2015-10-16
427
Рыночные отношения, как отношения эквивалентного обмена, опередили денежные на несколько тысячелетий. Но даже в XVIII – XIX веках н.э. рыночные отношения оставались примерно теми же, какими сложились изначально, и какими их очень живописно показал Н.В. Гоголь на примере "Сорочинской ярмарки". Ярмарка, как трудоёмкое мероприятие, проходила только по воскресеньям, продавались на ней, в основном, товары повседневного обихода, цена которых, хотя и не была установлена, но была хорошо известна всем жителям ближайших сёл и хуторов, участвующих в ярмарке. Ритуал процесса купли-продажи был, как правило, весьма живописным, но спор выражался в "копейках", а общий уровень цен соблюдался, как "закон", хотя и неформальный, но всеми безоговорочно выполняемый. Никаких "фокусов", подобных происходящим на нефтяных биржах, на Сорочинской ярмарке, действительно, "свободной", произойти не могло.
Не смотря на то, что не существовало формального постоянства цен и денег (общество в то время просто было не способно осуществить нормативное ценообразование), но применительно к ближайшей округе де-факто имело место постоянство и цен и денег, которое соблюдалось свято. "Сорочинская ярмарка" – это не эпоха товарного производства, а завершающая стадия "натурального хозяйства. Но главное условие любой рыночной сделки и её экономическая основа – эквивалентность обмена – соблюдалось свято.
|
|
|
Таким образом, несколько тысячелетий натурального хозяйства рынок, имевший лишь вспомогательный характер, полностью соответствовал потребностям той эпохи. Рынок, не обладая способностью создавать блага (и не имея такой задачи) удачно дополнял результаты каждого отдельно взятого хозяйства, а эквивалентность каждой отдельной сделки предопределялась общественно определившимся уровнем цен по относительно небольшой номенклатуре товаров.
С переходом к товарному производству и роль самого рынка изменилась принципиально, и масштабы его возросли в миллионы раз, и возможности общества стали совсем другими:
− рынок стал общественным явлением, без использования которого не способно обойтись ни одно физическое лицо, приобретающее на рынке предметы своей жизнедеятельности, и ни одно юридическое лицо, приобретающее на рынке предметы труда, услуги и энергоресурсы;
− современный "рынок" представляет не вид деятельности, которой раньше от случая к случаю занимались все члены общества, а форму профессиональной деятельности значительной части членов общества, живущих за счёт оказания торговых услуг другим членам общества. Не за счёт "ценового произвола", а, именно, за счёт торговых услуг;
|
|
|
− номенклатура товаров и услуг стала настолько большой, что ориентироваться в ценах на товары и услуги способны только соответствующие специалисты:
− количество сделок с отдельными товарами и услугами превышает их номенклатуру в миллиарды раз, а их осуществление в форме двухсторонних сделок, включающих в себя и ценообразование, практически невозможно, так как основано на взаимоисключающих интересах сторон и требует огромных бессмысленных затрат времени для каждой отдельной сделки;
− ценность большой части товаров, проходящих через "рынок", носит не потребительский (т.е. сугубо личный), а производственный (т.е. общественный) характер, при котором ни двухсторонняя, ни любая многосторонняя сделка вообще для ценообразования не применимы Стоимость энергоносителей или кредитов на инвестиционные цели, в основном, формирует стоимость всех остальных товаров, и должна определяться, исходя из интересов всего общества, т.е. в расчёте на "анонимного потребителя";
− современное общество не ставит своей целью гарантию сохранения незыблемого "права собственности", присущего зарплате участников общественно полезной деятельности, без чего вся существующая система распределения теряет правообоснованность. Но "анонимный потребитель, ради которого осуществляется товарное производство в такой гарантии, конечно, заинтересован.
Таким образом, за несколько веков товарного производства рынок стал незаменимым процессом, что полностью соответствует изменившимся потребностям товарного производства. Однако, не обладая способностью создавать блага (и не имея такой задачи, как научно обоснованной) современный рынок рассматривается, как источник неэкономического обогащения, что неизбежно приводит к экономическим извращениям в форме ценового произвола, денежной инфляции, финансовых кризисов и экстремизма.
С рынком прошлого современный рынок объединяет единственный признак: эквивалентность каждой отдельной товарной сделки. А отличает от рынка прошлого обязательное наличие другого признака: общественная эффективность множества чисто производственных сделок. Юридическое лицо существует не за счёт коммерческого характера сделки, а за счёт самого её осуществления. Из сферы производства товар должен попасть в сферу торговли. Именно в этом смысл сделки, а не в том, что производитель наживается на торговце, а торговец – на потребителе.
Форма имущественных отношений, использующих имущественную сделку, основанную на взаимоисключающих интересах сторон, может развиваться в человеческом обществе, провозглашающем равноправие всех его членов, только в том случае, если все цены в тех миллиардах сделок, которые осуществляются членами общества, устанавливаются независимой третейской стороной, т.е. государством.
