2017-10-25
1114
Бурные политические события в России, сотрясавшие ее практически весь век, способствовали новому подъему общественно-политической мысли, которая столь ярко расцвела в предыдущую эпоху. Именно в XVII веке характерная для средневекового мышления идеология провиденциализма, которая объясняла исторический процесс как осуществление божественного промысла, постепенно стала «разбавляться» попытками рационального толкования исторических событий и поиска реальных причин их возникновения.
Уже в годы самой Смуты возникло несколько ярких публицистических произведений, вышедших, вероятнее всего, из дворянской, посадской и монастырской среды, в которых содержались разные трактовки и оценки произошедших событий: «Новая повесть о преславном Российском царстве и великом государстве Московском» (1611), «Повесть како восхити неправдою на Москве царский престол Борис Годунов», «Сказание о Гришке Отрепьеве и о похождении его», «Плач о пленении и о конечном разорении превысокого и пресветлейшего Московского государства в пользу и наказание слушающим» (1612), «Сказание, каких ради грехов попустил господь бог нам праведное свое наказание» (1612) и «Писание о преставлении и погребении князя Михаила Васильевича Скопина» (1612).
Трагические события Смуты оказались в центре внимания целого ряда знаменитых публицистов и мемуаристов, бывших свидетелями и активными участниками тех событий. В 1620 г. было создано знаменитое «Сказание» или «История в память предыдущим родам» келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицына (Аверкия Иванова), которое, по мнению историков (С. Платонов), условно можно разделить на три основных части: 1) в первой части излагались события Смуты от смерти Ивана Грозного до начала осады поляками Троице-Сергиева монастыря (1584—1608); 2) во второй части содержалось описание самой осады этого монастыря и героизм его защитников (1608—1611) и 3) в третьей части был представлен очень сжатый рассказ о дальнейших событиях Смуты вплоть до подписания Деулинского перемирия в 1618 г. Весь пафос этого «Сказания» был подчинен единственной идее — прославлению роли Русской православной церкви в защите национальной независимости и территориальной целостности страны и объяснения причин Смуты забвением русскими людьми основных догматов православной веры.
В 1622 г. из-под пера ярославского воеводского дьяка Ивана Тимофеева (Ивана Тимофеевича Семенова) вышел знаменитый «Временник», в котором автор усматривал главные причины Смуты 1) в политике опричного террора и массового беззакония времен Ивана Грозного, которые полностью подорвали все основы государственной власти в стране, и 2) в узурпации трона «окаянным деспотом» Борисом Годуновым и Василием Шуйским, которые не имели законных прав на престол.
В середине 1620-х гг. появился анонимный полемический ответ на «Сказание» Авраамия Палицына — так называемое «Иное сказание», а также целый ряд других публицистических произведений, написанных представителями разных социальных групп, которые со своих позиций оценивали многоликие события Смуты и причины ее возникновения. Наиболее интересными произведениями этого цикла были две повести, вышедшие из-под пера псковских посадских людей: «О псковском разорении» и «О бедах, скорбях и напастях, иже бысть в Велицей России», а также «Словеса» князя Ивана Андреевича Хворостина и «Повесть» князя Ивана Михайловича Катырева-Ростовского.
В 1630 г. на свет появился «Новый летописец», или «Летопись о многих мятежах», где на богатом историческом материале излагались события со смерти Ивана Грозного до возвращения патриарха Филарета из польского плена в Москву. Главная идея «Нового летописца», созданного по заказу патриарха Филарета, состояла в обосновании законности избрания Михаила Романова на царский престол и доказательства близкой родственной связи старинного боярского рода Романовых с Иваном Грозным, а значит, и со всей династией Рюриковичей. «Новый летописец» стал одной из последних русских летописей, где сохранилась традиционная погодная, «из лето в лето», запись основных исторических событий. Другие летописные своды той поры уже представляли собой синтезированные произведения, где погодное изложение событий активно перекликалось с существенными отступлениями философского, религиозного и иного характера, почерпнутыми из других, внелетописных сочинений.
