Беспредел Веденского района

Джохар

Совсем маленький ребенок, укутанный в грязное тря­пье, успокаивается, лишь когда тыком, по-телячьи, нащу­пывает мамину грудь. Остальное время худенькое тельце извивается в хаотичных подергиваниях. Плачет? Дрожит?..

—Как зовут?.. Вашего?.. — И не знаешь, как спро­сить, не обидев, — сын это или дочка...

Тоита, мать, к чьей груди ребенок просится каждые 10—15 минут, молчит, как на допросе.

— Она что, не понимает по-русски?

—Почему? Понимает... — говорят женщины и прячут глаза. Виснет пауза: разве бывают причины, чтобы не сказать, как зовут крошечного нездорового младенца?

—Джохар он, — наконец решительно и зло выдав­ливает Тоита. — Я просто отвыкла произносить его имя вслух. Вдруг солдаты услышат?.. Убьют. Или его, потому что Джохар в честь президента Дудаева. Или меня — что так назвала. Сынку скоро два года.

— А почему он... такой?..

— Да, совсем не развивается. Он родился как раз, когда эта война началась.

У Тоиты и Джохара — дом дырой в небо. Год назад, в феврале 2000-го, снаряд пробил крышу, а заделать не­кому, и снег наметает маленькие белые сугробики. Тои­та — вдова: муж пропал без вести, еще когда она была беременна. И теперь мама с сыном живут в страшном месте — там, где вряд ли кто поселится по доброй во­ле, — в забытом миром горном селении Веденского рай­она со странноватым для этих мест пронемецким назва­нием Сельментаузен. Тут нет воды, света, газа, тепла, телефонной связи, врачей... Что тут есть, так это война. Уже 18 месяцев подряд. Тоита — одна из тех, кто не вы­держал и подписал коллективную просьбу десятков се­мей Веденского района вывезти их куда угодно — только за пределы родной им Чечни. Подобного в истории ны­нешней войны еще не было: чеченцы слишком привяза­ны к своей земле, чтобы просить о депортации.