стоял рядом.

Только после того, как Уведомитель поставил последнюю точку, он перевел взгляд на вошедшего бретонца, который так и замер у лестницы, ведущей наверх.

- Ты долго, - ровный голос Лашанса, однако, его паршивого настроения не выдавал. Впрочем, как и всегда.

- Три дня – долго?

- Три с половиной, - имперец с каким-то осуждением одарил Габриеля карим взглядом. – Есть новости?

- Есть, - кивнул Габриель. – Не самые приятные.

- Зато новости. Садись.

Люсьен указал Рэлу на одно из кресел и сам сел рядом, держа в руках какую-то книгу, открыв ее на середине и опустив в нее глаза. Текст, разумеется, он не читал. Наверное, ему так было проще думать. Очень странный способ восприятия информации.

Не обращая на это внимания, Габриель рассказал ему все, что касалось отца и его убежища. Лицо Лашанса не выдавало каких-либо эмоций, но взгляд становился все более жестоким и холодным. Кажется, Габриель теперь понимал, почему Аркуэн старалась избегать споров и разногласий с этим человеком. Только при виде разозленного Лашанса по спине пробегал могильный холод, заставляя содрогнуться от ужаса. В этом Уведомителе и впрямь было что-то ужасное.

- Канализация? – после того, как Габриель закончил свой рассказ, наконец, переспросил Люсьен, в задумчивости опустив подбородок на одну руку. – Умно. И все-таки кто-то сжег его. Зачем?

- Чтобы лишить нас важных улик?

- Да, - Люсьен говорил размеренно, обдумывая каждое слово. – Чтобы не дать нам ни малейшего шанса узнать истину. Предатель будто заранее все спланировал. Только вот как он узнал о месторасположении убежища, когда для всей Руки оно до сих пор остается тайной?

- Думаешь, предатель - Дафна?

- Дафна… Дафна Терребиус, - медленно произнося это имя, Уведомитель поднялся с кресла и бросил книгу на стол. – Она очень любила своего брата. Я не верю, что она смогла бы его убить или сжечь место, которое служило ему подобием дома.

- Только Дафна знала об этом месте, - напомнил ему Габриель.

- Я знаю. И Дамир сказал ей что-то, о чем решил не говорить мне, хотя действовал он под моим руководством. Значит, это что-то относилось, в первую очередь, к ней.

- А может, это вообще не было связано с Темным Братством?

- Нет, иначе бессмысленно было бы сжигать убежище Дамира, а потом и убивать его самого. Дафна, определенно, знает больше, чем мы. Твой отец ей что-то сказал, после чего погиб. Ты ведь не вовлекал ее в наше дело?

- Я ведь говорил, что она не знает истинной цели моего приезда к ней.

- Хорошо. Как она отреагировала на то, что ты теперь мой Душитель?

- Сначала удивилась, потом выразила мне свое недовольство, потому что, как я понял, не очень тебя любит. Но мы с ней почти не говорили о Братстве.

- Это тоже хорошо, - Люсьен кивнул сам себе. – Если предатель поймет, что сейчас мы начинаем на него охоту, нам не прожить долго.

- Так ты думаешь, что предатель все-таки она?

- Я думаю, она с ним как-то связана.

- Матье?

- Не исключено.

- Но… он, конечно, странный тип, только вот Братству верен. Я хорошо знаю этого человека. Не думаю, что он стал бы предавать Семью.

- Следуя твоей логике, мы можем каждому найти оправдание.

- Прости.

- Даже если это Матье, - Люсьен проигнорировал извинение, - то мы никак не докажем его вину. Да и я не понимаю мотивов предателя. Что им движет? Зачем убивать Братьев?

- Может… чувство справедливости?

Люсен посмотрел на Габриеля таким взглядом, будто перед ним сидел какой-то слабоумный спившийся каджит:

- Странное у него чувство справедливости.

- Нет, сам подумай. Мы жестокие убийцы, уже по горло надоевшие всей Империи. Легион мечтает нас уничтожить. Может, вот такой вот легионер и пробрался в наши ряды?

- Ему пришлось бы убивать. Много, беспощадно, жестоко. И все для того, чтобы стать членом Черной Руки. Это бы противоречило его пониманию справедливости.

- Да, ты прав. И что нам теперь делать?

