2015-10-13
273
Восточные ворота Крепости с грохотом открылись, позволив зловонию огня и дыма проникнуть в холодный ночной воздух. Находившиеся снаружи на соединявших Резиденцию и Крепость тротуарах и колоннадах боевые братья из разбитых легионов пришли в движение, и зашли внутрь.
Их ожидал Ниакс Несс вместе со старшими офицерами Ультрадесанта и Тёмных Ангелов.
– Мы приветствуем вашу помощь, – прямо сказал третий магистр. – Смятение – наш враг. У нас есть серьёзные основания полагать, что Ночной Призрак продолжает действовать в Крепости. Его необходимо найти. Вы разделитесь на поисковые отделения, каждое из которых будет действовать совместно с отрядами Ультрадесанта и Тёмных Ангелов. Вы будете сражаться плечом к плечу, прикрывать спины друг друга и подтверждать разведданные.
– Я укажу области, – объявил Ольгин. Было видно, что он получил почти смертельный удар. Его намерение продолжать сражаться воодушевляло. – Братья, злоба и коварство Кёрза не подлежат сомнению. При любом тревожном сигнале сохраняйте порядок и дисциплину. Сегодня он оборвал слишком много хороших жизней, сея анархию и хаос.
– Да, он – убийца, – согласился Ниакс. – Не рискуйте своими жизнями и жизнями окружающих вас братьев.
Офицеры Ультрадесанта выступили вперёд и начали распределять подкрепление.
– Я изучил его искусство, – сказал Гантулга Клеве, пока они ждали своей очереди.
– Его искусство?
– Мало написано про приёмы Ночного Призрака, но то, что есть – впечатляет. – Белый Шрам замолчал. – Он считает себя охотником, сталкером, загоняющим жертву. По крайней мере, таков его стиль. Но это…
– Что, друг?
– Это неубедительно. Я сам охотник и знаю охотников. То, что я вижу в Крепости – это своего рода искусство, но это – не охота.
– Его план – сеять террор и разрушение.
– И ранить и обескровить. Он рискует. Он подвергает себя большой опасности, чтобы наносить эти удары, словно не заботится о своей судьбе. – Гантулга снова замолчал и посмотрел на восточные ворота, которые часовые собирались закрыть. Стоявшая снаружи ночь, видневшаяся сквозь внушительную арку ворот, была такой же чёрной, холодной и непостижимой, как тёмное стекло.
– Разве что, – прошептал Белый Шрам. – Разве что, Иирон Клеве, он и в самом деле охотник.
– О чём ты, Гантулга?
– Охотник рискует, но никогда не рискует зря. Он всегда заботится о себе, чтобы охотиться снова. Волк преследует стадо и пугает скот, поэтому пастухи понукают животных и загоняют в загон. Волк продолжает преследование? Нет. Это слишком открыто, слишком демонстративно. Пастухи бдительны и собираются вместе. Они встретят напавшего на стадо пращами и стрелами. Для охотника это недопустимый и ненужный риск. Зато пока пастухи заняты охраняя скот, волк направляется туда, где их нет: в кладовую, зернохранилище, конюшню, птичник.
Тимур резко повернулся и поспешил к закрывающимся воротам.
– Что ты делаешь? – крикнул Клеве и направился за ним. – Камерарий высказалась предельно ясно! Сейчас не время для самостоятельных действий или импровизации! Мы здесь только если подчиняемся дисциплине и исполняем приказы! Гантулга! У нас есть долг!
Белый Шрам обернулся и секунду смотрел на легионера Железных Рук.
– У нас есть долг, но не здесь. Мы здесь, все мы, окружаем стадо. Он сделал то, что мог, но оставаться здесь слишком опасно. Нас стало слишком много. Поэтому он направился туда, где нас нет.
– В Резиденцию, – понимающе произнёс Клеве.
– В Резиденцию, – согласился Гантулга.
Он нашёл зал. В нём было темно. Это были частные покои. Несмотря на мрак, он всё прекрасно разглядел. Это была комната для трофеев и памятных подарков, комната в которой гордый человек хранил реликвии и особо значимые вещи из своей жизни: книги, карты, смазанные доспехи и оружие.
И всё же, владелец зала не был обычным человеком. Даже несмотря на бред и исступление разума, он понимал это. Владелец был большим, чем обычный человек. Он был повелителем миров, полубогом.
