Казанского края второй половины XVII - I трети XX вв

Эпиграфические памятники XVII - I четверти XX вв. специально не
изучались, не разработана также классификация памятников этого
периода. Эпиграфические материалы XVII - XVIII вв. в той или иной
степени привлечены в работах Г.В.Юсупова, Ф.Х. Валеева, М.А.Усманова,
М.И.Ахметзянова, И.Таирова, С.М.Червонной. Г.В.Юсупов

хронологически выделяет памятники второй половины XVII в., эпитафии XVIII в. и памятники XIX в., отмечая, что у них нет строго выдержанных самостоятельных стилей, а есть только повторение элементов типологии предшествующих веков (Юсупов, 1960. С.41). Ф.Х.Валеев относит их к эпитафиям третьей (вторая половина XVI - середина XVIII вв.) и четвертой (вторая половина XVIII - начало XIX вв.) групп (Валеев, 1950. С. 90). Он также отмечает, что «стелы третьей группы почти полностью повторяют декор камней первой половины XVI в. и к середине XVIII в. в надгробиях исчезает характерный стиль второй группы - резной узор, и со второй половины XIX в. резная орнаментация на надгробиях почти не применяется» (Валеев, 1984. С. 95). Таким образом, оба исследователя в памятниках XVII - XIX вв. видели только повторение типов эпитафий Булгарского Улуса и Казанского ханства.

Эпиграфические памятники второй половины XVII и XVIII веков зафиксированы более чем в 70 населенных пунктах (приложение 1-3). Основным местом концентрации эпитафий, по прежнему, являются территория Республики Татарстан, а также восточные районы Чувашии и западные районы Башкортостана. Камни XVIII века известны на севере в с. Нократ Глазовского района Удмуртии, на северо-востоке у с. Бизяки, Тураева Агрызского района, на юго-востоке в Оренбурге, Тобольске и у с. Альменова Альменовского района Курганской области (карта 6- 3).

Эпиграфические памятники данного периода, то есть XVII - XVIII вв., имеют большое типологическое разнообразие. Рассмотрим их в хронологическом порядке.

К первому типу мы относим памятники килевидной и стрельчатой формы с полукруглой или стрельчатой нестройной, значительно упрощенной аркой. Под аркой сильно стилизованный растительный орнамент с двумя бутонами посередине. Мотив этот несколько напоминает орнамент на булгарских надгробиях из Болгар и Ст. Салман XIV в. и памятника из Карино Г половины XVI в. Только в некоторых случаях этот орнамент усиливается мотивом тюльпана. Бордюр памятников представляет собой широкую рельефную полосу или две врезанные линии, подобные рельефные полосы разделяют и строки текста (рис. 8-4).

В размерах памятников обнаруживаются значительные расхождения от 22x43x95 до 25x59x196. Шрифт эпитафий простой и очень мелкий, почерк близок к скорописи.

Памятники этого типа получают широкое распространение на значительной территории: Ниж. Ура, Максабаш, Тохтамыш, Верхняя Ошма, Арск Арского, Именькова Лаишевского районов Татарстана. Нохрат Глазовского района Удмуртской Республики, Чишма Чишминского, Шигаева Белорецкого районов Республики Башкортостан и другие.

Памятники второго типа с остроконечной или килевидной верхней частью, примитивно вырезанной подтреугольной аркой, имеют следующие размеры: 24x52x170 см, 35x54x140 см, 26x57x113 см, 25x55x142 см. Намечается значительное увеличение толщины памятников. Внутри арки расположены растительный круговой орнамент или мелкая врезанная надпись. Своеобразен бордюрный орнамент эпитафий из Ст.Урмара, Габурбанова, Аттиково, Шигалей, Ковалей, состоящий из зигзагообразной линии во всю длину памятника и ромбиков, образованных

двумя такими линиями, из косых насечек (Ст.Урмары), веревочного орнамента (Чебоксарский музей). Памятники второго типа расположены компактной группой в пограничных районах Татарстана и Чувашии, в основном в бассейне реки Свияга.

Тексты эпитафий 2-го типа, как правило, бордюрным орнаментом разделены на три - пять секторов. В одном из них, обычно в среднем, или в нижнем, расположен орнамент, состоящий из двух шестилепестковых розеток. Почерк некаллиграфический, шрифт врезанный, очень мелкий. На боковых частях и на оборотной стороне надписи и орнамента не имеет. Некоторые памятники этого типа отмечены в Заказанье, например, в селе Тат. Ходяшево, Чита Пестречинского, Бол. Нырсы Сабинского районов Республики Татарстан и относятся к рубежу XVII - XVIII вв.