Оригинальными произведениями русской исторической мысли XVII в. стали так называемые сибирские летописи. Одна из них — Есиповская летопись, или «Сибирское царство и княжение и о взятии» была написана в 1636 г. дьяком сибирского архиепископа Савой Есиповым. Эта летопись скорее походит на чисто литературное произведение, нежели на полноценный летописный свод, поскольку погодная сетка изложения событий полностью отсутствует, а главным героем всего повествования становится Ермак Тимофеевич, который изображен как главный борец за торжество христианства и русского православия в Сибири.
В середине XVII в. был написан целый цикл публицистических произведений, состоящий из четырех повестей «О начале Москвы», который продолжил линию на прославление Москвы как центра истинного православия и собирательницы русских земель в единое государство.
Особое место в развитии исторических знаний сыграл знаменитый «Синопсис» ректора Киево-Могилянской духовной академии и настоятеля Киево-Печерского монастыря Иннокентия Гизеля, который содержал краткий обзор русской истории с древнейших времен до конца 1670-х гг. При жизни самого И. Гизеля его сочинение выдержало три издания в 1674,1678,1680 гг., а затем на протяжении полувека использовалось в качестве прекрасного учебного пособия по русской истории для школяров. Тогда же вышел целый ряд и других интересных исторических трактатов, в частности, сочинение Сильвестра Медведева «Созерцание краткое...» (1683), посвященное Стрелецкому бунту 1682 г., и «Скифская история» (1692) царского стольника Андрея Лызлова, которая подробно освещала историю борьбы России с османско-крымской агрессией на протяжении полутора веков.
Одними из самых интересных памятников русской общественной мысли второй половины XVII в. стали произведения известного униатского богослова, хорвата Юрия Крижанича (1617―1683), который в 1659 г. был приглашен русским послом в Вене Яковом Лихаревым в Россию для «справной службы русскому государю». Первоначально он работал в Москве, но затем, справедливо заподозренный в симпатиях к католицизму, в 1661 г. был сослан в Тобольск, где, прожив пятнадцать лет, написал около десятка разнообразных сочинений, самым известным из которых стал его трактат «Думы политичны», или «Политика».
В этой работе Ю. Крижанич выступил с программой глубоких преобразований в России, как необходимого условия ее успешного движения вперед через: 1) изменение государственного устройства страны путем перехода от сословно-представительной к самодержавной монархии, при безусловном отказе от деспотичных и беззаконных методов правления, и 2) приоритетное развитие промышленности и торговли, которые стали бы основой экономической мощи России, а значит, и роста ее влияния во всем христианском мире.
В своем трактате Ю. Крижанич обратился и к проблемам крепостного права в России. Будучи убежденным сторонником сохранения этого социально-правового института, он одновременно выступал за существенное уменьшение тяглового бремени крестьянских хозяйств, поскольку в противном случае они придут в упадок и утратят элементарную тяглоспособность, что приведет к неизбежному экономическому кризису в стране и новым социальным потрясениям.
Кроме того, в своей работе Ю. Крижанич впервые выступил с идеей панславизма и заявил о том, что именно Россия может и должна объединить славянские народы в борьбе с османской (мусульманской) угрозой. При этом он полагал, что для выполнения данной исторической миссии Россия должна перейти из православия в католицизм, что было абсолютной утопией с исторической, политической и мировоззренческой позиций. Неслучайно известный исследователь его творчества профессор Л.Н. Пушкарев в своей книге «Общественно-политическая мысль в России второй половины XVII в.» (1982) писал, что в своей политической доктрине Ю. Крижанич пытался соединить несоединимое.
Выдающимся мыслителем второй половины XVII в. был Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин (1605—1680), который, будучи знаком с произведениями Ю. Крижанича, предложил несколько иную, больше отвечающую национальным интересам страны программу реформ. Будучи сначала псковским воеводой, а затем влиятельным главой Посольского приказа, А.Л. Ордин-Нащокин написал три «Памяти», в которых содержалась целостная программа экономических преобразований страны.
Исходя из коренных интересов Русского государства и укрепления самодержавной власти монарха, он настаивал на необходимости всемерной поддержки национальной промышленности и торговли, а также укрепления позиций России в стратегически важных регионах мира, прежде всего, на Балтийском побережье. Поэтому именно он был самым убежденным сторонником русско-шведской войны (1656—1661), которая, увы, закончилась безрезультатно. А.Л. Ордин-Нащокин активно выступал в поддержку русского купечества и ратовал за предоставление ему различных привилегий и льгот. Будучи псковским воеводой, он попытался ввести в городе и его округе систему местного самоуправления и оградить здешнее купечество от произвола и мздоимства со стороны чиновного приказного люда и феодальной знати.