Здесь висели самые разнообразные клинки: фальшионы и палаши, силовые глефы и изогнутые секиры. Были здесь и великолепные доспехи, и броня для торжественных церемоний. На них можно было заметить вмятины и царапины, полученные за время службы. Были накидки и плащи, мантии и знамёна, одеяния и королевские убранства.
Он вытянул окровавленные руки.
Враг близко.
Он должен приготовиться.
– Эй?
Никого.
Ойтен несколько секунд не двигалась, затем покачала головой. Нервы на пределе. Она испугалась теней.
Она вернулась в зал Жиллимана, который совсем недавно отремонтировали и починили. Комната казалась полупустой. Столько вещей надо было заменить и так много из них уже никогда не заменят. На стенах не висели картины. Недавно установленный когнис-сигнум когитатор ровно и тихо гудел. Он выглядел холодным и строгим в сравнении с древней машиной, которая была здесь до него.
Ойтен налила себе немного амасека.
За окнами стояла холодная ночь, прорезанная только зловещим сиянием Фароса. Она пыталась не обращать внимания на подсвеченные низкие тучи, получившие красноватый оттенок из-за пожаров в Крепости.
Она присела, но так и не смогла удобно устроиться. Поставив стакан, она направилась к дверям зала. Снаружи на страже стоял офицер преценталианцев.
– Госпожа?
– Я беспокоюсь, Персель. Неужели от повелителя Жиллимана до сих пор не поступило ни одного сообщения? Пожалуйста, любезный сэр. Это слишком долго.
– Я проверю ещё раз, госпожа, – ответил офицер.
Ойтен вернулась в комнату и села на прежнее место, так и не прикоснувшись к амасеку. Она постучала пальцами по колену.
Спина болела. Суставы ныли. Как плохо быть человеком и старой, независимо от того насколько наука может продлить жизнь. Ойтен возмущалась тем фактом, что её жизнь и возможности угасали. О, как хорошо быть сверхчеловеком – быть таким сильным и живучим.
Недалёк день, подумала она, когда я больше не смогу служить ему, когда за мной надо будет ухаживать, как за ребёнком, и моя роль в его жизни, наконец, подойдёт к концу. А затем и закончится мой жизненный путь. Сделала ли я достаточно для него? Я шла намеченным путём, шла хорошо, со времён Конора до этой тёмной ночи. Конечно же, я смогу ещё послужить ему…
Раздался шум. Что-то ударилось в двери зала.
– Входите? – позвала она.
Никто не вошёл. На миг одинокую звезду закрыло облако.
Почему из Крепости до сих пор нет никаких сообщений?
Ойтен встала и направилась к дверям.
– Персель?
В коридоре никого не было. Светосферы тихо шипели в подсвечниках.
Он ушёл исполнять мой приказ, решила она. Он отправился узнать о сообщении.
Управляющая вернулась в комнату. Он чувствовала, что нервозность может свести её в могилу. Она очень сильно волновалась. Было смешно так бояться в хорошо освещённом зале в крепости-дворце, который охраняли лучшие солдаты Ультрамара. Это…
Она застыла.
На стене было написано имя. Его не было, когда она выходила. Теперь оно появилось.
Робаут.
Вот что было написано – Ойтен знала это, хотя и не понимала откуда – ещё тёплой кровью Перселя.
Ужас парализовал её. Он вырвал воздух из лёгких и силу из голоса. Её сердце никогда не билось так быстро.
На столе был переключатель тревоги. Казалось, что до него несколько лиг.
Она медленно обернулась, сделав полный круг, ожидая увидеть ухмыляющееся нечто за спиной, она была уверена, что сзади что-то есть.
Сзади не оказалось ничего. Ничего и никого.
Но буквы в имени её повелителя всё ещё стекали красным по стене.
– Кто здесь? – прошипела она.
Тишина.
– Кто? Кто здесь?
Она озиралась, высматривая детали. Это имя, нарисованное на стене.
– Я не боюсь тебя. Я – августа камерарий принципал Пятисот Миров и раненному демону вроде тебя не напугать меня. Покажись. Будь мужчиной и выступи против меня. Я вызываю тебя.
Что ещё изменилось за то время, пока её не было?