- Предатель сначала подставил твоего отца. А что если он с самого начала хотел, чтобы подозрения пали на меня?

- То есть?

- Я причинил много зла людям.

- Предатель убивает остальных Братьев только для того, чтобы отомстить тебе? Это нелогично.

- Верно. Я вообще не вижу логики в его действиях.

- Он специально хочет нас запутать?

- Или у него действительно отсутствует логика.

- Женщина? – Габриель не смог удержаться.

- Шизофреник, - поправил его Уведомитель.

- И что, много таких в Темном Братстве?

Люсьен снова обернулся к бретонцу, и его губы дрогнули в какой-то мрачной улыбке:

- Все.

После долгого молчания Рэл снова спросил:

- Так как мы будем действовать дальше?

- Мне надо подумать, - отрезал Лашанс. – У меня есть мысль, но она не нравится мне самому, а уж тебе не понравится вовсе. Поэтому мне нужно время. Загляни ко мне на рассвете. Или я сам тебя найду. А пока иди, оставь меня одного.

Немного подумав, Габриель кивнул и быстро покинул форт, решив оставить Люсьена наедине с собственными мыслями. Рэлу и самому стоило многое осмыслить.

Как и в тот раз, к вечеру пошел дождь, что вызвало у Габриеля ощущение некого дежавю. Он, укутавшись в черный плащ, быстро шагал по улице Чейдинхола, направляясь к церкви. В груди билось странное чувство волнения и тревоги, словно Габриелю было пятнадцать лет, и он впервые шел на свидание с девушкой. Но не стоило делать поспешных выводов и надеяться еще раз увидеть эти кристальные глаза, ведь Элис сейчас может и не оказаться в часовне.

И все-таки, как последний влюбленный идиот, Габриель открыл дверь внутрь.

Может, он и вправду влюбился? Эта мысль отчего-то беспокоила больше всего, потому что влюбляться ему сейчас ой как не хотелось. Рэл хоть и был еще очень молод, тот возраст, когда хочется совершать ради дамы рыцарские подвиги, давно пережил и к любви относился с неким скептицизмом. Не то чтобы он в нее не верил, но почему-то был убежден, что жить долго и счастливо у него не получится никакими стараниями. Тогда зачем мучить себя напрасными попытками заводить какие-то серьезные отношения?

И все-таки он уже вошел в эту проклятую часовню.

Это был совершенно иной мир. Чистый, звонкий, светлый. Здесь царила удивительная безмятежная тишина, в которой слышалось биение сердец. Внутри Габриеля что-то вновь переменилось, и он, кажется, понял, зачем в детстве каждый день ходил в часовни. Сейчас он, конечно, не верил в Девятерых, в их помощь и защиту, сейчас он предпочитал полагаться исключительно на себя, но вот само ощущение того спокойствия и легкости, которое накрывало с головой, как только он заходил сюда, уже снимало усталость и исцеляло любые раны, даже самые глубокие.

Элис была здесь. Она стояла, положив руки на алтарь Мары и подняв ясный взор на витражное изображение богини. Ее пышные белоснежные волосы были заплетены в простую косу, скользящую по хрупкой спине ослепительной волной, в которую была вплетена голубая лента. Платье эльфийки, без вычурных вырезов или нашивок, без дорогих нитей и пышного подола, казалось самым дорогим платьем на свете. Оно так изящно подчеркивало хрупкую фигурку, что Габриелю оставалось только восхищаться этой красотой и нежностью.

Он несколько минут стоял, молча смотря на служительницу, проклиная самого себя за то, что уже успел привязаться к ней, полюбить ее. Он не знал, что в ней такого особенного. Но то, что она особенная, он осознавал точно. Сейчас хотелось развернуться, в попытке исправить очередную ошибку, и уйти отсюда, сбежать. Но Габриель понимал, что он ни за что этого не сделает.

В темных стеклах витража, отражающего все помещение церкви, Габриель увидел голубые глаза Лис. Она, наверное, тоже заметила человека, застывшего в центре уже опустевшей в вечеру часовни, и потому, выждав еще несколько секунд, обернулась.

- Приветствую тебя, путник, - Лис запнулась, узнав в этом человеке Габриеля. Однако потом, чуть улыбнувшись, продолжила: - Я могу чем-то помочь тебе?