Свет нужда приятный синий хватать дитя виски вода капуста круглый паук птица клей стул

небо *о1лАко ум^ЧЛоТл/кДдПл, ~ "~

младенец pbot>iQic MOv&o

квадратный и^Ш£& у^ШУА^Л^ u|^__

Рис. 6.18. Схема и типичные результаты эксперимента, демонстрирующего неудачное опознана воспроизводимых слов. Испытуемый написал здесь восемь слов-целей, два из которых верно, ч составляет 25%-ное узнавание. На Этапе_4 испытуемый воспроизвел пять из восьми слов, ч составляет 62.5%-ное узнавание,— это типичный результат. Адаптировано из: Tulving (1974).

фективен только если он был закодирован во время заучивания материа­ла. Этот смелый вывод расходится с исследованием, в котором было пока­зано, что узнавание по памяти (узнавание заученного элемента,— напри­мер, при выборе одного ответа из нескольких предложенных в тесте или при опознании лица друга) в определенных обстоятельствах оказывается лучше, чем воспроизводение по памяти (воспроизведение заученного эле­мента,— например, при ответе на вопрос: "Где находится Букингемский дворец?"). Мы вполне сможем сами оценить этот момент, если попытаем­ся подумать о... "Как же его имя? Вы знаете... вот оно вертится на кончи­ке языка. Ага! Тульвинг. Да, это он."...или попытаемся вспомнить, ска­жем, имена знаменитых людей, чьи инициалы "С.С." (Ответ см. в конце главы на с. 212). Один из аргументов в пользу превосходства узнавания по памяти — тот факт что воспроизведение включает в себя опознание. Если вы блуждаете по ДВП в поисках некоторого факта, скажем чьего-то имени, вы должны не только отыскать его, но и опознать после того как

нашли.

Хорошо обоснованному и эмпирически подкрепленному утверждению о том, что узнавание превосходит воспроизводение, был брошен вызов остроумным экспериментом Тульвинга и Томпсона (Tulving and Thomps­on, 1973), представленном на Рис.6.18. Он состоял из четырех этапов.

Сначала (этап 1) испытуемые изучали список словесных пар (слово-признак и слово-цель, например: голова-свет, ванна-ж/экда, приятный-си­ний), чтобы запомнить второе слово пары (слово-цель). Затем (этап 2) им показывали список случайно расположенных слов, имевших близкие ассо­циации с отдельными словами-целями (например: темный, хочу, небо), и просили записать свои свободные ассоциации (числом до четырех) на каждое из них. Как и следовало ожидать, испытуемые при свободном ассоцииро­вании часто (примерно в 70% случаев) воспроизводили первоначальные слова-цели. На этапе 3, где слово-признак не присутствовало, испытуе-

Память: структуры и проце

мых просили обвести каждое слово из воспроизведенного ими списка, в котором они узнают слово-цель из первоначального списка; испытуемые в среднем узнавали 24% таких слов. На этапе 4, финальной стадии экспери­мента, испытуемых просили воспроизвести слова-цели при наличии сло­ва-признака; в этом случае ими было правильно воспроизведено 63% слов-целей. Воспроизведение победило опознание! Из всех изученных нами те­орий забывания, основанных на затухании, интерференции и зависимости от признаков, последняя — теория ситуативного забывания — легко мо­жет объяснить представленные результаты. Неудача опознания и замеча­тельный успех воспроизведения отражают отсутствие подходящей инфор­мации для процесса воспроизведения. Роль забывания невелика,— веду­щая роль принадлежит трудностям восстановления информации, но эти трудности объясняются неадекватностью признаков воспроизведения. Толь­ко признаки, присутствовавшие при первоначальном заучивании или спе­цифические для кодирования, эффективно работают на воспроизведение. Таким образом, ситуативное забывание основывается на принципе специ­фического кодирования.