Её стакан. Её стакан. Он по-прежнему стоял на столике для закусок, но теперь в нём был не амасек. Алкоголь исчез. Стакан заполнили кровью.
Ужас коснулся её сердца. Она не могла противостоять ему. Пальцы стали холодными, как лёд. Словно ребёнок, она упала на пол и спряталась за ближайшим предметом мебели, пригибаясь и ползя в тени. Возможно, ей удастся спрятаться. Возможно, ей удастся…
Под диваном её ожидал Персель. Точнее – его отрубленная голова. Глаза преценталианца остекленели. Рот был открыт словно от большого удивления и испуга. Он уставился на неё между изящных диванных ножек из синего дерева.
Ойтен отпрянула.
Сзади кто-то стоял, сразу за спиной. Он был огромным, молчаливым и могучим, и от него пахло кровью и войной.
Она хотела обратиться к нему, умолять его сделать всё быстро, но не смогла издать ни звука.
Он опустил тяжёлую руку ей на плечо. Она вздрогнула.
– Он здесь, – произнесла тень. – Стойте на месте.
Управляющая обернулась и посмотрела вверх. Над ней возвышался, предупреждающе подняв секиру Фаффнр Бладбродер.
– Ты остался, – прошептала она.
– Мы не покидаем очаг, – ответил Волк и посмотрел на неё сверху вниз. – Стойте на месте. Когда я скажу – бегите. Я буду защищать вас изо всех сил.
Всё ещё ссутулившись, Ойтен огляделась. Тихо, как падающий снег, в зал заходили остальные дикие воины стаи Фаффнра, держа оружие наготове, стараясь услышать и уловить малейшие звуки и движения. Их молчание было удивительным. Они двигались как…
Как волки по снегу.
Вожак стаи вздохнул.
– Вот все и в сборе, – произнёс он.
Появился Конрад Кёрз. Было не понятно, откуда именно он вышел. Из тени, или, быть может, из складок драпировки, или даже из крошечной трещины в стене. Он показался. Он был чудовищно огромный, чёрная тень, силовые когти широко выпущены, словно перья ворона. В волосах ореол грязи. Зевающий рот неестественно велик, чёрная пасть простирается на тонкую бледную плоть угловатого черепа, словно желая расколоть его. Правая щека разрублена до кости, видна свернувшаяся тёмная кровь.
Волки двинулись на него без колебаний. Их клинки хотели вкусить крови.
Только Фаффнр не сдвинулся с места, верный Фаффнр прикрывал её, защищая своей секирой и телом.
– Бегите, сейчас же, – сказал он ей.
– Я не могу бежать, – ответила она, с трудом поднимаясь.
– Хьёлд! Ты бежишь, раз я сказал тебе бежать, женщина!
Размытое пятно. Бо Сорен замахнулся секирой, но её намертво остановили кривые когти. Шоккай Ффин сделал выпад длинным мечом, но пронзил только дым.
Гадсон Алфрейер бросился на зверя, но отлетел в сторону, выплёвывая кровь и выбитые зубы. Мадс Лоресон попытался нанести широкий удар, но ему помешал шатавшийся Алфрейер.
Примарх. Отделение Легионес Астартес. Запертая комната. Та же самая запертая комната. Как история могла повториться? Как она могла пойти по-другому?
Волки – палачи Императора.
Но Кёрз…
Малмур Лонгрич уколол копьём, а Салик Плетёный низко рубанул секирой. Они атаковали вместе. Один удар попал, и кровь забрызгала пол и мебель рядом с Ойтен, но оба Волка отлетели в сторону. Настал черёд Куро, Битера Херека и Нидо Найфсона.
Клинки отскочили от брони и высекли искры из мелькавших когтей. Кёрз схватил Салика за горло и швырнул через зал в стену. Херек погрузил секиру глубоко во тьму Кёрза. Брызнула кровь. Мадс Лоресон опустился на колено, схватившись за разорванное горло и пытаясь остановить кровь. Куро Йордровк пролетел через зал и сломал при приземлении стол и стул.
Кёрз рассмеялся. От кровопролития на его бледном, как у шута лице появилась маниакальная восторженная усмешка. Он швырнул Ффина в окна, которые разом взорвались, словно стеклянная бомба. Он пнул Битера Херека на пол и жестоко проломил ему череп бронированным локтем. Он выхватил у Гадсона меч, сломал его о спину Волка, а затем рассёк сломанным клинком щёку Бо Сорена. Малмур схватил его, к нему присоединился Нидо Найфсон. Оба отлетели со сломанными костями и пробитой бронёй.