Кроме того, А.Л. Ордин-Нащокин был горячим сторонником протекционизма и выступал за установление высоких таможенных тарифов на ввозимые из-за рубежа товары и лишения «заморских» купцов различного рода привилегий, полагая, что в противном случае России грозит потеря национальной независимости и закабаление со стороны европейского торгового капитала. Поэтому неслучайно, став главой Посольского приказа, в 1667 г. он сразу добился принятия знаменитого «Новоторгового устава», который полностью запретил всем иностранным купцам розничную торговлю на территории Русского государства.
По мнению многих историков (Л. Пушкарев, А. Богданов, В. Вышегородцев), вторая половина XVII в. стала временем противостояния двух религиозно-культурных направлений, которые во многом предопределили дальнейшее развитие страны, особенно в годы петровских реформ. Речь идет о противостоянии так называемой «латинской партии», которая носила прозападнический и более светский характер, и «грекофильской партии», которая опиралась на традиции раннего христианства и суровой византийской догматики. Первую партию возглавляли Симеон Полоцкий и его ученик Сильвестр Медведев, а вторую партию — Епифаний Славинецкий и патриарх Иоаким.
Особенно ожесточенный характер борьба этих партий приобрела во второй половине 1680-х гг., когда основными оппонентами стали братья Иоанникий и Софроний Лихуды и Сильвестр Медведев, который имел поддержку при дворе в лице царевны Софьи и ее влиятельного фаворита, князя Василия Васильевича Голицына. Поэтому первый раунд этих баталий остался за С. Медведевым, поскольку в 1688 г. братья Лихуды были отстранены от руководства Славяно-греко-латинской академией и отправлены с дипломатической миссией в Венецию. После опалы царевны Софьи С. Медведев потерял поддержку при дворе и был обвинен в ереси. В 1690 г. церковный собор постановил сжечь все его произведения, а в феврале 1691 г., обвиненный в заговоре в пользу Софьи, он был осужден на казнь и обезглавлен.
Наша либеральная научная общественность и раньше (А. Лаппо-Данилевский), и теперь (Р. Скрынников, А. Богданов) всегда искренне сокрушалась по поводу победы «грекофилов» и утверждала, что эта «пиррова победа» «воздвигла труднопроходимую преграду на пути распространения западноевропейской культуры и науки в России». Безусловно, это слишком предвзятое представление о позиции «грекофилов», хотя определенная доля истины в этом суждении есть. Но представлять «грекофилов» в виде конченных мракобесов и обскурантов ― это уж слишком, они отнюдь не были противниками просвещения и науки, они лишь выступали против западных моделей, которые умело и изощрённо насаждались римско-католической церковью.
6. Национальная литература
Русская литература XVII века была самым тесным образом связана с общественно-политической мыслью, отражая в своих произведениях, как никогда ранее, социально-политические интересы различных социальных групп и слоев русского общества. Именно тогда русская литература вступила в новый этап своего развития, что зримо сказалось и на самом ее содержании, и на развитии разнообразных форм литературного творчества.
По мнению многих известных ученых (И. Еремин, В. Адрианова-Перетц, Д. Лихачев, В. Истрин), наиболее важным, в определенном смысле даже революционным, стало распространение светского (личностного) начала в литературе, и ее постепенное освобождение от религиозного мировосприятия и традиционной провиденческой идеологии. Другим своеобразием русской литературы этого периода стало становление и развитие демократического направления и принципиально нового жанра литературного творчества — жанра демократической сатиры, который был основан на глубоких народных традициях «смеховой культуры». Академик Д.С. Лихачев и профессор А.М. Панченко в своей известной монографии «Смеховой мир Древней Руси» (1976), анализируя «смеховую» литературу того времени, писали, что она «противопоставляет себя не только официальной "неправде" о мире, но и народному фольклору с его утопическими мечтаниями». Вообще же, по мнению этих ученых, появление новой системы жанров, основанной на личностном начале, — это и есть основной признак «перехода русской литературы от средневекового типа к типу нового времени».
