double arrow

Священномученик Пётр (в миру Пётр Фёдорович Полянский).

Будущий Предстоятель Русской Церкви родился 28 июля 1862 года в селе Сторожевом Коротоякского уезда Воронежской губернии в семье приходского священника. В 1885 году закончил по первому разряду Воронежскую духовную семинарию и был определён на должность псаломщика при церкви села Девицы в Коротоякском уезде. В 1892 году окончил Московскую Духовную академию з со степенью кандидата богословия и был оставлен помощником инспектора. В 1897 году защитил диссертацию «Первое послание св. Апостола Павла к Тимофею. Опыт историко-экзегетического исследования». За год до этого был назначен смотрителем Жировицкого духовного училища, где трудился десять лет.

В 1906 г. Пётр Полянский был перемещён в Петербург в Учебный комитет при Святейшем Синоде, где со временем исполнял обязанности ревизора духовных учебных заведений. За время служения в комитете он объездил с ревизиями почти всю Россию, инспектируя духовные семинарии и училища. После упразднения в 1918 году Учебного комитета Пётр Полянский переехал в Москву, где принял участие в Поместном Соборе, работая в его секретариате.

В 1920 году Патриарх Московский и всея России Тихон предложил ему принять постриг, священство и епископство и стать его помощником в делах церковного управления. Предложение было сделано в пору начавшихся кровавых гонений на Церковь, когда замучены были уже тысячи священнослужителей и более десяти архиереев, когда епископство, сулило не почёт и безбедную жизнь, а лишения и страдания.

В это время Пётр Полянский жил в Москве, в доме своего брата Василия, священника церкви Николы-на-Столпах. Сообщив ему о предложении Святейшего Патриарха, он сказал: «Я не могу отказаться. Если я откажусь, то я буду предателем Церкви, но, когда соглашусь, я знаю, я подпишу сам себе смертный приговор».

Так, в 58-летнем возрасте Пётр Полянский выбрал стезю, которая возвела его на Голгофу. Будущий предстоятель Русской Церкви принял постриг и благодать священства от руки митрополита Сергия (Страгородского), а хиротонию во епископа Подольского викария Московской епархии возглавил Святейший Патриарх Тихон. Сразу же после хиротонии епископ Пётр был арестован и сослан в Великий Устюг.

После освобождения Патриарха Тихона из-под ареста некоторые сосланные и заключённые архиереи и священники получили возможность вернуться к своему служению. Среди них был и епископ Подольский Пётр. Возвратившись в Москву, он стал ближайшим помощником Первосвятителя, был возведён им в сан архиепископа, затем митрополита Крутицкого и включён в состав Временного Патриаршего Синода.

После кончины Святого Патриарха Тихона на плечи митрополита Петра по воле Божией легла высшая ответственность за Русскую Церковь. Менее года он оставался у кормила церковной власти, а потом более десяти лет носил звание Местоблюстителя, пребывая в изгнании, в тюрьме, подвергаясь изощрённым мучениям. Он тяжко страдал от одиночного заключения, от изнурительных болезней, но, прося власти об облегчении своей участи, так и не принял предложения отречься от Местоблюстительства.

Святитель понимал, какие пагубные для Церкви последствия может иметь его капитуляция перед гонителями. Объясняя свою позицию, митрополит Пётр писал: «В сущности местоблюстительство лично для меня не представляет интерес, наоборот, оно все время держит меня в оковах гнёта... Но я должен считаться с тем обстоятельством, что решение данного вопроса не зависит от моей инициативы и не может быть актом моей единоличной воли. Своим званием я неразрывно связан с духовными интересами и волей всей Поместной Церкви. Таким образом, вопрос о распоряжении местоблюстительством, как не являющийся личным вопросом, не подлежит и личному усмотрению, в противном случае я оказался бы изменником святой Церкви. Между прочим, и в акте о моем вступлении имеется напоминание, что я обязан не уклоняться от исполнения воли Патриарха Тихона, а, следовательно, и воли подписавших акт архиереев... равно как и воли клира и верующих, девятый год состоящих со мной в молитвенном общении».

Сохраняя за собой звание Местоблюстителя ради блага Церкви, ценою тяжких мучительный страданий, митрополит Пётр совершал подвиг исповедничества, венцом которого стало пролитие крови за Христа Спасителя.

Священномученик Пётр, митрополит Крутицкий, канонизован Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в 1997 году.

Память 29 января\.11 февраля (новомуч), 27 сентября\10 октября, 5.18 октября (Моск. свт).

Два человека – митрополит Пётр (Полянский) и митрополит Сергий (Страгородский) избрали разные пути служения Церкви в эпоху жесточайших гонений. Одного из них мы почитаем как священномученика, другой принял крест поношения. Одним из первых, кто смог оценить тяжесть последнего выбора, стал выдающийся русский философ Николай Александрович Бердяев. В своей статье «Вопль Русской церкви», опубликованной вскоре после «декларации» 1927 года, он писал:

«Героическая непримиримость отдельного человека, готового идти под расстрел, прекрасна, полновесна и вызывает чувство нашего восхищения. Но там, в России, есть ещё другой героизм, другая жертвенность, которые люди не так легко оценивают. Патриарх Тихон, митрополит Сергий - не отдельные, частные лица, которые могут думать только о себе. Перед ними всегда стоит не их личная судьба, а судьба Церкви и церковного народа как целого. Они могут и должны забывать о себе, о своей чистоте и красоте и говорить лишь то, что спасительно для Церкви. Это есть огромная личная жертва. Её принёс патриарх Тихон, её приносит митрополит Сергий. Некогда эту жертву принёс св. Александр Невский, когда ездил в Ханскую Орду.

Отдельный человек может предпочесть личное мученичество. Но не таково положение иерарха, возглавляющего Церковь, он должен идти на иное мученичество и принести иную жертву. Свобода слова есть великое благо. Главное оправдание эмиграции в том, что в ней, может быть, очаг свободной мысли. Но все эти категории неприменимы к жизни Церкви. Эмигрантской Церкви быть не может. Эмиграция есть понятие политическое или бытовое, но не церковное. Существует Русская Церковь за границей, как органическое ответвление Матери-Церкви в России, она не имеет самостоятельного источника бытия. Церковными кругами эмиграции должно быть, наконец, осознано, что двойное мученичество Русской Церкви есть её религиозное и нравственное преимущество перед Церковью заграничной, в привилегированное положение Церкви заграничной в отношении свободы и чистоты слова значит только то, что она находится в лучшем внешнем положении, но не то, что она лучше и чище. Да и драгоценным даром свободы слова эмигрантские правые круги очень плохо воспользовались, они создали и на свободе застенок, удушающий всякую свободу мысли».


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: