2015-10-13
335
Внутри освещенной свечами Поклонной часовни были отчетливо слышны звуки, сопровождавшие кампанию террора Ночного Призрака: сигналы тревоги, отчаянные вокс-переговоры, звуки бегущих шагов, стрельбы, случайные взрывы гранат и иной взрывчатки с востока, запада, отовсюду.
– Такое впечатление, что в Крепости идет война, – произнес образ кузнеца войны Дантиоха.
– Радуйся, что ты не здесь, – ответил Алексис Полукс. – Я слышал много историй о злобных и жестоких талантах Кёрза, но этой ночью он, кажется, превзошел самого себя.
Полукс огляделся, когда в коридоре снаружи часовни отключилась энергия. Он почувствовал запах гари. Имперский Кулак вытащил болт-пистолет правой рукой, предпочтя ее заживающей новой.
– Думаю, наша беседа на сегодня завершена, – произнес Полукс. – Я должен уйти и помочь братьям остановить это безумие.
– Тогда желаю тебе удачи, Полукс, – сказал кузнец войны.
Капитан холодно взглянул на Дантиоха, словно искренние пожелания Железного Воина были скорее проклятьем, нежели благословением.
Неожиданно в часовню вошли с обнаженным оружием трое Ультрадесантников, выискивая цели. Увидев Полукса, они опустили оружие.
– Он был здесь? – спросил офицер.
– Кёрз? Нет, – ответил Полукс.
– Это место необходимо взять под охрану, – приказал офицер двум своим легионерам.
– Думаете, он близко? – спросил Полукс, подойдя к нему.
– Он повсюду, – мрачно ответил офицер. – Пришел приказ стрелять по теням. Я думал… поначалу я подумал, что это абсурд. Но он как демон.
– Он – сын Императора, – отозвался Дантиох из яркого образа настроечного уровня Соты. – Полубог. Невозможно переоценить его потенциал.
Дантиох тревожно поднялся с кресла с высокой спинкой и подошел к самому краю коммуникационной области.
– Берегитесь, – вдруг произнес он и огляделся, отреагировав на эмпатические вибрации квантового поля. – Дорогие братья, берегитесь…
Все свечи в часовне погасли. Неожиданную темноту пронизали завитки серого дыма, поднимающиеся от фитилей. Теперь почти весь свет исходил от блестящей пещеры Соты, проникая в погрузившуюся в ночь часовню через коммуникационную область и предавая помещению сверхъестественный вид.
В часовне было четверо двойных дверей, по одной на каждую сторону света. Северные двери раскололись, выбитые грубой силой. Внутрь ворвались две сцепившиеся фигуры, закружившись в просторном, выложенном мозаикой зале. Первым воином был похожий на призрака Первый магистр Августон: кожа на голове содрана, весь залитый кровью и вооруженный длинным клинком Ольгина. Другим – олицетворение тьмы: более крупная, свирепая и высокая фигура, нереальный ужас, мимолетная рваная тень, как та, что оставляет на земле летящий в зимнем небе грачом.
Полукс и Ультрадесантники бросились вперед. Кёрз и Фрат сражались так тесно, что было невозможно выстрелить, не попав в Августона. Полукс застыл в нерешительности, в ужасе глядя на происходящее. Ночной Призрак походил на призрака, обрывочный образ из когтей, рваного плаща, косматых и развевающихся волос, белого, как голый череп лица, и черного злобного рта.
– Он здесь! – завопил в вокс офицер Ультрадесанта. – В часовне! В часовне!
Августон упал, истерзанный и выбившийся из сил. Он опустился на колени, и в эту секунду Полукс увидел нанесенные ему ужасные раны. Тело Первого магистра было вскрыто и выпотрошено, половина лица разодрана. То, что Августон все еще двигался, говорило о его мужестве и сверхчеловеческих усилиях.
В его руках больше не было палаческого меча. Брошенный словно копье, клинок пролетел через часовню и пробил шею офицера Ультрадесанта, прежде чем тот смог повторить вызов. Легионер упал, шумно захлебнувшись собственной кровью, из сквозного отверстия в горле со свистом вырывался воздух.
Полукс и двое Ультрадесантников открыли огонь, но в часовне, казалось, не было никого, в кого можно было попасть.
– Ради Терры, Полукс! – закричал Дантиох с края коммуникационной области. – Беги! Ты не можешь сражаться с ним. Беги сейчас же!