Вопреки явному превосходству воспроизведения над опознанием, на­блюдаемому в экспериментах Тульвинга, существуют неоспоримые дово­ды против идеи ситуативного забывания и сопутствующей ей теории спе­цифического кодирования. Сайта и Ломверс (Santa and Lamwers, 1974, 1976), используя те же самые слова-цели, что и Томпсон и Тульвинг (1970), и в основном аналогичную процедуру, обнаружили слабые и сильные сло­ва-признаки для каждого слова, подлежащего запоминанию. Испытуемые разглядывали карточку, содержащую слова-цели, набранные заглавными буквами, и слова-признаки, которые, как объясняли испытуемым, помогут им запомнить слова-цели. После того, как они просматривали список из 24 слов, их просили воспроизвести слова-цели, предлагая в помощь сла­бые признаки. Процедура повторялась четыре раза, каждый раз с различ­ными словами-признаками и словами-целями. В последний раз испытуе­мых разделили на 3 группы: (1)тех, кого попросили воспроизводить без слов-признаков; (2)тех, кого попросили воспроизводить по сильным сло­вам-признакам, никогда не входившим в эксперимент (например, "белый" с черный, "мясо" с бифштекс, "глупый" с тупой или "лед" с холодный}; и (З)тех, кого попросили воспроизводить по сильным словам-признакам и дали инструкцию, что предлагаемые им слова-признаки ранее не предъяв­лялись, но сильно ассоциируются со словами-целями. Результатом были показатели воспроизведения 5.4 и 5.33 для первой и второй групп и 10.07 для третьей группы,— т.е. они указывали на просто выдающиеся показа­тели воспроизведения в группе, получившей сильные признаки плюс инст­рукцию. Авторы утверждают, что эти сильные признаки, хотя и не были закодированы во время изучения списка слов, прекрасно справляются с функцией признаков воспроизведения. Кардинальное правило принципа специфического кодирования, как мы помним, состоит в том, что призна­ки воспроизведения облегчают воспроизведение только если их связь со словами, подлежащими запоминанию, была установлена во время заучи­вания.

/. Объем кратковременной памяти ограничен примерно семью эле­ментами, но плотность или количество информации, приходящее­ся на каждый элемент, может возрастать при укрупнении единиц информации.

2. Процедуры укрупнения в кратковременной памяти требуют дос­тупа к информации в долговременной памяти.

3. В кодировании информации, поступающей в кратковременную па­мять, участвуют как минимум зрительные, акустические и семан­тические коды. Экспериментальные данные показывают, что зри­тельное кодирование происходит раньше акустического и семанти­ческого.

4. Быстрое воспроизведение из кратковременной памяти осуществ­ляется посредством исчерпывающего, а не самопрекращающегося процесса.

5. Кодирование в долговременной памяти преимущественно много­мерное; оно включает семантические коды, а также коды, основан­ные на всех сенсорных модальностях. В литературе делается ак­цент на семантическом кодировании.

6. Объем и длительность хранения в долговременной памяти практи­чески неограничены.

7. Забывание — это неспособность воспроизвести ранее получен­ную информацию. Принципиально забывание объясняется затуха­нием, интерференцией и отсутствием соответствующих признаков.

8. Идея затухания следов памяти предполагает, что забывание про­исходит вследствие неиспользования ранее выученной информа­ции.

9. Теория интерференции считает забывание результатом воздей­ствия процессов, происходящих между ранее заученным и позже воспроизведенным материалом. Две парадигмы, наиболее часто используемые при изучении интерференции,— это ретроактивное торможение (новый выученный материал интерферирует со ста­рым, снижая воспроизводимость старого) и проактивное торможе­ние (старый материал интерферирует с новым выученным, снижая воспроизводимость нового).

10. Теория ситуативного забывания предполагает, что невозможность воспроизвести информацию не обязательно означает, что воспо­минания потеряны, но что они могут быть недоступны вследствие несоответствия между признаками во время кодирования и при­знаками во время воспроизведения.