Кроме торговой сделки, имеющей огромное значение и распространение, такое же значение имеет и оказание финансовой услуги. И хотя, например, в России, этот процесс правильно изложен в ГК РФ (главы 42, 44), но на практике используется другая система финансовой услуги. Создан привилегированный "акционерный" вклад, в котором, наряду с грубейшими экономическими ошибками, интересы каждого отдельного акционера законодательно поставлены выше общественных интересов.
Отношения в сфере использования человеческого капитала
Данная форма человеческих отношений тоже относится к объектам собственности. Но, в отличие от случая, рассмотренного выше, она относится к объектам, образующим человеческий капитал, т. е. "неотчуждаемый". Он представляет собой не "право собственности", а объективный факт обладания способностями, благодаря которому человек становится способным создавать такие объекты собственности, которые в иных условиях просто не могут появиться.
|
|
|
Во времени человеческие взаимоотношения прошли достаточно сложный путь развития, начиная от рабства и кончая формой юридического лица. В последней форме члены общества, ничем друг с другом не связанные, находят способы объединения своего человеческого капитала, создавая форму управления совокупным человеческим капиталом. Эта форма призвана заменить собой человеческий мозг, присутствующий у человека, как личности, но отсутствующий, применительно к любому сообществу лиц.
Разумеется, нашей современной точкой зрения является взгляд на всё человечество, населяющее нашу планету, как на один человеческий вид, все члены которого равноправны. Утверждать, что "так думают все", нет никаких оснований, но для того, чтобы выдвигать какую-либо иную точку зрения оснований ещё меньше. Даже на протяжении нашего летоисчисления в формах человеческих отношений произошли очень большие изменения. Современное человечество знает из собственного опыта, что характер существующих форм человеческих отношений не зависит от решений "Высших органов" общественной власти. Зато принятые этими органами решения могут и отражать естественную природу общественных отношений, и не отражать (как это, к сожалению, чаще всего и бывает).
Человечество тысячелетия использует семью, как социальную единицу общества. Одно время даже "человеческий вид" существовал в масштабах одной семьи (в основном, крестьянской). Виды могли объединяться, численность сообществ расти, формы управления – меняться, но сложившиеся формы отношений между людьми сохранялись неизменными в течение тысячелетий. Рабство, как совершенно особая форма взаимоотношений, появилось только на том этапе, когда польза от раба, как человеческой личности, способной осуществлять различные виды деятельности, стала превышать затраты на его содержание. Следует признать, что, примерно, все пять последних тысячелетий, в течение которых человечество уже существовало в форме натурального хозяйства (кроме части второго тысячелетия нашей эры), оно упорно пыталось внедрить рабство. Т.е. приспособить себе подобных людей в качестве "говорящих орудий производства" (формулировка "Римского Права"). Собственно говоря, эти отношения и не рассматривались, как "человеческие". Какие вообще могли быть "отношения" между человеком и коровой, овцой, свиньёй или рабом? Но стремление использовать в организации собственной жизнедеятельности "рабовладение" осуществлялось с размахом и, если судить по опыту Рима, без каких-либо сомнений в правомерности подобной системы. Рабство считалось "естественной" формой жизнедеятельности даже среди самих восставших рабов.
|
|
|
Современное общество рассматривает такой исторический период, как "распад Римской империи". Можно, конечно, называть этот период и так. Но нам представляется более правильным другой взгляд. С распадом Римской империи завершился длительный период (начало его просматривается плохо) человеческой истории, на протяжении которого какая-то часть нашей цивилизации целеустремлённо пыталась рассматривать в качестве человеческого только один человеческий вид. Именно тот, к которому она относила саму себя. Последним таким видом, в частности, считались только полноправные граждане Римской империи. Это была не единственная попытка реализации такой формы, но, пожалуй, наиболее выразительная. Распад "римской империи" показателен сам по себе. Больше всего поражает то, с каким единодушием сразу во всех бесчисленных минигосударствах, возникших на развалинах Римской империи, было полностью покончено с рабством, как с вполне реальной формой производственных отношений. И это, не смотря на то, что рабство отличалось от феодализма не столько самой формой человеческих отношений, сколько только ролью человека, как участника трудового процесса. Человек эпохи натурального хозяйства в виде члена крестьянской семьи, который своим трудом создавал все блага, ему и принадлежавшие, признавался субъектом хозяйственной деятельности, в отличие от раба, считавшегося объектом собственности, "говорящим орудием и средством производства".
