Примечание к части

[1] Бэт-пещера - логово Бэтмена.

[2] так случилось непреднамеренно, но это уже второй мой фик, где Луи мечтает утопиться в каком-нибудь из объектов домашней сантехники. Если вы не понимаете, о чем я, то вам стоит почитать and we all know what we've done.

(40-A) (Set point 3)

Холодный сильный ветер гулял по корту Род Лейвер, а тысячи людей свистели и хлопали в ожидании начала игры. Ветреная погода не была проблемой для Луи: он тренировался в Англии, где ветер часто называли третьим соперником на корте. Слова поддержки, брошенные Коуэллом, все еще крутились у его в голове, пока он расстегивал куртку и доставал ракетку из чехла.

"Называйте как хотите: надменная скотина, отвратительный говнюк, человек без души и сострадания, но Саймон Коуэлл дает прекрасные советы", - думал Луи, пробегаясь глазами по кабинке для игроков. Он поймал взгляд Зейна-без-Лиама, который махнул ему, и затем увидел Гарри. Кудрявый широко ему улыбнулся и показал жест, который одинаково мог значить и «Удачи!», и «Я голоден». Луи почувствовал прилив странной теплоты, которая все чаще и чаще накатывала на него при виде младшего парня. Они проводили вместе довольно много времени с тех пор, как Лиам и, соответственно, Зейн были закрыты на карантин в собственном гостиничном номере. Найл тоже ошивался поблизости, но время от времени ускользал, чтобы поухаживать за прелестными австралийскими девочками.

Если честно, Гарри был совсем не в его вкусе: слишком необузданный, слишком жизнерадостный, слишком любящий поумничать, но Луи все равно был без ума от него. Он ценил странный юмор Стайлса и то, как легко тот сошелся с самим Луи: никто не мог терпеть его так долго, даже Новак не смог выдержать длительное облучение Луи Томлинсоном. Он просто не был уверен, стоит ли пытаться начать что-то серьезное с Гарри, потому что, если у них ничего не получится, он потеряет прекрасного друга.

"Так, соберись, Лу", - сказал он сам себе и начал разогреваться. Энди Маррей двигался по противоположной части корта, его выражение лица было, как обычно, нечитаемо. Луи всегда уважал этого человека и знал, что играть против него – это просто пиздец какое испытание. Как двигать гору. Кстати говоря, по сравнению с Луи, Маррей действительно выглядел, как гора[1].

"Время. Маррей подает первым"

Луи двигается из стороны в сторону, стараясь отвлечь Энди. Он натянул кепку ниже, стараясь укрыть глаза от солнца, которое будто бы специально опустилось над огромным стадионом, где на ветру трепетали мириады австралийских, британских и шотландских флагов.

Луи одновременно волновался и чувствовал себя уверенно, как никогда. Его лодыжка не давала о себе знать в последнее время: она не заболела даже во время марафон матча[2] с Тсонга[3], но он все равно волновался каждый раз, когда понимал, что эта часть ноги напрягается чуть больше, чем следует. Он все еще вздрагивал, когда вспоминал, как вывернулась его нога на том грунтовом корте. После была ни с чем не сравнимая боль, месяцы реабилитации и никакого тенниса.

Но Луи не унывал: раньше он уже обыгрывал Энди Маррея, и сможет повторить это сегодня, даже если их персональная статистика, на которую так любят указывать умники-эксперты, показывает, что у Маррея больше шансов на победу. Эксперты любят говорить о статистике и истории, однако все это теряет смысл на корте. Именно об этом думал Луи, посылая мячик в дальний угол и заставляя Энди хорошенько пробежаться, чтобы поймать его (этот придурок все-таки успел отбить подачу). Луи получал огромное удовольствие от игры с действительно стоящим противником, несмотря на то, что к четвертому сету все тело уже чертовски болело.

Луи с жадностью присосался к бутылке с водой, потом разорвал обертку, надкусил энергетический батончик и тяжело вздохнул. Он смотрел на корт невидящим взглядом, а голова разрывалась от мыслей, и он в очередной раз корил себя за то, как глупо отдал третий сет, на несколько долбанных сантиметров пропустив одну широкую подачу в тайбрейке[4] (а Энди становился просто зверем, когда дело доходило до тайбрейков).

Давай, Луи, соберись, соберись! Ты можешь! Просто беги за мячом. Бей справа. Подача и – О ДА! Равный счет. Еще одно очко, и сет будет за тобой! Давай, не сдавайся, Коуэлл выпотрошит Найла, как тухлого карпа, если ты проиграешь. Блять, двойная ошибка! Удар слева по линии. Ебаный Маррей, как этот говнюк отбил такой великолепный кросс[5]? Боже, мои ноги не приспособлены для таких длинных игр. Что это, блять, такое было? Давай, Лу, ты можешь, твоя лодыжка в порядке, соберись, давай, давай. Еще один мяч – и еще один – и еще.