– Я сказал, чтобы ты бежала, – произнёс Фаффнр.
– Мне очень жаль, – ответила Ойтен.
– У тебя последний шанс, – сказал он, поднял секиру и бросился на Ночного Призрака.
Женщина встала на ноги и попыталась бежать. На её пути лежал истекавший кровью и корчившийся от боли Волк, ещё один слева и третий возле стены. Похоже, он был мёртв.
До дверей оставалось совсем немного.
Над ней пролетело что-то огромное. Оно врезалось в двери и выбило их.
Это был Фаффнр Бладбродер.
Вожак стаи лежал на том, что осталось от дверей, и не поднимался.
Ойтен остановилась и обернулась.
Конрад Кёрз кивнул ей. Его болезненная улыбка состояла из теней и дыма. Он был воплощённым злом.
– Тараша, – вздохнул он. Улыбка не могла быть такой широкой.
– Он убьёт тебя за это.
– Он – мёртв, Тараша, – ответил Кёрз.
Все силы оставили её. Горе подкосило её. Она опустилась на колени.
– Нет…
– Я убил его, – проворковал Кёрз. – Робаута и Льва, их обоих. Конечно же, я изучил его жизнь. Как маленький император, кем он и притворяется, он ведёт личную хронику. Я слышал о тебе. Тараша Ойтен, камерарий принципал, и что ты во всех смыслах заменила ему мать. Мать.
Кёрз вздохнул.
– Благодаря гению моего отца, мы не обладаем такой роскошью, как матери. Ты – исключение. Ты – исключительная и отвратительная тварь, драная ведьма. Хотел бы я, чтобы Робаут остался жив и страдал после твоей смерти.
Ойтен выпрямилась во весь рост и взглянула монстру прямо в глаза.
– Убирайся в ад, ублюдок.
Кёрз отвёл когти.
Что-то вошло в комнату. Вошло с огромной скоростью и силой. Женщина почувствовала ударную волну от его стремительности. Она отпрянула, пошатнувшись от изумления.
Неожиданно её убийца больше не стоял перед ней.
Кёрза отбросила к разбитому окну стихийная сила.
Она была облачена в броню и кольчугу из разных комплектов, созданных для примарха, которые похитила из зала трофеев Жиллимана. Она владела великолепной булавой, которую Жиллиман использовал в начале Великого крестового похода.
Стихийная сила бушевала и кричала, её кожа блестела от крови, она отшвырнула Кёрза и обрушила булаву на его стройную грудь.
У стихийной силы было имя, хотя она не знала или забыла его.
Это имя было Вулкан.
Сцепившись, он и Кёрз вывалились из окон зала в обрывистый мрак.
18
Отрицание смерти
– Быть может, несмотря ни на что есть конец времени, конец
длинной нити, которая достигает такой длины,
что охватывает все вещи и всё меркнет рядом с ней:
границы нашего космоса, могущество наших богов,
усилия и пределы жизни все оказываются ничем
рядом с пределами времени. И действительно, время может простираться
так далеко, что оказывается за пределами смерти и смерть должна пасть.
– из “Ночные звуки насекомых”,
“Мудрец из Саны” [древности]
Боровшиеся примархи, словно мятежные ангелы падали в ночи.
И с грохотом упали на нижние крыши Резиденции. Их совместный удар расколол плитки и сломал флероны на краю крыши. Недалеко от них под углом к водосточной трубе лежал, неуклюже раскинув руки и ноги, Шокай Ффин, упавший сюда раньше них.
Им предстоял ещё долгий путь. Высота Резиденции впечатляла. Под ней раскинулась стена Эгиды, а ещё ниже лежал Каструм Палеополиса огромного Цивитаса. С запада ночной ветер приносил дым из пылающей Крепости.
Резкий удар всего лишь прервал их борьбу. Вулкан перекатился по расколотым плиткам и сразу же вскочил на ноги, замахиваясь булавой. Это – не боевой молот, но всё же достаточно похожее оружие, чтобы его повреждённый разум обратил на него внимание. Кёрз завизжал от боли и негодования и набросился на нападавшего, пустив в ход когти.