Памятники 2-го типа по своему оформлению очень близки к эпитафиям XV века. Они, как было сказано выше, в XVI веке не получили дальнейшего развития. Достойно внимания возрождение подобного типа памятников в тех же местах почти через 200 лет.

Третий тип - памятники с остроконечным верхом без орнаментации. Шрифт мелкий, врезанный. Размеры 15x38x105 см, 19x85x105 см. Надгробия кверху сужаются. К ним относятся эпитафии из Мавлютова, Ст.Кузеево Республики Башкортостан, Буртасы Республики Татарстан, Урмары Чувашской республики и другие. Своеобразное место в этом ряду занимает надгробие из Молвино (Зеленодольский район Республики Татарстан) с надписью на арабском языке почерком, близким к сульс.

Четвертый тип - памятники с полукруглым верхом без арки с растительным орнаментом по бордюру и в верхней части. Строки текста разделены рельефными полосами. Шрифт мелкий, врезанный, почерк простой. Текст состоит из 10 и более строк и, кроме даты, написан на арабском языке. Размеры до 25/30x75x180 см. Хронологически они появляются в конце XVIII в., а в XIX в. получают массовое распространение (рис.8-4).

Пятый тип - эпитафии с полукруглым верхом без арки и орнамента. Шрифт эпитафий данного типа рельефный, почерк крупный сульс, меж строками текста рельефная полоса (рис.9-1). Пятый тип получает широкое распространение в ХІХв.

Шестой тип - эпитафии с полукруглым верхом без арки и орнамента. Шрифт врезанный сульс.

В структуре текста памятников второй половины XVII -XVIII вв. имеются незначительные расхождения. Эпитафии третьего типа, как было отмечено выше, по оформлению и по структуре текста не отличаются от памятников Казанского ханства (приложение 4).

Надписи всех памятников первого типа начинаются с коранической формулы «Он живой, который не умирает», характерной для памятников Булгарского Улуса и ранних типов эпитафий XV - XVII вв. Вторые -четвертые строки текста занимают аяты и хадисы, такие же, как на памятниках Казанского ханства и первой половины XVII столетия.

В третьей части текста исчезает выражение «по прошествии» и появляется новое выражение «диярлэр иде». Иногда дата выражена очень лаконично, приводится только год. Например: по летоисчислению в тысяча сто десятом было (Ниж. Ура).

Представляет большой интерес возрождение третьего компонента текста золотоордынских эпитафий, связанных с обрядом захоронения, в форме «билге» - «билик» (Ниж. Ура), «балук» (Чишма) знак, памятник, который отсутствовал с начала XV в.

Во многих памятниках боковые надписи и надпись - штамп отсутствует, только в некоторых (Именьково, Чишма) надпись-штамп лица, установившего памятник, переходит на лицевую сторону. Это явление мы встречали на памятниках Касимова и в шестом типе эпитафий Казанского округа.

Надпись на обороте состоит из нескольких строк и включает в себе больше информации историко - лингвистического характера, чем сама

эпитафия. На памятнике 1687/88 гг. из Ниж. Ура читаем: «этот памятник воздвиг Биктимер суфи сын Келдияр Хафиза из аиля Оры от людей молитву ожидая».

На некоторых эпитафиях включение этого компонента в текст лицевой стороны совершенно меняет смысл всей эпитафий. Например, в тексте эпитафии из с. Максабаш мы читаем: «По летоисчислению в тысяча девяносто втором... Хафиз Иштиряк сын Ишая-суфи, от людей молитву ожидая, для отца и матери при своей жизни памятник воздвиг», «Биктимер мурза для своей супруги Тугаш бике этот знак (памятник) поставил» (Нижняя Ура). Получается не эпитафия, а благословение самого себя. Еще одна особенность структуры текста памятников этого типа -завершение эпитафии двустишием «Вижу мир развалиной по существу, не останется он продолжительно в покое», который, как правило, начиная с XIII в. располагался на боковой части памятников.