Из дымящейся тьмы появились когти и рассекли одного из Ультрадесантников. Другой бросился вперед, продолжая выпускать болты, которые попадали исключительно в убитого товарища. Тьма окутала легионера, и с легким хрустом его голова развернулась на сто восемьдесят градусов. Ультрадесантник повалился на тело товарища.
– Полукс! Беги, брат! Беги! – отчаянно завопил Дантиох.
Полукс замер. Он медленно повернулся с поднятым болт-пистолетом. Вокруг него расплывалась и струилась тьма. Тишина шипела и дышала, как живое существо. Он чувствовал, что чудовище близко. Чувствовал, как в темноте вокруг кружит ужасное зло. Неподалеку Августон испустил ужасный булькающий звук. Стоявшее на коленях тело сотрясли спазмы, и смерть окончательно взяла над ним вверх. Первый магистр повалился на бок.
– Ты многих убил этой ночью, чудовище, – обратился Полукс к темноте, не прекращая поворачиваться и выискивать добычу. – Сомневаюсь, чтобы кто-то был более могуч, чем этот павший воин. Сомневаюсь, чтобы кто-то также яростно бился с тобой. Надеюсь я смогу продержаться половину того времени, что и он.
Тишина была живой.
– Кроме того, – продолжил Полукс. – Надеюсь, я искупаюсь в твоей крови, прежде чем наступит ночь.
– Слева! – закричал Дантиох.
Полукс повернулся и выстрелил. Он что-то услышал. Ему и в самом деле удалось попасть? Пустить кровь?
– Справа! – выкрикнул Дантиох.
Полукс снова повернулся и сделал еще два выстрела. Кузнец войны использовал эмпатические вибрации поля, чтобы прочесть тьму и распознать действия Ночного Призрака.
– Где теперь? – выкрикнул в ответ Полукс. – Где он?
– За твоей спиной! – проревел Дантиох.
Полукс развернулся, но не достаточно быстро. Скользящий удар опрокинул его на пол. Выбитый болт-пистолет заскользил по плиткам.
– Двигайся! – закричал Дантиох.
|
|
|
|
|
|
Уменьшено: 80% от [ 800 на 1148 ] — нажмите для просмотра полного изображения
Барабас Дантиох, кузнец войны-отступник
Полукс отчаянно перекатился в сторону. Из ниоткуда появились когти, расколов плитки, на которых он только что лежал.
Имперский Кулак пополз вперед на руках и коленях, наощупь ища упавшее оружие.
– Нет! Не останавливайся! – завопил Дантиох.
Каждый раз, как появлялись когти, Полукс бросался в сторону. Он почти добрался до убитого Ультрадесантника. Отбросивший всякую осторожность и взбешенный Полукс вырвал палаческий меч из шеи легионера.
– Слева! Слева! – закричал Дантиох.
Полукс ударил влево длинным клинком, затем еще раз.
– Впереди!
Полукс сделал следующий выпад. В этот раз он через рукоять почувствовал, что попал в цель. Плитки покрылись пятнами черной крови. Имперский Кулак оставил метку. Также как и Августон, он неплохо проявил себя в схватке со своей смертью.
– Справа! И сзади! – выкрикнул Дантиох.
Полукс, развернувшись, перенес весь свой вес на меч и почувствовал, как тяжелый клинок отражает когти. Когда выкованная на Калибане сталь отклонила оружие Кёрза посыпались искры. Имперский Кулак вслед за блоком нанес два неистовых удара, надеясь удержать чудовище на расстоянии.
Меч Темного Ангела был настолько велик, что Полукс неосознанно воспользовался обеими руками – старой и новой, ловко обхватив рукоять.
Он сделал обманный выпад влево, а затем нанес рубящий удар вправо и тут же вперед.
– Направляй меня, кузнец войны! Где он?
– Там. Слева от тебя! – воскликнул Дантиох, бесполезно указав на тьму внутри тьмы.
Полукс нанес сильный удар влево. Он почувствовал чей-то смрад во мраке, ощутил его гнев. Это был запах немытого, больного животного. Кулак словно одновременно бился со всеми зверьми ночной стороны Инвита.
– Влево. Живее!
Полукс заревел от усилий, когда атаковал клинком. Он почувствовал, что снова попал.
– Я ранил тебя? – спросил он тьму. – Ты истекаешь кровью?