Не эмоциями и не чувством справедливости руководствовались те миллионы людей, от которых в тот исторический момент в той или иной форме зависело сохранение рабства. Для "Средневековья" подобные чувства вряд ли уместны. Но существовал "живой опыт" многих тысячелетий натурального хозяйства, показавший в самых различных регионах, что экономические основы системы производства благ, наработанные в крестьянских хозяйствах методом "проб и ошибок" в течение тысячелетий – это та единственная основа, которой человечество должно свято придерживаться. На этом этапе человечеству ещё хватило здравого смысла, чтобы принять единственное правильное решение и отказаться от продолжения использования системы рабовладения. Кстати, именно отказ от использования рабовладения означал, что при отсутствии биологических различий между людьми всё человечество уже в скором будущем неизбежно превратится в единый вид, населяющий планету Земля. Т.е. отказ от рабовладения, как формы трудовых отношений означал, де-факто, признание того, что
Движущей силой экономического развития общества и основой человеческого существования признаётся, наряду с природной энергией, любой человек, использующий свой человеческий капитал для управления орудиями и средствами производства и потоками энергии в процессах, связанных с производством или добычей благ.
Никаких "говорящих орудий и средств производства", способных внести коррективы в понятие "движущие силы экономического развития" не существует. И хотя отказ от рабовладения никак не оформлялся, а просто осуществлялся де-факто, но, осуществлённый сам по себе, он уже означал целый комплекс социальных и правовых положений, хотя формально и не принятых, но объективно существующих и обязательных к исполнению.
И наоборот, многие "новации", которые средневековое общество пыталось "позаимствовать" у рабовладельческой системы, оказались органически неприемлемы и порочны по своей сути. Так, в частности, получилось с понятием "Римское право", в котором современные "правоведы" склонны видеть "пример для подражания". Римское право успешно решило свою главную задачу: создать "правовую основу" для существования рабовладения. И не помешало от нее отказаться. Но любому объективному исследователю ясно: от того, что существует "система", из которой следует, что "чёрное" является "белым", само "чёрное" не становится "белым". Но такая "система" полностью утрачивает право считаться "научно обоснованной".
Именно к "Римскому праву" этот тезис применим в полной мере. И это не абстрактные рассуждения, а правда. Когда при переходе к товарному производству потребовалось определить "правовую принадлежность" благ, создаваемых юридическим лицом, то для лиц, вооружённых Римским правом, ответ родился сам собой: н овые блага принадлежат тем, кому принадлежат орудия и средства производства. Чёрное стало белым.
Хотя, кому принадлежат орудия и средства производства, не важно. Но только специалист, участник юридического лица, использующий их, (свои или чужие), энергию, и способности, может создать блага, и стать их собственником. Не создаст он – не создаст никто другой.
То, что в сфере права и благодаря праву никакие блага не возникают, и арендодатели тысячелетиями отдавали свои деньги и имущество в аренду, чтобы их могли использовать эффективные собственники, это осталось вне поля зрения поборников права и справедливости. По крайней мере, уже три столетия участников юридического лица "по праву" считают "наёмным и работниками", а "новые блага" принадлежат не только собственникам орудий и средств производства, в число которых входит и предприниматель ("участник №1"), но даже и "акционерам", которые просто оказали финансовую услугу и получают за это соответствующую оплату.
На самом деле не только ошибочно определили принадлежность создаваемых благ. Фактически, рабовладение вскоре было снова возрождено, но теперь уже в форме "наёмного работника".
"Единодушный" отказ от рабовладения потребовал на свою реализацию, вероятно, добрых полтысячелетия уже в нашем летоисчислении, но, исторически, он состоялся. Такая форма человеческих отношений, как рабство, может сравнительно успешно использоваться лишь на самых простых работах: для личных услуг, для пастьбы скота, в качестве гребцов на галерах и на других подобных работах. И хотя сельхозработы тоже не относились к разряду особо сложных, но тысячелетия одновремённого существования труда рабов с трудом свободных граждан привели к единственно возможному выводу, дружно повторенному во всех уголках нашей планеты.
Главное значение во втором тысячелетии нашего летоисчисления имел не развал Римской империи, предопределённый историей, а отказ от рабовладения, как формы человеческих взаимоотношений в процессе трудовой деятельности, которая себя уже полностью изжила. Именно это мы и должны видеть.
С одной стороны, этот вывод был основан на опыте использования рабовладения, как системы производственных отношений. Не случайно в той же самой Римской империи, производственное использование раба всегда жёстко регламентировалось. Гребцами на галёрах, гладиаторами – пожалуйста, моряками – никогда. Даже легионерами могли быть (кроме последних лет) только свободные граждане. Но, с другой – он касался рабовладения, как формы социальных отношений. И, вероятно, именно это было главным. Хотя "Римское право" и создало "правовые основы" для существования рабства, но тысячелетия совместного существования рабов и "свободных" граждан показало, что рабы – это такие же люди со всеми их достоинствами и недостатками. И человечество сделало вывод:
Никаких социальных оснований для сохранения рабства, изначально, вероятно, существовавшего кое-где при мелко родовой структуре человечества, в действительности, не существует.
По крайней мере, система натурального хозяйства не создавала условий для возврата к рабовладению. И примерно 300-500 лет казалось, что с рабовладением покончено.