Первой весь сарказм нового литературного жанра в полной мере испытала на себе Русская православная церковь. Именно в этом жанре в первой половине XVII века были написаны такие известные повести, как «Сказание о куре и лисице», в которой в ярких сатирических красках осуждалось лицемерие и стяжательство духовенства, «Служба кабаку», или «Праздник кабацких ярыжек», в которой едкой пародии был подвергнут ритуал всенощного богослужения, и «Калязинская челобитная», в которой обличались такие зловредные пороки, укоренившиеся в монашеской среде, как пьянство и распутство, а также высмеивались архаичные монастырские порядки и нравы. Не менее острая критика распутства и пьянства монахов и церковнослужителей содержалась в «Повести о Карпе Сутулове», в «Сказании о попе Савве и его славе», в «Повести о бражниках» и других произведениях.
Историки литературы давно подметили тот примечательный факт, что острая и временами едкая сатира на служителей церкви являлась самым ярким и убедительным свидетельством начавшегося кризиса религиозного мировоззрения и «обмирщения» всего культурного процесса. При этом важно понять, что эти сочинения «смеховой литературы» были направлены только против недостойных представителей Русской православной церкви, а не против самого религиозного культа и православной веры.
Объектом литературной сатиры были не только служители культа. Не менее едкой и остроумной сатире в целом ряде блестящих сочинений, таких как «Повесть о Шемякином суде» и «Повесть о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове», был подвергнут сословный (феодальный) суд Московского государства, с его традиционной волокитой, крючкотворством и продажностью судей.
Вторая половина XVII века стала временем зарождения еще одного литературного жанра — жанра бытовой реалистической повести. Наиболее ярким произведением этого жанра стала знаменитая «Повесть о Фроле Скобееве», в которой в занимательной манере описывались похождения дворянского отпрыска, пройдохи и плута, сумевшего обвести вокруг носа самого боярина Нордина-Нащокина, который, женившись на его дочери Аннушке, прибрал к своим рукам все состояние новоявленного тестя. Если эта «Повесть» носила явно апологетический характер, то другое сочинение, посвященное дворянским отпрыскам, — «Повесть о Фоме и Ереме», возникшая в демократической среде, напротив, в уничижительной форме высмеивала праздную и беззаботную жизнь дворянских недорослей-белоручек.
Многие исследователи русского литературного творчества того периода (В. Адрианова-Перетц, Д. Лихачев, В. Кусков, А. Панченко) отмечают, что наряду с отходом от провиденциализма и торжеством рационального начала, в русскую литературу проникают два принципиальных новшества, определившие новый этап ее развития:
1) индивидуальная трактовка персонажей и особый акцент на внутреннем мире героев литературных повествований и
2) отказ от традиционного литературного «историзма», т.е. переход от исторических к вымышленным литературным героям и создание литературных обобщенных образов.
Например, в двух замечательных произведениях той поры, в «Повести о Савве Грудцыне» и «Повести о Горе-Злосчастии», носивших явно нравоучительный характер, красной нитью проходила идея о смертельной опасности отказа от традиционных патриархальных устоев «домостроевской» семьи. В другом не менее известном сочинении, в «Повести об Улиане Осорьиной», автором которой стал ее муж, муромский дворянин Дружина Осорьин, был создан идеализированный образ умной и деятельной русской женщины, достойной всяческого подражания. Эта «Повесть» стала первой светской повестью с элементами семейной хроники, которая позднее, наряду с «Повестью о Марфе и Марии» и «Повестью о Тверском Отроче монастыре», будет переделана в отдельное «Житие» и войдет в церковно-нравоучительные сборники.
Во второй половине XVII в. появляется еще один жанр в русской литературе — мемуаристика, самым известным произведением которого стало знаменитое «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное», автором которого был один из самых непримиримых противников никонианской церковной реформы и видный идеолог старообрядчества, «неистовый» Аввакум Петров (1610—1682). Вместе с тем нельзя не согласиться с академиком Д.С. Лихачевым, который утверждал, что автобиографическими элементами были наполнены и сочинения Авраамия Палицына, Ивана Тимофеева, Ивана Хворостина и других известных авторов Смутного времени.