Ответом стал удар в лицо, который опрокинул капитана на пол. Ошеломленный легионер попытался встать. Рот был полон крови.
Полукс слышал, как Дантиох выкрикивает его имя, призывая его двигаться. Он не мог собраться с мыслями.
Следующий удар, скорее всего ногой, угодил ему в живот, от чего Имперский Кулак покатился по полу часовни. Меч вылетел из руки. В легких не осталось воздуха. Капитан выплюнул кровь.
Он остановился на краю коммуникационной области, окутанный зловещим светом Соты. Над ним стоял Дантиох, кричащий в бессильной ярости и отчаянии. Казалось, он находился всего в несколько сантиметрах от Полукса, но на самом деле в световых годах. Муки кузнеца войны были ужасны: он не мог ничего сделать, кроме как наблюдать. Дантиох кричал Полуксу, чтобы тот поднимался, и проклинал существо во тьме.
Имперский Кулак попытался встать.
Стало очень тихо. Полукс слышал похожее на собачье дыхание Кёрза. Знал, что Ночной Призрак возвышается над ним, острия длинных-предлинных когтей медленно, почти нежно скребут по доспеху, готовясь сжаться и нанести удар.
– Да, я истекаю кровью, – проскрежетал хриплый голос, – но не так, как ты, Имперский Кулак.
Полукс вздрогнул, приготовившись к смертельному удару.
Чья-то рука в перчатке схватила его левую руку и потянула с невероятной силой. Она дернула его в сторону, и смертельный удар Кёрза прошел мимо цели.
Полукс поднял голову, чтобы посмотреть, кто вмешался в бой. Но присутствовало только трое: сам капитан, тень Кёрза и кузнец войны.
Дантиох крепко держал Полукса за новую левую руку. Воздух был холоден и пах совсем по-другому. Акустика изменилась. Полукс больше не был в часовне.
Он находился на настроечном уровне на Соте.
– Дантиох…?
– У меня нет ответа… – отозвался кузнец войны.
Они оглянулись. Из мрака часовни смотрел Кёрз – возвышающаяся злобная тень, обманутая своей добычей. Он протянул когти и попытался коснуться легионеров, но они были не более плотными, чем дым. Там, где смог пройти Полукс, у примарха VIII Легиона ничего не вышло.
– Скажите мне, – прошипел примарх, брызжа слюной меж черными зубами, – как вы это сделали. Как у вас получилось?
– Верой и волей добрых людей, – ответил Дантиох. – Когда они разом встают против злодеяния, за них сражается сама галактика.
– Я едва ли стал бы доверять галактике, – просипел Кёрз. Он был таким худым и высоким, что напоминал бледного вестника смерти. – Я видел, о чем она мечтает: это чистейшее безумие.
Его злобная улыбка потухла.
– А теперь возвращайся туда, где я смогу убить тебя, – произнес он.
– Думаю ни один из нас не примет твоего предложения, Повелитель Ночи, – ответил Дантиох. – Более того, думаю у тебя скоро появятся более срочные дела. Августон и Полукс удерживали тебя здесь дольше, чем ты рассчитывал.
За спиной Кёрза открылись южные и западные двери, и в часовню хлынул свет. В южных дверях с обнаженным мечом и в окружении Ультрадесантников стоял Мстящий Сын.
– Отойдите, – приказал Жиллиман своим людям, гнев словно марево обволакивал его. – Этот подонок мой.
– Нет, – произнес Лев, оставив Темных Ангелов на пороге западных дверей и шагнув вперед. – Он наш.
– Ну что же, – пробормотал Конрад Кёрз, задумчиво оттянув левый уголок нижней губы острием огромного окровавленного когтя. – Интересно.
|
|
|
|
|
|
16
Кровные братья
– Я могу назвать тебя родичем, но ты вне племени. Ты совсем не такой, как я.
– слова, якобы сказанные Феррусом Манусом Конраду Кёрзу
Кёрз сошел с коммуникационной области и повернулся к братьям. Жиллиман и Лев направились к нему, первый слева, второй – справа.
Жиллиман сжимал гладий – не самое его лучшее оружие, но самое любимое. Он убил больше, чем помнил, таким обычным клинком, чем каким-либо из прекрасных мечей своего арсенала. К левой руке примарха был пристегнут мерцающий боевой щит. Голова оставалась обнаженной.
