Патриарх Сергий и его Церковь, 1943—1944 гг

Став патриархом, Сергий продолжал консолидацию Церкви: восстанавливались епархии, в них назначались епархиальные архиереи. Некоторые из них, вероятно, вернулись из ссылки, после того как они признали Сергия и его обещание полной лояльности. Были рукоположены в епископы некоторые вдовые священники и уцелевшие монахи, имевшие необходимое образование. К январю 1945 г., когда был созван собор для избрания нового патриарха, число епархиальных архиереев, признававших Сергия патриархом, достигло сорока одного¹⁷.Сергий так и не дожил до осуществления своей главной мечты — восстановления богословского образования в России. Первая пастырская школа и богословский институт, переведенные впоследствии в восстановленную Троице-Сергиевскую лавру, были открыты через месяц после его смерти.

Были предприняты необходимые меры, чтобы получить признание патриархии другими поместными православными церквами. Об успехе этих мер можно судить по участию восточных патриархов или их представителей в Московском соборе 1945 г. Очень важно было также то, что восточные патриархи признали автокефалию Грузинской православной церкви, дарованную Московской патриархией 10 ноября 1943 г. После присоединения к России, когда умер последний грузинский патриарх, Грузия лишилась своей древней автокефалии. После захвата власти большевиками Грузия стала на короткий срок независимой и односторонне объявила свою автокефалию, что не было признано патриархом Тихоном. Таким образом, между 1919 и 1943 г. Грузинская церковь не имела литургического общения с другими православными церквами.

Защитники Сергия особенно высоко оценивают его заслуги в сохранении церковного единства во всем Советском Союзе и в восстановлении нормального церковного управления. После его смерти его называли гением, который, обладая необходимой духовной и канонической интуицией и эрудицией, один мог сохранить Церковь, возродить и направлять ее в эти "трудные, полные кризисов и политически решающие годы нашей родины". Такой выдающийся богослов, как В. Н. Лосский, находившийся в эмиграции во Франции, восхвалял "великого церковного деятеля... великого Сергия, в жизни которого все было велико... он жил догматами Церкви... все возвышал до основных истин веры". Возрождение Православной церкви в Советском Союзе в военные годы рассматривалось как результат долголетней политики и трудов митрополита Сергия". Однако, по-видимому, сам патриарх Сергий не был так уверен в абсолютной правоте своей политики. В слове, сказанном при своей интронизации, он признался: "В звании патриаршего местоблюстителя я чувствовал себя временным и не так сильно опасался за возможные ошибки. Будет, думал я, избран патриарх, он и исправит все допущенные ошибки"¹⁹. Но ему не было дано их исправить — через 8 месяцев патриарха Сергия не стало. А возможность их исправления наступила лишь через 45 лет.

Интересно отметить, что в своем приведенном выше замечании о том, что патриаршая Церковь приняла и продолжила наследие обновленцев, советский религиовед Шишкин также признает, что Сергию удалось сохранить Церковь от полного уничтожения.

Противники Сергия считают, однако, что изменения в государственной политике были вызваны войной, необходимостью получить поддержку народа в борьбе с нацизмом, необходимостью принять во внимание стихийное церковное возрождение в оккупированных немцами областях, тем, что Сталин решил "не отставать от Гитлера в благочестии" ¹⁰.

И действительно, даже после сентября 1943 г. число открытых, по разрешению советских властей, церквей было очень невелико, гораздо меньше, чем в оккупированных немцами областях, что отмечалось и в советской печати. Так, если по всему Советскому Союзу в 1947 г. было 14 092 действующих православных храма (включая 2 491 храм, перешедший от униатов), то из этого числа непосредственно по разрешению Совета по делам РПЦ было открыто всего 1270 православных храмов; а на территориях, занятых, немцами и румынами, за время их оккупации было открыто 7 547 храмов. И не мудрено, учитывая ту сложную процедуру, которую разработал Совет по делам РПЦ и принял Совнарком 28 ноября 1943 г. под № 1325.

По этому постановлению, верующие подают ходатайство сначала в местные Советы, которые имеют право только отказать в открытии церкви. Если их решение было не отрицательным, то ходатайство направлялось в Совет по делам РПЦ, который "выносит предварительные свои решения" и представляет в Совнарком (данной республики) на одобрение. В случае одобрения последним Совет сообщает свое окончательное решение местному совету. Иными словами, вся процедура была такова, что закрыть храм или отказать в его открытии было просто и быстро, а открыть — крайне хлопотно, сложно и длительно ²¹.

Изучение архива Совета по делам РПЦ показывает, что даже в лучшие годы процедура между первой подачей прошения об открытии храма и его окончательным одобрением Советом занимала в среднем 2—3 года. О. С. Гордун приводит типичную статистику:

"В Казахстане в первый квартал 1945 г. было возбуждено верующими 21 ходатайство... Удовлетворены были — 4.

В Горьковской обл. за 1943—44 гг.... рассмотрены 137 заявлений... по 123 приняты решения об отклонении". Это в области, где было лишь 22 действующих храма на 1 января 1945 г., недействующих— 1 101.

"Отказы в регистрации храмов направлялись верующим, согласно директивному письму СДРПЦ от 31 января 1945 г., в виде краткой справки без мотивировки", — пишет Гордун".

Мы уже приводили сравнительные цифры об открытии церквей на территориях, оккупированных в годы войны противником. Можно только добавить, что чем дальше от линии фронта на восток, тем труднее открывались храмы; это особенно касалось территорий на восток от Волги, а тем более Сибири. Например, в Красноярске и окрестностях в 1943—1944 гг., пока там жил архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), было открыто только 2 храма. В Горьком на миллион с лишним жителей к концу 70-х гг. действовало всего 3 церкви, в миллионном Свердловске — всего одна ²³.