Характерна структура текста памятников 2-го и 3-го типов. К сожалению, большинство из них дефектные. Мелкая врезанная надпись быстро разрушается и трудно поддается расшифровке. Здесь не встречается кораническая формула, которая открывала текст эпитафий, начиная с XIII в. Текст эпитафий начинается с даты и, как правило, состоит из шести-семи строк, однако некоторые тексты достигают до 16 строк (Ковали). После даты идет третий компонент, имя и родословная погребенного. В тексте памятника из Мавлютова зафиксирован четвертый компонент в форме «зиярат» (место погребения).

Социально-экономические изменения в Среднем Поволжье после падения Казанского ханства отражались в традиции обряда установления памятников резким уменьшением памятников, изменением их размеров и ухудшением их внешнего оформления. Если не считать двух Менгерских памятников, ничем не отличающихся от эпитафий Казанского ханства, эпиграфических камни второй половины XVI - первой половины XVII в. пол неизвестны. В этот период татарский народ подвергся гонениям,

насильственной христианизации, татарская феодальная верхушка потеряла свою руководящую роль. В результате ощущается падение роли ислама в обществе. В этих условиях народные массы не могли в полной мере соблюдать свои традиционные обряды, в том числе и ритуальные. С другой стороны, изготовление эпитафий требует и значительных материальных затрат, грамотных мастеров, хорошо владеющих навыками резьбы по камню. Стильные надгробия ив булгарском, и казанском обществе изготовляли на заказ.

Нельзя исключить, что в данный период, во второй половине XVI -первой половине XVII вв. место погребения отмечали деревянными памятниками, такая традиция у татарского народа наблюдается, по сей день. Вероятно, к этому времени относятся многочисленные необработанные камни на древних татарских кладбищах. На отдельных кладбищах таких камней сохранились десятки (Исляйкино). Из-за отсутствия текста нельзя датировать намогильные камни, находящиеся на Нарат Елгинском, Алпаровском и других кладбищах. Эти тщательно обработанные, со стрельчатой верхней частью камни, по своим размерам и форме близки к памятникам Казанского ханства и XVII в. Нельзя исключить, что памятники без надписи были установлены на рубеже XVI, XVII вв., так как памятники, характерные для эпохи Казанского ханства, проявляют себя и в XVIIIb. (Молвино). Характерными для этого периода являются памятники первого, второго и третьего типов. В более ранний период эпиграфические памятники этих типов не встречаются, не повторяются они и в более поздний период. Четвертый-пятый типы эпитафии появляются в последней четверти XVIII в. и получают широкое распространение уже в XIX в.

Рассмотрим социальную терминологию эпитафий XVII - XVIII вв. По традиции на памятниках сохраняется высокий титул периода Казанского ханства - «мурза - мирза». Данный титул дважды встречается на памятниках из Ниж. Ура, Кодряково, на двух памятниках из

Национального музея РТ., видимо, тоже из Заказанья. На трех из этих памятников титул «мурза» употребляется при именах отца и сына. Это говорит о том, что данный титул переходил по наследству. Титул «мурза» часто встречается на письменных источниках пост казанского периода. Например, в Писцовой книге Казанского уезда (Писцовая книга, 1978.

С.39,65,88,125идр.).

На эпитафиях Верхней Тирмы и Чишмы отмечен титул «бек». Трудно представить, что в XVII в. владельцы этих высоких титулов имели реальную власть.

Традиционно сохраняется титул «ходжа» - хозяин, владелец (Ст. Узюм) и появляется новый термин «бай», вероятно, в том же значении (Ташли Ковали). Владельцев титулов «ходжа» и «бай» нужно искать среди землевладельцев и торговцев. На памятнике из Качелино выявлен термин «турэ» - чиновник, администратор.

В текст эпитафий XIX в. включается чуждые традициям мусульманской эпиграфики «титулы»-1-й гильдии купец, мещанин (Лаишево).

Среди титулов большой удельный вес получают титулы религиозных деятелей. Среди них, известные по булгарским и казанским надгробиям, титулы «хаджи», (Чита), «ишан» (Максабаш), а также «хафиз» (Ниж. Ура, Максабаш), «суфи» (Максабаш, Бол. Нырсы, Ниж. Ура), «мулла» (Молвино, Кшкар). Расширению титулов религиозного характера способствовало разрешение правительством в середине XVIII в. строительство мечетей и мусульманских школ при ней.