Волосы Льва были распущены, а зубы стиснуты. Фарит Редлосс передал примарху активированный длинный клинок, который был широко известен под именем Львиный меч. Говорили, что его выковали на Терре личные оружейники Императора. Лезвие сияло бледным внутренним светом.
– Никому не вмешиваться, – приказал Жиллиман Ультрадесантникам и Темным Ангелам, столпившимся у дверей часовни.
– Это наше дело, – согласился Лев. – Фарит, ты можешь свалить с ног любого, кто попытается присоединиться к схватке.
– Ты слышал, Город, – сказал Робаут. – Тот же приказ.
Инквикт Город и Фарит Редлосс шепотом подтвердили приказ.
– Ты не смеешь приходить в мой мир и творить подобное, – произнес Жиллиман, приближаясь к Кёрзу. – Ты не смеешь входить в мой дом и учинять такое.
– Я делаю то, что пожелаю, брат, – ответил Кёрз. Они почувствовали смрад его дыхания.
Лев бросил взгляд на останки несчастного Августона.
– Ты убил слишком многих этой ночью, Конрад. Моих легионеров и еще больше Робаута. Особенно печальна утрата этого воина – первого магистра.
– Он был драчливым, – прошипел Кёрз. – Даже когда я вырвал его кишки и легкие, он не сдавался.
– Ублюдок! – рассвирепел Жиллиман.
– Магистр Августон бился, как чемпион из легенд, милорд, – заверил Полукс из сияющей области. – Ради продолжения боя он попрал законы смерти. Я никогда не видел ничего подобного.
– А ты попрал законы материальной физики, чтобы сбежать от меня, Имперский Кулак, – прошипел Кёрз. – Давайте. Неужели больше не будет чудес?
Жиллиман приблизился к Кёрзу, вращая гладий.
– Брат убил брата, – произнес он. – Нас воспитали, что это немыслимо, но брат убил брата. Каждый раз сын-еретик убивал верного брата: Феррус, Коракс, Вулкан.
– Ах, опять, – пробормотал Кёрз. – Ай-ай-ай, Робаут. Вулкан ведь жив.
– Тогда я рад, – отозвался Жиллиман, – но полагаю, что еретикам давно пора заплатить. Кровью. Я считаю, что верному сыну давно пора закопать проклятого еретика в землю.
– Тысячу раз да, – произнес Лев тихим, угрожающим голосом.
Кёрз повернулся к ним. Он был высок, выше обоих братьев, и походил на истощенного гиганта, высоченного, но при этом худого. Рваный черный плащ свисал с плеч до самой земли, подобно свернутым крыльям раненой птицы. Огромные неактивированные силовые когти на худых руках придавали им непропорционально длинный вид. Он запрокинул голову со слипшимися волосами и закрыл глаза.
– Брат, – сказал он. – И ты, брат. Придите и возьмите меня.
Жиллиман рванулся вперед. Лев оказался быстрее. Жиллиман был могучим и внушительным, а Лев – грациозным. Львиный Меч описал в воздухе гудящую дугу, оставив яркое послесвечение, ненадолго отпечатавшееся на сетчатках глаз всех легионеров.
Клинок метнулся к голове Кёрза. Тот не шевелился.
Затем превратился в дым.
Силовые когти правой руки Кёрза взметнулись и отбили жалящий удар Львиного Меча. Когти левой встретили гладий Жиллимана и отразили его.
Ведомый яростью Жиллиман ударил снова и разрубил что-то.
Всего лишь тень. Всего лишь обрывок плаща.
В ответ ударили когти. Мстящий Сын поднял щит. Бритвенно-острые лезвия выбили искры с его поверхности и раскромсали края.
Жиллиман рубанул снова. Ничего Тень. Тень!
Лев развернулся, как танцор, и, сжав рукоять легендарного Львиного меча обеими руками, нанес боковой удар. Кёрз пригнулся, ушел в сторону и развернулся, отбив в движении следующий выпад Жиллимана. Лев наклонился и нанес пылающим мечом удар, собираясь распороть Ночного Призрака от паха до горла.
Но Кёрза там уже не было.
Он ушел влево и отбил восходящий удар. Затем атаковал Льва в лицо.
Брызнула кровь. Коготь рассек шею Первого примарха. Он отшатнулся назад, зажав рукой рану.
Некоторые из его людей испуганно бросились вперед.
– Нет! – взревел Лев.