– Ты жив! Ты жив! – вопил Ночной Призрак. – Твоя проклятая жизнь продолжает изводить меня! Почему ты никак не даёшь мне забрать её! Почему ты сопротивляешься мне? Почему не позволяешь забрать её? Ведь, в конце концов, даже ты должен умереть!
В ответ Вулкан неразборчиво взвыл. Он нанёс мощный удар булавой, которую остановили когти. Искры взметнулись на ночном ветру.
– Я убил двух братьев сегодня! – крикнул Кёрз. – Убив третьего, я сделаю этот час истинно прекрасным в гневе. И твоя жизнь, все твои столь неукротимые жизни, станут самым большим трофеем из всех!
Вулкан не понимал слов, которые кричали ему. Он вообще понимал очень мало. Его разум уничтожили невыносимая боль, страдания и скрупулёзные и изобретательные муки, которым подвергал его Кёрз на протяжении нескольких месяцев. Кёрз уничтожил дух и здравомыслие Вулкана, но не сумел оборвать его реальную жизнь. Он обнаружил, что Вулкан обладает одной несвойственной другим примархам чертой. Это невероятно раздражало Кёрза. Возникла проблема, которую нельзя было решить убийством, кровью и террором.
Вулкан видел только своего мучителя, своего обидчика, который убивал его снова и снова пытаясь найти способ убить навсегда. Он видел брата, который через абсолютную жестокость, обнаружил бессмертный дар Вулкана. Гнев и жажда мести поглотили его.
Кёрз нанёс слева режущий удар когтями и сорвал часть позаимствованной брони. Взметнулась серебренная металлическая стружка. Быстрым коротким ударом по дуге Вулкан направил навершие булавы в левый наплечник Кёрза, а затем резко устремил оружие в бок – в голову Кёрза.
Но в щёку Ночного Призрака врезалась рукоять, а не навершие. Кёрз закружился от удара. Он попытался восстановить равновесие и повернуться для контратаки, но заскользил на разбитых плитках. Секунду он боролся, стараясь удержаться.
Вулкан воспользовался этой секундой и, сжав булаву обеими руками, обрушил свирепый удар на пошатнувшегося Кёрза.
Пласталь треснула. Кёрз закричал, упав на наклонную кровлю. Он покатился и, пролетев десять метров, рухнул на следующую крышу Резиденции. Серые сланцы, добытые и обработанные на высоких пиках Короны Геры, разлетелись под его весом, словно корка льда, взметнув в воздух осколки и отбитые куски черепицы.
Вулкан широко развёл руки и прыгнул ногами вперёд. Кёрз не собирался убегать.
Он шевелился на плитках внизу. Он взглянул вверх, увидел, как на него падает Вулкан и отчаянно перекатился в сторону, чтобы не быть раздавленным бронированным телом брата. Приземление Вулкана уничтожило ещё больше черепицы, несколько больших кусков разлетелись в разные стороны.
Мгновенно восстановив равновесие, Вулкан качнул талией и обрушил булаву на распростёртого Кёрза. Ночной Призрак сжался и дёрнулся в сторону. Вместо головы, которая была там мгновение назад, булава пробила большую дыру в крыше.
Кёрз перешёл к ответным действиям, безумно и ликующе хохоча. Он обхватил Вулкана левой рукой, почти нежно прижав его щёку к своей щеке. Отвёл правую руку и резко ударил ладонью вверх.
Все четыре главных пальца вонзились Вулкану в бок, пробив броню, поддоспешник, эластичную подкладку и вонзились в тело. Брызнула кровь. Верхняя половина тела Вулкана дёрнулась и сжалась от боли, сияющие глаза закрылись. Не отпуская брата, Кёрз вытащил когти и повторил удар.
Вулкан вырвался. По боку, левой ноге и плиткам крыши заструилась кровь. Он пошатнулся, и упал, броня и черепица загремели. Он яростно дёрнулся и снова упал.
Кёрз выплюнул перемешанную с мокротой кровь. Ветер развевал его грязные волосы.
– Видишь? – требовательно спросил он. – Это – смерть. Научись принимать её, брат!
Вулкан резко открыл глаза.
– О, – разочарованно произнёс Конрад Кёрз. – Это было быстро.