Среди терминов родства, кроме в обязательном порядке употребляемых терминов «сын», «дочь», нужно отметить термин «джефет» - супруга (Ниж. Ура), «йучунь» - племянница (там же), а также термины «ага» (дядя), «ата2 (отец), «баба» (дед) из Тураева. Интересен термин «йаран» (соподвижник) на эпитафии из Максабаша.

Среди эпитафий этого периода отмечено несколько памятников с тахаллусами. Два из них, тахаллусы - топонимы «Бараскаи» (Верхние Берески) и «Кшкари» (Кшкар), один - тахаллус - этноним «Булгари» (Молвино). Носитель последнего тахаллуса имеет и другие тахаллусы -этнонимы «тамти» и «хытай». Этнонимы «кодряк» зафиксирован из Кодряково, «ашит» из Нократа, «нократ» из Нократа и Верхней Ошмы, «истяк» их Кодрякова, «табай» из Урмар и Ковали, «нуркай» из Чишмы.

Отдельные из вышеуказанных этнонимов «Истяк» (иштяк) нам известны по письменным источникам XVI в. Д. М. Исхаков подробно рассматривающий вопросы, связанные с административно - политическим устройством татар XV - XVII вв. в «иштяках» видит часть населения татар тюрко - угорского происхождения, консолидация которого в Иштякскую общность завершилась в низовьях рек Ика, Белой к XVI в., а в пермском крае - к XVII в. (Исхаков, 1998. С. 161 и следующие). Этноним «хытай» (кытай) Д.Исхаков связывает с ногаями и ногайской ордой (Исхаков, 1998. С. 154).

В XIX в. получают широкое распространение памятники известные с начала XVIII века - четвертый - пятый типы. Для этих памятников характерно отсутствие арки и плечиков, полукруглая верхняя часть, рельефная полоса между строками и каллиграфическая надпись шрифтом сульс. Как правило, памятники этих типов надписи на боковых частях и на обороте не имеют (рис.5-16).

На отдельных памятниках XIX в. появляются плечики (шестой тип), хотя по оформлению каллиграфии они идентичны с вышеназванными типами.

Седьмой тип. Памятники со стилизованной верхней частью. Некоторые из них установлены в пазь специально для этого установленного камня, часть которого имеет углубление. Верхняя часть эпитафии представляет имитацию тюрбана с четко выделенной по лицевой стороне камня стрельчатой аркой. Как пример, можно привести

эпитафию, поставленную на могиле сына Мустафы ишана Мухаммеда Батыршина из Чистополя.

Верхнюю часть памятника из Тяжбердино представляет бутон цветка. Широкий сплетенный рельефный бордюр эпитафии окаймляют нишу для надписи. Памятник установлен в пазь каменного основания. Такое же явление мы видим на памятнике 1123 г. х. Из Казанского кладбища.

На верхней части памятников из Альметьевска, Миннибаева, Мари-Ямалы, Казани, Кулшарипова имеется изображение полумесяца, на памятниках из Ст. Салман, Чистополя символ веры выражен в форме тугры.

Камни XIX века выделяются своими меньшими размерами: 14x39x113, 13x27x58,17x39x78 и другие.

Памятники 8-го типа получают форму подквадратного сечения ствола стелы размером 23x26x84, что дает возможность мастерам более рационального использования площади памятника для нанесения надписи. С использованием всех четырех сторон памятника для нанесения надписи частично изменилась и структура текста. Единый текст эпитафии разделяется на две равномерные части и размещается на обеих сторонах камня. На боковых частях размещается традиционное кораническое изречение. В этом плане характерен камень из фондов Музея Языковых в Ульяновске.

В XIX веке появляются оригинальные эпиграфические памятники, содержащие сведения исторического немемориального характера. Наиболее ранние из них обнаружены в селе Альменьево Альменьевского района Курганской области. В надписи памятника есть информация, составляющая эпитафию: имя, отчество, дата смерти, благожелательная формула и посвящение лица, установившего памятник. Одновременно на памятнике размещаются обширные сведения о том, откуда покойный приехал и наиболее важные сведения о его жизненном пути. Язык эпитафии обилен словами арабского и персидского происхождения, дата

1826 г. Такого же характера памятник установлен в Каргалах Оренбурской области в 1901 г. на могиле Мустафы Хаялина. Сведения эпитафии сообщают о том, что его предок Сайд Хаялин с разрешения государя императора основал селение Каргалы. Надо указать еще на одну эпитафию, поставленную на могилу Мухаммед Ханафи Усманова в с. Бол. Цильня Буинского района Татарстана. В эпитафии перечисляется большое количество его родственников (21) и то, что его предки прибыли сюда в 1609/10 году со стороны Рязани из Темниково.