Жиллиман ударил искромсанным щитом Кёрза, отбросив его назад. Затем нанес два колющих, стремительных, как атакующая змея, удара гладием, и вторым пролил кровь.
– Ублюдок! – прошипел Кёрз.
Его когти атаковали Жиллимана и заставили его отступить в сторону, оставив четыре длинных полосы на нагруднике.
Жиллиман контратаковал, он нанес низкий удар и затем возвратным движением направил клинок вверх. Раненый Кёрз развернулся и упал. Когда он поднялся, правая щека была рассечена до кости.
– Вот теперь мы начнем всерьез, – прошипел он.
– Вот теперь мы закончим всерьез, – со злостью пообещал Лев, приближаясь к Кёрзу с мечом наготове.
Кёрз снова ускользнул в темноту. Львиный Меч рассек дым и тень. Лев развернулся и снова атаковал, раз, другой, третий, каждый выпад стремительно и свирепо парировался когтями.
– О, милая Терра, – прошептал Полукс и взглянул на кузнеца войны. – Ты чувствуешь это?
– Да, – согласился Дантиох. – Чувствую.
Эмпатический эффект квантового поля отдавался в обоих легионерах.
Они оба почувствовали ее. Истину Кёрза. Ночной Призрак слишком задержался не из-за усилий Августона и Полукса. И не они поймали его в ловушку.
Кёрз сам изначально спланировал ее, чтобы убить одного или больше братьев.
– Уходите, милорды! – закричал Полукс. – Немедленно! Он заминировал часовню! Уходите, ради всего святого!
Отступая под ударами когтей Кёрза, Жиллиман взглянул на силуэты Полукса и кузнеца войны в свете коммуникационной области.
– Он сделал что?
– Уходите, милорд! – закричал Полукс.
Кёрз отбил меч Льва.
Ночной Призрак остановился, и на его лице вновь появилась чернозубая ухмылка. Она светилась триумфом.
– С самого рождения я был верным другом смерти, – сказал он. – Я узнал, что смерть одинока, а потому она наслаждается, обретая новых и навечных друзей. Робаут. Великий Лев. Позвольте мне познакомить вас с ней.
Кёрз хлопнул когтистыми руками.
Семьдесят пять гранат, прикрепленных к карнизам часовни, пришли в действие.
Поклонная часовня исчезла в стене белого пламени.
17
Домашний очаг
– Смерть не делает различий. Она столь беспристрастна,
столь безупречна и справедлива, что совсем не кажется таковой.
– Иирон Клеве, X легион, Железные Руки
– Заклинаю тебя, скажи, что происходит? – обратилась Ойтен к капитану преценталианцев.
Водун Бадорум покачал головой.
– Сложно сказать, госпожа. Отчёты из Крепости слишком… противоречивы. Одни говорят, что в Каструме бесчинствует Ночной Призрак, другие, что здесь целая армия ночных призраков. Сообщения о нападениях и происшествиях поступают с каждого уровня Крепости и…
– Но ты можешь сказать, что за взрыв потряс стены? – перебила его управляющая.
Капитан снова покачал головой. Стоявшие рядом с ним четыре преценталианца торопливо переговаривались по воксу, пытаясь получить достоверные данные.
– Тогда я доверюсь своим глазам, – заявила Ойтен и резко встала. Бадорум перед их беседой приказал для безопасности сопроводить её в частное крыло Резиденции, но сейчас женщина направилась через передний холл к главной лестнице. Он поспешил за ней, окликая по имени. Августа камерарий принципал могла двигаться с удивительной скоростью, если того хотела.
Внизу у подножия лестницы стояли в ожидании переминавшиеся с ноги на ногу воины. Они посмотрели на проходившую мимо Ойтен. Все они были Легионес Астартес, гости из разбитых легионов, выброшенные Штормом на Макрагг. Нижние залы Резиденции стали их казармами.
Как и она, они ожидали новостей.
– Госпожа. Миледи! – позвал один из них.
Ойтен не остановилась. Она пересекла лестничную площадку, открыла стеклянные двери на западный балкон и вышла в ночь. Водун последовал за ней.
Ночь была слишком тёмной. Холодный свет Фароса напоминал белую лампу в тумане. Воздух нависал чёрной пеленой над раскинувшимся внизу огромным Цивитасом.