Гантулга стремительно бежал по центральной лестнице Резиденции, держа в руке меч. За ним, не отставая, следовал Клеве. Водун Бадорум и преценталианцы уже мчались по лестничной площадке и главному коридору к личным покоям.
– Он здесь! – проревел им Тимур. – Осторожнее. Он в Резиденции!
– Кёрз? – спросил командир преценталианцев.
– Конечно Кёрз! – прорычал Иирон.
Бадорум выкрикнул приказы своим людям, организуя наступление. Оружие вскинуто, нацелено и готово к бою. Взвыли энергетические ячейки, заряжая плазмаганы.
– Мы услышали ужасный шум из личных покоев, – пояснил Водун Белому Шраму и офицеру Железных Рук.
– Держитесь позади нас, – сказал ему Клеве, – и будьте готовы открыть огонь.
Гантулга шёл первым, но теперь он стал идти медленнее и крадучись, держа наготове меч. Иирон взял наизготовку роторную пушку. Он водил ею из стороны в сторону, выискивая цель.
Главные двери во внутренние комнаты были выбиты и валялись на полу. В дверном проёме среди обломков на коленях стояла Ойтен, вытирая кровь со лба лежавшего без сознания полумёртвого Фаффнра Бладбродера.
– Госпожа! – крикнул Клеве и бросился к ней. Белый Шрам промчался мимо них в зал и быстро осмотрелся. Комната была разрушена, пол усеян мёртвыми и умирающими Космическими Волками. В разбитые окна врывались порывы холодного ветра.
– Великие звёзды Ультрамара, – прошептал Бадорум.
– Он был здесь, так? – спросил Клеве Ойтен. – Кёрз?
Управляющая выглядела слишком потрясённой для того, чтобы двигаться, говорить или даже поднять взгляд. Она вытирала кровь с головы Фаффнра полоской оторванной от платья ткани.
– Он был здесь, – наконец ответила она. – Волки… Они сумели задержать его. Думаю, что некоторым из них это стоило жизни.
Снаружи в прихожей раздались голоса, приказывающие преценталианцам посторониться. Вошёл тетрарх Валент Долор. Его сопровождали Ниакс Несс, Ольгин из Тёмных Ангелов и отделение Ультрадесантников. Иирон Клеве воспользовался своим воксом и поднял тревогу по всем частотам, пока вместе с Гантулгой мчался назад в Резиденцию.
– Клеве, твоё беспокойство оказалось оправданным, – мрачно произнёс Долор.
– Это заслуга Гантулги, – пояснил Железный Воин.
– У тебя острые инстинкты, Белый Шрам, – заметил Ольгин.
– Не настолько острые, чтобы спасти жизни, – ответил Тимур, – и не настолько острые, чтобы загнать его в ловушку.
– Куда он направился? – спросил тетрарх. – Госпожа Ойтен? Куда он направился?
– Волки сумели задержать его, – спокойно повторила управляющая. – Они сумели задержать его настолько насколько смогли. Затем… затем он собрался убить меня. Но Вулкан помешал ему.
– Вулкан? – удивился Ниакс Несс.
– Это был Вулкан, – ответила Ойтен.
– Это невозможно, – произнёс Ольгин.
– Я узнала его, – возразила управляющая. – Я часто видела его портрет. Это не мог быть никто другой. Он появился подобно буре ураганной силы. Его единственной целью был Кёрз. Они столкнулись. Они сражались. Они вылетели в разбитые окна.
– Госпожа в шоке, – продолжил Тёмный Ангел. – Она не понимает, о чём говорит.
– Боюсь, она понимает, – заметил Долор.
– Это – безумие! – настаивал избранный лейтенант.
– Да, но не то, о котором ты подумал.
К разбитым окнам подошёл Несс и встал рядом с Гантулгой.
– Похоже, внизу какое-то движение, – сказал Белый Шрам. – Движение на нижних крышах. Видите?
Ниакс кивнул и активировал вокс.
– Говорит третий магистр. Мы обнаружили Ночного Призрака. Направьте штурмовые отделения к южному крылу Резиденции. Мне нужно, чтобы два “Штормовых орла” прикрыли нижние крыши. Действуйте быстро! Осветите крыши и возьмите под охрану внутренние дворы, чтобы никто не смог их пересечь. Инвикты входят в Резиденцию. Когда Кёрз увидит, что все пути отхода перекрыты, он без сомнения попытается вернуться в неё. Повторяю уже озвученные инструкции – огонь на поражение не только разрешён, он – необходим.