Характерным для этих памятников является указание места пребывания (переселения) покойного или его предков. Последние два памятника по сути не являются мемориальными намогильными памятниками, поскольку установлены после смерти покойного, но с указанием даты его смерти. Указание прежнего места жительства появляется и на обычных памятниках XIX - начала XX вв. С Чистопольского кладбища известен памятник жителя с. Средние Тиганы Абдулхака сына Хайруллы Появление эпитафии такого характера нужно увязывать с массовыми переселениями татарского населения и разрушениями традиционного патриархального уклада жизни. В данных условиях сохранение сведений о происхождении своего рода стало актуальным. Именно в это время на эпитафиях появляются родоплеменные этнонимы, что не наблюдалось на эпитафиях периода Казанского ханства.

Таким образом, по материалам экспедиций автора и публикаций зафиксировано около 250 эпитафий второй половины XVII - первой четверти XX вв. (Приложение 1-4, 2-7) Памятники второй половины XVII -середины XVIII вв. распространяются в Предкамье в пределах современной территории Татарстана. Предволжье охватывает нижнее течение Свияги и восточные границы Чувашии, в Башкортостане памятники сконцентрированы в районе Чишмы. С данной территории происходят и эпиграфические памятники XIII - XVI вв. Исключение

составляют только территории восточного Предкамья от реки Вятка до
границы Республики Татарстан, где более ранние эпиграфические
памятники не зафиксированы. На территории левобережья Волги ниже
устья Камы, где зафиксированы большое количество булгарских
памятников XIII - XIV вв., вплоть до конца XVIII в. памятники
отсутствуют. Исследуемые памятники данного периода, в отличие от
памятников Булгарского Улуса и периода Казанского ханства

выделяются большим разнообразием типов, что объяснимо

региональными особенностями татарских эпиграфических памятников. В северо-восточной части современной территории Чувашии в XVIII в. выделяются эпитафии с богато орнаментированными геометрическими узорами, веревочным орнаментом, розетками (второй тип). Памятники этого типа отличаются отсутствием коранической формулы в тексте и размещением на первом месте эпитафии даты. Эти оригинальные эпитафии по своей декорировке имеют более ранние аналоги в лице памятников XV в. Заказанья. Компактное расположение на территории Чувашии и их отсутствие в других районах распространения эпитафий XVII - XX вв. дает возможности их выделить в региональную группу.

В Предкамье широко распространяются памятники первого типа. Отдельные памятники этого типа имеются на севере Предволжья, в Башкортостане и в Кировской области, т.е. в тех районах, где XIII - XIV вв. существовали региональные школы резьбы по камню. Памятники II половины XVII -1 половины XVIII вв. ни в Башкортостане, ни в Кировской области от других эпитафий данного периода не отличаются, поэтому, несмотря на наличие значительного расстояния между данными пунктами и основной территорией распространения памятников, мы не считаем возможным, их выделить как региональные группы.

Для XIX в. характерны памятники с полукруглым верхом, с изящным почерком рельефный сульс (шестой тип) и почерком врезанный сульс и насх (седьмой тип). Орнамент на данных памятниках отсутствует.

Памятники данных типов продолжают существовать и в начале XX в. Они распространены на всей территории проживания татарского населения Среднего Поволжья и Приуралья. Данные типы памятников оказывали влияние на формирование эпиграфики других тюркоязычных регионов, например, Западного Казахстана (Аджигалиев, 1994. С. 45).