По мнению многих ученых (Н. Гудзий, Е. Петряев, В. Кусков, А. Панченко), знаменитое «Житие протопопа Аввакума» не только биографическое, но и одновременно остро полемическое и сатирическое произведение, которое по своему языку и по внутреннему содержанию мало чем походило на традиционный жанр агиографии. В традиционных произведениях этого жанра все герои житийной литературы наделены всеми человеческими добродетелями и достоинствами. Здесь же, напротив, главным героем выступает реальная историческая личность, которой в равной степени свойственны как достоинства, так и недостатки. По сути дела, это первая в русской литературе автобиография-исповедь. Более того, ряд исследователей (В. Кожинов) полагает, что именно творчество протопопа Аввакума стало рубежом между литературой средневековой и литературой нового времени. Дальнейшее развитие получил и традиционный жанр агиографии, наиболее ярко представленный «Повестью о житии боярыни Феодосьи Прокопьевны Морозовой», написанной в годы правления «либерального» царя Федора Алексеевича (1676—1682).
К числу блестящих литературных произведений «нового времени» относятся так называемые «казацкие повести», которые продолжили лучшие традиции «воинских повестей». Среди произведений этого жанра особо следует отметить «Написание о походе Ермака Тимофеевича в Сибирь» (1623), «Историческую повесть об Азове» и «Повесть об Азовском взятии и сидении», которые были написаны по горячим следам известного исторического события и, вероятнее всего, были приурочены к открытию Земского собора 1641―1642 гг., на котором и должна была решаться азовская проблема. Авторство первого произведения установить до сих пор не удалось, а автором «азовских повестей» большинство историков считают Федора Ивановича Прошина, бывшего холопа князя И.Н. Одоевского, который, бежав на Дон, стал там есаулом и войсковым дьяком.
Чрезвычайно интересным литературным памятником второй половины XVII в. является сочинение бывшего подьячего Посольского приказа Григория Карповича Котошихина (1630—1667) «О России в царствование Алексея Михайловича», которое в первоначальном виде называлось «О некоторых русских церемониях» (1664). Будучи членом русской делегации князя И.С. Прозоровского на переговорах со шведами по демаркации границы, он добровольно стал платным агентом шведского двора и в 1661 г., опасаясь своего разоблачения, сбежал в Вильно, затем в Любек, а оттуда в Нарву и Стокгольм, где по заданию шведского правительства и составил подробное описание русского государственного аппарата времен царя Алексея Михайловича. По мнению идеологически ангажированных советских историков (А. Сахаров, А. Муравьев), само это сочинение отличалось едким разоблачительным сарказмом по отношению к правящей аристократии Московского царства и носило заметные черты политического вольнодумства. На наш взгляд, многие пассажи этого произведения носили намеренно злобный и явно предвзятый характер, что было продиктовано неприглядной личностью самого автора, который был казнен в Стокгольме за бытовое убийство своего «коллеги», шведского толмача Даниила Анастасиуса.
Попробовал свои силы на литературном поприще и сам великий государь Алексей Михайлович, который, будучи страстным охотником, составил целый свод правил особо любимой им соколиной охоты — «Устав сокольничья пути», написанный в 1660-х гг.
Новым явлением русской литературы стало широкое распространение силлабического стихосложения, или виршей, становление которого было напрямую связано с деятельностью знаменитого ученого и просветителя, выходца из русской Литвы Самуила Ефимовича Петровского-Ситниаковича, более известного под именем Симеона Полоцкого (1629―1680), который в 1664 г. был лично приглашен царем Алексеем Михайловичем в Москву для обучения царских отпрысков разным наукам. Сам С. Полоцкий получил к тому времени очень приличное образование в Киево-Могилянской духовной академии и Виленском иезуитском коллегиуме, где учился «токмо по-латыни». Вероятно, именно оттуда он и вынес преклонение перед авторитетом Платона, Аристотеля, Фомы Аквинского и других мыслителей античности и раннего средневековья.