– Выступаем, – произнёс Долор. – Мы знаем, что делать! Я хочу быть там и прикончить его. Бадорум, вызови медицинские бригады для Волков и госпожи Ойтен. Возьми этот этаж под охрану.
– Подожди! – прошипел Ольгин. – Скажи мне… скажи мне, что ты имел в виду, говоря о Вулкане.
Тетрарх ответил не сразу.
– Вулкан жив, Тёмный Ангел, – пояснил он. – У него не всё в порядке с головой, но он жив, и если госпожа Ойтен не ошиблась, скорее всего, Вулкан сражается с Кёрзом на крышах, пока мы тут разговариваем.
– Вулкан жив? – повторил Ольгин.
– Да кого волнует, жив ли Вулкан! – воскликнула, посмотрев на них управляющая. Её руки и рукава были в крови. – Что со Львом и нашим дражайшим лордом Жиллиманом? Что с ними? Кёрз сказал мне, что они мертвы! Кёрз сказал мне в лицо, что лично убил их!
Все повернулись к ней.
– Это правда? – спросила она. – Правда? Кто-нибудь скажите! Кто-нибудь скажите хоть что-нибудь!
Их окружало пламя. Раскалённый добела ослепительный огонь. Такой яркий, что ранил глаза, такой обжигающий, что даже самая прочная броня текла серебряной ртутью.
И всё же, они не чувствовали жара. Их окружала прохладная свежесть. Пространство… тишины.
– Рад видеть, что вы живы, повелители, – произнёс кузнец войны Дантиох.
Он наклонился, приложив некоторые усилия, чтобы помочь подняться Жиллиману, одновременно Алексис Полукс помогал Льву. Ультрадесантники “Эгиды” вбежали на настроечную площадку главной локации “Альфа” и от изумления остановились.
Жиллиман осмотрел полированную чёрную каверну огромной пещеры, затем оглянулся на охваченную огнём часовню, которую показывала область связи.
– Сота? – сухо спросил он.
– Да, повелитель, – подтвердил Дантиох.
– Мы на Соте? – повторил Жиллиман.
– Я… да, повелитель, – ответил Железный Воин, – и я рад этому, потому что, если бы вы не были здесь, то вы были бы там. – Он показал на объятую жарким, как солнце, пламенем часовню.
– Ты перенёс нас сюда?
– Нет, повелитель. Это сделал Фарос. Возможно, в качестве побочного эффекта своей деятельности, возможно преднамеренно.
– Преднамеренно?
– Я начинаю подозревать, что этот механизм обладает некоторой… чувствительностью, – произнёс кузнец войны.
– Я начинаю подозревать, брат, – заметил Лев, – что ты играешь с технологиями, с которыми никто, даже наш отец, не стал бы связываться.
Полукс помог Льву сесть напротив тяжёлого кресла Дантиоха и осматривал рану на шее. И Жиллиман и его брат получили повреждения во время схватки с Кёрзом, но ранение в шею было самым опасным. Но, по крайней мере, перестала идти кровь.
Жиллиман наклонился, повернул голову брата и осмотрел рану.
– Её надо перевязать, пока она снова не открылась, – сказал он.
– Что, никаких комментариев, Робаут? – спросил Лев. – Из всех вещей, что беспокоят тебя и меня в наших отношениях, мы даже не начали обсуждать твой необычный маяк. Он был первым, что я увидел, когда приблизился к Макраггу, и первым намёком, что…
– Но ты его видел, – огрызнулся Жиллиман. – Вот в чём дело, брат. Ты его видел. Он – работает. Для функционирования и выживания Империума он нужен ничуть не меньше, чем регент!
– И всё же, похоже, ты ничего не знаешь о его функциях и возможностях, – ответил Лев. Он отодвинул Полукса и встал. – Правильно я понимаю, что нас перенесло сквозь пространство на… невообразимое расстояние от Макрагга?
– Правильно, – вздохнул Жиллиман. – Брат, я с величайшим нежеланием исследовал, а затем разрешил использование маяка Фароса. Я прекрасно понимаю, как мало мы о нём знаем. Это был просчитанный риск.
– Сдаётся мне, что твои подсчёты весьма оптимистичны.