Память: структуры и процесс

Ключевые слова

методика Брауна-Петерсона забывание

укрупнение единиц информации интерференция

ситуативное забывание проактавное торможение

теория затухания ретроактивное торможение

принцип специфического ко- парадигма Стернберга

дарования

яркое воспоминание

Рекомендуемая литература

Наиболее интересные книги, в которых живо обсуждается КВП:

Klatzky. Human Memory;

Baddeley. The Psychology of Memory;

Lindsay and Norman. Human Information Processing;

Norman. Memory and Attention (1-е u 2-е издание);

Rumelhart. Human Information Processing.

Для более глубокого изучения:

Tulving. Organization of Memory — глава "Episodic and Semantic

Memory";

Melton and Martin, eds. Coding Processes in Human Memory;

Kennedy and Wilkes, eds. Studies in Long Term Memory.

Также весьма рекомендую:

Neisser. Memory Observed Tulving. Elements of Episodic Memory.

Очень хорошее изложение исследований памяти с позиций информацион­ного подхода: Klatzky. Memory an Awareness.

И вылепил из земли Господь Бог каждого зверя в поле и каждую птицу, небе и принес их Адаму, увидеть как назовет он их; и как назвал АдаМ каждую живую тварь, так и стало это с тех пор именем ее. — Бытие, 2:19

Некоторые известные личности, чьи инициалы *СС* (для с. 209): Calvin Coolidge, Charlie Chaplin, Charlie Chan, Carol Channing, Coco Channel, Christopher Columbus, Carlos Castaneda, Christopher Cross, Charles Carrol, Carol Cole, Countee Cullen, Cyril Connoly...

Семантическая

организация

памяти

Д Д ножество совершенных инструментов было изобретено человеком L» \£ самых разных областях, чтобы пролить свет на неизвестное: аэро­стат, рентгеновские лучи, радиотелескоп и т.д. С некоторыми из инстру­ментов когнитивной психологии мы уже встречались: это тахистоскоп, электронно-лучевая трубка, компьютеры, акустическая техника, прибо­ры для измерения времени реакции; но более всего работы выпадает на долю лексических инструментов — слов, бессмысленных слогов и частей слова. От Эббингауза до самых современных научных работ слова пользу­ются у когнитивных психологов огромной популярностью: слова по от­дельности, слова вместе, части слов, слова, предъявляемые зрительно, необычные слова, обычные, слова в предложениях, слова употребляемые совместно, различные слова.

Откуда такое увлечение словами? Одна из причин — в том, что "вер­бальное развитие" у человеческих существ намного превышает таковое у других видов, и следовательно, этот признак служит филогенетической демаркационной линией. Другое соображение, более важное для когни­тивной психологии, заключается в том, что семантическая структура по­зволяет нам идентифицировать то, что хранится в нашем разуме, и опре­делить, как связаны между собой хранящиеся там понятия. Правда, сло­ва сами по себе для когнитивного психолога являются столь же интерес­ным объектом изучения, как и всплески на экране осциллографа: их жиз­ненность заключена не в их внутренней ценности, а в тех отражаемых ими понятиях и отношениях, которые оживляют имеющиеся факты и системы знаний, придавая им значение. Эта глава посвящена значениям слов (семантике) и тому, как эти значения организованы во внутренней репрезентации (т.е. семантической организации). Изучая представление слов в памяти, мы познакомимся с тремя источниками и тремя составны­ми частями хранящейся в памяти информации: содержанием, структу­рой и процессами.

Несмотря на давнюю традицию изучать именно вербальные процессы человеческого разума и полученные здесь результаты, это направление никак не является единственным: исследования невербальной памяти (см., например: Shepard, 1975; Kosslyn, 1973, 1977) также расширили наши знания о мысленных структурах, и можно предвидеть, что со временем будут разработаны еще более сложные методы. Тверски и Хатчинсон (Tversky and Hutchinson, 1986) предложили так называемый "анализ со­седства", являющийся новым методом изучения семантически связанной информации и опознания семантических данных, а также многих перцеп­тивных стимулов, таких как цвета, звуки и вкусовые ощущения. Но этот вид анализа слишком сложен, чтобы можно было здесь адекватно изло­жить его, поэтому я предлагаю всем интересующимся обратиться к пер­воисточнику.