Прохладной ночью с неосвещённого балкона открывался прямой вид на порта Геру и исполинские восточные валы Крепости. Кое-где в ней виднелись дым и пламя. Их затмил огромный столб тёмного дыма, поднимавшийся в небеса из внутренней части Крепости. Он напомнил Ойтен огромные ворчливые вулканы на далёком севере Макрагга.
– Великая Тьма! – прошептала она старое иллирийское проклятье. – Что произошло?
– Госпожа, вам следует вернуться внутрь.
– Водун, горит Поклонная часовня, – ответила она, не отрывая взгляда от ужасной картины.
– Думаю, это возможно. А может быть это и Преториум.
– Это – часовня, – упрямо повторила Тараша, и повернулась, чтобы посмотреть на капитана.
– Мы должны узнать, что происходит в Крепости. Там Жиллиман.
– И Лев. Они оба направились охотиться за падшим братом, который сражается с нами сегодняшним вечером.
– Война. Горе. Разногласия. Террор, – Ойтен произносила каждое слово так, словно выплёвывала камешки. – Ультрамар – это та жертва, которая для Ночного Призрака важнее других. Макрагг Цивитас – последнее спокойное верное место в галактике, Водун, потому что наш повелитель сделал его таким стойким, когда всё кругом увядает и умирает. Вот то, что пришёл убить Кёрз – наш мир, нашу веру, нашу силу духа.
– Они смогут его остановить.
– Смогут остановить? Или к рассвету паника и беспорядки охватят город? Воцарится ужас, и мужество горожан разобьётся? Макрагг охватят пожары и пламя и последняя истинная цитадель падёт?
– Нет, госпожа, – ответил капитан. – И прошу вас, вернитесь. Боюсь, здесь не безопасно. Пожалуйста, вернитесь внутрь.
Ойтен позволила сопроводить себя в Резиденцию.
– Повелитель взял с собою в Каструм почти всех Ультрадесантников, и вместе с ним его благородный брат и большие силы легионеров Тёмных Ангелов. Кроме того, ворота и подступы к стенам охраняются, чтобы не позволить прорваться в Цивитас.
– Чудовищный Кёрз сумел войти, Водун. Полагаю, что он сможет и выйти.
– С каждой секундой эффект неожиданности сходит на нет, госпожа.
Она остановилась у лестницы и посмотрела вниз на терпеливо ожидавших космических десантников: Саламандры, Железные Руки, Гвардия Ворона, один или два Белых Шрама.
– А что у нас здесь, Водун?
– Преценталианцы охраняют Резиденцию, Тараша. Прямой приказ лорда Жиллимана. Он распорядился вывести моих людей из Крепости.
– Потому что преценталианцы там бесполезны?
– Эта охота – задача, как минимум, для Легионес Астартес. Загнать в угол и убить примарха – дело не из лёгких.
– Мы использовали не все ресурсы, – заметила управляющая, спустилась по лестнице и обратилась к ожидавшим воинам.
– Мои дорогие боевые братья, достойные души, сегодня – мрачная ночь. Мы должны побороть тьму и вместе выйти живыми.
– Мы уже через многое прошли, госпожа, – ответил один из Железных Рук. – Мы научились терпеть. В нас сталь.
Многие из окружавших его воинов кивнули.
– Хорошо сказано, Сардон Караашисон, – согласилась Ойтен.
– И всё же, мы пребываем в неведении, – произнёс стоявший рядом с ним капитан Гвардии Ворона. – Мы просто ждём, лишённые действий и цели.
Женщина кивнула. Это было проблемой, которую требовалось решить. После того, как свет Фароса озарил Макрагг, почти тысяча человек из разрушенных на Исстване легионов прилетела на планету. Их разместили в Резиденции и в нескольких казармах по всему городу. Они были ресурсом с большим потенциалом: их твёрдость и решимость после измены и увиденных жестокостей не вызывали сомнений.
Ещё не до конца решили, как их использовать, но они точно не будут выступать в качестве единой силы. Для некоторых Жиллиман начал подбирать обязанности, которые соответствовали их специализации. Конечно, самым простым было объединить Железных Рук с Железными Руками, а Гвардию Ворона с Гвардией Ворона. Но сплавление их на более постоянной основе выявило проблемы, связанные с отличавшимися от Ультрадесанта тактикой и методами, а также мотивацией, привязанностями, намерениями и желаниями. Сделать ли не любящих плоть лидеров Железных Рук основой командной структуры выживших? Понравится ли это Гвардии Ворона и Саламандрам? Может быть, разделить командование? Подойдут ли ортодоксы друг к другу? Может выживших распределить вспомогательными отделениями среди Ультрадесантников и Тёмных Ангелов?