– В самом деле? И всё же ты жив, в ином случае, останься мы в ловушке Кёрза, всё было бы иначе.
Лев фыркнул.
– Кроме того, мне известно, что не только я использую запрещённую технологию. Варп-сигнатура твоего флагмана, брат… Ты думал техники моего флота, и адепты Механикум не проанализируют её? Когда ты собирался сказать мне об этом? Или ты собирался хранить этот секрет, как и тот факт, что Кёрз был на свободе на борту твоего флагмана? У тебя слишком много тайн, брат.
Лев отвёл взгляд.
– Мы обсудим это позже, – произнёс он. – Сейчас же нам надо вернуться. Мы попали сюда. Нам надо вернуться как можно скорее.
– Над этим ещё придётся подумать, – заметил Дантиох.
Примарх Тёмных Ангелов свирепо уставился на него.
– Повелитель, – добавил кузнец войны, слегка склонив голову.
– Мы вернёмся, также как и прибыли, – настаивал Лев.
– Как минимум, повелитель, мне придётся потратить некоторое время, перенастраивая и направляя устройство. Я не могу отправить вас назад туда, – он указал на бурлящее пламя за областью.
– Почему я вообще разговариваю с тобой? – спросил Лев.
– Потому что кузнеца войны назначил я и он сумел заставить Фарос работать, – ответил Жиллиман. – Он знает о нём больше любого из живущих людей. Если кто-то и сможет вернуть нас, так это Дантиох. Советую разговаривать с ним подоброжелательнее.
Лев посмотрел на Железного Воина.
– Трудно доверять лицу врага.
– Он – не враг, – твёрдо произнёс Алексис Полукс.
– Что ж, кузнец войны, объясни, как работает это устройство, и как мы сможем телепортироваться назад. Мой навигатор утверждает, что оно скорее эмпатическое, чем психическое. Она сказала, что Фарос показал нам то, что мы хотели найти.
– Ваш навигатор проницательна, повелитель. Здесь находится древняя технология, дочеловеческого происхождения. Мои исследования выявили, что в её резонансе и в самом деле присутствует эмпатия. Предположительно принцип квантовой запутанности. В отличие от нашей варп-технологии она не использует имматериум, чтобы обойти реальное пространство. Думаю, что Фарос – часть существовавшей когда-то огромной навигационной сети. Настроив его на Макрагг, мы получили ориентир, преодолевший Гибельный Шторм, а также мгновенную связь.
– Как мы оказались здесь? – спросил Лев.
– Я всё ещё думаю об этом, повелитель. Сначала я считал, что в своём первоначальном виде сеть позволяла осуществлять телепортацию на расстояние, которое мы не можем даже вообразить. Я предположил, что эта возможность нам не доступна, потому что требуется другой портал или маяк. Я – ошибся.
Дантиох посмотрел на Полукса.
– Успешное перемещение Алексиса дало нам больше всего. Коммуникационное поле и так уже предоставило мне достаточно эмпатического резонанса, чтобы вполне успешно обнаружить Кёрза во тьме и предупредить моего друга. Затем, когда его жизнь оказалась в истинной опасности…
Железный Воин остановился.
– Я хотел спасти его. Я хотел протянуть руку и схватить его, чтобы спасти от этого монстра. Я думаю, что эмпатическое поле отозвалось на моё огромное желание, и открылось, позволив мне спасти Алексиса. И когда мы оба увидели, что вам, повелители, угрожает опасность, наше желание спасти вас, снова открыло поле.
– Получается, что этой способностью нельзя управлять или настроить? – спросил Жиллиман. – Её нельзя включить и направить? Она просто отвечает на возникшее невысказанное желание?
– Боюсь, что всё обстоит именно так, повелитель. Поэтому если мы не сможем получить доступ или воспроизвести соответствующее эмоциональное эмпатическое желание, то, возможно, мы не сможем вернуть вас на Макрагг.
Долгое время все молчали.
– Само собой стоит учитывать и тот факт, – смущённо добавил Дантиох, – что нет никакой уверенности, что процесс работает в обоих направлениях.
Все молчали ещё дольше. Полированный чёрно-зеркальный купол пещеры окружил их прохладной тишиной.
– Тогда найди для меня корабль, – произнёс Лев. – Самый быстрый корабль.