Просветительскую деятельность С. Полоцкого условно разделяют на две составляющих: в первом случае он выступал как интересный и оригинальный поэт и переводчик, а в другом — как издатель и руководитель «Верхней типографии». Литературное наследие Симеона Полоцкого обширно и разнообразно. В 1674—1679 гг. он создал два сборника проповедей «Обед душевный» и «Вечеря душевная», знаменитый катехизис «Венец веры», четыре сборника виршей — «Орел Российский», «Гусль доброгласная», «Вертоград многоцветный» и «Рифмологион, или Стихослов», куда, помимо 1100 панегирических стихов, вошли его пьесы «Комедия-притча о блудном сыне» и «О Новохудоносоре-царе» и несколько сатир, в том числе «Купецтво» и «Монах». Незадолго до смерти, в 1680 г. на свет появилась его знаменитая «Псалтырь рифмотворная», представлявшая собой полное стихотворное переложение ветхозаветной книги псалмов. Именно этот «Псалтырь» в течение долгого времени использовался в качестве прекрасного учебного пособия, по которому многие отроки учились грамоте, письму и риторике.
По мнению многих советских ученых (А. Морозов, Д. Лихачев, И. Еремин, А. Робинсон, А. Панченко), в творчестве Симеона Полоцкого наиболее ярко воплотился так называемый «стиль литературного барокко», для которого было характерно увлечение внешней отделкой стиха, аллегоризм, стихотворные ребусы, криптограммы и т.д. По мнению академика Д.С. Лихачева, он логизировал свою поэзию, сближал ее с наукой и облекал морализаторством. Все сборники его стихов напоминали обширные энциклопедические словари, в которых встречались и исторические, и житийные, и апокрифические, и мифологические, и сказочные, и даже басенные сюжеты. Однако их оппоненты (П. Берков, В. Кожинов, Г. Макогоненко) решительно выступили против данной точки зрения. Первый автор полагал, что виршевую поэзию и драматургию второй половины XVII в. надо рассматривать как зарождение нового классического направления в русской литературе. А два других автора заявили, что в литературе того времени берет свое начало эпоха русского Возрождения, которая будет определять характер всего литературного творчества в России вплоть до Николая Васильевича Гоголя.
Будучи главой «Верхней типографии», Симеон Полоцкий активно занимался издательской деятельностью. Именно при нем неоднократно издавались «Букварь» Василия Бурцева и разнообразные философские трактаты, притчи и сказания, в том числе «Тестамент или завет Василия царя греческого к сыну его Льву Философу», «История о Варлааме пустынножителе и Иосафе царе Индейском» и многие другие.
Позднее литературные традиции, заложенные С. Полоцким, были продолжены его учениками Сильвестром Медведевым и Карионом Истоминым.
Сильвестр Медведев (Семен Агафонникович Медведев) (1641―1691) — знаменитый уроженец Курска, получив хорошее домашнее образование, в 1658 г. переехал в Москву, где сразу был поверстан на службу подьячим в приказ Тайных дел, а вскоре стал студентом-старостой Заиконо-Спасской школы Симеона Полоцкого. Затем он стал монахом путивльского Молченского монастыря, а в 1677 г. был переведен на службу в Заиконо-Спасский монастырь, где стал личным секретарем Симеона Полоцкого.
В 1680 г. после смерти своего наставника он стал главой «Верхней типографии» и занял место придворного поэта при особе нового царя Федора Алексеевича (1676—1682). Одновременно в 1682―1686 гг. он возглавлял Заиконо-Спасскую школу, где продолжил дело своего учителя, подав в 1685 г. царевне Софье (1682—1689) новый проект учреждения Славяно-греко-латинской академии. Оказавшись в эпицентре борьбы «латинской» и «грекофильской» партий, он проиграл «баталию» братьям Лихудам, которые, имея поддержку со стороны патриарха Иоакима, возглавили Славяно-греко-латинскую академию. Затем ему на короткое время все же удалось одержать верх, но в августе 1689 г., после поражения царевны Софьи в борьбе с царем Петром, он бежал из Москвы, но был схвачен в Дорогобуже и отправлен в Сыскной приказ. Здесь его обвинили в преступных связях с казненным главой Стрелецкого приказа окольничим Ф.Л. Шакловитым и приговорили к смертной казни через отсечение головы.
Несмотря на то, что многие поэтические сочинения С. Медведева по решению церковного собора в 1690 г. были сожжены, ряд из них все же сохранились, в частности «Епитафион», «Приветство брачное Федору Алексеевичу», «Плач и утешение на смерть Федора Алексеевича», «Подписи к портрету царевны Софьи», «Вирши на Великую субботу», «Поздравление царевне Софье по случаю Пасхи» и другие. Все исследователи его творчества (В. Кусков, В. Кожинов) считают, что как поэт С. Медведев мало оригинален, очень рассудителен и даже холоден.