Сейчас разбитые легионы сложно использовать, как единую силу. В чрезвычайной ситуации, подобной этой, что словно саваном накрыла Макрагг, их не получится развернуть с той же эффективностью, как Ультрадесант или Тёмных Ангелов.
Этот вопрос беспокоил Жиллимана. Ойтен видела, как он несколько раз пытался решить его за последние дни.
– Индивидуальный характер и особенности легионов дают им преимущество и делают их удивительными, – сказал он ей. – Отличия в структуре и методах – вот причина, почему у нас восемнадцать разных легионов, а не один легион размером с восемнадцать. Зато формальное военное упорядочивание, которое сгладило бы углы, избавилось бы от различий и обеспечило бы прекрасную лёгкую подготовку, становится непростым делом.
– Я сочувствую твоему положению, Верано Эбб, – произнесла управляющая. – На всех нас опустилась тьма этим вечером. Я расскажу то, что мне известно, хотя мне известно совсем немного. Благодаря хитрости и мастерству, воспользовавшись добросовестностью хороших людей, сегодня к нам прибыл Конрад Кёрз.
Послышался беспокойный и гневный ропот.
Стоявший рядом с Ойтен Бадорум поднял руку, призывая к тишине.
– Насколько я знаю, – продолжила пожилая женщина, – он проник в Крепость с целью подорвать власть Ультрамара, сокрушить боевой дух и верховенство закона, и посеять ненависть и страх.
– Они всегда были его оружием, – заметил офицер Железных Рук в траурной мантии.
– Это так, Иирон Клеве, – согласилась Ойтен, мрачно кивнув. – И они будут его оружием до тех пор, пока его не остановят или не прикончат. Повелитель Жиллиман и благородный лорд Тёмных Ангелов сейчас охотятся за ним в Крепости. Мне жаль любого человека, даже полубога, которого преследуют эти двое.
На лестничной площадке снова послышался ропот, но на этот раз он был решительнее и нетерпеливее.
– Осмелюсь заявить, что против столь опасного врага, как Ночной Призрак, не существует такого понятия, как чрезмерная помощь. Если можете – отправляйтесь в Крепость и присоединитесь к охоте. Но поймите меня правильно… останьтесь здесь, если не готовы уважительно выполнять приказы офицеров Ультрадесанта или Тёмных Ангелов. Сегодня поле боя принадлежит им. Необходимо сохранять порядок и дисциплину, особенно против врага, главная цель которого – сеять беспорядок и хаос. Сейчас нет места гордости или индивидуальным действиям, боевые братья. Если сможете повиноваться и служить – Жиллиман встретит вас с распростёртыми объятиями.
– Мы не злоупотребим этим доверием, госпожа, – ответил Клеве.
– Гор, да будет проклято его имя, сделал своим великим предательством и одно доброе дело, – заметил Верано Эбб. – Он сделал величайшими и истинно верными товарищами тех, кого ранил.
– Моё сердце радуется, слыша ваши слова этой холодной ночью. Как камерарий принципал, я обладаю всей полнотой власти повелителя Ультрамара в его отсутствие. Этой властью и во всеуслышание я приказываю вам отправиться к воротам Крепости и использовать все ваши силы против Ночного Призрака. Служите Жиллиману, служите Льву, служите Макраггу. Пусть вас ничто не остановит. Пусть ещё до рассвета ваши клинки омоются в крови предателя.
Взоры всех собравшихся легионеров были устремлены на неё. Астартес немедленно отдали честь, ударив кулаками в бронированных перчатках по нагрудникам.
– Мы сражаемся за Макрагг! – объявил Тимур Гантулга.
Было непривычно слышать этот боевой клич, произнесённый с сильным чогорианским акцентом, но слова Гантулги сразу и с энтузиазмом подхватили его соратники Белые Шрамы, а затем и все боевые братья в зале. Боевому кличу Макрагга придали новое звучание акценты жестокой Медузы, величественного Освобождения, дикого Фенриса, выкованного в огне Ноктюрна, ледяного Инвита и далёкой священной Терры.
– Милорд Бадорум, – сказала управляющая, повернувшись к капитану. – Объяви по всем частотам, что моей печатью и властью эти воины выступают в Крепость. Пусть откроют ворота, позволят им войти и без промедления воспользуются их помощью. Не стоит впустую растрачивать их намерения.