Когда Энди начинал следующую подачу, Луи был раздавлен и морально, и физически. Он упорно старался не сводить глаз с мяча с момента, как Маррей разыгрывал его – черт, он до сих пор не мог предугадать направление подачи – и каждый раз его ракетка тянулась отбивать удар на несколько секунд позже, чем нужно.

"15 – love"

Энди набивал мяч. Луи сделал глубокий вдох. Подача. Ответ. Сетка.

"30 - love"

Луи сместил вес с пятки на носок. Энди подкинул мяч. Подача. Чертов эйс[6].

"40 – love"

"Матч поинт, Маррей", - крикнул кто-то с трибуны. Судья мгновенно шикнул, но да, спасибо, очень вовремя, а Луи уже было подумал, что хуже быть не могло. Он встряхнул головой и покрутил ракетку в руках. Его сердце билось, как сумасшедшее, он с трудом мог вздохнуть полной грудью, а каждая мышца ныла. У него больше не осталось сил, поэтому, когда Энди перехватил его нетвердую ответную подачу и отбил ее чистейшим ударом справа, таким образом ставя победную точку в этом матче, Луи облегченно вздохнул хотя бы потому, что это все, наконец, закончилось.

Почти четыре часа изматывающего тенниса, и Луи ни разу не поскользнулся и не упал, так что его лодыжка в полном порядке. Хоть что-то хорошее.

Энди приобнял его через сетку со словами: "Ты отлично сыграл, Томмо. Честно говорю, просто отлично! Гордись собой"

Луи устало усмехнулся:

- Да, но ты все равно был лучше. Черт возьми, Мазза! Вот это игра! Мои поздравления! Надери зад Джоковичу!

Энди улыбнулся, а потом подошел к судье для рукопожатия. Луи сделал то же самое, после чего рухнул на свою скамейку и откинул голову, стараясь сдержать слезы. Он был повержен. Луи закрыл лицо руками и вздохнул полной грудью. Он бросил кепку, бутылку с водой и ракетку в сумку, застегнул ее и, высоко подняв голову, гордо прошелся через все поле по направлению к раздевалкам, важно кивая на раздающиеся тут и там аплодисменты, потому что он был Луи Чертовым Томлинсоном и не мог допустить, чтобы зрители заметили его отчаяние.

Когда Луи увидел Найла (и всю остальную команду, но, по правде говоря, он видел только своего лучшего друга), он скинул свои вещи на пол, подбежал к нему и, крепко обняв, расплакался.

- Прости меня, я весь потный и расстроенный, - дрожащим голосом пробормотал Луи куда-то в шею друга.

Найл сжал его еще крепче:

- Заткнись, идиот. Ты был просто великолепен на корте.

- И все равно проиграл, - вздохнул Луи, роняя слезы на футболку блондина.

- Есть еще кубок Франции, и Уимблдон, и кубок Америки. Другие турниры. Как лодыжка? – заботливо спросил Найл, поглаживая мокрые волосы Луи.

Луи отодвинулся и пошевелил ногой.

- Все в порядке. Не болит.

Найл тепло улыбнулся ему, и это была улыбка, припасенная специально для Луи. Она всегда была адресована только ему и помогала и в более тяжелые времена:

- Боже, я думал, что ты попадешь на Джокера[7] и будешь ходить травмированным всю оставшуюся жизнь.

- Звучит ужасно, - хихикнул Луи и вытер слезы тыльной стороной руки. Блять, он же пообещал себе, что не будет плакать.

- Лу!

Среды толпы за Найлом началась возня: мама Томлинсон пробиралась к сыну через плотно стоящий тренерский состав. Она крепко обняла Луи:

- Мой малыш, ты так храбро сражался!

- Мааам, - протянул Луи, чувствуя себя немного неловко, но, в то же время, прижимаясь к ней всем телом.

Коуэлл зашел в раздевалку как раз в этот момент. Найл скорчил рожу, когда тот остановился рядом с Луи, а Томмо отпрянул от матери. Коуэлл уставился на Луи, и все замерли в ожидании вердикта.

- Мы будем более подготовлены к следующему турниру, - наконец произнес тренер Коуэлл и похлопал Луи по плечу. В совокупности с хлопком это была почти что похвала. – Иди приведи себя в порядок. У тебя интервью через несколько минут.

- А потом мы утопим твои печали в убежище Динамического Дуэта, - прошептал ему на ухо Найл и вышел из раздевалки.