С. Медведев был блестящим богословом-полемистом, который с позиций «латинства» написал такие трактаты, как «Хлеб животный» и «Известие истинное», направленные против «грекофилов». Ему приписывают авторство двух знаменитых сочинений: исторического трактата «Созерцание краткое...», посвященное событиям Стрелецкого бунта 1682 г., и первого библиографического произведения «Оглавление книг и кто их сложил». Справедливости ради надо отметить, что ряд историков (Р. Агаркова, А. Богданов) приписывают авторство первого трактата Кариону Истомину, а авторство второго — либо Епифанию Славинецкому, либо Ефимию Чудовскому. Но блестящий знаток русской культуры «бунташного века» академик А.М. Панченко, автор известной монографии «Русская культура в канун петровских реформ» (1984), убедительно доказал авторское право С. Медведева на эти сочинения.
Карион Истомин (1640―1722), так же, как Сильвестр Медведев, был монахом путивльского Молченского монастыря, а затем стал иеродиаконом кремлевского Чудова монастыря и одновременно преподавал в Заиконо-Спасской школе богословие и риторику. В 1689―1700 гг. он служил в Патриаршей канцелярии и был личным секретарем двух последних патриархов — Иоакима и Адриана, и одновременно в 1698―1701 гг. являлся руководителем московского Печатного Двора. В исторической литературе Кариона Истомина долгое время «смешивали» с его современником, настоятелем московского Симонова монастыря архимандритом Карионом Заулонским, однако ряд исследователей его творчества (Р. Агаркова) убедительно доказали, что это разные исторические лица.
Литературное наследие К. Истомина обширно и разнообразно. Он был автором рукописных («Малых») и печатных («Больших») букварей, выходивших в 1692―1699 гг., «Катехизиса», исторического трактата «Летописец великия земля Российская» и других произведений. Но в историю русской литературы он вошел, прежде всего, как блестящий поэт, продолживший традиции барочного стихосложения, заложенные Симеоном Полоцким и Сильвестром Медведевым. К числу самых ярких и талантливых виршей К. Истомина принадлежат «Книга вразумления», «Едем», «Еклессиа», «Стихи на воскресение господа нашего Иисуса Христа», «Книга стамна духоносная» и энциклопедический трактат в стихах «Град царства небесного», или «Полис».
В середине-второй половине XVII в. значительно возрос интерес и к переводной литературе, которая стала важным элементом в развитии русской национальной культуры. Среди наиболее популярных переводных изданий того времени, пришедших в Россию из Германии, Польши и даже Ближнего Востока, следует назвать:
• «Повесть о Бове-королевиче», которая, освободившись под пером русского толмача от традиционных атрибутов германского рыцарского романа, приобрела сказочный характер, вобрав в себя многие мотивы русского народного фольклора.
• «Историю о семи мудрецах», восходившую в своей основе к древним сказаниям о философе Симбаде, которая в переводном варианте стала представлять собой целый цикл из семи различных новелл, объединенных общим рассказом.
• «Повесть о Еруслане Лазаревиче», прославлявшая подвиги героя-богатыря в поисках любви и славы, которая, как и предыдущая повесть, пришедшая на Русь из казачьей среды, также испытала сильное влияние русского народного фольклора.
Во второй половине XVII в. в России стали активно переводить различные любовно-авантюрные романы, которые возникли в Западной Европе еще в раннем средневековье. Среди этих романов большую известность получили «История о храбром рыцаре Петре Златых Ключей и о прекрасной королеве неаполитанской Магилене», «Повесть об Оттоне цесаре Римском и о его супруге цесаревне Олунде», «Повесть о чешском королевиче Василии» и ряд других. Получили в России широкое распространение переводные сочинения и других жанров. Например, особой популярностью пользовались четыре книги «Апофегмата», представлявшие собой сборники анекдотов и изречений, авторство которых приписывали известным античным политикам и философам. Не меньшей популярностью пользовались сборник нравоучительных рассказов «Римские деяния» и сборник рассказов о подвигах и мирских грехах «Зерцало примерное», или «Великое зерцало».