Распространение памятников седьмого типа, установленных в специальный паз каменного основания, появление эпитафий с полумесяцем, тугрой - явление, не характерное для булгарских и татарских памятников XV - XVII вв., это говорит о том, что в традицию установки татарских эпиграфических памятников на рубеже XVIII - XIX вв. были внесены извне определенные элементы новшества. Сам характер этого новшества показывает на источник - Турцию. Написанные формулы «Именем Аллаха милостивого, милосердного» в виде тугры, кроме одного случая (Ст. Салманы), нам неизвестны. Как пример более ранней аналогии можно привести памятники 1824 г. из Наратлы Елга, где многократное повторение слова «Аллах» образует розетку. На отдельных памятниках этого типа нижний камень имеет углубление, образуя чашу, где собирается дождевая вода. Подобная чаша на верхней части камня имеется на камне 1865 г. из Миннибаево. Исследователь М. И. Ахметзянов отмечает, что по верованиям мусульман из этой чаши пьют певчие птицы (Ахметзянов, 2000. С. 48). В этой связи нужно упомянуть изречение «Смерть есть чаша и все люди выпьют из нее», отмеченное на памятнике XIV в. из Ст. Ильдеряково.

По народным верованиям, обильный дождь и полив способствовали очищению души. В изготовлении четырехгранного подквадратного в сечение ствола памятников в Крыму мастера достигли совершенства. Отдельные исследователи видят в надгробиях такого типа изображенного человека. «Живое существо изображать, конечно, нельзя, но этот камень, этот столб в чалме, он смотрится почти как человек, и в его силуэте даже

можно узнать суровую стать, грузную мощь и юношескую стройность умершего», - пишет С.М.Червонная (1997. С. 18).

Татарские памятники Поволжья, несмотря на стилизованность верхней части, не повторяют крымские: четкая вертикальность, основополагающий принцип всей татарской эпиграфики, здесь не нарушен. Среди эпитафий этого периода, особенно XIX - начала XX вв., имеется большое количество памятников непрофессионального изготовления.

Включение памятника в тот или иной тип предполагает наличие хорошо обработанной поверхности камня, каллиграфической надписи, элемента оформления верхней части, бордюра, оборотных и боковых сторон (не всегда) и орнаментации. Подобные камни - это работы профессиональных мастеров. Иногда мастера указывали свое имя (Именьково).

Язык памятников XVII - XX вв. - татарский с большим включением арабских и персидских слов. В трафаретных текстах первого, третьего типов арабские слова занимают значительную долю текста. Тексты второго, четвертого типов полностью на татарском языке, в эпитафиях отсутствует кораническая формула. В текстах других типов кораническая формула, благожелательные и традиционные слова, связанные с образом захоронения на арабском языке.

В XIX веке в эпиграфике закрепляется традиция написания даты цифрами. Она отмечена на памятниках Болгара еще XIII в.,однако широкого распространения не получил(Татары,1967.С326). В данном случае появление традиции написания даты цифрами связано с двойным написанием даты по хиджры (мусульманскому) и милади (христианскому) летоисчислению. В дальнейшем написании даты цифрами прочно займет свое место в тексте эпитафия. Двойное написание даты продолжается в течение всего XIX в.

Великие потрясения октября 1917 г. не отразились на развитии эпиграфики. Об этом говорят прекрасно сохранившиеся памятники из Ямбухтино Спасского района РТ. Эпиграфические типы памятников, характерные для XIX в., продолжают существовать до начала тридцатых годов XX столетия. Например, эпитафия из Чистополя 1931 г., написанная каллиграфическим почерком полукуфи.

Сегодняшнее состояние изученности эпиграфических памятников конца XVIII - начала XX вв. не дает возможности выделить региональные особенности татарских эпиграфических памятников. Известные науке памятники Прикамья, Западного Закамья, включая северную часть Ульяновского Поволжья, Северного Предволжья, дают однотипные памятники. В Восточном Закамье эпитафии Альметьевского региона несколько выделяются из общей массы памятников конца XVIII - начала XX вв. наличием на отдельных камнях тамг. Некоторых из них, например, тамги из Ст. Абдулово, М.Ахметзянов датирует XIV - XV вв. (Ахметзянов, 2000. С. 56). Среди памятников этого района имеются эпитафии с геометрическим орнаментом, близким ко второму типу (Кулшарипово, 1812 г.) и эллипсоидной верхней частью (Нижняя Мактама, 1916 г., Кулшарипово, 1781г.). В последнем случае автор публикации видит в ней лицо человека (Ахметзянов, 2000 г., с. 44). В тексте отдельных памятников на первом месте ставится имя, отчество человека, на последнем месте приводится имя мастера, но в связи с неполной исследованностью эпитафий данного периода сказать, проявляется ли здесь особенность региона или это явление характерно для всей татарской эпиграфики XIX - начала XX вв., трудно.