– Сейчас же, – заверил её Водун.
– И, Бадорум, – добавила управляющая, – проследи, чтобы повелитель Жиллиман лично узнал, что я отправляю этих воинов. Скажи ему, что они полны решимости и готовы исполнять его приказы.
– Сделаю.
У него не было ни душевных сил, ни слов, чтобы сказать ей, что после взрыва в Поклонной часовне десять минут назад, никому не удавалось связаться ни с Жиллиманом, ни со Львом.
– Город! – мощная бронированная фигура феодала-командующего повернулась, и он увидел приближавшегося Тита Прейто. Библиарий хромал и прижимал руку к глубокой кровоточащей ране в боку.
– Говори, – произнёс он.
– Я скажу тебя прямо, Прейто, – прогрохотал Катафракт. – Я – бесчестный человек. Я не сумел исполнить свой долг. Я поклялся защитить его, но не смог.
Драк посмотрел на магистра библиариума.
– Жиллиман мёртв, – произнёс Город. – Также, как и достопочтенный Лев.
За ними во дворе в ночи пылала огромная Поклонная часовня. Её крыша и верхние стены обрушились. Жар был такой, что даже облачённым в броню космическим десантникам пришлось отойти и ждать спасательные команды.
– Нет, – ответил Прейто.
– Я могу желать каждую минуту каждого оставшегося дня моей жизни, чтобы это не было правдой. Но всё ясно. Кёрз нанёс наиподлейший удар. Он заминировал часовню и сделал так, чтобы наш повелитель и Лев нашли его там. Он был приманкой в своей же ловушке. Он убил нашего господина, а вместе с ним и благородного короля Калибана. Я только надеюсь, что это стоило ему жизни.
– Нет, – повторил Прейто.
– Почему ты споришь со мной? Я видел своими собственными глазами…
– Драк, я, возможно зря для собственного рассудка, коснулся разума Конрада Кёрза. Он открыл его мне, чтобы я увидел живущие в нём кошмары и сошел с ума. Драк, послушай. Я чувствую… чувствую что они всё ещё в моей голове!
Библиарий огляделся. Движение вызвало у него дрожь и учащённое дыхание.
– Кёрз жив. И раз он сумел ускользнуть от огня, то это могли сделать и те, кто лучше него.
– Он знал, что должно произойти. Он спланировал отход.
– Клянусь тебе, Драк, если бы повелитель Жиллиман погиб – я бы почувствовал это. Он доверяет мне стоять за его спиной. Я почувствовал бы его гибель.
– Тогда я не знаю, как он выжил и где находится. Прости меня, брат, но ты тяжело ранен. Может быть, твоё восприятие не такое острое, как обычно?
– Оно такое же, как обычно.
К ним подошёл Фарит Редлосс. Лицо командира Крыла Ужаса не выражало никаких эмоций.
– Поступило сообщение, что из Резиденции идёт подкрепление. Вы должны открыть западные ворота. Нет никаких следов ни Кёрза, ни…
Он не договорил, замолчав.
– Магистр Прейто считает, что они оба живы, – произнёс Город, – несмотря на ад, который мы видим.
– Значит, магистр Прейто пролил бальзам мне на сердце. У тебя есть неопровержимые доказательства, брат?
– У меня есть разум. Мы должны найти их. И, конечно же, мы должны найти Кёрза. Если он на свободе, то воспользуется воцарившимся хаосом, чтобы посеять ещё больше зла. Давайте откроем ворота, впустим подкрепление и полностью перекроем Крепость. Я попытаюсь сосредоточиться. Возможно, с помощью других библиариев я смогу найти злодея во тьме.
– Тебе нужна помощь, – заметил Город. – Рану необходимо перевязать. Тебе надо без промедления отправиться в медицинское крыло…
– Оно тоже подверглось нападению, – перебил его Тёмный Ангел. – Я слышал, что его закрыли, когда всё началось.
– Подожди, – сказал Прейто. – Кёрз атаковал повсюду в Крепости, но Резиденция? До сих пор не поступали сообщения о его действиях за пределами Крепости.
– Я сказал только то, что слышал, – ответил Редлосс.
– Против нас сегодня действует несколько врагов? – спросил Драк.
– Давайте сосредоточимся на том, о котором нам известно, – произнёс Тит.
